– Темперанс, я... – начал он, глядя на нее снизу вверх.
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Только то, что... Нет, я пока ничего не могу сказать. Пока не могу.
– Понятно, – сказала она, ничего не поняв. – Я остаюсь здесь, – она постаралась, чтобы ее голос звучал, как ни в чем не бывало, – до вашей... свадьбы, а затем уезжаю в Нью-Йорк.
Джеймс опять промолчал, и Темперанс пошла вниз.
Как только она ушла, Джеймс ударил кулаком в ладонь. То, что он сделал, было практически невозможно, но он сделал это. Он слишком хорошо знал Кенну, знал, что просто так она бы не приехала, понял: ей что-то известно. Это «что-то» приведет ее к сокровищам Маккэрна. Сделай Джеймс сейчас хотя бы шаг, после которого Кенна поймет, что ей не удастся наложить свои хорошенькие маленькие лапки на сокровища, она тут же прекратит поиски. А что остановит ее быстрее чем объявление о помолвке Джеймса Маккэрна и Темперанс О'Нил?
– Ровно три дня, любимая, – пробормотал Джеймс, – осталось ровно три дня.
Глава двадцать вторая
Наутро свадьбы Темперанс тошнило от...
Она не знала, от чего. С одной стороны, она думала, что полюбила Джеймса Маккэрна раз и навсегда и хочет остаться в деревне. Но с другой стороны, ей хотелось уехать в Нью-Йорк и доказать, что она может работать лучше, чем работала раньше. На этот раз у нее будет индивидуальный подход. Она теперь будет знакомиться со всеми женщинами, которым помогала.
– Я начинала правильно, – говорила она Грейс, когда они переносили цветы в церковь. – Я хотела помочь женщинам, у которых нет средств к существованию. Но где-то на пути к цели я стала... положите их туда, – сказала она одному из помощников цветочника, – я почему-то превратилась в...
– В лицемерную педантичную даму?
– Да, – ответила Темперанс, замирая с букетом лилий в руках.
– Я так не считаю, – ответила Грейс, – возможно, у вас были какие-то абсурдные представления о том, что женщины и мужчины могут сдерживать свои естественные потребности, но я никогда не считала вас педантичной дамой.
– Спасибо, – прошептала Темперанс. Всю жизнь она гордилась тем, что всегда знала, как справиться с любой возникшей перед ней проблемой. Мама говорила, что Темперанс и ее отец никогда не колебались.
– Это, наверное, очень хорошо, когда всегда знаешь точно, что предпринять, – повторяла Мелани О'Нил, – но, дорогая моя, в отличие от тебя и от твоего отца, я простая смертная и не могу решить, какое платье надеть с утра, а еще меньше я имею представление о том, что мне нужно успеть сделать в ближайшие десять лет.
А. сейчас, за короткий период пребывания в деревне Маккэрнов, казалось, все устои Темперанс поколеблены. Впервые она не знала, как поступать.
Она ждала, что Джеймс поведет себя как герой романа и не даст ей уехать. Она хотела, чтобы он объявил, что полюбил ее на веки вечные, чтобы она не смела никогда уезжать из деревни и выходила за него замуж. Темперанс уже представляла, как живет в этом большом каменном доме и рожает детей, которые, вырастая, ходят в кильтах и играют на волынках.
Одновременно ей хотелось убежать отсюда и больше никогда не возвращаться.
Она вспоминала, что в Нью-Йорке всегда была уверена, что все делает правильно, что идет к своей великой цели, которая (в этом тоже она была уверена) изменит жизнь на Земле.
– Все женщины страдают таким раздвоением? – спросила она вчера у Грейс.
– Нет, – сонно ответила Грейс, – большинство женщин отлично знают, что их ждет: муж и много детей. Если повезет, муж будет хорошим, будет содержать семью и проживет долгую жизнь. Если не повезет, он будет напиваться и избивать ее. Или умрет.
– Но когда я жила в Нью-Йорке, мне казалось, что я предоставляю женщинам выбор.
– Нет, вы просто предоставляли им жилье, когда от них уходили мужчины, – зевнув, ответила Грейс. – Вы были домовладелицей.
Темперанс откинулась на спинку стула, изумленно глядя на Грейс, потому что Грейс свела все ее годы благотворительности к одному-единственному слову «домовладелица».
– Неужели я больше никем не была? – прошептала Темперанс.
Грейс ей слабо улыбнулась.
– Откуда я знаю? Мы тогда не были знакомы. Я знаю только то, что вы мне рассказывали. Но мне кажется, что для деревни вы сделали больше. Вы дали женщинам возможность поддерживать себя. Когда-нибудь я смогу купить себе дом, даже если в моей жизни больше не будет мужчины, и Элис сможет учиться. А сейчас, если вы не возражаете, я посплю. Завтра будет сложный день.
– Да, – ответила Темперанс, поднялась и пошла к себе.
Завтра будет сложный день, ее последний шанс. Завтра ей нужно будет сделать что-то, или она потеряет... «Что? – спрашивала она себя. – Что она потеряет?» Ведь Маккэрн не умолял ее выйти за него замуж. Три дня назад она намекнула ему, что если он попросит, она останется здесь. Но Джеймс не понял намека. Он ответил, что собирается жениться на Кенне, поэтому все кончено.
За три дня перед свадьбой Темперанс только и делала, что работала. Начали съезжаться родственники Джеймса, и Темперанс нужно было всех их удобно разместить. Она извинялась за состояние комнат, но они только усмехались. Они все прекрасно знали доходы главы клана Маккэрн.
Трижды Темперанс пыталась поговорить с Кенной о приближающемся бракосочетании, но у той никак не находилось времени.
– Она еще ничего не нашла, – дважды в день сообщала Эппи.
– Почему она хотя бы не попытается вести себя учтиво? – раздраженно спросила Темперанс.
На кухне было много народу, но никто не ответил ей. Рамси, как всегда, держал в руках бутылочку для ягненка. Он взглянул на Темперанс и сказал:
– Возможно, она надеется найти сокровище до свадьбы, и тогда ей не нужно будет выходить замуж за моего отца.
Темперанс несколько минут ошарашенно смотрела на Рамси.
– Отец? Джеймс Маккэрн твой отец? – Да, – ответил он. – А вам никто не говорил?
– Нет, – выдохнула Темперанс. – Никто и никогда.
Темперанс нашла Джеймса на горе. Впервые он был увлечен не овцами, а сидел, прислонившись к каменной стене домика, и курил трубку.
– Я видел вас, – сказал он. – Вы обратили внимание, что когда вы впервые поднялись сюда, то еле дышали, а сейчас поднимаетесь вприпрыжку?
Подбоченясь, она посмотрела на него.
– Почему вы не сказали мне, что Рамси ваш сын?
Джеймс несколько секунд смотрел на нее.
– Это не тайна. А почему вы не знали?
– Это не ответ. Кто его мать?
– Девушка, с которой я познакомился в Лондоне. Очень давно, – он вынул трубку изо рта, посмотрел на Темперанс и снова закурил. – А в чем это вы всявыгваздались?
Темперанс даже не взглянула на себя.
– В муке и в крови. Я была на кухне. Вы расскажете мне о мальчике или нет?
– Рассказывать нечего.
– А вы подумали о его будущем? Он унаследует титул, землю? Вы уделяете ему внимание? Нечасто, если посмотреть на то, в каких условиях он живет. Я думала, что он конюх!
– Очень почетная профессия, если хотите знать мое мнение.
Темперанс выразительно посмотрела на него.
– Ладно, – вздохнул Джеймс, – почему всех американских женщин так заботят деньги? Вы знаете, что наши деревенские женщины зарабатывают отныне больше мужчин? На прошлой неделе Лилиас сказала Хэмишу, что не даст ему его ежевечернюю порцию, потому что продает весь ликер, который производит. А Слепая Бренда...
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Нет, я ничего этого не делал, если вам нужно непременно знать. С этой девушкой я провел одну ночь, я даже толком не знал ее. Через два года ко мне приехала ее мать и сказала, что ее дочь умерла от чахотки, а потом всучила мне костлявого младенца. Я привез его сюда. А что до остального, то все унаследует мой законный сын, если он вообще родится.
Он посмотрел на ее талию.
– Завтра вы женитесь на Кенне, не забыли еще?
– Да, и где она теперь ищет? Под крышей?
Темперанс в отчаянии махнула рукой на весь его клан и на него самого, развернулась и пошла вниз.
А сегодня она расставляла цветы в церкви и пыталась вообще ни о чем не думать. В это время завтра все уже будет кончено, она спокойно вернется в Нью-Йорк и... и...
Что? Будет драться с Деборой Мэдисон за место в истории? При этой мысли она содрогнулась.
– Вы в порядке? – спросила Грейс. Темперанс хотела ответить, что все отлично, но...
– Нет! – выпалила она. – Я никуда не гожусь! Я... Я не понимаю, что со мной, но мне совсем плохо!
С этими словами она повернулась и вышла из церкви. Если цветы поставят не туда, какая ей разница? Если невесте и жениху все безразлично, то кто она такая, чтобы волноваться из-за свадьбы?
Глава двадцать третья
Это случилось, когда ее представили Колину. Все в голове смешалось так быстро, что ей показалось – она сейчас упадет в обморок.
Прижав руку ко лбу, она качнулась, держась за стену. Грейс успела подхватить ее перед падением.
– Что с ней такое? – спросил голос, как две капли воды похожий на голос Джеймса.
И вообще Колин был очень на него похож. Он подхватил ее на руки и отнес в гостиную.
– Все вон! – приказал он людям, выстроившимся за его спиной, и именно так Джеймс тоже отдавал приказания.
– Вот, – сказала Грейс, подавая Темперанс стакан с бренди.
– Неправильный стакан, – нахмурившись, сказал Колин, – в стакан для воды бренди не наливают.
Темперанс улыбнулась, лежа с закрытыми глазами на диване. Оба были похожи, но отличались характерами. Джеймс пил бренди из фляги в овечьей шкуре.
– Извините, что причинила вам столько беспокойства, – сказала Темперанс, усаживаясь, – но мне оказалось трудно вас увидеть. Хотя я знала, что вы близнецы...
Колин взглянул на нее и повел бровью.
– Вы не Кенна, но вы любите моего брата, – сказал он, констатируя факт.
– Вы заблуждаетесь! – быстро ответила она, вскакивая с дивана.
Она взяла у Грейс стакан и осушила его. Но, к несчастью, бренди произвел тошнотворный эффект: она с трудом сглотнула и возобновила наступление.
– Джеймс любит Кенну, а она любит его! – заявила Темперанс.
Оправившись от первого впечатления, она увидела, чем братья отличаются друг от друга. За годы, проведенные на свежем воздухе, лицо у Джеймса обветрилось, но Колин выглядел так, будто всю жизнь прожил при свече. Наверное, за игральным столом, подумала Темперанс.
– Они женятся по любви, – пробормотала она.
– Я понял, – ответил Колин, оглядывая ее с ног до головы. – А вы, собственно, кто?
– Экономка.
Минуту Колин смотрел на нее, затем запрокинул голову точно так, как Джеймс, и расхохотался.
– Конечно, а я главный садовник!
– Она экономка, – произнесла Грейс за его спиной, – она все делает для деревни. Устраивает женщин на работу, ведет хозяйство, полностью занимается свадьбой.
– Понимаю, – ответил Колин. – А зачем? Ответьте мне на этот вопрос, Я не поверю, что мой брат платит вам достаточно, чтобы вы купили себе такое платье. И такие туфли...
– Это мне купил ваш дядя Ангус, – ровно ответила Темперанс.
Ей не нравился этот человек, совсем не нравился. Он был похож на Джеймса, но только внешне. Такого холодного, расчетливого взгляда она никогда не замечала у Джеймса.
– Не думаю, что вы слышали обо мне, – сказал Колин и улыбнулся ей так, как обычно улыбаются, чтобы произвести впечатление.
Он хотел пожать ее руку, но она отвернулась и сделала вид, что не увидела его жеста.
– У меня очень много работы, – сказала она и поспешила из гостиной.
И только оказавшись у себя в комнате, она смогла перевести дух. Она закрыла дверь, прислонилась к ней и отдышалась. Что бы ни случилось, кто-то обязательно должен сегодня выйти за Джеймса. Сегодня ему исполняется тридцать пять, и если он сегодня не женится по любви, то все достанется этому ужасному человеку. У нее мурашки поползли по телу при мысли о том, что они близнецы. Может быть, они из старой сказки о двух братьях-близнецах – один хороший, а второй плохой? Один зло, а другой добро? . .
И он решил, что она любит Джеймса... Нет, это неправда. Ведь не могла же она любить мужчину, который не отвечает ей взаимностью!
Внезапно ей захотелось отыскать Кенну. Она сейчас, наверное, в комнате с деревенскими женщинами, которые вызвались одевать невесту. Темперанс отказалась принимать в этом участие. По неизвестной причине, о которой ей не хотелось размышлять, , она до последней минуты стремилась не наткнуться на Кенну в прекрасном платье, эскиз к которому делала Финола.
Но сейчас она обежала весь дом – на это у нее ушел целый час, поскольку то один, то второй родственник Маккэрна останавливали ее и задавали вопросы («А где виски?», «Есть ли в доме мыло?», «А где виски?», «Сегодня будут гонки?», «А где виски?») – и не могла найти Кенну.
Эппи, подумала она и отправилась на поиски маленькой старушки. Эппи сидела на тюке сена во дворе конюшни и смотрела, как Алек намыливает одну из роскошных лошадей Маккэрна. На мужчине был только кильт, он снял рубаху, туфли и высокие носки.
Раздраженная Темперанс не удержалась и рявкнула на Эппи:
– Вам больше нечем заняться?
Эппи поковыряла соломинкой в зубах.
– Вы еще не знакомы с восточными родственниками Маккэрна? – спросила Эппи, словно это был ответ.
– Нет, – ответила Темперанс, вздохнула и села рядом с Эппи, чтобы полюбоваться на голую грудь Алека.
Она посмотрела на часики, приколотые на груди. Колин обратил на них особое внимание, и Темперанс со вздохом сожаления вспомнила, во сколько обошлись Ангусу эти часики. Наверное, не стоило так жестоко с ним поступать.
– Я не могу найти невесту, – пробурчала Темперанс.
Солнце сияло на коже Алека, а тени играли в его мускулах, когда он погружал в ведро с мыльной водой большую губку и мыл лошади задние ноги.
– Она опять где-то под крышей.
– Но ей уже нужно быть в подвенечном платье!
– А она уже в нем. Такое красивое! Говорят, его нарисовала Финола. У нее тоже будет свой бизнес с вашей помощью?
– Наверное, ей поможет Кенна. Я возвращаюсь в Нью-Йорк.
Алек уже перешел на копыто, которое зажал между своих сильных ног и намыливал лошади щиколотку. Его кильт задрался так, что была видна линия ягодиц.
Эппи фыркнула.
– Кенна не сделает ничего для других.
Темперанс сначала не поняла, а потом медленно повернулась и посмотрела на Эппи.
– Я думала, что каждый в этой деревне считает, что Кенна ангел. Я не слышала о ней ничего, кроме того, что она была очаровательным ребенком.
– И поверили в это? – спросила Эпии и подтолкнула ее локтем, чтобы посмотреть на Алека.
Он нагнулся отжать губку, и его килт распахнулся с одной стороны, обнажая бедро сверху до колена. На секунду Темперанс забыла, о чем говорила. Да, Кенна...
– Я думала, что вы все...
– Спросите у Грейс, если хотите знать правду, – ответила Эппи. – Бьюсь об заклад, что она ничего хорошего о Кенне не сказала. И все Маккэрны рядом с ней нечасто, неужели не замечали?
Пока Темперанс размышляла об этом, Алек закончил мыть лошадь, с блеском в глазах повернулся к обеим женщинам и кивнул им, словно был актером, только что закончившим представление. Темперанс покраснела и притворилась, что она не смотрела на него, пока он мыл лошадь, и не любовалась им, но Эппи зааплодировала, и Темперанс подумала – какого черта! – и тоже зааплодировала.
Алек, улыбаясь, отнес ведро в конюшню. Темперанс поднялась.
– А на каком чердаке Кенна?
– Вроде на том, – ответила Эппи, кивая на верхнее окошко, где Темперанс увидела мерцание свечи.
Темперанс пошла в дом. Ей пришлось пробираться по черной лестнице, чтобы никто не увидел ее и не стал спрашивать, где виски, но, как только она поднялась на последний этаж и взялась за ручку двери, ведущей на чердак, она отпрянула. Что сказать Кенне? Новость ли для нее, что все в доме знают о ее поисках сокровищ Маккэрна?
Темперанс на секунду присела на стул возле двери и попыталась понять, что происходит, но не смогла ответить на этот вопрос. Маккэрн не влюблен в Кенну, Кенне нужны только сокровища. Если всем это известно, как им удастся обмануть короля? И что у Грейс с Кенной, и почему святую Кенну никто в деревне не любит?
Она услышала голоса, тут же узнала голос Джеймса и поняла, что они с Кенной вместе на чердаке. Почувствовав спазм, должно быть, ревности, она еле сдержалась, чтобы не броситься открывать дверь и требовать ответа: чем они занимаются вместе на чердаке. Наедине.
Но, взявшись за ручку, Темперанс напомнила себе, что сегодня ночью Джеймс ляжет вместе с Кенной, и с этих пор они навсегда...
Она все-таки приоткрыла дверь, но очень медленно. Возможно, если она увидит, что Джеймс всетаки любит Кенну, это развеет все сомнения, пожирающие Темперанс изнутри.
– Раз ты нашла сокровище, – раздался голос, похожий на голос Джеймса, но отличающийся вкрадчивостью и скользкостью, – мы можем его убить.
Темперанс примерзла к двери. Каждый мускул ее тела был в напряжении.
– Станешь его вдовой, поэтому все получишь. Оно будет твоим.
– И твоим, – прозвучал голос Кенны. Очень медленно, стараясь не издавать ни звука, Темперанс спустилась с чердака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24