Потом сели и стали ждать. Больше делать было нечего.
В доме стояла тишина. Все разговаривали шепотом. Морган часто обтирала водой лицо мальчика. Розелль принесла еду, но ни Сет, ни Морган есть не стали. Они смотрели на сына, объединенные общим страхом и целью.
— Я чувствую себя такой беспомощной, Сет. Я просто не знаю, что делать. Адам всегда был таким чудесным ребенком. Все всегда его так любили и любят. Он думает о себе только тогда, когда кто-то покушается на его еду. А теперь, — она смахнула слезу со щеки, — он не может есть.
— Морган! — В голосе Сета послышалось нетерпение. — Я тоже не знаю, что делать. Если бы что-то… или кто-то…
Он опустил голову на руки, упираясь локтями о колени.
— И никогда не знал. Когда Монтойя едва меня не убил и я умирал, Люпита говорила, что лихорадка меня трепала две недели. Она говорила… — Он осекся и поглядел на Морган. — Люпита, — прошептал он и встал. — Люпита! — крикнул он. — Я еду за ней. Люпита спасет моего мальчика. Я знаю, она сможет. Еду за ней.
Морган бросилась к мужу. Вот наконец проблеск надежды.
— Ты сделаешь это, Сэт? Ты ее скоро привезешь, да? Мы два дня ехали сюда с нашего ранчо.
— Да, еду. И ад меня не остановит. Люпита его спасет, я знаю. Она сумеет. — И он посмотрел на жену. А затем поцеловал, крепко и быстро. — Береги его. Пусть Розелль его держит, когда ты станешь его кормить. Я вернусь так скоро, насколько это возможно. И с Люпитой. — Он прижал ее к себе на несколько секунд. — Господь спасет нашего мальчика, он сбережет нашего малыша.
Сет разжал объятия и скрылся. Через несколько минут она услышала стук копыт.
— Миссис Колтер, вы просто обязаны поесть. Вам нужны силы.
— Ты можешь принести мне молока для Адама? Может быть, ему легче будет глотать молоко?
Но Адам проглотил очень немного и захныкал от боли. Наконец она сдалась на его жалобный плач и оставила стакан.
Всю ночь она просидела у его кроватки, глядя в тревоге, нет ли каких изменений. Их не было. Но утром он начал стонать и метаться. Он стал потеть, и у него начался понос.
— Розелль, ты должна мне помочь. Мы просто обязаны влить в него жидкость, иначе будет обезвоживание.
Они пытались заставить его пить, но безуспешно. Он почти все выплюнул.
Розелль смотрела на хозяйку, менявшую мальчику ночную рубашку. Волосы растрепались, платье в пятнах, под глазами синяки.
Но вот послышался стук копыт, и Морган выбежала посмотреть, кто это. Плечи у нее опустились. Увы, это был Мартин. Сет еще не мог вернуться.
— Мартин был в амбаре. Он рассказал работникам об Адаме и что Сет уехал на несколько дней.
Амбар? О да, у них ведь ранчо… но какое ей дело до всего этого?
— Мама, мама, — Адам повернул головку. Он спал или, казалось, что спит.
— Я здесь, дитя. Мама с тобой.
Его ладошка была влажной, хотя она только что вымыла и вытерла его насухо.
Через несколько часов Розелль принесла чай. Адам опять пылал в жару и делал слабые попытки сбросить одеяльце, но у него совсем не было сил. Морган опять и опять пыталась напоить его.
Розелль подала чашку с блюдцем, и она механически взяла их. Она с трудом отпила глоток чая. Дрожь сотрясала все ее тело.
— Нет, вам надо отдохнуть. Лягте здесь и немного поспите, а с Адамом побуду я.
— Да.
Она очень устала, но когда прилегла на кушетку, сна не было, и напряжение не проходило.
— Мама!
Она в мгновение ока оказалась у кроватки. Теперь у него даже зубы стучали от холода. Розелль побежала за одеялами, а Морган крепко обняла малыша и грела его теплом своего тела. С каждым моментом, казалось, он становится все худее и меньше. Она упрашивала его глотнуть хоть немножко горячего молока.
Перед вечером Розелль заставила Морган выпить горячего бульона и опять убеждала прилечь на кушетку и немного поспать. Она попросила Мартина принести снизу маленький диванчик «для влюбленных», предназначенный для двух сидящих рядом человек. Морган села и прижалась в уголке. Адам затих и, по-видимому, спокойно спал.
Морган не знала, когда она заснула, но когда проснулась, то была накрыта пледом, а Розелль, улыбаясь, смотрела на ее, сидя у кроватки. Морган поблагодарила кухарку. Сон освежил Морган, и она снова неусыпно стала следить за каждым движением ребенка, время от времени пытаясь уговорить его выпить немного яблочного сока.
Сет стремглав мчался в Албукерк. В городской конюшне он хрипло выкрикнул, почему спешит, и вскоре ему подвели свежую, уже оседланную лошадь. К полуночи он прискакал на небольшую ферму между Албукерком и Санта-Фе. Хозяин глинобитного дома понимал, почему иногда так спешат. Он одолжил Сету лошадь и отказался от денег:
— Ваша лошадь будет здесь ожидать, когда вы вернетесь с той женщиной, что должна вылечить вашего маленького сына. Я и для нее приготовлю лошадь. Нет, уберите ваши деньги. Хуану Рамону тоже может понадобиться друг, и тогда вы придете ему на помощь.
Сет гнал лошадь быстрее, чем когда-либо в жизни. Перед вечером он прискакал на свое ранчо.
Люпита стояла на дворе, окруженная цыплятами, когда увидела одинокого всадника. И прежде всего подумала о лошади. Никто не имеет права так обращаться с животными. И тут она узнала Сета. Что-то ужасное должно было случиться, если он так жестоко гнал лошадь.
Она уронила корзинку с кормом, подхватила юбки и побежала. Джейк, возившийся с сеном в амбаре, уронил охапку, увидя, как бежит что есть духу такая грузная женщина. Он позвал Пола и побежал за Люпитой. Он знал, что только Сет может вывести ее из равновесия.
Сет осадил во дворе лошадь и упал рядом с ней около Люпиты. Выглядел он страшно, его глаза горели лихорадочным огнем, как у сумасшедшего.
— Адам. Лихорадка. Наверное, клещ, — выдохнул он. Больше ей не надо было ничего объяснять.
— Сейчас возьму снадобье, — и она припустилась бегом обратно в свой маленький домик, стоявший позади большого, хозяйского.
— Что у мальчика? — спросил Джейк.
— У него жар, лихорадка и опухоль на ноге, вся красная. Доктор сказал, что это укус насекомого. Наверное, клеща.
— Адам! Я же знал, что не надо девчушке его увозить. И вот теперь он заболел. — Он посмотрел на Сета. На его лице застыло выражение ужаса. — Сет, приятно видеть тебя!
Сет напряженно пожал руку Пола. Он с нетерпение ожидал, когда Люпита покажется в дверях домика.
— Адам заболел, — прошептал Джейк. — И Сет прискакал за Люпитой.
Пол сразу же понял, что надо делать.
— Джейк, приготовь немного еды, — и в ответ на изумленный взгляд Джейка пояснил: — Намажь фасолевый соус на лепешки, которые испекла Люпита, и принеси. А я пойду оседлаю двух лошадей.
— Подойди-ка, — отозвал Джейк Сета в сторонку. — Ты и девчушка помирились?
— Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? — Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: — Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе.
— Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. — Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета.
Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка:
— Я готова.
Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели.
— Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, — кивнул им вслед Джейк.
Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения.
— Я делаю это ради Адама. — И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: — Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают.
Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались.
Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить.
На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет.
В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом.
— Они приехали! — В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. — Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита, спаси мое дитя! Он такой маленький…
Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали.
— Он долго вот так лежит?
— Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?
Люпита зорко посмотрела на Морган:
— Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.
— Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! — В голосе Морган послышались визгливые нотки.
— Сет! — Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. — Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. — И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. — Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?
— Я помогу. — И Морган выступила вперед. — Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.
— Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут — и мне придется заботиться и о тебе.
— А я не смогу? — Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.
— Да, ты мне поможешь.
— Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.
— Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.
— Нет, я не могу.
Но Люпита была тверда, как алмаз.
— Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.
И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.
Розелль смотрела, как они уходят:
— Вы не уедете, нет?
— Ну конечно нет, — отрезала Люпита.
— Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.
— Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.
— Но он отказывается пить.
Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.
Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.
— Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.
— Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.
Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.
— Ешь!
Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.
— Да, я, наверное, проголодалась, — промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. — Он поправится, да?
Сет взял ее за руку и сжал пальцы.
— Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?
— Да.
Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.
Сет схватил ее за юбку.
— Но Адам, наверное, зовет меня.
Ее целью была кухонная дверь — до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.
Сет поднял ее на руки.
— Я очень тяжелая. Ты…
— Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.
Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.
В спальне он поставил ее на ноги:
— Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?
— В третьем ящике.
Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.
Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.
Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.
— Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. — И большими ладонями стал растирать ей бока.
Она почувствовала какую-то неловкость:
— Дай мне ночную рубашку.
— Сначала помойся.
Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.
Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.
— Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. — Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. — Прости, маленькая. — Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери.
— Куда ты уходишь? — пробормотала она.
— К себе в комнату. Люпита считает, что мне тоже надо немного поспать.
— Не уходи. Ты мне нужен.
И он возрадовался:
— Да, mi querida, я, конечно, буду с тобой… и так долго, как ты пожелаешь.
Морган сразу же перевернулась на живот и крепко уснула.
Сет не спеша вымылся, разделся и лег рядом с женой.
— Проклятая ночная рубашка, — прошептал он, привлекая Морган к себе. Их тела сразу же прижались одно к другому. Дыхание Сета стало равномерным, тихим, и он тоже заснул.
Адам не понимал, кто брал его на руки и заставлял глотать горький, невкусный чай, но он слушался, он не мог не слушаться этого странного голоса. Несмотря на его стоны и жалобы, чашку все время подносили к губам, и он глотал. У него болело все тело, и так хотелось, чтобы его оставили в покое, но кто-то все время брал его на руки, поворачивал и закутывал в горячие влажные простыни. Ему все это очень не нравилось. Ему очень хотелось уйти.
— Лошадка… — прошептал он беззвучно.
Люпита вливала в него травяные отвары один за другим. И в каждом плавали сухие лепестки роз. С помощью Розелль она закутывала его маленькое, горящее в лихорадке тело в горячие полотенца, от которых шел пар.
К рассвету жар стал ослабевать, лихорадка унялась, и Люпита рухнула на маленький диванчик. Она не спала уже почти две ночи, и теперь, когда надо было ждать, а делать уже было нечего, она мгновенно уснула.
— Есть, — он сказал это не так громко, как ему хотелось бы. Он опять попытался сказать это, но язык и губы ему не повиновались. Он посмотрел на большую толстую женщину, что спала рядом. Кто это? Он был весь в поту, ему хотелось есть и пить. Где мама? Он сейчас пойдет к ней в спальню, и она ему даст что-нибудь поесть.
Он хотел встать, но тело его не слушалось. Оно все болело, и голова тоже очень болела.
— Мама, — прошептал он, и у него потекли слезы из глаз.
Ему так плохо, а рядом только эта женщина, которую он совсем не знает.
Люпита открыла глаза и увидела искаженное плачем лицо Адама. И она заплакала тоже, потому что знала: опасность позади.
— Ах ты мой миленький! Теперь ты поправишься, — и она сразу же сменила ему белье и простыни, все время ласково с ним разговаривая.
Адам решил, что женщина ему нравится. И смутно вспомнил, что этот голос он уже когда-то слышал. Но он хотел есть и ему нужна была мать.
— Мама, — прошептал он снова.
— Да, сейчас приведу твою маму.
Люпита не сразу нашла спальню Морган. Она помедлила на пороге, глядя на Морган и Сета, свернувшихся рядышком в постели. Будить обоих не было необходимости.
— Морган, — тихонько позвала она. Сет пошевелился и перевернулся на бок. Морган спала.
Люпита коснулась ее плеча:
— Морган, тебя зовет Адам.
— Адам? — сонно пробормотала она еще с закрытыми глазами. И тут же широко распахнула их.
— Лихорадка унялась. Он выздоровеет. Я иду обратно. А ты приходи сразу как сможешь.
Морган спрыгнула с кровати и побежала к шкафу. Схватив халат, она сунула руки в рукава и поспешно завязала пояс.
Адам тихонько захныкал, увидев мать. Она крепко его обняла и стала утешать. Он выглядел очень усталым и похудевшим, но впервые за долгие часы взгляд у него был ясный и осмысленный.
В комнату быстро вошел Сет и сразу же устремил взгляд на сына. Он взял мальчика за руку и взъерошил ему волосы:
— Ну, сынок, я рад, что тебе лучше.
И Морган увидела, что на глазах у него навернулись слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
В доме стояла тишина. Все разговаривали шепотом. Морган часто обтирала водой лицо мальчика. Розелль принесла еду, но ни Сет, ни Морган есть не стали. Они смотрели на сына, объединенные общим страхом и целью.
— Я чувствую себя такой беспомощной, Сет. Я просто не знаю, что делать. Адам всегда был таким чудесным ребенком. Все всегда его так любили и любят. Он думает о себе только тогда, когда кто-то покушается на его еду. А теперь, — она смахнула слезу со щеки, — он не может есть.
— Морган! — В голосе Сета послышалось нетерпение. — Я тоже не знаю, что делать. Если бы что-то… или кто-то…
Он опустил голову на руки, упираясь локтями о колени.
— И никогда не знал. Когда Монтойя едва меня не убил и я умирал, Люпита говорила, что лихорадка меня трепала две недели. Она говорила… — Он осекся и поглядел на Морган. — Люпита, — прошептал он и встал. — Люпита! — крикнул он. — Я еду за ней. Люпита спасет моего мальчика. Я знаю, она сможет. Еду за ней.
Морган бросилась к мужу. Вот наконец проблеск надежды.
— Ты сделаешь это, Сэт? Ты ее скоро привезешь, да? Мы два дня ехали сюда с нашего ранчо.
— Да, еду. И ад меня не остановит. Люпита его спасет, я знаю. Она сумеет. — И он посмотрел на жену. А затем поцеловал, крепко и быстро. — Береги его. Пусть Розелль его держит, когда ты станешь его кормить. Я вернусь так скоро, насколько это возможно. И с Люпитой. — Он прижал ее к себе на несколько секунд. — Господь спасет нашего мальчика, он сбережет нашего малыша.
Сет разжал объятия и скрылся. Через несколько минут она услышала стук копыт.
— Миссис Колтер, вы просто обязаны поесть. Вам нужны силы.
— Ты можешь принести мне молока для Адама? Может быть, ему легче будет глотать молоко?
Но Адам проглотил очень немного и захныкал от боли. Наконец она сдалась на его жалобный плач и оставила стакан.
Всю ночь она просидела у его кроватки, глядя в тревоге, нет ли каких изменений. Их не было. Но утром он начал стонать и метаться. Он стал потеть, и у него начался понос.
— Розелль, ты должна мне помочь. Мы просто обязаны влить в него жидкость, иначе будет обезвоживание.
Они пытались заставить его пить, но безуспешно. Он почти все выплюнул.
Розелль смотрела на хозяйку, менявшую мальчику ночную рубашку. Волосы растрепались, платье в пятнах, под глазами синяки.
Но вот послышался стук копыт, и Морган выбежала посмотреть, кто это. Плечи у нее опустились. Увы, это был Мартин. Сет еще не мог вернуться.
— Мартин был в амбаре. Он рассказал работникам об Адаме и что Сет уехал на несколько дней.
Амбар? О да, у них ведь ранчо… но какое ей дело до всего этого?
— Мама, мама, — Адам повернул головку. Он спал или, казалось, что спит.
— Я здесь, дитя. Мама с тобой.
Его ладошка была влажной, хотя она только что вымыла и вытерла его насухо.
Через несколько часов Розелль принесла чай. Адам опять пылал в жару и делал слабые попытки сбросить одеяльце, но у него совсем не было сил. Морган опять и опять пыталась напоить его.
Розелль подала чашку с блюдцем, и она механически взяла их. Она с трудом отпила глоток чая. Дрожь сотрясала все ее тело.
— Нет, вам надо отдохнуть. Лягте здесь и немного поспите, а с Адамом побуду я.
— Да.
Она очень устала, но когда прилегла на кушетку, сна не было, и напряжение не проходило.
— Мама!
Она в мгновение ока оказалась у кроватки. Теперь у него даже зубы стучали от холода. Розелль побежала за одеялами, а Морган крепко обняла малыша и грела его теплом своего тела. С каждым моментом, казалось, он становится все худее и меньше. Она упрашивала его глотнуть хоть немножко горячего молока.
Перед вечером Розелль заставила Морган выпить горячего бульона и опять убеждала прилечь на кушетку и немного поспать. Она попросила Мартина принести снизу маленький диванчик «для влюбленных», предназначенный для двух сидящих рядом человек. Морган села и прижалась в уголке. Адам затих и, по-видимому, спокойно спал.
Морган не знала, когда она заснула, но когда проснулась, то была накрыта пледом, а Розелль, улыбаясь, смотрела на ее, сидя у кроватки. Морган поблагодарила кухарку. Сон освежил Морган, и она снова неусыпно стала следить за каждым движением ребенка, время от времени пытаясь уговорить его выпить немного яблочного сока.
Сет стремглав мчался в Албукерк. В городской конюшне он хрипло выкрикнул, почему спешит, и вскоре ему подвели свежую, уже оседланную лошадь. К полуночи он прискакал на небольшую ферму между Албукерком и Санта-Фе. Хозяин глинобитного дома понимал, почему иногда так спешат. Он одолжил Сету лошадь и отказался от денег:
— Ваша лошадь будет здесь ожидать, когда вы вернетесь с той женщиной, что должна вылечить вашего маленького сына. Я и для нее приготовлю лошадь. Нет, уберите ваши деньги. Хуану Рамону тоже может понадобиться друг, и тогда вы придете ему на помощь.
Сет гнал лошадь быстрее, чем когда-либо в жизни. Перед вечером он прискакал на свое ранчо.
Люпита стояла на дворе, окруженная цыплятами, когда увидела одинокого всадника. И прежде всего подумала о лошади. Никто не имеет права так обращаться с животными. И тут она узнала Сета. Что-то ужасное должно было случиться, если он так жестоко гнал лошадь.
Она уронила корзинку с кормом, подхватила юбки и побежала. Джейк, возившийся с сеном в амбаре, уронил охапку, увидя, как бежит что есть духу такая грузная женщина. Он позвал Пола и побежал за Люпитой. Он знал, что только Сет может вывести ее из равновесия.
Сет осадил во дворе лошадь и упал рядом с ней около Люпиты. Выглядел он страшно, его глаза горели лихорадочным огнем, как у сумасшедшего.
— Адам. Лихорадка. Наверное, клещ, — выдохнул он. Больше ей не надо было ничего объяснять.
— Сейчас возьму снадобье, — и она припустилась бегом обратно в свой маленький домик, стоявший позади большого, хозяйского.
— Что у мальчика? — спросил Джейк.
— У него жар, лихорадка и опухоль на ноге, вся красная. Доктор сказал, что это укус насекомого. Наверное, клеща.
— Адам! Я же знал, что не надо девчушке его увозить. И вот теперь он заболел. — Он посмотрел на Сета. На его лице застыло выражение ужаса. — Сет, приятно видеть тебя!
Сет напряженно пожал руку Пола. Он с нетерпение ожидал, когда Люпита покажется в дверях домика.
— Адам заболел, — прошептал Джейк. — И Сет прискакал за Люпитой.
Пол сразу же понял, что надо делать.
— Джейк, приготовь немного еды, — и в ответ на изумленный взгляд Джейка пояснил: — Намажь фасолевый соус на лепешки, которые испекла Люпита, и принеси. А я пойду оседлаю двух лошадей.
— Подойди-ка, — отозвал Джейк Сета в сторонку. — Ты и девчушка помирились?
— Да, наверное. Точно не знаю. У меня голова кругом идет. Я ни о чем думать не могу. Почему Люпита так долго собирается? — Потом он осознал присутствие Джейка и положил ему руку на плечо: — Я сейчас очень беспокоюсь. Я приеду обратно, когда… когда Адам выздоровеет. И тогда я приеду навестить тебя. Я скучал по тебе.
— Понимаю. Вот твои лепешки. Конечно, Люпита все сделала бы получше, но тебе будет чем подкрепиться. — Он завернул лепешки в тряпочку, и Сет сунул сверток в карман жилета.
Люпита вышла из дома. В руке у нее была большая холщовая сумка:
— Я готова.
Пол отдал им поводья. Сет помог Люпите сесть на лошадь. Она уже давно не ездила верхом, и мускулы ног у нее сразу же заболели.
— Ты позаботишься о наших мальчиках, слышишь, Люпита? А потом привезешь их всех сюда, — кивнул им вслед Джейк.
Люпита напрягала все силы, чтобы не свалиться с лошади, Сет попросил у нее прощения за то, что ей приходится так трудно. Но она отвергла его извинения.
— Я делаю это ради Адама. — И попыталась как-то смягчить его страшную тревогу: — Я видела раньше такие случаи, когда клещ кусал. Это не так уж страшно и опасно, как ты думаешь. И у меня с собой много лекарств, которые помогают.
Она стала молиться про себя, чтобы ее утешения и надежды оправдались.
Сет, однако, и так свято верил в нее и в ее умение лечить.
На маленькой ферме Хуана Рамона они поменяли лошадей. Сет пообещал сразу же вернуть третью лошадь, оставшуюся на его ранчо, и поклялся себе, что вознаградит бедного фермера, как только сын выздоровеет.
В небе уже высоко стояла луна, когда ночью второго дня они прибыли на ранчо «Три короны». Сет снял Люпиту с лошади и бросил поводья Доначьяно. Усталая женщина шла, спотыкаясь, за Сетом, а он вел ее в большой дом.
— Они приехали! — В голосе Морган звучало недоверие. Она бросилась в объятия пожилой женщины так стремительно, что едва не сбила толстуху с ног. — Я знала, что ты приедешь. Пожалуйста, Люпита, спаси мое дитя! Он такой маленький…
Люпита твердой рукой ее отстранила и подошла к кроватке Адама. Ребенок лежал в жару, его румяные полные щечки ввалились, глазки запали.
— Он долго вот так лежит?
— Не знаю, наверное, уже дня четыре. Я потеряла представление о времени. Что будем делать сначала?
Люпита зорко посмотрела на Морган:
— Принеси горячей воды. Мне надо заварить чай.
— Чай! Какой чай, когда ребенок так болен! — В голосе Морган послышались визгливые нотки.
— Сет! — Люпита повернулась к усталому мужчине, ссутулившемуся у кроватки сына. — Я могу позаботиться об Адаме, но не могу одновременно нянчиться и с ней. — И она кивнула на Морган, которая смотрела на Люпиту каким-то потусторонним взглядом. — Есть здесь кто-нибудь, кто сумел бы мне помочь?
— Я помогу. — И Морган выступила вперед. — Я сделаю все, что ты велишь, Люпита.
— Ты! Да ты взгляни на себя в зеркало. Еще несколько минут — и мне придется заботиться и о тебе.
— А я не смогу? — Это спросила Розелль, показавшаяся в дверях в ночном халате. Люпите она понравилась.
— Да, ты мне поможешь.
— Но я не могу оставить своего ребенка. Он во мне нуждается.
— Он даже не осознает, что ты здесь, в комнате. Сет, веди свою жену на кухню и как следует ее накорми. И поешь сам, конечно. А затем умой ее, вымой всю как следует и надень на нее чистую ночную рубашку. А затем уложи спать. И сам ложись, поспи.
— Нет, я не могу.
Но Люпита была тверда, как алмаз.
— Нет, ты все сделаешь, как я сказала, или я уеду.
И Морган позволила Сету увести себя из комнаты.
Розелль смотрела, как они уходят:
— Вы не уедете, нет?
— Ну конечно нет, — отрезала Люпита.
— Я пыталась заставить ее поесть, но она не хотела.
— Я ухаживаю за больными и помогаю родительницам с молодости, и я давно поняла, что усталых матерей ни о чем не надо просить, им надо приказывать. А если они не подчиняются, надо им пригрозить. А теперь за работу. Мне нужна вода, чтобы заварить чай.
— Но он отказывается пить.
Люпита вздернула бровь. Она не терпела возражений и от помощников. И Розелль пошла за водой.
Сет подвел Морган к большому кухонному столу и поставил перед ней хлеб, сыр, холодного цыпленка и молоко.
— Нет, Сет, я не могу есть, действительно не могу.
— Люпита права. Мы сейчас Адаму не нужны. Мы будем только мешать.
Вошла Розелль, чтобы взять горячей воды. Морган встала, желая следовать за ней. Сет бесцеремонно усадил ее на место.
— Ешь!
Морган начала есть, сначала едва прикасаясь к пище, а потом стала все больше входить во вкус. Она только сейчас поняла, как голодна.
— Да, я, наверное, проголодалась, — промямлила она с набитым ртом, жуя хлеб с сыром. — Он поправится, да?
Сет взял ее за руку и сжал пальцы.
— Теперь, когда здесь Люпита, я надеюсь. Поела?
— Да.
Она чувствовала себя тяжелее и неуклюжее, чем когда была беременна. Но она должна встать, ей немедленно нужно вернуться к Адаму. Она и так уже задержалась слишком долго. Морган поплелась к двери, глядя перед собой почти ничего не видящим от усталости взглядом.
Сет схватил ее за юбку.
— Но Адам, наверное, зовет меня.
Ее целью была кухонная дверь — до нее надо добраться, пустяк, конечно, но сейчас эта цель оказалась недостижимой.
Сет поднял ее на руки.
— Я очень тяжелая. Ты…
— Тяжелая! Ты пушинка! Ты почти такая ж легкая, как Адам. И теперь, когда я здесь, я о тебе позабочусь. Я прямо сейчас уложу тебя спать.
Она прислонилась головой к его плечу. Никому на свете она теперь не доверяла больше, чем своему Сету. И вздохнула: да, он снова ее Сет.
В спальне он поставил ее на ноги:
— Раздевайся и скажи, где у тебя ночные рубашки?
— В третьем ящике.
Дрожащими руками она стала расстегивать пуговицы. Сет отвел ее руки и сам справился с целым рядом крошечных пуговичек. Она видела, что он тоже очень устал. И погладила его по голове. Сейчас он кажется просто стариком.
Она переступила через платье, упавшее на пол, и Сет начал расшнуровывать корсет. Она с облегчением вздохнула, когда корсет тоже упал, и подумала, что, наверное, никогда не привыкнет к этой жесткой штуке, стискивающей талию и ребра, словно железными прутьями.
Сет снял ее нижнюю рубашку, и она стояла теперь совсем голая.
— Зачем ты носишь это? У тебя от него на теле красные пятна. — И большими ладонями стал растирать ей бока.
Она почувствовала какую-то неловкость:
— Дай мне ночную рубашку.
— Сначала помойся.
Он подтащил ее к тазу с водой и стал мыть ей руки и умывать. Она стояла тихо, ей было приятно его прикосновение.
Он вытер Морган и затем надел ей через голову чистую, мягкую ночную рубашку.
— Меня повесить надо, что я закрываю такую красоту. — Ласковым движением он легко коснулся ее груди и улыбнулся, посмотрев в донельзя утомленные глаза. — Прости, маленькая. — Он взял ее на руки, отнес в постель и направился было к двери.
— Куда ты уходишь? — пробормотала она.
— К себе в комнату. Люпита считает, что мне тоже надо немного поспать.
— Не уходи. Ты мне нужен.
И он возрадовался:
— Да, mi querida, я, конечно, буду с тобой… и так долго, как ты пожелаешь.
Морган сразу же перевернулась на живот и крепко уснула.
Сет не спеша вымылся, разделся и лег рядом с женой.
— Проклятая ночная рубашка, — прошептал он, привлекая Морган к себе. Их тела сразу же прижались одно к другому. Дыхание Сета стало равномерным, тихим, и он тоже заснул.
Адам не понимал, кто брал его на руки и заставлял глотать горький, невкусный чай, но он слушался, он не мог не слушаться этого странного голоса. Несмотря на его стоны и жалобы, чашку все время подносили к губам, и он глотал. У него болело все тело, и так хотелось, чтобы его оставили в покое, но кто-то все время брал его на руки, поворачивал и закутывал в горячие влажные простыни. Ему все это очень не нравилось. Ему очень хотелось уйти.
— Лошадка… — прошептал он беззвучно.
Люпита вливала в него травяные отвары один за другим. И в каждом плавали сухие лепестки роз. С помощью Розелль она закутывала его маленькое, горящее в лихорадке тело в горячие полотенца, от которых шел пар.
К рассвету жар стал ослабевать, лихорадка унялась, и Люпита рухнула на маленький диванчик. Она не спала уже почти две ночи, и теперь, когда надо было ждать, а делать уже было нечего, она мгновенно уснула.
— Есть, — он сказал это не так громко, как ему хотелось бы. Он опять попытался сказать это, но язык и губы ему не повиновались. Он посмотрел на большую толстую женщину, что спала рядом. Кто это? Он был весь в поту, ему хотелось есть и пить. Где мама? Он сейчас пойдет к ней в спальню, и она ему даст что-нибудь поесть.
Он хотел встать, но тело его не слушалось. Оно все болело, и голова тоже очень болела.
— Мама, — прошептал он, и у него потекли слезы из глаз.
Ему так плохо, а рядом только эта женщина, которую он совсем не знает.
Люпита открыла глаза и увидела искаженное плачем лицо Адама. И она заплакала тоже, потому что знала: опасность позади.
— Ах ты мой миленький! Теперь ты поправишься, — и она сразу же сменила ему белье и простыни, все время ласково с ним разговаривая.
Адам решил, что женщина ему нравится. И смутно вспомнил, что этот голос он уже когда-то слышал. Но он хотел есть и ему нужна была мать.
— Мама, — прошептал он снова.
— Да, сейчас приведу твою маму.
Люпита не сразу нашла спальню Морган. Она помедлила на пороге, глядя на Морган и Сета, свернувшихся рядышком в постели. Будить обоих не было необходимости.
— Морган, — тихонько позвала она. Сет пошевелился и перевернулся на бок. Морган спала.
Люпита коснулась ее плеча:
— Морган, тебя зовет Адам.
— Адам? — сонно пробормотала она еще с закрытыми глазами. И тут же широко распахнула их.
— Лихорадка унялась. Он выздоровеет. Я иду обратно. А ты приходи сразу как сможешь.
Морган спрыгнула с кровати и побежала к шкафу. Схватив халат, она сунула руки в рукава и поспешно завязала пояс.
Адам тихонько захныкал, увидев мать. Она крепко его обняла и стала утешать. Он выглядел очень усталым и похудевшим, но впервые за долгие часы взгляд у него был ясный и осмысленный.
В комнату быстро вошел Сет и сразу же устремил взгляд на сына. Он взял мальчика за руку и взъерошил ему волосы:
— Ну, сынок, я рад, что тебе лучше.
И Морган увидела, что на глазах у него навернулись слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41