Человек-горилла курил трубку, прислонившись к стене павильона. Свою мохнатую голову он снял и держал в руке. Мы поднялись по стальной лесенке, вошли в боковую дверь и увидели перед собой нечто напоминавшее старую проржавевшую суповую миску метров двадцати в диаметре, наполненную зеленовато-голубой водой. Над поверхностью воды нависала сложная сеть балочных перекрытий пешеходных мостиков, сделанных явно без всякого плана – строители не позаботились даже о защитном ограждении. Один неверный шаг и…
– Ах, воспоминания… – вздохнула Ванда, взяв Сола под руку и опершись на него.
Стараясь не подходить к самому краю, я посмотрел вниз; Степы бассейна, закругляясь, уходили вглубь метров на десять. Примерно на половине глубины по периметру располагался ряд небольших квадратных отверстий.
– Что это?
– Плавательный бассейн Эстер Вильяме, – объяснил Сол. Ванда снова ностальгически всхлипнула. – Она была очень талантлива.
– Настоящая звезда! – воскликнула Ванда, залившись слезами.
Я вспомнил старые кинокадры: девушки в купальниках, выполняющие разные фигуры.
– Так это она занималась водной хореографией?
На меня взглянули так, словно я испустил неприличный звук во время церковной службы.
– В ваших устах это звучит так прозаически, мистер Бульвинкль…
– Прошу прощения, – смутился я, отступая от края бассейна.
– Ну что? – довольно потер руки Сол. – Вот она!
Я недоуменно поднял брови.
– Кто?
– Машина!
Я оглянулся.
– Где?
– Как где? На дне, разумеется!
Ванда опустилась на колени и заглянула в бассейн.
– Я вижу ее, Роки!
Я опасливо наклонился, пытаясь проследить за ее взглядом. Она захихикала и показала пальцем:
– Глупенький… Гляди! Вон она, прямо в центре!
Вытянув шею и прищурившись, я различил в самой глубине бассейна смутные очертания какого-то прямоугольного предмета.
– Какого черта она там делает?
Сол не торопясь раскурил сигару и встал на краю, заткнув руки за пояс.
– А что, место надежное. Ленни – голова!
– На дне бассейна? – фыркнул я. – И как же мы будем ее доставать?
– Лучше спроси, как ты будешь ее доставать. Я уже давно отплавался.
Я оглянулся на Сола. Потом снова посмотрел на воду. Потом на Ванду. Сол нахмурился.
– А что тут такого? Ныряешь, отвинчиваешь и поднимаешь ее. Вот и все. Ванда…
Она достала из кармана гаечный ключ и протянула мне.
Я покачал головой и отступил на шаг. Снова заглянул в воду, проникшись новым уважением к таланту и смелости Эстер Вильяме. Беспомощно огляделся по сторонам.
– Может, наймем кого-нибудь?
– Ты что, с ума сошел? Это должно остаться в тайне!
– Хороша тайна – на дне бассейна в Голливуде!
– Всего десять метров! – презрительно подбоченился Сол. – Ты что, не можешь чуть-чуть задержать дыхание?
Я затряс головой.
– И не думай!
– Да что с тобой?
– Я не умею плавать.
Сол возмущенно вытаращил глаза. Они с Вандой переглянулись.
– Как можно не уметь плавать! – засмеялась она. – Мы все вышли из океана!
– Это же обыкновенная вода! – подхватил Сол.
– Тогда сам и прыгай! – парировал я.
– Не могу поверить, – вздохнул он. – Проделал такой путь, а теперь не можешь даже…
Его слова прервал громкий плеск, и ледяная вода залила мне кроссовки. Мы дружно обернулись. Ванда стремительно, по-дельфиньи уходила в глубину, с силой отталкиваясь ногами. На бортике бассейна остались лишь красные туфли и сумочка.
– Ну что за женщина! – восхищенно воскликнул Сол.
Она пробыла под водой минуты две, ловко действуя гаечным ключом. Пузырьки воздуха плавно поднимались один за другим, тревожа гладкую поверхность бассейна. Выскочив наружу как пробка, она сделала несколько глубоких вдохов, отлепила от лица спутанные волосы и снова нырнула.
– Работала с Эстер, – многозначительно кивнул Сол.
– Супер-класс, – согласился я. Ванда снова вынырнула.
– Семь шестнадцатых, – проговорила она, отплевываясь. Сол порылся в сумочке и подал ей какую-то блестящую деталь. – Лоси не умеют плавать, – насмешливо бросила она и исчезла под водой.
На этот раз мне показалось, что ее не было дольше. Наконец из воды появилось то, ради чего мы пришли. Ванда забросила конец машины на бортик и с помощью Сола вытащила ее целиком наружу. Не знаю, что я ожидал увидеть, но уж точно не допотопные носилки времен Второй мировой из брезента, натянутого на тонкую раму, с массивным подголовником.
– И это все? – удивился я.
Бросив на меня свирепый взгляд, Сол снял пиджак и накинул его Ванде на плечи. Тяжело дыша, она скорчилась на краю бассейна.
– Ключ остался там. Извини.
– Ну и черт с ним. – Сол присел рядом и обнял ее. – Ты у меня просто чудо.
– Да, здорово, – восхищенно подтвердил я, опустив голову под их презрительными взглядами.
– Выходит, я еще что-то могу, – пробормотала Ванда, стараясь унять дрожь и сжимая посиневшие губы.
– Ты все можешь, девочка, – шепнул Сол, целуя ее обвисшие серебристые локоны.
30
Вернувшись в отель, мы обнаружили в номере гостя. Красная птичка весело чирикала в золоченой клетке в углу номера. «Молодец Энрико, дай ему бог здоровья!» – сказал Сол, открывая дверцу. Аймиш немедленно выпорхнул и сделал несколько приветственных кругов под потолком, едва не лишившись головы в потолочном вентиляторе. Отругав как следует, Сол по всем правилам представил его Ванде, успевшей дома переодеться во что-то нежно-розовое. Новая знакомая явно пришлась по душе Аймишу. Он даже спел ей в знак особого одобрения, а потом уселся мне на голову, вцепившись коготками в волосы, как будто не хотел снова отпускать.
Мы поставили свою добычу на кровать. Сол авторитетно заявил, что вода не могла ничего повредить. Я сел и принялся рассматривать машину, пытаясь угадать, как она работает. Никаких деталей механизма видно не было. С таким же успехом это могла быть какая-нибудь голливудская бутафория из брезента и серебристых трубок. Общее впечатление нарушал лишь подголовник – нечто вроде кирпича из мягкой глины, обернутого алюминиевой фольгой.
– Чем же вы будете меня к ней привязывать? – поинтересовался я.
– Ничем, – ответил Сол. – Не волнуйся, лететь она никуда не будет. – Он нетерпеливо обернулся. – Ну что?
Ванда рылась в черной кожаной сумке, похожей на докторскую. Она вынула оттуда шприц с устрашающего вида иглой и насмешливо улыбнулась мне:
– Давай разворачивайся!
– Эй, погодите! – запротестовал я, вскакивая на ноги. – Что еще за уколы?
– Так надо, – объяснил Сол, без всякого стеснения снимая промокшие брюки и демонстрируя семейные трусы и допотопные чулки с подвязками. – Ты должен быть совершенно неподвижен, иначе ничего не получится. – Он усмехнулся, глядя на мое перепуганное лицо. – В чем дело, док? Так ты не только воды боишься, но и уколов?
– Ты ничего не говорил про… – смущенно начал я.
– Не трусь, все в порядке, Ванда у нас еще и медсестра. Ты в хороших руках.
Ванда приосанилась, явно гордясь похвалой.
– Может быть, сначала поговорим? – поморщился я. – Пожалуйста! Нельзя же так сразу… Мне надо подготовиться.
Сол натянул сухие брюки и с беспокойством взглянул на часы. Ванда со вздохом плюхнулась в кресло и щелкнула пультом, включая телевизор. Я опустился на кровать, ощущая на голове вес птицы, и с тяжелым сердцем снова принялся рассматривать изобретение Сола. Большого доверия оно не внушало.
– Ну и как же эта штука работает?
– Ты все равно не поймешь, – пожал плечами Сол. Что верно, то верно.
– Может, сначала устроим пробный пуск, мало ли что?
– Какой смысл? – хмыкнул он. – Сработает, будь уверен. Попадешь туда, найдешь Лору и подождешь, пока она заснет. Потом проникнешь в ее сон и проснешься. Все. Проще некуда.
– Я понимаю. Просто…
– Что просто? – раздраженно спросил Сол. Наконец мне удалось сказать то, о чем я думал всю дорогу сюда:
– Если я не проснусь, скажи Хогану… Попрощайся с ним за меня.
– Само собой. Черт, да не кисни ты так! Наши шансы не так уж плохи. Я бы сказал… э-э… один к десяти, что ты поджаришься по дороге или застрянешь там. Такого расклада не найдешь даже в Лас-Вегасе!
Наверное, так себя чувствуют люди перед операцией, подумал я.
– А на что это вообще похоже?
– На сон, – улыбнулся Сол. – Обычный сон, с той разницей, что спать ты не будешь. – Он подошел и положил руку мне на плечо. – Джон, послушай, я сам через это прошел… и за мной никто не присматривал. – Я кивнул. – Она работает, не бойся. Здесь все сделано моими руками. В конце концов, – добавил он, пожимая плечами, – ты сам захотел.
Я снова кивнул. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь шторы, наполняли комнату оранжевым сиянием. Мне вспомнилось, как Лора встряхнула меня за шиворот и вырубила одним ударом. Теперь моя очередь.
– Передать ей что-нибудь от тебя? – спросил я. Он отвернулся и долго молчал.
– Не-а.
– Тогда вперед, – вздохнул я.
– Вот и славно! – воскликнула Ванда, снова берясь за шприц.
– Аймиш! – скомандовал Сол. – В клетку! Кардинал перегнулся через лоб и заглянул мне в глаза.
Я подмигнул ему.
– Не волнуйся, дружок, я вернусь. Стремительно стартовав с моей головы, он пронесся стрелой у самого пола и точно приземлился в своем золотом дворце.
– Сними ботинки и поворачивайся, – кивнул Сол. Я нагнулся, опершись руками на кровать. Ванда спустила с меня брюки и отточенным движением вогнала иглу. Я вскрикнул от резкой боли. – Теперь уложи его.
– Расслабься, Лось, ничего плохого не случится, я о тебе позабочусь, – приговаривала Ванда, помогая мне устроиться поудобнее.
Я чувствовал себя словно в кресле у дантиста.
– Сними с него пояс.
Вентилятор на потолке монотонно жужжал, разгоняя воздух. Я попытался проследить взглядом за лопастями, но, почувствовав головокружение, прикрыл глаза.
– Спокойно, – послышался голос Сола.
– Ты еще скажи: «Больно не будет», – съязвил я. Ванда нежно взяла меня за руку и нашла пульс.
– Снижается, – сказала она после паузы.
– Мокро, – пожаловался я, чувствуя сквозь брюки влажный брезент.
– Ш-ш… – Ванда прикоснулась к моему лбу прохладной рукой. Я открыл глаза и впервые увидел на лице Сола что-то похожее на страх. Он поспешил улыбнуться. Ванда снова подала голос: – Идет снижение. Минус тридцать.
– Я ничего не чувствую… – вставил я.
– А сейчас?
– Нет, ничего.
– Я ущипнула тебя за ногу, – улыбнулась она.
– Правда? Значит…
– Ты отправляешься, Бульвинкль.
– Тихо, – сказал Сол.
Теперь я и сам ощущал, как мое тело постепенно расслабляется, начиная со ступней. Теплая приятная волна катилась все выше и выше, словно я медленно опускался в ванну.
Ванда снова пощупала пульс.
– Нижняя точка, – сказала она.
Я вдруг широко раскрыл глаза. Сол низко наклонился надо мной, возясь с подголовником.
– Сьюзи! – воскликнул я.
– Это я, Ванда.
– Запиши, быстро!
Я стал диктовать адрес Сьюзи и что ей передать, если со мной что-нибудь случится. Язык тяжело ворочался во рту.
– Есть! – сказала Ванда.
– Нет еще, – возразил я.
– Пошел.
– Да нет же! – Да!
У меня началась сильная дрожь в глазах – очень странное ощущение.
– Быстрый сон.
– Я не сплю, – возразил я.
– Спишь.
– О боже, кому знать, как не…
– Сладких снов, док! – проговорил Сол. Его голос эхом отдавался от стен.
– Альфа-максимум, – сказала Ванда.
Я стремительно проваливался сквозь какую-то массу вроде пудинга или взбитых сливок. Все вокруг стало мутно-белым. В ушах стоял низкий монотонный гул. Казалось, винт речного корабля борется со встречным течением.
Внезапно у меня в руках оказался руль автомашины. Я сидел в автосалоне, в старинном «корвете» с матерчатым тентом, выступающими козырьком фарами и дверцами без наружных ручек. Год 1953-й, точно – я как раз родился. Из скрытых динамиков лились слащавые звуки «Летнего дня» Перси Фейта. В огромные окна бил яркий солнечный свет, отражаясь от белоснежных стен и натертого пола.
Неподалеку раздался смешок. Я обернулся и увидел мать с отцом – они стояли рядышком, прислонившись к пикапу «шевроле», и страстно целовались. На обоих были ярко-желтые костюмы для гольфа. Наверняка это сон. Я выскочил из «корвета» и подошел к ним.
– Привет, ребята!
Отец ущипнул мать за бедро, она взвизгнула и игриво шлепнула его по плечу. Оба расхохотались, словно детишки.
– Эй, привет! – повторил я.
Все еще обнимаясь, они с улыбкой обернулись ко мне, йотом переглянулись и снова посмотрели на меня. Я наминал чувствовать себя лишним.
– Отлично выглядишь, Джонни! – гордо заметил отец.
– Еще бы! – поддержала его мать.
Они опять начали обниматься. Мать извивалась, отбиваясь от его рук.
– Как поживаете? – спросил я.
– Мы умерли, – ответили они хором.
– Да, знаю, но… – Я замялся. На языке вертелись вопросы, по только я пытался их высказать, как сразу начинал путаться. Тогда я спросил первое, что пришло в голову: – На что похожи Небеса?
– Ну… – Мать напряженно наморщила лоб. – Тут семь уровней. Первый…
– Погоди, Роуз, – перебил отец. При жизни никогда не посмел бы. – Предоставь это мне.
– Пожалуйста, – с облегчением улыбнулась мать.
– Джонни, – начал он, сделав шаг ко мне и расставив ноги, как Джон Уэйн. – Сделай вот так. – Он вытянул прямую руку вперед от плеча. Я последовал его примеру. – Так и держи, не опускай, – улыбнулся он, стоя напротив меня, словно зеркальное отражение. Мать с сияющим видом наблюдала за нами. Вскоре моя рука отяжелела и заныла. – Больно, да? – спросил отец.
– Больно, – признался я.
– А на Небесах не больно, – довольно сказал он, опуская руку. Потом вернулся к матери и поцеловал ее в щеку.
Руку опускать мне почему-то не хотелось.
– Долго не получится, – с извиняющейся улыбкой сказал я. – Мне еще надо кое-кого убить.
– Мы знаем, дорогой, – сочувственно кивнула мать. – Это будет нелегко, но мы в тебя верим. Твой отец гордился бы тобой, – добавила она, как будто он не стоял тут же рядом, обнимая ее за талию.
– Ты справишься, Джонни, – подмигнул отец, – но не забудь повеселиться как следует.
– Обязательно, – подмигнул я в ответ.
Они вдруг исчезли. Я остался стоять посреди салона с поднятой рукой. Странный сон: такие или очень важны, или не имеют вообще никакого смысла.
– Привет, док! – раздайся позади незнакомый голос.
Я обернулся. Ко мне подходил с протянутой рукой бледный высокий мужчина в мешковатом красном свитере. Лицо казалось смутно знакомым. То ли сослуживец отца, то ли приятель по гольф-клубу. Черт побери, как неудобно… надо вспомнить. Мы обменялись рукопожатием, и я рассмотрел его пристальней. Коротко остриженные светлые волосы, похож на немецкого актера, который всегда играет капитанов подводных лодок. Стройный, подтянутый, но одет слишком легкомысленно для продавца: свободные брюки защитного цвета, летние парусиновые туфли – типичный курортник. К рубашке на груди приколота табличка: «Макс Стиллнер» – где я это слышал? Он что-то спросил, я прислушался.
– Выбрали что-нибудь? – повторил он.
– Да нет, просто так смотрю.
Незнакомец рассмеялся, как будто я удачно пошутил. Его рука почему-то продолжала сжимать мою. Потом он вдруг резко притянул меня к себе, обхватил другой рукой за плечи и повел с собой. Мы подошли к блестящему черному катафалку, стоявшему в углу зала. Музыка в зале начала давать сбои, словно в проигрывателе заедал механизм.
– Красавец, правда? Как будто специально для вас. Обратите внимание – здесь отделка из натурального дерева. Зеркальные фары. А какая полировка, поглядите! – Он пнул боковую панель ногой, оставив пыльный след с рисунком подошвы.
На вид машина солидная. Интересно, зачем ему понадобилось ее пинать?
– Извините, – сказал я. – Мне сейчас ничего не нужно. И вообще я предпочитаю что-нибудь не столь… э-э… серьезное. – Слова почему-то снова вышли совсем не те, что я хотел.
– В самом деле? – Так и не отпустив мою руку, он внимательно оглядел катафалк снизу доверху, будто искал скрытые дефекты, и разочарованно прищелкнул языком. – А мне-то казалось, вам понравится. Вы уверены? Может быть, ляжете, и прокатимся на пробу?
– Нет, спасибо, – решительно сказал я. – Послушайте, может, вы все-таки меня отпустите?
Странный продавец снял руку с моего плеча и, по-прежнему удерживая другой мою, поправил мне воротник рубашки. Потом отступил на шаг и многозначительно улыбнулся, как будто только что сделал исключительно тонкий шахматный ход.
– Мы везде искали вас, доктор Доннелли, – вкрадчиво произнес он. – Вы, похоже, сменили адрес. Где теперь живете? Надо обновить список рассылки.
Я промолчал. Он больно сдавил мне руку и сверкнул ослепительной улыбкой, под стать ведущему из рекламного шоу. Казалось, его красный свитер стал при этом еще ярче.
– Мы, знаете ли, гордимся вами. Я так и сказал своим ребятам из салона: «Доктор – отличный парень. Отличный!» – Его глаза лукаво блеснули. – Собственно говоря, я всегда относился к вам как к сыну.
Только тут до меня стало доходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Ах, воспоминания… – вздохнула Ванда, взяв Сола под руку и опершись на него.
Стараясь не подходить к самому краю, я посмотрел вниз; Степы бассейна, закругляясь, уходили вглубь метров на десять. Примерно на половине глубины по периметру располагался ряд небольших квадратных отверстий.
– Что это?
– Плавательный бассейн Эстер Вильяме, – объяснил Сол. Ванда снова ностальгически всхлипнула. – Она была очень талантлива.
– Настоящая звезда! – воскликнула Ванда, залившись слезами.
Я вспомнил старые кинокадры: девушки в купальниках, выполняющие разные фигуры.
– Так это она занималась водной хореографией?
На меня взглянули так, словно я испустил неприличный звук во время церковной службы.
– В ваших устах это звучит так прозаически, мистер Бульвинкль…
– Прошу прощения, – смутился я, отступая от края бассейна.
– Ну что? – довольно потер руки Сол. – Вот она!
Я недоуменно поднял брови.
– Кто?
– Машина!
Я оглянулся.
– Где?
– Как где? На дне, разумеется!
Ванда опустилась на колени и заглянула в бассейн.
– Я вижу ее, Роки!
Я опасливо наклонился, пытаясь проследить за ее взглядом. Она захихикала и показала пальцем:
– Глупенький… Гляди! Вон она, прямо в центре!
Вытянув шею и прищурившись, я различил в самой глубине бассейна смутные очертания какого-то прямоугольного предмета.
– Какого черта она там делает?
Сол не торопясь раскурил сигару и встал на краю, заткнув руки за пояс.
– А что, место надежное. Ленни – голова!
– На дне бассейна? – фыркнул я. – И как же мы будем ее доставать?
– Лучше спроси, как ты будешь ее доставать. Я уже давно отплавался.
Я оглянулся на Сола. Потом снова посмотрел на воду. Потом на Ванду. Сол нахмурился.
– А что тут такого? Ныряешь, отвинчиваешь и поднимаешь ее. Вот и все. Ванда…
Она достала из кармана гаечный ключ и протянула мне.
Я покачал головой и отступил на шаг. Снова заглянул в воду, проникшись новым уважением к таланту и смелости Эстер Вильяме. Беспомощно огляделся по сторонам.
– Может, наймем кого-нибудь?
– Ты что, с ума сошел? Это должно остаться в тайне!
– Хороша тайна – на дне бассейна в Голливуде!
– Всего десять метров! – презрительно подбоченился Сол. – Ты что, не можешь чуть-чуть задержать дыхание?
Я затряс головой.
– И не думай!
– Да что с тобой?
– Я не умею плавать.
Сол возмущенно вытаращил глаза. Они с Вандой переглянулись.
– Как можно не уметь плавать! – засмеялась она. – Мы все вышли из океана!
– Это же обыкновенная вода! – подхватил Сол.
– Тогда сам и прыгай! – парировал я.
– Не могу поверить, – вздохнул он. – Проделал такой путь, а теперь не можешь даже…
Его слова прервал громкий плеск, и ледяная вода залила мне кроссовки. Мы дружно обернулись. Ванда стремительно, по-дельфиньи уходила в глубину, с силой отталкиваясь ногами. На бортике бассейна остались лишь красные туфли и сумочка.
– Ну что за женщина! – восхищенно воскликнул Сол.
Она пробыла под водой минуты две, ловко действуя гаечным ключом. Пузырьки воздуха плавно поднимались один за другим, тревожа гладкую поверхность бассейна. Выскочив наружу как пробка, она сделала несколько глубоких вдохов, отлепила от лица спутанные волосы и снова нырнула.
– Работала с Эстер, – многозначительно кивнул Сол.
– Супер-класс, – согласился я. Ванда снова вынырнула.
– Семь шестнадцатых, – проговорила она, отплевываясь. Сол порылся в сумочке и подал ей какую-то блестящую деталь. – Лоси не умеют плавать, – насмешливо бросила она и исчезла под водой.
На этот раз мне показалось, что ее не было дольше. Наконец из воды появилось то, ради чего мы пришли. Ванда забросила конец машины на бортик и с помощью Сола вытащила ее целиком наружу. Не знаю, что я ожидал увидеть, но уж точно не допотопные носилки времен Второй мировой из брезента, натянутого на тонкую раму, с массивным подголовником.
– И это все? – удивился я.
Бросив на меня свирепый взгляд, Сол снял пиджак и накинул его Ванде на плечи. Тяжело дыша, она скорчилась на краю бассейна.
– Ключ остался там. Извини.
– Ну и черт с ним. – Сол присел рядом и обнял ее. – Ты у меня просто чудо.
– Да, здорово, – восхищенно подтвердил я, опустив голову под их презрительными взглядами.
– Выходит, я еще что-то могу, – пробормотала Ванда, стараясь унять дрожь и сжимая посиневшие губы.
– Ты все можешь, девочка, – шепнул Сол, целуя ее обвисшие серебристые локоны.
30
Вернувшись в отель, мы обнаружили в номере гостя. Красная птичка весело чирикала в золоченой клетке в углу номера. «Молодец Энрико, дай ему бог здоровья!» – сказал Сол, открывая дверцу. Аймиш немедленно выпорхнул и сделал несколько приветственных кругов под потолком, едва не лишившись головы в потолочном вентиляторе. Отругав как следует, Сол по всем правилам представил его Ванде, успевшей дома переодеться во что-то нежно-розовое. Новая знакомая явно пришлась по душе Аймишу. Он даже спел ей в знак особого одобрения, а потом уселся мне на голову, вцепившись коготками в волосы, как будто не хотел снова отпускать.
Мы поставили свою добычу на кровать. Сол авторитетно заявил, что вода не могла ничего повредить. Я сел и принялся рассматривать машину, пытаясь угадать, как она работает. Никаких деталей механизма видно не было. С таким же успехом это могла быть какая-нибудь голливудская бутафория из брезента и серебристых трубок. Общее впечатление нарушал лишь подголовник – нечто вроде кирпича из мягкой глины, обернутого алюминиевой фольгой.
– Чем же вы будете меня к ней привязывать? – поинтересовался я.
– Ничем, – ответил Сол. – Не волнуйся, лететь она никуда не будет. – Он нетерпеливо обернулся. – Ну что?
Ванда рылась в черной кожаной сумке, похожей на докторскую. Она вынула оттуда шприц с устрашающего вида иглой и насмешливо улыбнулась мне:
– Давай разворачивайся!
– Эй, погодите! – запротестовал я, вскакивая на ноги. – Что еще за уколы?
– Так надо, – объяснил Сол, без всякого стеснения снимая промокшие брюки и демонстрируя семейные трусы и допотопные чулки с подвязками. – Ты должен быть совершенно неподвижен, иначе ничего не получится. – Он усмехнулся, глядя на мое перепуганное лицо. – В чем дело, док? Так ты не только воды боишься, но и уколов?
– Ты ничего не говорил про… – смущенно начал я.
– Не трусь, все в порядке, Ванда у нас еще и медсестра. Ты в хороших руках.
Ванда приосанилась, явно гордясь похвалой.
– Может быть, сначала поговорим? – поморщился я. – Пожалуйста! Нельзя же так сразу… Мне надо подготовиться.
Сол натянул сухие брюки и с беспокойством взглянул на часы. Ванда со вздохом плюхнулась в кресло и щелкнула пультом, включая телевизор. Я опустился на кровать, ощущая на голове вес птицы, и с тяжелым сердцем снова принялся рассматривать изобретение Сола. Большого доверия оно не внушало.
– Ну и как же эта штука работает?
– Ты все равно не поймешь, – пожал плечами Сол. Что верно, то верно.
– Может, сначала устроим пробный пуск, мало ли что?
– Какой смысл? – хмыкнул он. – Сработает, будь уверен. Попадешь туда, найдешь Лору и подождешь, пока она заснет. Потом проникнешь в ее сон и проснешься. Все. Проще некуда.
– Я понимаю. Просто…
– Что просто? – раздраженно спросил Сол. Наконец мне удалось сказать то, о чем я думал всю дорогу сюда:
– Если я не проснусь, скажи Хогану… Попрощайся с ним за меня.
– Само собой. Черт, да не кисни ты так! Наши шансы не так уж плохи. Я бы сказал… э-э… один к десяти, что ты поджаришься по дороге или застрянешь там. Такого расклада не найдешь даже в Лас-Вегасе!
Наверное, так себя чувствуют люди перед операцией, подумал я.
– А на что это вообще похоже?
– На сон, – улыбнулся Сол. – Обычный сон, с той разницей, что спать ты не будешь. – Он подошел и положил руку мне на плечо. – Джон, послушай, я сам через это прошел… и за мной никто не присматривал. – Я кивнул. – Она работает, не бойся. Здесь все сделано моими руками. В конце концов, – добавил он, пожимая плечами, – ты сам захотел.
Я снова кивнул. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь шторы, наполняли комнату оранжевым сиянием. Мне вспомнилось, как Лора встряхнула меня за шиворот и вырубила одним ударом. Теперь моя очередь.
– Передать ей что-нибудь от тебя? – спросил я. Он отвернулся и долго молчал.
– Не-а.
– Тогда вперед, – вздохнул я.
– Вот и славно! – воскликнула Ванда, снова берясь за шприц.
– Аймиш! – скомандовал Сол. – В клетку! Кардинал перегнулся через лоб и заглянул мне в глаза.
Я подмигнул ему.
– Не волнуйся, дружок, я вернусь. Стремительно стартовав с моей головы, он пронесся стрелой у самого пола и точно приземлился в своем золотом дворце.
– Сними ботинки и поворачивайся, – кивнул Сол. Я нагнулся, опершись руками на кровать. Ванда спустила с меня брюки и отточенным движением вогнала иглу. Я вскрикнул от резкой боли. – Теперь уложи его.
– Расслабься, Лось, ничего плохого не случится, я о тебе позабочусь, – приговаривала Ванда, помогая мне устроиться поудобнее.
Я чувствовал себя словно в кресле у дантиста.
– Сними с него пояс.
Вентилятор на потолке монотонно жужжал, разгоняя воздух. Я попытался проследить взглядом за лопастями, но, почувствовав головокружение, прикрыл глаза.
– Спокойно, – послышался голос Сола.
– Ты еще скажи: «Больно не будет», – съязвил я. Ванда нежно взяла меня за руку и нашла пульс.
– Снижается, – сказала она после паузы.
– Мокро, – пожаловался я, чувствуя сквозь брюки влажный брезент.
– Ш-ш… – Ванда прикоснулась к моему лбу прохладной рукой. Я открыл глаза и впервые увидел на лице Сола что-то похожее на страх. Он поспешил улыбнуться. Ванда снова подала голос: – Идет снижение. Минус тридцать.
– Я ничего не чувствую… – вставил я.
– А сейчас?
– Нет, ничего.
– Я ущипнула тебя за ногу, – улыбнулась она.
– Правда? Значит…
– Ты отправляешься, Бульвинкль.
– Тихо, – сказал Сол.
Теперь я и сам ощущал, как мое тело постепенно расслабляется, начиная со ступней. Теплая приятная волна катилась все выше и выше, словно я медленно опускался в ванну.
Ванда снова пощупала пульс.
– Нижняя точка, – сказала она.
Я вдруг широко раскрыл глаза. Сол низко наклонился надо мной, возясь с подголовником.
– Сьюзи! – воскликнул я.
– Это я, Ванда.
– Запиши, быстро!
Я стал диктовать адрес Сьюзи и что ей передать, если со мной что-нибудь случится. Язык тяжело ворочался во рту.
– Есть! – сказала Ванда.
– Нет еще, – возразил я.
– Пошел.
– Да нет же! – Да!
У меня началась сильная дрожь в глазах – очень странное ощущение.
– Быстрый сон.
– Я не сплю, – возразил я.
– Спишь.
– О боже, кому знать, как не…
– Сладких снов, док! – проговорил Сол. Его голос эхом отдавался от стен.
– Альфа-максимум, – сказала Ванда.
Я стремительно проваливался сквозь какую-то массу вроде пудинга или взбитых сливок. Все вокруг стало мутно-белым. В ушах стоял низкий монотонный гул. Казалось, винт речного корабля борется со встречным течением.
Внезапно у меня в руках оказался руль автомашины. Я сидел в автосалоне, в старинном «корвете» с матерчатым тентом, выступающими козырьком фарами и дверцами без наружных ручек. Год 1953-й, точно – я как раз родился. Из скрытых динамиков лились слащавые звуки «Летнего дня» Перси Фейта. В огромные окна бил яркий солнечный свет, отражаясь от белоснежных стен и натертого пола.
Неподалеку раздался смешок. Я обернулся и увидел мать с отцом – они стояли рядышком, прислонившись к пикапу «шевроле», и страстно целовались. На обоих были ярко-желтые костюмы для гольфа. Наверняка это сон. Я выскочил из «корвета» и подошел к ним.
– Привет, ребята!
Отец ущипнул мать за бедро, она взвизгнула и игриво шлепнула его по плечу. Оба расхохотались, словно детишки.
– Эй, привет! – повторил я.
Все еще обнимаясь, они с улыбкой обернулись ко мне, йотом переглянулись и снова посмотрели на меня. Я наминал чувствовать себя лишним.
– Отлично выглядишь, Джонни! – гордо заметил отец.
– Еще бы! – поддержала его мать.
Они опять начали обниматься. Мать извивалась, отбиваясь от его рук.
– Как поживаете? – спросил я.
– Мы умерли, – ответили они хором.
– Да, знаю, но… – Я замялся. На языке вертелись вопросы, по только я пытался их высказать, как сразу начинал путаться. Тогда я спросил первое, что пришло в голову: – На что похожи Небеса?
– Ну… – Мать напряженно наморщила лоб. – Тут семь уровней. Первый…
– Погоди, Роуз, – перебил отец. При жизни никогда не посмел бы. – Предоставь это мне.
– Пожалуйста, – с облегчением улыбнулась мать.
– Джонни, – начал он, сделав шаг ко мне и расставив ноги, как Джон Уэйн. – Сделай вот так. – Он вытянул прямую руку вперед от плеча. Я последовал его примеру. – Так и держи, не опускай, – улыбнулся он, стоя напротив меня, словно зеркальное отражение. Мать с сияющим видом наблюдала за нами. Вскоре моя рука отяжелела и заныла. – Больно, да? – спросил отец.
– Больно, – признался я.
– А на Небесах не больно, – довольно сказал он, опуская руку. Потом вернулся к матери и поцеловал ее в щеку.
Руку опускать мне почему-то не хотелось.
– Долго не получится, – с извиняющейся улыбкой сказал я. – Мне еще надо кое-кого убить.
– Мы знаем, дорогой, – сочувственно кивнула мать. – Это будет нелегко, но мы в тебя верим. Твой отец гордился бы тобой, – добавила она, как будто он не стоял тут же рядом, обнимая ее за талию.
– Ты справишься, Джонни, – подмигнул отец, – но не забудь повеселиться как следует.
– Обязательно, – подмигнул я в ответ.
Они вдруг исчезли. Я остался стоять посреди салона с поднятой рукой. Странный сон: такие или очень важны, или не имеют вообще никакого смысла.
– Привет, док! – раздайся позади незнакомый голос.
Я обернулся. Ко мне подходил с протянутой рукой бледный высокий мужчина в мешковатом красном свитере. Лицо казалось смутно знакомым. То ли сослуживец отца, то ли приятель по гольф-клубу. Черт побери, как неудобно… надо вспомнить. Мы обменялись рукопожатием, и я рассмотрел его пристальней. Коротко остриженные светлые волосы, похож на немецкого актера, который всегда играет капитанов подводных лодок. Стройный, подтянутый, но одет слишком легкомысленно для продавца: свободные брюки защитного цвета, летние парусиновые туфли – типичный курортник. К рубашке на груди приколота табличка: «Макс Стиллнер» – где я это слышал? Он что-то спросил, я прислушался.
– Выбрали что-нибудь? – повторил он.
– Да нет, просто так смотрю.
Незнакомец рассмеялся, как будто я удачно пошутил. Его рука почему-то продолжала сжимать мою. Потом он вдруг резко притянул меня к себе, обхватил другой рукой за плечи и повел с собой. Мы подошли к блестящему черному катафалку, стоявшему в углу зала. Музыка в зале начала давать сбои, словно в проигрывателе заедал механизм.
– Красавец, правда? Как будто специально для вас. Обратите внимание – здесь отделка из натурального дерева. Зеркальные фары. А какая полировка, поглядите! – Он пнул боковую панель ногой, оставив пыльный след с рисунком подошвы.
На вид машина солидная. Интересно, зачем ему понадобилось ее пинать?
– Извините, – сказал я. – Мне сейчас ничего не нужно. И вообще я предпочитаю что-нибудь не столь… э-э… серьезное. – Слова почему-то снова вышли совсем не те, что я хотел.
– В самом деле? – Так и не отпустив мою руку, он внимательно оглядел катафалк снизу доверху, будто искал скрытые дефекты, и разочарованно прищелкнул языком. – А мне-то казалось, вам понравится. Вы уверены? Может быть, ляжете, и прокатимся на пробу?
– Нет, спасибо, – решительно сказал я. – Послушайте, может, вы все-таки меня отпустите?
Странный продавец снял руку с моего плеча и, по-прежнему удерживая другой мою, поправил мне воротник рубашки. Потом отступил на шаг и многозначительно улыбнулся, как будто только что сделал исключительно тонкий шахматный ход.
– Мы везде искали вас, доктор Доннелли, – вкрадчиво произнес он. – Вы, похоже, сменили адрес. Где теперь живете? Надо обновить список рассылки.
Я промолчал. Он больно сдавил мне руку и сверкнул ослепительной улыбкой, под стать ведущему из рекламного шоу. Казалось, его красный свитер стал при этом еще ярче.
– Мы, знаете ли, гордимся вами. Я так и сказал своим ребятам из салона: «Доктор – отличный парень. Отличный!» – Его глаза лукаво блеснули. – Собственно говоря, я всегда относился к вам как к сыну.
Только тут до меня стало доходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31