Только представить себе, что ты рассказываешь ей, как накануне сидел на дренажной трубе по щиколотку в воде и плакал. Это было невозможно ни тогда, в первые дни после отъезда Люси, ни сейчас, после вашего одиннадцатилетнего брака. Ты не мог рассказать об этом своей жене, но мысленно допускал эту возможность со своим шофером или с тем маленьким толстым официантом в Клубе фабрикантов.
Или с миссис Джордан...
H
- Это вы, мистер Льюис? - раздался снизу голос миссис Джордан.
Значит, она видела, как он вошел? Не обязательно.
Она могла услышать его шаги на лестнице, но это было маловероятно из-за ковра, застилающего ступени, и из-за его стараний двигаться как можно тише; скорее, он мог стукнуть пистолетом о перила, когда вынимал его из кармана или клал обратно.
- Это вы, мистер Льюис?
Он дрожал с головы до ног. Быстро вращая головой, он осматривался вокруг, ни на что не глядя, как загнанный кролик. "Господи, - подумал он, ради бога, пусти в ход мозги, если они у тебя есть! Или отвечай ей, или молчи". Он открыл рот, но не произнес ни звука.
До первой площадки оставалось всего три-четыре ступеньки. Он внезапно взбежал по ним, стараясь сделать это совершенно бесшумно. Наверху резко свернул за угол в коридор, но при этом пола его пальто описала полукруг и задела лампу с пергаментным абажуром, которая со звоном упала на пол, не застеленный в этом месте ковром. Она ударилась еще раз о стену, затем наступила тишина.
Он подскочил на месте, словно в него выстрелили.
"Проклятый дурак, - пронеслась в голове отчаянная мысль, - что теперь делать? Так ты будешь отвечать ей или нет?"
8
Мог бы и ответить.
Боже мой, ты круглый дурак, псих ненормальный!
Спокойно, спокойно. Ты сохранял полное спокойствие три дня назад, когда сказал ей, что это невыносимо, что ты больше не можешь это выносить, ты сходишь с ума и единственный выход из создавшегося положения - это убить ее, или себя, или вас обоих. Твои слова были достаточно жестоки, но ты был абсолютно спокоен. Ее это не встревожило; ее ничто не трогает, кроме этого. Что она сказала? Что-то вроде того, что ты делаешь из мухи слона...
Важно рассмотреть один факт: сказала ли она кому-нибудь о твоей угрозе? У нее нет никого, кому бы она могла это сказать, да она и не любительница болтать. Ты был ослом, что угрожал ей, но она не болтлива. Если она говорила об этом кому-либо, это ужасно. Ты понимаешь, по какому тонкому льду ступаешь, - если она сболтнула хоть слово об этом, не имеет значения, кому именно, твое дело пропащее. Например, женщине из кулинарии, что находится за углом дома. Или Грейс. Нет, невозможно.
Говорят, существует тысяча способов выследить, кто это сделал. Потому что люди, совершающие это, либо слишком хитрые, либо недостаточно умные. Чтобы проделать все удачно, нужно знать, что за человек будет тебя выслеживать. Если ты знаешь, что это будет, например, Шварц или даже Дик, ты будешь знать, как их провести. Легко быть достаточно хитрым, если ты знаешь, кто это будет. А если будет не один человек, а целая команда... Ты же идешь на это не с закрытыми глазами, в последний момент у тебя не будет времени сидеть на дренажной трубе и плакать.
Если тебя не заподозрят, им придется потратить достаточно много времени, пытаясь выследить происхождение пистолета. Прошло уже больше четырех лет, как он пролежал в той старой сумке, ты и сам забыл о нем.
- Возьми его с собой, - сказал как-то утром на ранчо Ларри, когда ты собирался уехать на целый день, чтобы поудить рыбу; это было в то лето, когда ты поехал отдыхать в Айдахо. - Можешь для развлечения подстрелить кролика или койота.
Ты несколько раз пытался это сделать, но так никого и не убил. Ничего удивительного, курок был слишком тугой, а у тебя никакого навыка в стрельбе. Ты даже не смог попасть в дикобраза в ту ночь, когда вы услышали, как он возится и скребется в седлах, и Ларри выбежал во двор и навел на него луч фонарика. Ты недостаточно близко подошел к нему. В конце концов Ларри прикончил дикобраза, и Эрма надергала из его тушки колючек и воткнула их в свою шляпу. Ты даже не притронулся к нему, настолько омерзительно от него пахло.
Тогда, засунув пистолет подальше, ты забыл про него и, к своему удивлению, обнаружил у себя, когда распаковывал вещи по приезде в Нью-Йорк. Ты собирался написать об этом Ларри, но так и не написал. Четыре года пистолет лежал в старой сумке в стенном шкафу; наверняка о нем никто не знает, даже Эрма.
О патронах бесполезно тревожиться - почему бы им не быть такими же надежными, как и новые? Их осталось всего три в пистолете. Ты осторожно повернул его, чтобы заряженный патронник оказался в нужном положении; ничего не понимая в стрельбе, ты попробовал пистолет, чтобы быть уверенным, и чуть не спустил курок в своей спальне. Есть ли опасность, что он повернулся в кармане? Если ты спустишь курок и он не поддастся...
Вероятно, Дик узнает. Конечно, он станет подозревать и, может, все поймет. Но он будет молчать. В этом ты уверен больше, чем в чем-либо еще. Ему это безразлично, его это не касается, и он будет молчать. Интересно, слабость или сила в том, что он промолчит. Ты будешь уверен в этом так же, как в том, что завтра снова наступит день? Если бы сейчас он был здесь... Это было бы сделано, и он ушел бы. Откуда у него эта мгновенная и постоянная уверенность, что он делает все правильно? Как устрица, говорит Эрма. Да, или как океан, в котором живет устрица.
Он скажет: "Ты был чертовски глуп, она не стоила этого". Вот и все, что он скажет, и больше никому не проболтается, что бы ни случилось.
Если тебя заподозрят, то попытаются поймать тысячью способами. Станут расспрашивать всех подряд.
Спросят у Эрмы, какие у вас были в последнее время отношения, что ты делал, что говорил. Эрма будет держаться нормально; они ничего от нее не добьются, даже если она все узнает, даже если все откроется. Они могут расспрашивать сотрудников в офисе; они начнут разнюхивать вокруг, они всегда это делают, когда расследуется убийство. В газетах часто рассказывается, как свидетелей и подозреваемых доставляют в офис окружного прокурора и какие им расставляют там ловушки.
Они станут допрашивать и тебя. Это обязательно, все равно, будут ли они тебя подозревать или нет, потому что им станет известно про это место. Тебе придется придумать ответ на каждый вопрос, ты не должен говорить им правду, за исключением, конечно, таких вещей, как, например: когда ты впервые с ней встретился, когда снял эту квартиру, как твое имя и сколько тебе лет.
Ты должен придумать тысячу ответов, и каждый из них должен быть похож на правду. Они станут ловить тебя на противоречиях, будут стараться запутать, но, если ты станешь говорить им всю правду, от этого не станет легче, потому что тебе о ней известно не больше, чем им.
"У вас был удачный брак с женой, мистер Сидни, или нет?" О боже, да! "И вы всеми силами старались, чтобы она не узнала о вашей незаконной связи?" Да, всеми силами. Нет, это не имело значения. Что бы ты ни сказал, они поближе составят стулья, облизнут губы и решат, что что-то вытянули из тебя. Проклятые ищейки, проклятые кретины, как будто Эрма имела к этому хоть какое-то отношение. Ты мог снять весь район от Вашингтон-сквер до Ван-Кортланд-парка и в каждую комнату набить по три девственницы и по три проститутки, и это ее нисколько не беспокоило бы, пока ты остаешься в стороне от Тэрсдей-Бридж.
Они захотят знать обо всем, куда ты ходил и что делал. "Скажите, мистер Сидни, потому что вы, конечно, понимаете, что в таких делах, как это, мой долг использовать каждый источник информации, так вот, пожалуйста, скажите мне, что вы делали вечером двадцать первого ноября?" Он будет разговаривать с тобой дружеским тоном и улыбаться, как улыбается Дик, когда находится на деловой встрече и что-то проворачивает. Правда, следователь может быть иного типа, подойдет к тебе вплотную, уставится тебе в лицо и гаркнет: "Где вы были между десятью и двенадцатью часами в четверг вечером?!"
Посмеешь ли ты просить Джейн? "Я был дома у моей сестры, на Десятой улице, и провел с ней весь вечер".
Боже, это их устроит. "Она была одна, и я весь вечер провел с ней". Может быть, у нее были гости, а может, и нет: Виктора нет сейчас в городе. Было бы неплохо выйти сейчас на улицу и позвонить ей в аптеку, а потом вернуться. Она подтвердит это, если сможет. Разумеется, ты должен объяснить ей свою просьбу. Нет, не обязательно: она сделает, если ты ее попросишь. Если ты это сделаешь, будет здорово послушать, как они станут допрашивать Джейн. С таким же успехом они могут добиваться ответа от столба.
Это может получиться. В офисе ты не давал повода для подозрений; в конце концов, ты даже не видел Дика; ты задержался чуть позже обычного с ребятами из Чикаго. Если бы только ты повез их обедать - но это не важно, ты пообедал за своим обычным столиком в клубе, все тебя видели. А Хендрик подошел и спросил, не хочешь ли сыграть в покер. Что ты ему сказал? Если бы ты подумал об этом раньше, ты сказал бы ему, что собираешься весь вечер провести у сестры! Это было бы надежным алиби. Что же ты ему сказал? Да все равно, он вряд ли запомнил твой ответ. Ты не взял такси, выйдя из клуба, а прошел пешком несколько кварталов и только потом поймал такси до дому, чтобы забрать пистолет.
Тебя видели двое-трое слуг, но здесь все в порядке, тогда было еще рано, только девять часов. Но ты должен помнить, что их будут расспрашивать во всех деталях. Итак, после обеда ты немного прошелся, потом пришел домой, после чего отправился к сестре. Ты был дома всего минуты две-три, только чтобы захватить пистолет из ящика, где накануне его запер. Слуги видели, как ты пришел и почти сразу же вышел. "Зачем вы заходили домой?" А зачем ты заходил? Возможно, все дело зависит от ответа на этот вопрос, что показывает, как это важно и опасно. Ты зашел домой, чтобы переодеться... Но ведь ты не переоделся. Ты пришел домой и собирался там остаться, но вышел, потому что тебе позвонила Джейн - но в это время никто не звонил. Ты зашел домой, чтобы взять что-то для Джейн, что-нибудь, что ты хотел ей отнести, какой-то небольшой предмет, например книгу. "Название книги?" Тебе нужно было заранее все тщательно обсудить с Джейн, проверить каждый пункт, чтобы факты не противоречили друг другу.
Затем ты вышел из дому. Покажется странным, что ты не попросил привратника вызвать такси, если так торопился попасть в центр. Привратник видел, как ты уходил. Хорошо еще, что ты повернул на юг. Ну, не обязательно говорить, что ты спешил. Ты просто прогулялся несколько кварталов, а потом поймал такси.
Очень важно вспомнить точно, где ты на самом деле шел и видели ли тебя. Ты прошел немного по Парк-авеню, и свернул на боковую улицу где-то в районе сороковых, и прошел до Бродвея, где снова повернул назад.
Затем по Бродвею добрался, может, до Семидесятой улицы, затем двинулся к Сентрал-парк-Уэст и еще раз повернул налево на Восемьдесят пятой.
Так ты оказался здесь, прямо перед домом, на противоположной стороне улицы. Ты не мог войти в него, не мог решиться. Ты чувствовал, что, если войдешь, все будет решено. Следующее, что ты помнишь, - это что ты оказался на Риверсайд-Драйв, шагая очень быстро, чтобы согреться, и вслух разговаривая сам с собой, отчего люди оборачивались на тебя. Это тебя встревожило, но ты по-прежнему шел очень быстро, хотя разговаривать сам с собой перестал. Ты согрелся и даже расстегнул пальто, но из-за веса пистолета, лежащего в кармане, пола распахивалась на ходу, поэтому ты снова застегнулся. Каким-то образом ты дошел до Колумбус-авеню, а потом направился назад, сюда, к дому, и вошел внутрь.
Почти наверняка тебя никто не видел. С того момента, когда ты покинул Парк-авеню, ты ни с кем не говорил. Это риск, на который тебе придется пойти, вряд ли здесь скрывается опасность. Как ты собираешься уйти?
Тебе придется оставаться здесь, пока ты не убедишься, что выстрела никто не слышал, затем ты спустишься по лестнице и удерешь. Поедешь к Джейн. Такси брать нельзя, ты воспользуешься подземкой. Именно так и сказал в клубе Гордон совсем недавно, когда обсуждали дело Фаруэлла, в наше время никто не обращает внимания на выстрелы из пистолета, всегда можно подумать, что это выхлопной выстрел автомобиля. Тем не менее можно завернуть пистолет в шарф, и тогда никто не услышит выстрела. Так и сделала та женщина, что застрелила дантиста в его собственном кабинете, когда в приемной, всего в тридцати футах от кабинета, ожидали пациенты. Конечно, ее схватили, но очень долго искали. Они вообще бы ее не нашли, если бы она сохранила присутствие духа.
А что, если выстрел все-таки услышат и войдут до того, как ты убежишь? Здесь нет запасной лестницы на случай пожара, нет никакой другой лестницы. Ты можешь вылезти на крышу. Но ты не можешь все предусмотреть; приходится рассчитывать на удачу и действовать, когда настанет время. Если тебе удастся сбежать так, чтобы никто не заметил, если ты доберешься до дома Джейн, а потом вернешься домой, возможно, тебя вообще никогда не свяжут с этим местом. Здесь ты известен только под именем мистера Льюиса. Они абсолютно ничего о тебе не знают - ни кто ты, ни где работаешь, ничего. Ты всегда соблюдал осторожность в таких вещах. Почему мистер Льюис не может вдруг исчезнуть, заставив их ломать себе голову? Они, конечно, будут искать, но вполне допустимо, что никогда не свяжут концы вместе. Здесь нет вещей с твоим настоящим именем, нет фотографий, нет писем...
А проклятая статуя!
Уильям Завоеватель. Властный человек, твой настоящий герой. Художник, открывший то, что другие были не способны увидеть. Эрме он понравился бы. Быть пойманным на такой ерунде! О нет, только не ты. Ты можешь взять молоток и разбить ее на куски. Отбить нос, уши, разбить все лицо и весь бюст. Тебе следовало сделать это давным-давно. Тебе следовало сделать это в тот вечер, когда ты вернулся домой и застал Эрму за его установкой.
Они будут искать, они будут совать свой нос в любую щелку.
На обратной стороне той телефонной книжки записано много номеров, они ухватятся за них: Челси 4-3-4-3.
Может, там есть и номер твоего телефона, ты не обращал внимания. Одного этого будет достаточно - прямой путь к Джейн! Оторвать обложку и сжечь ее или стереть этот номер. Тогда они станут изучать это место под микроскопом, а это все равно что оставить свою визитную карточку. Ладно, забери справочник с собой, принеси его домой и где-нибудь спрячь.
Будет ли возможно, будет ли хоть какая-нибудь возможность скрыться после этого? Это искушение, но ты должен быть осторожным. Здесь вокруг много людей, которые по внешности знают тебя как мистера Льюиса.
Миссис Джордан, распространитель газет и две студентки из театрального училища - это много. И Грейс! Если кто-нибудь из них случайно увидит тебя где-нибудь, например в театре, это будет конец! Ты можешь куда-нибудь уехать, хоть на ранчо Ларри, и как можно дольше оставаться там, за это время отрастив усы, а то и бороду. Но если тебя все-таки найдут, это будет означать для тебя конец. Лучше просто оставаться здесь, вести себя как ни в чем не бывало и держаться подальше отсюда, и, если кто-нибудь случайно увидит тебя, будет не так трудно объяснить; естественно, нужно будет сохранять спокойствие, человек твоего положения не может быть замешан публично в такое дело.
Но это будет плохо, очень опасно. Ты мог бы воспользоваться знакомством, как только эта история попадет в газеты, ты пошел бы к окружному прокурору, рассказал ему все и попросил бы, если возможно, скрыть твое имя. Ты виделся с ним всего раз или два, и ты ему совершенно безразличен, но его знает Дик, и ты можешь попросить его сходить с тобой. Когда начнется обычная шумиха, это может оказаться слишком тяжелым для тебя.
Эрма будет держаться молодцом, хотя бы ради удовольствия посоветовать им промыть себе мозги. Это тоже будет здорово. "Миссис Сидни, какая преданность мужу, несмотря на открытие его любовного гнездышка!" О, это будет целая история, но, возможно, это самое надежное.
Если Эрма выдержит, ты сможешь удержаться на работе.
Если же нет, остается выход - покончить с собой.
Ага, об этом ты и думать боишься! Хотя, если смотреть на все прямо, к этому все и идет. Когда вся эта история выйдет наружу и Эрма с Диком отвернутся от тебя, ты пожалеешь, что не покончил с собой. Для этого не бывает слишком поздно, можно сделать это в любой момент, если бы ты только мог на себя рассчитывать. Этот способ будет всего проще и законченнее. Тебе не нравится делать это здесь, не нравится, чтобы тебя нашли здесь лежащим рядом с ней; может, ты упадешь мертвым так, что будешь ее касаться. Никогда больше до нее не дотрагиваться, чтобы она никогда больше не касалась тебя, - как хорошо, как замечательно было бы говорить это и знать, что это правда! Не лежать с ней, даже мертвым не лежать на ней, лежать так, чтобы она не могла до тебя дотянуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29