Темперанс была уверена, что Рамси только обрадуется, предложи ему что-нибудь рискованное, ведь, в конце концов, скакать на норовистом коне почти каждый день было для него делом привычным. Но мальчик посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и сказал:
– На этих штуковинах убиться можно! – Затем отошел от нее и спросил: – А когда кормить будете?
– А если я... – начала она, но тут распахнулась дверь, и вошел Джеймс.
– Что здесь происходит? – нахмурившись, загремел он, обводя взглядом помещение. – Мне казалось, что здесь идет занятие воскресной школы.
Темперанс почудился блеск в его глазах. Дразнил он ее или был серьезен?
Она решила рискнуть. Выкатившись на середину залы (в тишине такой оглушительной, что, коснись сейчас пола пушинка, все бы вздрогнули), Темперанс подхватила пару коньков и протянула ему.
– Спорим, не сможете? – дерзко спросила она.
Блеск в его глазах превратился в целую галактику сверкающих звезд.
– На какую сумму спорим? – спросил он, взял коньки, присел на стул и начал их закреплять.
Но он не знал, как пользоваться ключом, который протянула Темперанс, чтобы расширить носки коньков под свои широкие ботинки. Вместо этого он пытался расшатать коньки, а когда не получилось, попытался насадить крючок на подошву.
Темперанс, услышав смешок, подумала, что лучше помочь. Джеймс будет не в восторге от насмешек детей.
– Вот так! – сказала она, вставила ключ, провернула, подогнала коньки под его размер и закрепила их на тяжелых рабочих ботинках Джеймса. – А теперь держите мою руку!
– Ха! – ответил Джеймс и поднялся на ноги. – Я лорд клана Маккэрн, мне не нужна женщина, чтобы... ух!
Он встал на коньки и попробовал прокатиться. Размахивая длинными руками в воздухе, Джеймс пытался удержаться на ногах и не упасть. Один ребенок захихикал, потом другой засмеялся. Джеймс еще сильнее замахал руками, катясь по полу. Ноги у него разъезжались, а когда он поехал быстрее, то начал размахивать руками с такой амплитудой, словно пытался взлететь. Еще двое детей негромко засмеялись. Остальные улыбались.
Джеймс поехал вперед, к Темперанс, а когда приблизился к ней, упал. Но как! Лицом он уткнулся ей прямо в грудь, а руками обхватил ее ниже спины.
Она невольно взвизгнула и стала его отталкивать. Но его ноги скользили, и он пытался ухватиться за нее. И каждый раз кольцом охватывал ее, дотрагиваясь до ее бедер и ягодиц. Когда она в очередной раз его оттолкнула, он не удержался, начал падать и увлек ее за собой так, что они упали бы вместе, причем он оказался бы сверху, сжимая ее грудь, но она быстро вывернулась от него и укатилась.
– У-у-у-х! – он катился к ней, пытаясь не упасть.
Темперанс, словно за ней гнались адские гончие, мчалась по другой стороне залы. Но Джеймс преследовал ее, протянув к ней руки. Темперанс пыталась уйти от него, но не могла противостоять его силе и неумелости: куда бы она ни ехала, он настигал ее.
Он поймал ее возле окна, почти врезавшись в Темперанс. Ей уже некуда было увернуться. Закрыв голову руками, она ждала удара, надеясь только, что они не вылетят вместе в окно.
Но, подъехав к ней, Джеймс обхватил ее, потянул вперед, и лишь потом они упали – приземление он смягчил своими руками, обхватив ее за талию. Она даже не упала: он поднял ее и положил на пол, а затем словно подбросил себя и затылком упал ей на живот, подняв руки к зрителям.
Только лежа на полу, Темперанс огляделась. Последние несколько минут она сражалась за свою жизнь, когда этот безумец гнался за ней по всей зале, но сейчас она увидела, что все здесь находившиеся истерически хохочут. Грейс обхватила руками живот и не разгибалась от хохота. Лицо Рамси побагровело от смеха. Остальные дети чуть не лопались, некоторые даже упали на пол, потому что не могли стоять.
– Вы притворялись! – прошипела Темперанс на ухо Джеймсу. – Вы прекрасно умеете кататься!
– А кто вам сказал, что я не умею? – шепотом ответил он, улыбаясь детям. – Я вырос не в этой деревне, поэтому кое-что знаю о внешнем мире. А вы думали, что после всех ваших асфальтированных дорожек в Нью-Йорке у вас лучше получится?
Темперанс взглянула на него – он лежал у нее на животе, словно на подушке, и, очевидно, собирался провести так весь день. Смех детей немножко утих, и они начали разговаривать друг с другом. Конечно, о том, как здорово Маккэрн...
Темперанс никогда не призналась бы себе в том, что она чувствует ревность, но она привыкла находиться в центре внимания.
В конце концов, люди платили, чтобы послушать ее речи. А сейчас она всего лишь шут из мелодрамы с коньками, и... Ладно, ей хотелось, чтобы дети хорошо о ней думали. Но, с другой стороны, это земля Маккэрна, его люди, а она скоро уезжает, поэтому можно позволить ему сделать из нее посмешище, которое дети запомнят на всю жизнь.
– Как вы смеете вести так себя со мной! – громко сказала она, столкнула его и поднялась на ноги.
Смех сразу стих, и все уставились на нее.
– Думаете, что можете посмеяться надо мной, и вам это так сойдет? – она почти кричала, сжав кулаки, словно хотела наброситься на него.
В зале стояла тишина. Джеймс медленно поднялся на ноги.
– Я не мог втянуть вас туда, где вы уже находились, – тихо сказал он, глядя на нее жестко и зло.
С минуту Темперанс колебалась. Он это серьезно? Но потом снова заметила блеск в его глазах и с трудом удержалась от улыбки.
– У вас хватит мужества справиться со мной?
На манер клоуна в цирке, она принялась преувеличенно жестикулировать, словно от злости, стараясь не упасть назад, широко расставив ноги и вращая ступнями, чтобы свободнее двигаться.
Поднявшись, Джеймс сначала вел себя так, будто делал все возможное, чтобы устоять на ногах. Руки перестали походить на лопасти маслобойки, но он продолжал то и дело ими взмахивать. Он хорошо катался. Темперанс это увидела только сейчас. И даже потеряй он намеренно равновесие, все равно бы не упал. Когда она была маленькой, ей не было равных, но сейчас она поняла: попадись ей тогда одиннадцатилетний Маккэрн, пришлось бы устраивать нешуточные соревнования.
Они находились в противоположных концах залы, а между ними дети, которые не сводили с них глаз и не произносили ни слова. Темперанс чувствовала, что они боятся. Настоящий ли это спор? Или взрослые снова притворяются?
Темперанс взглянула на Джеймса и увидела, что он быстро двигает подбородком. Она поняла, что он хочет ей сказать.
– Я убью вас! – закричала она, пару раз сильно оттолкнулась и помчалась к нему.
Правильно ли она поняла его жест? Поймает ли он ее, или она вылетит в окно? Но она верила ему.
За секунду до того, как она должна была врезаться в него, она сгруппировалась, втянула голову, выставила, одну ногу вперед, затем выкинула вверх руки и пронеслась у него между ног. Джеймс схватил ее за запястья – одно молниеносное движение, он поворачивается, и вот они катятся вместе в противоположном направлении, Джеймс едет спиной, держит поднятые руки Темперанс, а вся она на одном ролике катится у него между ног.
Когда Джеймс остановился у противоположной стены, Темперанс не шевелилась. Голова у нее все еще была опущена, нога поднята, а мышцы чуть не кричали от боли. Но дети не издали ни звука.
– Дети здесь? – прошептала она Джеймсу.
– Они напуганы, – ответил он шепотом.
И тут Темперанс услышала, как один ребенок захлопал, а затем по зале прокатился рев хохота и аплодисментов.
Через несколько минут они начали стихать, и тогда Джеймс взял ее под руки и поставил на ноги. Она боялась упасть и не шевелилась, потому что не привыкла к такой нагрузке и боялась, что трюк не удался.
Стоявшая рядом Грейс прошептала с изумлением:
– Я никогда не видела ничего подобного! Вы тренировались?
– Нет, – ответила Темперанс, держась за спину, – мы просто...
Она осеклась и посмотрела на Джеймса. Его окружили дети, у каждого в руках по паре коньков, все они стояли в ожидании, что он поможет их надеть.
– Мы просто...
От ответа Темперанс спасли входящие Эппи с сестрой с первыми четырьмя подносами, полными еды. Завизжав, все кинулись к подносам, в том числе и Грейс, а Темперанс вместе с Джеймсом остались в дальнем конце залы.
Темперанс не знала, что сказать. Вообще-то, все, что сейчас произошло, было чересчур интимным.
– Какая программа на следующий воскресный урок? – спросил он, и оба рассмеялись – неловкость исчезла.
– У вас есть растирание для лошадей? – спросила она, потирая синяк.
– Мне оно не нужно. Я пасу овец в горах, поэтому...
В этот момент один ребенок потерял равновесие и врезался Джеймсу прямо в спину. На сей раз он упал, не притворяясь, хватаясь за Темперанс и увлекая ее за собой – она свалилась на него сверху.
Конечно, дети решили, что это продолжение представления и с набитыми ртами стали снова над ними смеяться.
Темперанс сползла с Джеймса и посмотрела на него, поверженного, сверху вниз.
– Ну? – спросила она весело.
– В конюшне, на третьей полке, справа. Но сначала снимите с меня эти штуковины.
Улыбаясь, Темперанс наклонилась и при помощи ключа, висевшего у нее на шее, сняла с Джеймса коньки, а когда он сел рядом, сняла и свои. Сейчас зала гудела – все дети надели коньки и усердно толкали друг друга. Постоянно кто-нибудь падал, и вслед за этим неизменно следовали взрывы хохота.
Встав, Джеймс обнял Темперанс за плечи.
– Как вы думаете, без нас здесь будет скучно?– спросил он, стоя на одной ноге.
Она посмотрела на детей – что они только не делали, гоняя на коньках: визжали, смеялись, ели...
– Думаю, нет, – ответила она.
– Пойдемте, – сказал Джеймс, – я знаю, где можно взять бутылочку вина, немного сыра и прилечь на мягкое.
Его рука лежала на ее плече, а она обвила своей рукой его за пояс. Другую руку она положила на его твердый плоский живот. Обычно, если мужчина предлагал ей вино и «мягкое местечко», она бежала от него куда подальше, а если он продолжал настаивать – пользовалась стальным острием зонтика, чтобы удержать его на расстоянии.
– Звучит замечательно, – ответила Темперанс и помогла хромающему Джеймсу выйти из залы.
«Мягким местечком» оказался стог сена, не очень чистый, зато «вино» и «сыр» именно бутылкой вина и головкой сыра. Никаких стаканов, фарфоровых тарелок и свечей: только еда.
Едва они пришли на сеновал, где пахло конями и кожей, Джеймс присел на стог сена и стянул с себя рубаху.
– Вот здесь, – сказал он, протянул ей бутылку вина и показал на свое левое плечо.
Темперанс поняла, что он просит растереть его.
Что ей делать? Сказать ему, что достоинство не позволяет ей распивать вино вдвоем с мужчиной из бутылки? Что она неловко себя чувствует наедине с полуголым человеком? И не слишком ли глупо прозвучат такие заявления, если всего десять минут назад она каталась у него между ног?
– Чего же вы ждете? – нетерпеливо спросил он.
– Что сейчас сюда ворвется мамочка с угрозой оторвать мне голову, – ответила Темперанс.
Джеймс посмотрел на нее так, что было ясно: он прекрасно понимает, перед каким сложным выбором она сейчас находится.
Она не взяла бутылку – нужно сохранить здравый и трезвый ум – налила на ладонь растирание и начала массировать ему плечо. Его большое, широкое, сильное плечо. Гладить его по теплой, гладкой, загорелой коже.
Что ж, подумала Темперанс, пытаясь сдержать чувства рассудком, она вновь проходила испытание похотью. Еще раз. Нужно научиться преодолевать себя. Она не поддастся своим низменным потребностям и...
– А как насчет поваляться в сене? – спросил Джеймс, глядя на нее из-под опущенных ресниц.
Темперанс удалось рассмеяться, и напряжение вновь исчезло.
– Расскажите о своей первой жене. Если вы никогда ее не любили, почему тогда женились на ней?
Он скривился.
– Экономка слишком настойчиво интересуется вещами, которые ее не касаются.
– Ее также не касаются развлечения детей из вашей деревни, но она этим заинтересовалась!
– Да-а? Когда я вошел, мне вы показались не слишком развлекательной. Наоборот, казалось, что вам очень хочется убежать и спрятаться. Аи! Осторожней с ногтями!
– Простите, – притворилась искренней Темперанс. – Если хотите сами продолжать растирать себе плечо, только скажите.
– Нет, не хочу. Ниже, да, да, вот здесь!
Он прикрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновениями, и она поняла, что сейчас нужно либо уходить, либо чем-то очень быстро отвлечься.
– Итак, вы мне рассказывали о своей жене...
– Нет, это вы совали нос в мои дела, я же вам ничего не рассказывал!
Темперанс убрала руки с его обнаженной спины.
Джеймс немедленно начал рассказ, а Темперанс продолжила растирание.
– Я был влюблен в деревенскую девочку, но мой отец отправил меня в Лондон и соблазнял красивыми женщинами. Я не выдержал и женился на одной из них. На той, которую выбрал он. А потом привез ее сюда. Рассказывать в принципе нечего, кроме того, что, все два года нашего супружества она каждый день рыдала.
– Что же с ней случилось?
Джеймс помолчал и взглянул на висевшие на стене лошадиные сбруи.
– Однажды безлунной ночью она попыталась сбежать. Вскочила на одного из моих беспокойных коней и, как я думаю, собиралась в Мидлей, но заблудилась, – он понизил голос, – повела коня через скалу, и оба свалились в море.
Темперанс не удержалась от ненужного вопроса.
– Это было самоубийство?
– Нет! – резко ответил Джеймс. – Я не хочу, чтобы в этой семье было еще одно самоубийство, у нас и так греха хватает!
– Но ваша бабушка не кончала жизнь самоубийством! – выпалила она и тут же зажала рот рукой в ужасе от своей болтовни.
Секунду Джеймс молчал.
– Ладно, – тихо произнес он, – кто еще, кроме вас, сует нос, куда не просят?
Он еле сдерживался. Он не повысил голоса, но Темперанс понимала, что Джеймс не шутит.
– Вы немедленно расскажете мне о том, что вам известно о моей бабушке!
Но Темперанс не собиралась пугаться.
– Мне казалось, вы не любили ее. Разве не вы называли ее Великой Транжиркой?
Джеймс поднялся и взял свою рубаху.
– Я очень любил ее, несмотря на ее ошибки. Она всегда была очень добра ко мне. А теперь расскажите мне, что вам известно.
Темперанс ничего не хотела рассказывать и очень жалела, что не удержала язык за зубами. Но по лицу его она видела, что просто так он ее не отпустит.
– Сядьте, – сказал он, кивая на стог сена.
Темперанс повиновалась, присела и молчала, пока он расшнуровывал шнурки ее ботинок.
– У вас, наверное, создалось впечатление, что в этом доме никогда не было счастья, – произнес он, стягивая с нее ботинок.
Темперанс вздохнула, соглашаясь. Азартные игры. Убийство. Месть. Да, дом не похож на обитель счастья.
– Я знаю, что деревенские любят поговорить о моей семье, а особенно Грейс. Вы хотите... – он кивнул на ее ногу в чулке.
Она не знала, что ответить, стесняясь приподнять перед ним юбку и распустить подвязки. Может, сказать ему, чтобы он отвернулся? Вдруг ей дико захотелось вытянуть ногу и...
Но Джеймс решил эту задачу, он отвернулся и ждал, пока она распускала оба чулка и скатывала их. Она засунула их в карманы. Когда с чулками было покончено, Джеймс встал на колени перед ней и взял в свои большие руки ее маленькую ножку.
– Я знаю, что вы наслышаны об игре, смертельной вражде, отравившей поколения, но...
– Мне никто не рассказывал о смертельной вражде, – с интересом произнесла она. – Хотелось сложить все кусочки головоломки в одно целое.
Джеймс сильнее сжал ее лодыжку и покачал головой.
– Могила моей бабушки не освящена, это не дает мне покоя. А вы знаете что-то о ее смерти! Что именно?
– Ее убил ваш дедушка! – ответила она, еле дыша и ожидая взрыва.
Но взрыва не произошло. Вместо этого Джеймс открыл бутылочку с растиранием и стал втирать жидкость ей в лодыжку.
– У старика был дикий нрав, – заметил он.
– А сколько женщин он выбросил в окно? – спросила Темперанс, пытаясь немного поднять ему настроение.
Джеймс взглянул на нее с кривой усмешкой.
– Немного. Итак, сейчас вы мне расскажете все, что вам известно, а также откуда у вас такая информация.
И Темперанс нарушила свое слово хранить тайну...
– Их поженили насильно, – сказал он, растирая ей лодыжку, – и они оба ненавидели друг друга.
– Как вы и ваша жена, – тихо вставила Темперанс.
– Да, – бесцветно ответил он. – Но их брак был браком без любви с самого начала, и им ничего не хотелось, лишь бы побольнее ударить друг друга. Он играл, а она тратила.
Темперанс взглянула на него с интересом.
– А где все, что она купила?
Джеймс хмыкнул.
– Только не говорите мне, что вы поверили в эту старинную легенду и где-то в этом доме спрятаны сокровища Аладдина!
– Я думала... – обескураженно произнесла Темперанс.
Он вернулся к растиранию.
– Что вы думали? Что нам вместе стоит начать разбирать стены и искать? Неужели вы думаете, что этим не занимались мой дед и мой отец? И что мы с братом потратили не один день на поиски сокровищ?
– Но Грейс рассказала, что ее муж нашел счета за те вещи, которые купила ваша бабушка, серебряные вещи и даже золотые статуи работы Челлини!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24