Но слишком много мужчин, настроившихся на приятный отдых, начали преследовать красавицу. Шерифу пришлось дать двух своих помощников для охраны девушки. В итоге решили, что безопаснее поставить на въезде в город плакат с фотографией Мэдисон. Для нее все это было довольно неприятно, но ей требовались деньги на лечение матери.
— А почему ты приехала в Нью-Йорк? — спросила Элли.
— Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью.
Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос:
— Дом Мэдисонов.
— Позови, пожалуйста, папу.
Через минуту к телефону подошел мужчина. — Да?
— Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес?
Помолчав, мужчина ответил:
— Да, помню.
Раздался щелчок, и связь оборвалась.
Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза.
— Лесли, а кого ты бросила у алтаря? — сменила она тему.
Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем.
— Алан очень разозлился… Все это так неприятно… — Лесли уставилась на свои ногти. — Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей…
— Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, — вдохновенно предположила Элли.
Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась:
— У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы…
Все тотчас развеселились.
— У нас уже есть один палач и одна жертва, — Лесли вопросительно посмотрела на Элли. — А кто ты?
— Никто, — быстро ответила Элли. — Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но…
— Тупые, — закончила Мэдисон.
— Да, — вздохнула Элли. — Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень-кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… — Элли старалась не смотреть на Мэдисон.
— Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так.
— И у тебя нет парня? — спросила Лесли у Элли. — Но ты ведь такая симпатичная…
Элли вздохнула.
— У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно.
— Она могла бы сама его переделать, — твердо сказала Лесли. — У меня отец — строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины.
Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом!
— Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, — продолжала Элли. — А потом… — она смутилась.
— Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, — закончила Мэдисон.
— Да! — воскликнула Элли и просияла. — Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… — Элли перевела дыхание. — Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… — она снова замолчала и посмотрела на свои руки.
— Просто они любят тебя, — нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу.
Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу.
— Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек.
Мэдисон пристально посмотрела на Элли.
— И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже?
— Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… — она развела руками, — либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись.
Мэдисон откинулась на спинку скамейки.
— Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, — закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах.
Она постаралась увести разговор от грустного прошлого.
— Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты — от Роджера. Можно считать, всем повезло.
— Она первая влюбится и бросит свое искусство, — серьезно произнесла Мэдисон. — Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек.
— Если не больше, — вставила Лесли.
— Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! — заявила Элли. — Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться!
— Разве Микеланджело не был «голубым»? — спросила Мэдисон у Лесли.
— Это тот, который отрезал себе ухо? — отозвалась та.
— Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве.
— Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? — вспомнила Лесли. — У меня и, кажется…
— У меня тоже, — хором ответили Элли и Мэдисон.
— Надо купить торт, — твердо сказала Лесли.
— Из нее выйдет хорошая мать, — поделилась Элли с Мэдисон.
Лесли притворилась, что не услышала.
— Пойду спрошу этого урода, где здесь ближайшая кондитерская.
Она встала и пошла к стойке, Элли и Мэдисон загляделись на ее походку. Лесли плыла, и легкая юбка обрисовывала ее длинные стройные ноги.
— Ух ты! — прошептала Элли.
— Точно! — согласилась Мэдисон.
Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами.
Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась!
Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена.
— Проворно ты это устроила! — заметила Элли.
— Кондитерская совсем близко, — улыбнулась Лесли. — И каждый день там делают торты для «девочек Ира». Мэдисон оказалась права. Этот наглец каждый день сажает сюда двух-трех девушек, а сам делает сотни ошибок в их удостоверениях. А поскольку многие приходят в управление автотранспортом в день рождения, им рано или поздно приходит мысль о праздничном торте.
— А кондитерская делится с ним выручкой? — возмутилась Элли.
Лесли наклонилась и понизила голос.
— Я их спросила, почему это не прекратят. Посмотрите наверх. Видите окошко?
Наверху, прямо над стойкой Ира, виднелось маленькое окошко, такое грязное, что вряд ли сквозь него можно было что-то разглядеть.
— Там сидит его начальник, — объяснила Лесли. — Как намекают продавщицы из кондитерской, начальнику нравится смотреть на красивых девушек не меньше, чем самому Иру, поэтому ему все сходит с рук.
— Я должна ужасно разозлиться, но сегодня я встретила вас и… — Элли пожала плечами. — Так с чем торт?
— Кокосовый. Продавщица сказала, что шоколад слишком мажется. Она дала мне тарелки, салфетки и вилки. Так что, «девочки Ира», приступим?
И они приступили.
Глава 3
— Пожалуйста, пристегните ремни, самолет идет на посадку, — голос из динамика вернул Элли в реальность.
«Интересно, что случилось с той удивительно красивой девушкой?» — думала Элли. Последние девятнадцать лет она всегда вспоминала Мэдисон, когда смотрела женские журналы, и повторяла: «Она не такая красивая, как Мэдисон». Может, красавица вернулась в свой родной город в Монтане, выучилась на сиделку, вышла замуж за врача, родила дюжину детишек…
Элли подняла штору и посмотрела в окно. Лучше не думать о детях. На следующий день после Рождества, когда ее бывший муж опять устроил истерику, обвиняя Элли в том, что она никогда не делала ничего ради него и для него, Элли посмотрела на мужа и подумала: «Из-за этого эгоиста у меня нет детей». Тогда она ушла от него в своем сердце. Реальный уход и суды отняли еще год ее жизни…
Самолет приземлился, и она снова забеспокоилась. Глупо назначать встречу женщинам, которых столько лет не видела! Похоже на вечер встречи выпускников. Просто ужасно! Представляешь людей такими, какими они были, поэтому морщины и лишний вес шокируют. Потом идешь в туалет, смотришься в зеркало и понимаешь, что и у тебя такие же морщины и не меньше лишних килограммов.
Элли достала дорожную сумку и встала. Продвигаясь к выходу, она опять начала вспоминать день, когда они встретились в управлении автотранспортом. Почему все получилось совсем не так, как они мечтали? Почему Мэдисон не сделала карьеру модели? Ведь за все это время Элли ни разу не видела ее фотографий в журналах… А Лесли? За танцовщицами уследить сложнее, тем более что Элли редко смотрела бродвейские шоу. Может быть, Лесли танцевала на Бродвее, встретила сказочно богатого человека и вышла за него замуж?
Элли глубоко вздохнула. Она просила Лесли и Мэдисон сообщить рейс, которым они прилетят, если согласятся. Это было малодушно, но Элли решила приехать последней.
Она вошла в здание аэропорта и увидела мужчину, державшего табличку с надписью «Эббот». Она отдала ему дорожную сумку, квитанции на получение багажа и пошла за ним к багажной ленте.
Когда они сели в машину и выехали из аэропорта, Элли захотелось попросить его вернуться. Как она расскажет случайным подругам о своей жизни? Она была на вершине успеха, но теперь от прежнего не осталось и следа. Она дала мужчине победить себя, позволила судебной системе себя сломить. Вот уже три года она жила в постоянном страхе.
Пора начинать бороться. Давно пора… Какие прекрасные пейзажи за окном… Деревья горели золотом. Интересно: у всех самым любимым становится месяц рождения? Больше всего Элли любила октябрь: его прохладный воздух и яркие листья.
«Все будет хорошо, — уговаривала себя Элли. — Да, я состарилась на девятнадцать лет, но и они тоже. Может, не рассказывать им, что со мной произошло, тогда они не будут жалеть меня…»
Но прийти к толковому решению она не успела. Пока водитель вытаскивал из багажника чемоданы, Элли разглядывала дом. Джин предупреждала, что он довольно старый, построенный корабельным плотником в начале девятнадцатого века, но не сказала, что он такой красивый. Маленький, двухэтажный, с широким крыльцом и украшенный, как сказочный теремок. Джин сказала, что смотритель оставит дверь незапертой, поэтому можно приехать, когда угодно. То, что дом не запирали, чудесно характеризовало городок.
Элли расплатилась с шофером, взяла вещи и бесшумно переступила порог. На полу крошечной гостиной стояли три чемодана — значит, никто еще не выбрал спальню.
Гостиная была очень уютная: колониальный стиль сочетался с местным колоритом. Прямо над входом висела модель корабля, а одну стену полностью занимал огромный камин, сложенный из камня. Мебель казалась очень удобной. Темно-зеленый и рыжий, кое-где желтый, цвета отлично сочетались с осенним пейзажем за окном.
Сквозь широкий дверной проем Элли увидела кухню. Окно смотрело в сад. Там, под деревом с багряными листьями, сидели две женщины. Они мирно беседовали. На деревянном столике стоял кувшин с лимонадом.
Элли прошла через гостиную в кухню и встала у раковины, глядя в окно. Солнце светило в спину разговаривающим и отражалось в стекле, так что они не заметили Элли. И она решила сначала рассмотреть их.
Лесли больше не казалась особенной. Она выглядела домохозяйкой средних лет и среднего достатка. Она все еще оставалась стройной, но теперь ее тело не вызывало зависти. Ее волосы утратили медный блеск и стали просто коричневыми. Судя по седым прядкам, она их не красила. Кожа у нее была неплохая, но вокруг глаз и у рта лежали глубокие морщины. Единственное, что не изменилось, — это осанка. Лесли сидела с идеально ровной спиной, расправив плечи.
«Она очень несчастна», — подумала Элли.
Теперь ей придется взглянуть на Мэдисон… Элли старалась оттянуть этот момент. Она на минуту закрыла глаза и попросила Небо дать ей силы вынести эту встречу. Потом взглянула на Мэдисон.
Она напоминала картину Моне, пролежавшую девятнадцать лет под дождем и снегом.
Да, когда-то она была удивительно красива, но прошло время, о красоте не заботились — и она исчезла.
Мэдисон чуть сутулилась, словно провела многие годы за письменным столом. Она курила. За те несколько минут, что Элли смотрела на нее, она докурила одну сигарету и начала другую. Перед ней стояла большая стеклянная пепельница, полная окурков.
Под глазами Мэдисон залегли синяки, а кожа, раньше сиявшая здоровьем, стала пепельно-серой. Длинные волосы, собранные в хвост, утратили былой блеск. Раньше Мэдисон была стройной, а теперь казалась просто истощенной. Кофта с длинными рукавами только подчеркивала худобу ее рук. Даже брюки-дудочки на ее ногах сидели не плотно.
Да, Лесли выглядела несчастной, но Мэдисон так, будто огромный фургон — жизнь — переехал ее.
Элли вспомнила слова Джин о том, что, возможно, этим женщинам пришлось еще хуже. Эта мысль принесла облегчение. Ее не будут осуждать. Не будут презирать за лишние двадцать килограммов. А главное, ее не будут жалеть.
Элли отвернулась от окна. Они сидят и ждут ее. Как быть? Сделать веселое лицо, сказать, что они совсем не изменились? Соврать, что у нее все хорошо, что она счастлива и работает над новой книгой, которая непременно станет бестселлером?
В тот день в управлении автотранспортом она была иронична и надменна… Верила в свои силы и знала, что завоюет мир. Она была самой собой, и они полюбили ее. Значит, и сейчас надо быть такой же…
Элли глубоко вздохнула и открыла дверь в сад. Женщины замолчали, взглянув на нее. Она почувствовала, что их шокировали ее размеры.
— Жаль, что мы не устроили конкурс, кто хуже выглядит, — радостно сказала Элли.
— Я бы победила, — улыбнулась Мэдисон. На мгновение Элли увидела красавицу, которая могла затмить улыбкой солнце.
— Не знаю, не знаю, — пробормотала Элли, усаживаясь рядом с Лесли, наливавшей ей лимонад. — Лишний вес производит сильное впечатление и выдает отсутствие самодисциплины.
— Зато ты добилась успеха, — возразила Мэдисон. — Стала известной писательницей. Весь мир читает твои книги. А я работаю ветеринаром. Лечу больных собачек. Ни мужа, ни детей. Полный ноль.
Она произнесла эти ужасные слова чересчур весело.
— Думаешь, только у тебя все так плохо? Я, кстати, уже давно бывший писатель. Выжата, как лимон. Ни строчки за три года! Все, что я заработала за десять лет писательской деятельности, присудили моему бывшему мужу, который в жизни ничего не делал. Развод отнял у меня все.
— По крайней мере, у тебя было что забирать, — утешила ее Мэдисон. — Я никогда не получала нормальных денег. С меня просто нечего взять.
— Так это лучше!
— Ну, нет! Лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Кажется, это сказал Ницше.
— Платон, — поправила Элли. — Но я думаю, прав Сократ, считавший…
Элли получала удовольствие от подтрунивания друг над другом. Все эти годы ей именно этого и, не хватало. Как чудесно не видеть жалость в глазах окружающих!
— А я вышла замуж за соседского мальчишку и родила двоих детей, — вмешалась Лесли. — Теперь весь город перешептывается о том, что у него роман с секретаршей по имени Бэмби. Я живу в большом доме в викторианском стиле. Мой муж наполнил его всякими древностями, к которым нельзя прикоснуться. В прошлом году он превратил мою старую удобную кухню в произведение.искусства. Мама считает, что нам надо развестись. Дочь хочет, чтобы я боролась. А сын сбегает при малейшем намеке на конфликт. Я живу ради них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— А почему ты приехала в Нью-Йорк? — спросила Элли.
— Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью.
Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос:
— Дом Мэдисонов.
— Позови, пожалуйста, папу.
Через минуту к телефону подошел мужчина. — Да?
— Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес?
Помолчав, мужчина ответил:
— Да, помню.
Раздался щелчок, и связь оборвалась.
Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза.
— Лесли, а кого ты бросила у алтаря? — сменила она тему.
Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем.
— Алан очень разозлился… Все это так неприятно… — Лесли уставилась на свои ногти. — Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей…
— Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, — вдохновенно предположила Элли.
Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась:
— У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы…
Все тотчас развеселились.
— У нас уже есть один палач и одна жертва, — Лесли вопросительно посмотрела на Элли. — А кто ты?
— Никто, — быстро ответила Элли. — Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но…
— Тупые, — закончила Мэдисон.
— Да, — вздохнула Элли. — Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень-кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… — Элли старалась не смотреть на Мэдисон.
— Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так.
— И у тебя нет парня? — спросила Лесли у Элли. — Но ты ведь такая симпатичная…
Элли вздохнула.
— У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно.
— Она могла бы сама его переделать, — твердо сказала Лесли. — У меня отец — строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины.
Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом!
— Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, — продолжала Элли. — А потом… — она смутилась.
— Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, — закончила Мэдисон.
— Да! — воскликнула Элли и просияла. — Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… — Элли перевела дыхание. — Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… — она снова замолчала и посмотрела на свои руки.
— Просто они любят тебя, — нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу.
Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу.
— Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек.
Мэдисон пристально посмотрела на Элли.
— И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже?
— Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… — она развела руками, — либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись.
Мэдисон откинулась на спинку скамейки.
— Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, — закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах.
Она постаралась увести разговор от грустного прошлого.
— Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты — от Роджера. Можно считать, всем повезло.
— Она первая влюбится и бросит свое искусство, — серьезно произнесла Мэдисон. — Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек.
— Если не больше, — вставила Лесли.
— Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! — заявила Элли. — Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться!
— Разве Микеланджело не был «голубым»? — спросила Мэдисон у Лесли.
— Это тот, который отрезал себе ухо? — отозвалась та.
— Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве.
— Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? — вспомнила Лесли. — У меня и, кажется…
— У меня тоже, — хором ответили Элли и Мэдисон.
— Надо купить торт, — твердо сказала Лесли.
— Из нее выйдет хорошая мать, — поделилась Элли с Мэдисон.
Лесли притворилась, что не услышала.
— Пойду спрошу этого урода, где здесь ближайшая кондитерская.
Она встала и пошла к стойке, Элли и Мэдисон загляделись на ее походку. Лесли плыла, и легкая юбка обрисовывала ее длинные стройные ноги.
— Ух ты! — прошептала Элли.
— Точно! — согласилась Мэдисон.
Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами.
Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась!
Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена.
— Проворно ты это устроила! — заметила Элли.
— Кондитерская совсем близко, — улыбнулась Лесли. — И каждый день там делают торты для «девочек Ира». Мэдисон оказалась права. Этот наглец каждый день сажает сюда двух-трех девушек, а сам делает сотни ошибок в их удостоверениях. А поскольку многие приходят в управление автотранспортом в день рождения, им рано или поздно приходит мысль о праздничном торте.
— А кондитерская делится с ним выручкой? — возмутилась Элли.
Лесли наклонилась и понизила голос.
— Я их спросила, почему это не прекратят. Посмотрите наверх. Видите окошко?
Наверху, прямо над стойкой Ира, виднелось маленькое окошко, такое грязное, что вряд ли сквозь него можно было что-то разглядеть.
— Там сидит его начальник, — объяснила Лесли. — Как намекают продавщицы из кондитерской, начальнику нравится смотреть на красивых девушек не меньше, чем самому Иру, поэтому ему все сходит с рук.
— Я должна ужасно разозлиться, но сегодня я встретила вас и… — Элли пожала плечами. — Так с чем торт?
— Кокосовый. Продавщица сказала, что шоколад слишком мажется. Она дала мне тарелки, салфетки и вилки. Так что, «девочки Ира», приступим?
И они приступили.
Глава 3
— Пожалуйста, пристегните ремни, самолет идет на посадку, — голос из динамика вернул Элли в реальность.
«Интересно, что случилось с той удивительно красивой девушкой?» — думала Элли. Последние девятнадцать лет она всегда вспоминала Мэдисон, когда смотрела женские журналы, и повторяла: «Она не такая красивая, как Мэдисон». Может, красавица вернулась в свой родной город в Монтане, выучилась на сиделку, вышла замуж за врача, родила дюжину детишек…
Элли подняла штору и посмотрела в окно. Лучше не думать о детях. На следующий день после Рождества, когда ее бывший муж опять устроил истерику, обвиняя Элли в том, что она никогда не делала ничего ради него и для него, Элли посмотрела на мужа и подумала: «Из-за этого эгоиста у меня нет детей». Тогда она ушла от него в своем сердце. Реальный уход и суды отняли еще год ее жизни…
Самолет приземлился, и она снова забеспокоилась. Глупо назначать встречу женщинам, которых столько лет не видела! Похоже на вечер встречи выпускников. Просто ужасно! Представляешь людей такими, какими они были, поэтому морщины и лишний вес шокируют. Потом идешь в туалет, смотришься в зеркало и понимаешь, что и у тебя такие же морщины и не меньше лишних килограммов.
Элли достала дорожную сумку и встала. Продвигаясь к выходу, она опять начала вспоминать день, когда они встретились в управлении автотранспортом. Почему все получилось совсем не так, как они мечтали? Почему Мэдисон не сделала карьеру модели? Ведь за все это время Элли ни разу не видела ее фотографий в журналах… А Лесли? За танцовщицами уследить сложнее, тем более что Элли редко смотрела бродвейские шоу. Может быть, Лесли танцевала на Бродвее, встретила сказочно богатого человека и вышла за него замуж?
Элли глубоко вздохнула. Она просила Лесли и Мэдисон сообщить рейс, которым они прилетят, если согласятся. Это было малодушно, но Элли решила приехать последней.
Она вошла в здание аэропорта и увидела мужчину, державшего табличку с надписью «Эббот». Она отдала ему дорожную сумку, квитанции на получение багажа и пошла за ним к багажной ленте.
Когда они сели в машину и выехали из аэропорта, Элли захотелось попросить его вернуться. Как она расскажет случайным подругам о своей жизни? Она была на вершине успеха, но теперь от прежнего не осталось и следа. Она дала мужчине победить себя, позволила судебной системе себя сломить. Вот уже три года она жила в постоянном страхе.
Пора начинать бороться. Давно пора… Какие прекрасные пейзажи за окном… Деревья горели золотом. Интересно: у всех самым любимым становится месяц рождения? Больше всего Элли любила октябрь: его прохладный воздух и яркие листья.
«Все будет хорошо, — уговаривала себя Элли. — Да, я состарилась на девятнадцать лет, но и они тоже. Может, не рассказывать им, что со мной произошло, тогда они не будут жалеть меня…»
Но прийти к толковому решению она не успела. Пока водитель вытаскивал из багажника чемоданы, Элли разглядывала дом. Джин предупреждала, что он довольно старый, построенный корабельным плотником в начале девятнадцатого века, но не сказала, что он такой красивый. Маленький, двухэтажный, с широким крыльцом и украшенный, как сказочный теремок. Джин сказала, что смотритель оставит дверь незапертой, поэтому можно приехать, когда угодно. То, что дом не запирали, чудесно характеризовало городок.
Элли расплатилась с шофером, взяла вещи и бесшумно переступила порог. На полу крошечной гостиной стояли три чемодана — значит, никто еще не выбрал спальню.
Гостиная была очень уютная: колониальный стиль сочетался с местным колоритом. Прямо над входом висела модель корабля, а одну стену полностью занимал огромный камин, сложенный из камня. Мебель казалась очень удобной. Темно-зеленый и рыжий, кое-где желтый, цвета отлично сочетались с осенним пейзажем за окном.
Сквозь широкий дверной проем Элли увидела кухню. Окно смотрело в сад. Там, под деревом с багряными листьями, сидели две женщины. Они мирно беседовали. На деревянном столике стоял кувшин с лимонадом.
Элли прошла через гостиную в кухню и встала у раковины, глядя в окно. Солнце светило в спину разговаривающим и отражалось в стекле, так что они не заметили Элли. И она решила сначала рассмотреть их.
Лесли больше не казалась особенной. Она выглядела домохозяйкой средних лет и среднего достатка. Она все еще оставалась стройной, но теперь ее тело не вызывало зависти. Ее волосы утратили медный блеск и стали просто коричневыми. Судя по седым прядкам, она их не красила. Кожа у нее была неплохая, но вокруг глаз и у рта лежали глубокие морщины. Единственное, что не изменилось, — это осанка. Лесли сидела с идеально ровной спиной, расправив плечи.
«Она очень несчастна», — подумала Элли.
Теперь ей придется взглянуть на Мэдисон… Элли старалась оттянуть этот момент. Она на минуту закрыла глаза и попросила Небо дать ей силы вынести эту встречу. Потом взглянула на Мэдисон.
Она напоминала картину Моне, пролежавшую девятнадцать лет под дождем и снегом.
Да, когда-то она была удивительно красива, но прошло время, о красоте не заботились — и она исчезла.
Мэдисон чуть сутулилась, словно провела многие годы за письменным столом. Она курила. За те несколько минут, что Элли смотрела на нее, она докурила одну сигарету и начала другую. Перед ней стояла большая стеклянная пепельница, полная окурков.
Под глазами Мэдисон залегли синяки, а кожа, раньше сиявшая здоровьем, стала пепельно-серой. Длинные волосы, собранные в хвост, утратили былой блеск. Раньше Мэдисон была стройной, а теперь казалась просто истощенной. Кофта с длинными рукавами только подчеркивала худобу ее рук. Даже брюки-дудочки на ее ногах сидели не плотно.
Да, Лесли выглядела несчастной, но Мэдисон так, будто огромный фургон — жизнь — переехал ее.
Элли вспомнила слова Джин о том, что, возможно, этим женщинам пришлось еще хуже. Эта мысль принесла облегчение. Ее не будут осуждать. Не будут презирать за лишние двадцать килограммов. А главное, ее не будут жалеть.
Элли отвернулась от окна. Они сидят и ждут ее. Как быть? Сделать веселое лицо, сказать, что они совсем не изменились? Соврать, что у нее все хорошо, что она счастлива и работает над новой книгой, которая непременно станет бестселлером?
В тот день в управлении автотранспортом она была иронична и надменна… Верила в свои силы и знала, что завоюет мир. Она была самой собой, и они полюбили ее. Значит, и сейчас надо быть такой же…
Элли глубоко вздохнула и открыла дверь в сад. Женщины замолчали, взглянув на нее. Она почувствовала, что их шокировали ее размеры.
— Жаль, что мы не устроили конкурс, кто хуже выглядит, — радостно сказала Элли.
— Я бы победила, — улыбнулась Мэдисон. На мгновение Элли увидела красавицу, которая могла затмить улыбкой солнце.
— Не знаю, не знаю, — пробормотала Элли, усаживаясь рядом с Лесли, наливавшей ей лимонад. — Лишний вес производит сильное впечатление и выдает отсутствие самодисциплины.
— Зато ты добилась успеха, — возразила Мэдисон. — Стала известной писательницей. Весь мир читает твои книги. А я работаю ветеринаром. Лечу больных собачек. Ни мужа, ни детей. Полный ноль.
Она произнесла эти ужасные слова чересчур весело.
— Думаешь, только у тебя все так плохо? Я, кстати, уже давно бывший писатель. Выжата, как лимон. Ни строчки за три года! Все, что я заработала за десять лет писательской деятельности, присудили моему бывшему мужу, который в жизни ничего не делал. Развод отнял у меня все.
— По крайней мере, у тебя было что забирать, — утешила ее Мэдисон. — Я никогда не получала нормальных денег. С меня просто нечего взять.
— Так это лучше!
— Ну, нет! Лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Кажется, это сказал Ницше.
— Платон, — поправила Элли. — Но я думаю, прав Сократ, считавший…
Элли получала удовольствие от подтрунивания друг над другом. Все эти годы ей именно этого и, не хватало. Как чудесно не видеть жалость в глазах окружающих!
— А я вышла замуж за соседского мальчишку и родила двоих детей, — вмешалась Лесли. — Теперь весь город перешептывается о том, что у него роман с секретаршей по имени Бэмби. Я живу в большом доме в викторианском стиле. Мой муж наполнил его всякими древностями, к которым нельзя прикоснуться. В прошлом году он превратил мою старую удобную кухню в произведение.искусства. Мама считает, что нам надо развестись. Дочь хочет, чтобы я боролась. А сын сбегает при малейшем намеке на конфликт. Я живу ради них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23