Про
сто ты Ч фрайер. И ты никогда не сделаешь то, что я приказываю тебе сделат
ь.
Логан, скрючившись, зашептал:
Ч Да, Мэнни… Я не могу сделать это. Я не могу…
Ч Ты Ч трус. Откуда ты знаешь, что ты можешь сделать, а что Ч не можешь? Ты
Ч трус. Зачем я только связался с кучей куриного помета?! Поднимайся!
Бак встал с колен, и я дал ему еще раз в печень. Он мешком свалился на пол. Де
вчонка попыталась оттащить меня:
Ч Оставь его в покое… Как она мне надоела!
Ч Не умничай тут, поняла? Ч прикрикнул я на нее. Повернулся к Логану и сно
ва стал толкать его:
Ч Поднимайся, черт бы тебя побрал! Слышишь? Поднимайся! Придурок, поднима
йся и убирайся отсюда!..
Бак замотал головой:
Ч Ладно…
Из угла опять бабий вопль «Нет!».
Ч Ладно, Ч сказал Бак. Я пойду…
Ч Нет! Нельзя! Он просто использует тебя. Ч Это она про меня, конечно. Ч О
н просто использует тебя. Не ходи! Но я стоял на своем:
Ч Ты пойдешь, сосунок. Ты пойдешь и сделаешь то, что я скажу тебе, не правда
ли? Вот и хорошо. Ты пойдешь и сделаешь…
Девица встала между мной и Логаном:
Ч Иди и сделай сам, если ты такой смелый. Я усмехнулся:
Ч Сделал бы, будь у меня обе руки в порядке. Она вскипела:
Ч Ублюдок! Ты считаешь, что имеешь право принести в жертву жизнь другого
человека вместо своей собственной. Да ты просто животное…
И тогда я заорал ей в лицо:
Ч Нет!!! Я хуже… Я человек… Человек! Поняла? Посмотрев на Логана, я добавил:

Ч Убирайся отсюда к чертовой матери!
Но тот вдруг ответил:
Ч Нет!
Ч Пошел! Убирайся к дьяволу, я сказал! Вон отсюда! Вон!
Девчонка подскочила к двери, захлопнула и прислонилась к ней спиной:
Ч Я не пущу!
Приподняв девчонку за плечи, я легонько толкнул ее Ч и она вмазалась в дв
ерь с другой стороны кабины. Оклемавшийся Бак, почуяв моральную защиту, з
авопил:
Ч Не прикасайся к ней! Ч и двинул меня в челюсть.
Чемпион тюрьмы, мать его… Я достал из ботинка ножичек, а Логан тут же схват
ил разводной ключ:
Ч Я убью тебя, Мэнни.
Ч Ты подохнешь, молокосос. Подохнешь.
Ч Я убью тебя, старик. Не вынуждай меня прикончить тебя, Мэнни. Я убью тебя
. Убью! Приятель, не заставляй меня… Я пришью тебя! Ну давай же, начинай, стар
ина, и я убью тебя… И вдруг девица рванулась вперед, схватила меня за руку
и вцепилась зубами в еще не ожившую рану. По другой руке Бак двинул меня кл
ючом, и нож со звоном вывалился, отлетев в сторону. Я швырнул девчонку на п
ол, подхватил нож, но Бак с угрожающим видом шагнул мне навстречу, помахив
ая разводным ключом.
Ч Партнеры… Не вынуждай меня прикончить тебя, приятель. Я же забью тебя д
о смерти. Давай, Мэнни, попробуй, только сунься и ты получишь…
Девчонка завизжала:
Ч Убей его. Бак! Убей его! Убей его! Убей его! Мы молча смотрели друг на друг
а, она смотрела на нас, и я подумал: «Я бы, конечно, справился с тобой, и не так
их кидали! Ч но не для того я сбежал из Стоунхэвна, чтоб с тобой сводить сч
еты. У меня другая цель…» Ч рука моя разжалась, нож выскользнул и упал ряд
ом с девчонкой. Она тут же подхватила его и выкинула в окно, а потом без сил
сползла по стенке на пол. Бак так же медленно сел и отбросил ключ:
Ч А я-то думал, что ты мой друг, Мэнни. Я-то думал, что мы партнеры. Черт возь
ми… Знаешь?.. Тебе не удастся остановить Рэнкена, когда для этого придет вр
емя. Потому что он уже где-то рядом со всей своей дерьмовой сворой. А ты был
героем… Ты был героем Ч для всех нас… Возвращайся-ка ты в эту вонючую дыр
у… Черт бы тебя побрал, Мэнни!

ФРЭНК БЭРСТОУ

Может, плюнуть на все? Какое мне дело до этого беглеца? Я должен сделать то,
что должен. А отвечать будет Мак. Да еще этот вонючий лягавый…
Ч Между прочим, это твой промах, Фрэнк, Ч раздался голос Макдональда. Ч
! Раньше надо было меня послушаться и пустить его под откос.
Мой шеф до сих пор не заметил, какие я операции с пультом проделываю; и мне
пришлось объяснить ему:
Ч Ну, а мы чем занимаемся? Мы сейчас за… Ч я осекся, поймав взгляд Мака, и п
оправился. Ч Я сейчас заткну их на боковую ветку, и через каких-то пятнад
цать минут они сойдут с рельсов… И у нас будет куча металлолома, Ч тихо, п
очти про себя добавил я.
Шеф в это время уже нажимал кнопку вызова:
Ч Станция Элкинс… Станция Элкинс… Станция… Динамик наконец откликнул
ся:
Ч Слушай, Элкинс… Валяй, чего у тебя? Макдональд встал в позу командира:
Ч Джилкрайст! Говорит Макдональд, Ч и передал микрофон мне.
Нота развязности в голосе дежурного по станции Элкинс исчезла:
Ч Да, Макдональд…
И почти в ту же секунду я произнес:
Ч Бэрстоу у микрофона! Макдональд махнул рукой:
Ч Давай, давай, распоряжайся… Видит бог, он заставил меня сделать это! Вм
есте с ублюдком-лягавым, который чуть не утопил меня…
Ч Джилкрайст, слушай меня внимательно, а потом без промедления выполня
й приказ. У вас есть около минуты для того чтобы перевести поезд-беглец на
заброшенную линию, на ту самую, которой мы уже дано не пользуемся.
В динамике раздалось короткое:
Ч Понял!
И я, не выдержав, закричал в микрофон:
Ч Тогда беги!
Мак, довольный, потирал руки:
Ч Хорошо! Очень хорошо! Молодцы, ребята! Ч повернулся он к нам. Ч Теперь
мы спасем химический завод! Вот так!
Что можно было ответить этому жизнерадостному кретину?! Я буркнул:
Ч Зато угробим тех троих…

* * *

Лок птицей летел среди снегов Аляски. Ему не мешал мороз. Ему не мешали рел
ьсы. Наоборот, они помогали Локу стрелой вонзаться в чрево гор и, вынырнув
из одного тоннеля, он через несколько сотен метров нырял в следующий. Лок
был свободен! Его никто не сумел остановить, и никому не удалось укротить
его. Он парил от счастья. Пьянящий воздух свободы сводил Лока с ума от счас
тья, но не помешал ему увидеть в небесах винтокрылую машину, которая стре
мительно и неотвратимо настигала беглеца.

САРА

Господи, когда же это все кончится? Помоги нам, Господи! Спаси нас, пока мы н
е убили друг друга!! Направь души блудных твоих сыновей на путь истинный. Г
осподи! Не дай нам погибнуть…
Как страшно, оказывается, когда ты стоишь на самом краю бездны. Три года на
зад мне не было так страшно. Сопливая девчонка, я тогда еще ни черта не пон
имала в жизни. Наглотавшись всяких таблеток, какие только смогла нарыть
у матери в домашней аптечке, я думала, что и жить ни к чему, если Билли Армст
ронг, по которому сохли все девчонки в школе, отвернулся от меня только ли
шь из-за того, что я ему после очередной вечеринки (ха-ха! Ч очередной! Ч о
тец отпустил меня из дома во второй раз) отказала. Между прочим, я не дала Б
илли вовсе не потому, что он мне не нравился. Сказал бы пару ласковых слов,
уложил где-нибудь на лесной полянке, и я бы растаяла как миленькая. Но Бил
ли, мой любимый мальчик Билли, мой добрый Билли, зачем же ты был так груб со
мной? И зачем ты стал уламывать меня трахнуться прямо на заднем сиденье а
втомобиля? Это же так пошло… Да и потом. Билли, зачем ты так подло со мной об
ошелся? Зачем всей школе растрепал, будто я уговаривала тебя переспать, а
ты, такой благородный, сказал, что со шлюхами дела не имеешь? Это я-то Ч шлю
ха? Я до тебя. Билли, ни с кем по серьезному даже и не целовалась. Только пере
д девчонками хвасталась, как за мной повсюду, куда я за отцом переезжала, м
альчишки увивалась. А на самом деле с папашиным-то нравом не очень разгул
яешься. Пока он с матерью не развелся, я, можно сказать, совсем свободы не з
нала: в школу сам меня отвозил, после уроков встречал, в спортивную секцию
(я тогда гимнастикой увлекалась) Ч то же самое, с подружками потрепаться
Ч только у нас дома, в моей комнате, да и то заглядывал сюда через каждые п
ять минут, чтобы проверить, не слишком ли вольно мы себя ведем. Что мне ост
авалось? Только книжки читать. Правда, еще шить научилась классно. С мамин
ой помощью да по самоучителю. Ну а из книжек я, конечно, нахваталась всяког
о. В том смысле, что весь мир для меня разделился на черное и белое. Плохих л
юдей, я с детства считала, должно быть за милю видно, и их надо обходить сто
роной. Хорошим же можно доверять все свои мысли и чувства. Главное, не пере
путать. И не забывать, что плохие часто притворяются, маскируются под хор
оших. Поскольку мне общаться особенно было не с кем, я как-то завела дневн
ик. Все девчонки в классе вели дневники: сплетничали, кто в кого влюбился,
кто с кем целовался, стихи сочиняли или переписывали друг у друга, портре
ты актеров наклеивали. Про мой дневник не знал, кажется, никто: я одна нико
му ничего не показывала и не болтала об этом. Спрятала дома среди пособий
по кройке и шитью и доставала, чтобы поделиться своими размышлениями и т
айными переживаниями, только в те редкие минуты, когда никого дома не был
о. Однажды по чистой случайности на первых страницах дневника я обнаружи
ла странного происхождения крошечные пятна и очень им удивилась: меня ро
дители аккуратисткой воспитывали с самых малых лет, сколько себя помню.
Тогда я подумала, а не читает ли кто-нибудь из домашних мой личный дневник
? И в первый раз я решилась солгать своему тайному исповеднику: написала, ч
то в перерыве между уроками выходила на школьный двор и в укромном месте
чке целовалась с одноклассником Майком Лэнстоуном. На следующий же день
отец вызвал меня из моей комнаты в гостиную, где уже сидели мать и бабушка
с дедушкой (родители матери были не такие уж и дряхлые, и во всяком случае
у них хватало сил командовать большим загородным домом). На другом, дальн
ем от меня, конце длиннющего обеденного стола лежал мой дневник. Этот ден
ь я не забуду никогда. Сначала бабка с дедом устроили мне словесную вывол
очку, распинаясь по поводу строгих нравов, коими всегда отличался старин
ный род О'Мэлли, то бишь наша семья по материнской линии. Потом своими росс
казнями они распалили мать до того, что она схватила дневник, подлетела к
о мне на всех парусах и начала лупить меня по голове что есть силы этой тет
радью приличной толщины в твердом кожаном переплете.
Я не удивлялась, что отец ее еще и подзадоривал. Через несколько минуть ма
ть рассадила мне лоб и понемногу начала успокаиваться. Конечно, я прорев
ела потом всю ночь. Конечно, больше я никогда не открывала свою заветную т
етрадь, исписанную едва ли на четверть. Но я простила бы родителям это уни
жение, если бы оно оставалось в кругу семьи. Однако в конце той же недели к
нам заявились Лэнстоуны вместе с Майком, который, разумеется, сразу и с по
рога назвал меня вруньей, что не повлияло на дальнейший ход событий. Слов
есная экзекуция повторилась. Меня не утешило даже то, что обошлось без би
тья. К обвинению в том, что я не по годам развратная девица, прибавилось и с
лово «обманщица». В моем доме независимо от того, в каком городе мы потом ж
или, чаще всего я слышала в своей адрес «шлюха» и «лгунья». Переезжали мы ч
асто потому, что с того момента, как отец потерял работу после банкротств
а его фирмы в Джорджтауне, штат Техас, ему никак не удавалось найти себе пр
иличное постоянное место в какой-нибудь престижной компании. Экономист
ов его квалификации было по всей стране хоть пруд пруди. Теперь отец, коне
чно же, обвинял мать, что из-за нее он когда-то не пошел учиться дальше и за
стрял на среднем уровне. Но, по правде говоря, он и характером-то был лодыр
ь, вот мы и крутились только по южным штатам. Папаша постоянно твердил, что
ему не по душе, во-первых, янки, во-вторых, большие города. И к тому и к друго
му он питал искреннее отвращение. Мне больше всего понравилось жить в Па
садине, однако, когда срок временного отцовского контракта подошел к кон
цу, нам пришлось и оттуда уехать. Так в итоге, изрядно помотавшись, мы и ока
зались вновь в Джорджтауне, в окрестностях которого жили родители матер
и. Им принадлежит немалая заслуга в том, что мать развелась с отцом. Справе
дливости ради нельзя не сказать, что бабка с дедом оплатили мое обучение
в Музыкальном колледже в Хьюстоне. Но не все рождаются гениями. Продолжи
ть образование по творческой специальности мне не удалось. Да и дед скон
чался скоропостижно, оставив бабулю, как выяснилось, с кучей неоплаченны
х кредитов и немаленьких долгов. Чтобы расплатиться, пришлось продать и
дом, и землю, а бабушке Ч переехать к дочери. То есть в наш с матерью дом. То
гда у меня и окрепло желание уехать куда угодно, лишь бы подальше. И лишь б
ы подольше не видеть никого из родных и ненавистных лиц. Тут-то отец (он по
селился в городке с романтическим названием Эльдорадо, штат Луизиана, и
неожиданно для меня резко пошел в гору Ч по крайней мене, если судить по т
ем суммам, что он переводил на мой счет) написал, что через годик он сумел б
ы, накопив деньжат, профинансировать мое обучение в Остинском или даже Х
ьюстонском университете, но пока, раз уж у меня есть острое желание уехат
ь к черту на кулички, он предлагает мне этот годик провести у своего отца.
На Аляске. Это все равно, как если бы он сказал мне:
«Поживи пока на Луне!» Как ни странно, предложение, которое раньше показа
лось бы мне чудовищно оскорбительным, в новой сложившейся ситуации мне п
онравилось. И я согласилась, связалась с дедом, которого прежде не видела
ни разу просто по той причине, что он ни разу не изъявил желание знакомить
ся с женой своего сына и ее родителями, а также по какому бы то ни было пово
ду покидать ледяные пустыни и горы. Уиллоу, где жил дед, оказался симпатич
ным городком. Я, к собственному удивлению, довольно быстро привыкла и к ме
стным людям, и к местным обычаям. Единственное, что мне далось труднее все
го, Ч это холод. Но когда я свыклась с морозами, то поняла, что теперь мне е
ще труднее будет расставаться с этими местами. Я написала отцу, что посту
пление в университет откладываю еще на годик. И вот сейчас, когда полтора
года на Аляске за плечами, когда закаленные ветераны-железнодорожники п
ерестали подтрунивать надо мной на работе, когда я, кажется, уже умею пост
оять за себя в трудной ситуации, Ч влипнуть, как комар в смолу, в безвыход
ное положение и погибнуть… Господи! Не дай нам погибнуть…
Я прикоснулась случайно к Мэнни. Рука его была холодна как лед. Я испугала
сь и посмотрела ему в глаза, боясь увидеть в них смерть. Но увидела пламя. О
гонь пожирал его душу. И я придвинулась к нему, прижалась, пытаясь согреть
ся и успокоиться. Тут же к нам присоединился Бак. Тело его еще сотрясала др
ожь быстро закончившейся схватки. Всего каких-то пару минут назад его ра
здирал страх смерти и страх оказаться перед необходимостью убить друго
го человека. В том, что Бак готов был убить Мэнни, у меня не оставалось ника
ких сомнений. А сейчас… Мы сидели, обнявшись, втроем пытаясь почувствова
ть, что ждет нас впереди. Гнетущая тишина, прерываемая свистом ветра и сту
ком колес локомотива, заливала наши уши. И неожиданно в нее ворвался како
й-то посторонний звук. Я открыла глаза и увидела высоко в небе вертолет.
Ч Смотрите!

РЭНКЕН

Найти беглеца оказалось не таким ух сложным делом. Конечно, здорово меша
ют туннели. Приходится следить за поездом, уворачиваться от встречных по
токов воздуха и горных склонов, да еще выискивать выход из туннеля, где до
лжны вновь показаться локомотивы. Пилоту моего вертолета не позавидуеш
ь. Но у меня не было времени ждать, когда сцепка выскочит на равнину. Туда с
ейчас мчатся полицейские со всей округи, а Мэнхейм Ч это моя добыча.
Я приказал Конлэну спуститься на веревочной лестнице к поезду, прыгнуть
на первый локомотив и остановить сцепку. А там уж мы сойдемся с этим ублюд
ком один на один…
Конлэн завис над беглецом, приготовился… Прыжок! Он попал точно на крышу
первого локомотива, но, видимо, на самый ее край. Не учел обледенелость, на
верное… Словом, зашатался, упал Ч и бешеная скорость беглеца бросила Ко
нлэна прямо на лобовое стекло второго локомотива, которое он разнес вдре
безги своим телом. Секунду он лежал лицом к лицу с Мэнхеймом (наверное, он
уже был мертв в ту секунду), а потом тело Конлэна соскользнуло под колеса л
окомотива. И я увидел, как по колее потянулась красная полоса между рельс
ов…
Ч Вонючее дерьмо!
Это Мэнхейм. Он высунулся сквозь остатки лобового стекла и начал кривлят
ься, как марионетка в кукольном театре.
Ч Ты видел, Рэнкен?! Ты это видел? Ну, давай же, Рэнкен!
Я улыбнулся и натянул очки против ветра и снега. Теперь я готов! Мне повезе
т больше, чем бедолаге Конлэну. И я шагнул из вертолета на лестницу:
Ч Давай, Рэнкен! Спускайся! Поезд вновь исчез в туннеле, но мне показалос
ь, что я слышу этот, будто доносящийся из преисподней, голос:
Ч Тебе никогда не удастся вернуть меня, Рэнкен…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11