Но Палатон не мог оставить чоя погибать – любого чоя, кто бы он ни был, Моамеб или Хат. Он усилил импульс, придав бахдару манящую ауру, зная, что Недар инстинктивно метнется к ней, прежде чем сможет подумать или среагировать иначе. Его следовало вытащить из лабиринта любой ценой.
И Недар послушался – неохотно, принимая протянутую ему яркую энергию, как умирающий от голода человек, ненавидя себя за это и не в силах остановиться.
Напряженное молчание перебил голос иврийца:
– Тезар Палатон, с вами все в порядке?
Ответить оказалось невыносимо трудно, жилы на шее Палатона напряглись. Вес рогового гребня давил так, что она еле выдерживала. Палатон вытер влажное лицо.
– Все я порядке, Рейнбоу. Но я занят.
– Да, – извиняющимся тоном отозвался ивриец. – Я так и думал – пора выбираться отсюда.
Палатон почувствовал, что сейчас последует второй вопрос – о координатах их местонахождения в Хаосе. Ивриец оказался прав – они пропустили место вылета, но в Хаосе это было не так уж важно. Палатон решил сделать вид, что пропустил его нарочно, чтобы избежать возможной встречи с давним преследователем. Он нашел новое окно и направил корабль к нему, все еще таща за собой Недара.
Внезапно аура Недара вспыхнула, его бахдар засветился ярче, и Палатон почувствовал, как он уверенно начинает вести корабль сам, устремляясь в глубины Хаоса, подальше от спасителя.
Палатон ощущал опустошенность и одиночество. Он встряхнул головой, зная, что эти ощущения передались ему от Недара, и обратился к Рейнбоу:
– Приготовься к торможению.
Он только теперь понял, как ноет его тело, и почувствовал, что Недар едва не иссушил его. Следовало сразу расстаться с ним, но Палатон не сделал этого. Он просто не мог.
Он обнаружил Недара на базе, сидящим в одном из тихих баров, куда заглядывали только чоя – по своей строгой обстановке он напоминал скорее часовню, чем общественное заведение. Недар поднял голову, едва Палатон вошел, и его темные глаза прищурились.
Недар жил не на этой базе, но сейчас совершил посадку там, где мог. Вероятно, отлететь подальше у него не хватило сил. Палатон знал, что в этот момент Недар не может оказаться вне его досягаемости. Он приблизился к столику.
Прежде, чем Палатон успел сесть, его однокашник произнес:
– Меньше всего мне хотелось услышать об этом от тебя.
– А от Моамеба? Ты смог бы услышать о сгорании от Моамеба?
Недар постукивал по столу пальцем. Его лицо побледнело, украшения стали почти незаметными в глубоких морщинах.
– Я превысил свои возможности. Это случается. – Тонкие линии появились у него вокруг глаз, возле углов рта залегли складки, придавая ему более суровый, но мужественный вид.
– Боль…
– Это ерунда. Я еще не почувствовал ее. Я всего лишь превысил свои возможности. – Недар обхватил пальцами бокал и заглянул в него, как будто желая прочесть в его глубине свое будущее. Как чоя, он мог бы сделать это.
Палатон подвинул стул и сел.
– Улетай домой. Пройди очищение в Голубой Гряде…
– Где меня ждет Моамеб, желая дать совет и объяснить, что выйти в отставку – не так уж страшно? – Недар издал хриплый смешок. – Когда ты в последний раз бывал дома, Палатон? Давно ли видел этого истощенного старца, который когда-то учил тебя? – Недар склонился над столом. – Полеты – это все, что у меня сейчас есть. И я не позволю лишить меня этой радости ни тебя, ни кого-либо другого.
– Ты в любое время можешь получить контракт, представляя Чо и всех тезаров.
– Каждый раз, получая контракт, я выполняю свое предназначение. Но я хочу большего. Тебе тоже не мешает попытаться. – Недар одним глотком допил содержимое бокала и подал знак повторить роботу-бармену. Его дыхание было уже насыщено парами спиртного. – Если тебе нужны благодарности – приношу их. Спасибо тебе, Палатон, за то, что ты пришел на помощь в момент крайнего утомления. А теперь убирайся и оставь меня. Для таких, как мы, нет очищения, – Недар смерил его гневным взглядом. – Ни для одного из нас!
Палатон смутился. Ему вспомнился разговор с Паншинеа на летном поле, ложь во спасение. Кто-то и где-то знает, как это сделать – как восстановить бахдар. Сколько же тезаров император отправил за помощью, надеясь на несуществующее чудо? Он задумался, не были ли эти слова сказаны и Недару.
Его еще одолевала вялая опустошенность оттого, что Недар забрал у него много сил, но в отличие от других, Палатон не позволял себе поддаться этому ощущению. Он встал.
– Что сказал тебе император? Недар остро взглянул на него.
– А что он сказал тебе?
– Приказал покинуть планету. Недар горько усмехнулся.
– Меня он умолял остаться. Умолял остаться, чтобы сломать меня, смотреть мне в глаза и видеть, как с годами я так и не становлюсь ближе к престолу, – Недар вздернул подбородок. – Знаешь, как тебя зовут дома? Герой-изгнанник. Пошел слух, что ты пытался помещать резне в Данби, что ты поднялся против самого императора. Никто не упоминает о том, что ты проложил курс бахдара так, чтобы я мог последовать за тобой и уничтожить их щиты. Никто даже не знает, как тебя использовал император.. Никто не знает правду.
Палатон почувствовал, как сжались его челюсти:
– По-видимому, и ты ее не знаешь.
– Я знаю только ту ложь, которую слышу. Вероятно, ты еще не слышал столько лжи. На престоле в Чаролоне сидит насмешник. Если я и найду средство его исцеления, я не отдам его.
– Мы совершаем поступки, руководствуясь нашими желаниями. Если Паншинеа отослал тебя и ты послушался его, значит, ты глупец. Ты говоришь загадками, и я не могу понять, знаешь ли ты ответы на них сам. Я встретился с кораблем ронинов, пилот которого ошибся, принимая меня за тебя. Если бы они нашли тебя в таком состоянии, мы лишились бы и корабля, и пилота. Надо ли напоминать тебе, что ронины делают с пилотами, которых берут в плен? Недар сделал глоток.
– Ронины препарируют чоя уже десятилетиями. Они до сих пор не знают, кто мы такие и на что способны.
– Все это свидетельствует об одном, Недар – о презренном трусе, который любит поболтать. О трусе, который уже достиг своих пределов, но не имеет сил остановиться.
– Я не трус! – Недар вскочил на ноги.
– И не реалист, – спокойно добавил Палатон. – Отдохни. Вернись на базу. Прерви контракт и возвращайся домой. Когда болезнь начинается, остановить ее невозможно, но все мы знаем – излишнее утомление ускоряет ее. Глядя на тебя, я вижу только тень того чоя, который когда-то был лидером своего выпуска.
Недар швырнул в него стаканом. Янтарная жидкость обрызгала Палатона. Он неторопливо вытер лицо и вышел, не сказав ни слова. Он слышал, как позади Недар рухнул в кресло и заказал себе еще стакан. Палатон не видел, как из укромного угла бара вышел чоя, приблизился к утомленному пилоту, и как тот, после нескольких слов, сказанных шепотом, резко привстал и насторожился.
Палатон вернулся в свою комнату на базе. Здесь стояли полумрак и приятная тишина. Проверив хронометр, Палатон понял, что успеет выспаться. Огонек аппарата связи тревожно мигал, поэтому Палатон прежде всего подошел к нему.
Первое сообщение оказалось от Йораны – он не сразу понял это. Она поддерживала с ним связь в краткие промежутки между контрактами. Йорана уже дослужилась до звания начальника стражи и входила в кабинет министров Паншинеа. Чем выше она поднимется, тем труднее переживет падение, когда Паншинеа в конце концов распростится с властью. Эта мысль наполнила Палатона смешанными чувствами – он до сих пор еще не знал, как относится к Йоране.
Второе сообщение было от деда. Визуальное изображение слегка подпортили солнечные лучи, но даже без этого Палатон вряд ли сразу бы узнал высокого горделивого старца, смотрящего в экран. Однако его голоса остались теми же самыми, хотя время от времени их прерывали напряженные паузы.
«Палатон, я считаю своим долгом сообщить тебе, что наш Дом подлежит Переселению. Не по приказу императора, а по финансовым причинам – мы обанкротились. В нашем роду ты остался единственным тезаром. Твоя двоюродная сестра погибла, выполняя контракт, двое твоих племянников исключены из школы Соляных Утесов. Поддержание нашего дома стало тяжестью, которую я не могу взвалить только на твои плечи. Могила твоей матери… – Здесь голоса деда ослабели так, что были почти не различимыми. На экране было видно, как он старается сдержаться. – Могила твоей матери остается на бывшей территории Дома. Прости меня, Палатон. У тебя остается еще один дом – в Голубой Гряде…» Запись кончилась.
Палатон застыл в напряженном молчании. Не то, чтобы он был слишком привязан к дому своего деда – Голубая Гряда стала его домом с того самого момента, как Палатон переступил ее порог.
Но эти внезапные беды, ослабившие его род… Почему же его племянников, в сущности, только наполовину племянников, отправили в школу Соляных Утесов? Он обнаружил, что не верит этому сообщению, и задумался, не пришла ли в голову Паншинеа идея – теперь, спустя годы, расквитаться с ним? Родственников Палатона обычно не исключали из школ тезаров – причиной этого могла стать только смерть. Одна лишь смерть. Однако дед не упомянул про смерть племянников. Значит, они не прошли какое-то из испытаний. Этому было невозможно поверить.
Что касается двоюродной сестры, Палатон склонил голову и попросил позаботиться о ней Вездесущего Бога. Погибла, выполняя контракт – значит, потерпела аварию… или затерялась в лабиринтах Хаоса. Палатон почти не знал ее – сестра была старше, к моменту его рождения ей уже было присвоено звание тезара, но именно по ее стопам он пошел первым.
Чувствуя смятение, он собрался спать. Думая о школе, Хате и надменном Недаре, прикрыл глаза. Курсанты привыкали к ритуалу медитации, чтобы очистить мысли и совладать со страхами. Машинально Палатон начал медитировать, ибо это был единственный способ заснуть. Как-то незаметно его сморил сон.
Его разбудил сигнал связи.
– Тезар Палатон!
Прежде, чем заговорить, он вскочил на ноги.
– Слушаю. – Его голова была свежей, сны мгновенно отделились от образов реальности. Он прокашлялся и повторил: – Слушаю.
– Нам срочно необходим пилот. Сейчас вы сможете вылететь?
Палатон знал, что в настоящее время на базе нет пилотов, кроме него и Недара, хотя кто-то мог прибыть, пока он спал. Но он понял, что если бы другие пилоты нашлись или им нужен был отдохнувший пилот, его не стали бы беспокоить. Недар был не в форме, не говоря уже о том, что у него были иные обязанности. Палатон протер глаза. «Летать и служить» – таков девиз школы Голубой Гряды.
– Смогу, – пробормотал он и подвинулся к аппарату связи, чтобы подтвердить согласие.
Глава 17
В этот полет он не взял ни штурмана, ни второго пилота. Он молча следил, как в ангаре корабли-госпитали прицепили к основному кораблю-эскорту, который ему предстояло вести. Экипаж и охрана загружались в госпитали с быстротой, поразившей его – однако в этом чувствовались определенный порядок и отсутствие паники. Он должен был отбуксировать медицинское оборудование в четырех кораблях-госпиталях – важная работа, намного важнее, чем контракты только на вывоз отходов. Наблюдая за погрузкой, он вспомнил обвинения Недара.
Только тот, кто в совершенстве знает свою судьбу, может стремиться к ее достижению, осуществить ее или погибнуть. Только тот, кто знает, к чему подготовила его кровь родителей. Палатон знал, что ему суждено быть тезаром – по крайней мере, это он знал наверняка. И ему было достаточно.
Сейчас Моамеб серьезно болен, невропатия прогрессирует, разрушая его здоровье – его образ не мог потускнеть в памяти Палатона. Он думал, что пришла пора вернуться в школу Голубой Гряды, несмотря на гнев императора. После этого контракта он обязательно побывает дома и немного передохнет. Вероятно, в последний раз придет на могилу матери прежде, чем его Дом потеряет все права на эту землю. Пришло время прощаться.
И время вновь встретиться с Йораной. Палатон почувствовал, как сжалось его горло.
Тонкие пальцы коснулись его плеча и пробежали по спине, слегка прощупывая кожу.
– Ты слишком напряжен, – произнесла Фаба, понизив голос так, что слышал ее только Палатон.
Палатон обернулся. Чоя-механик улыбнулась ему. Она прервала сон, чтобы подготовить корабль, темная масса ее кудрявых нерасчесанных волос запуталась вокруг гребня. Она понимала, когда его тело переполнялось желаниями и когда он хотел остаться один. Палатон радовался ее присутствию, хотя их связь никогда не угрожала перерасти в привязанность. Ее пальцы продолжали бегать по спине Палатона, отыскивая нервные узлы.
– Ты вылетаешь сегодня утром?
На самом деле на базе не могло быть утра – просто время сна и время работы благодаря дальнему космосу, окружающему ее, но старая привычка делала искусственное окружение более уютным. Палатон окинул бархатную черноту за иллюминатором.
– Да.
– Тебе повезло, – она убрала руку со спины и на мгновение прикоснулась к его щеке. – Надеюсь, полет будет безопасным.
Распространяя запах машинного масла и духов, она скользнула мимо и направилась в дальний угол ангара.
Он смотрел вслед ее тонкой в талии, пышной фигурке. Ее голоса эхом доносились до Палатона, когда Фаба принялась проверять готовность корабля, который ему предстояло пилотировать. Палатон слегка улыбнулся – сначала она проверила самого пилота, а теперь принялась за корабль.
Этот рейс был вызван серьезной необходимостью. Союз только что согласился посылать корабли-госпитали и медицинское обеспечение пораженным стихийными бедствиями и эпидемиями системам класса Зет. Они были подобны детишкам, делающим первые шаги, совершенно не готовым к тем неожиданностям, которые может преподнести судьба. Ходили слухи о вмешательстве инопланетян, о том, что эпидемия может уничтожить большую часть населения этой системы, состоящей из двух планет, что вирусы были завезены на них народами, входящими в Союз. Жители планет сами не смогли справиться с постигшим их бедствием. Земная система, кратко подумал Палатон, более заслуживающая расформирования. Однако он не участвовал в делах Союза, если только не был послан туда от школы, и разумеется, не мог дать совет в подобных вопросах. По крайней мере, принятое решение следовало выполнить как можно быстрее.
Грузовые отсеки были заполнены, медицинский персонал разместился в кораблях-госпиталях, конвой – в задних отсеках. Кораблям предстояло оставаться на орбите, на планетах построить временные госпитали, а войска должны были помогать и обеспечивать безопасность. Палатон подождал, пока не прозвучало подтверждение «все в порядке». Фаба покинула ангар.
Он обошел все четыре корабля-госпиталя и свой собственный, как обычно делали чоя, зная, что теперь корабли поручены им. Он осуществлял здесь всю полноту власти – неважно, в космосе или на стоянке. Обнаружив протекающий клапан топливного бака, он приказал заменить его и продолжил осмотр. Теперь, казалось, он ничего не упустил.
Потерев глаза, он распростился с остатками сна и прошел к кораблю Союза, который ему предстояло вести, держа в руке черный ящик тезарианского устройства. Ему потребовалось три минуты, чтобы установить его, а затем он почувствовал, как корабль накреняется на рельсах, готовясь к вылету. Он сел и пристегнул ремни.
Короткие волосы на его затылке вдруг начали зудеть. Палатон оглядел кабину, ища причину непонятного беспокойства, но ничего не заметил, и вернулся к своей работе. Произошел запуск – сначала его корабля, а затем кораблей-госпиталей. Потянувшись под пульт управления, он обнаружил трассер Союза – губы Палатона растянулись в сухой усмешке при виде этой жалкой попытки проследить за ним. Отключив трассер, он подумал, что даже если на корабле есть еще не один, пользы это не принесет. Только он сам мог выдать свои приемы и методы.
Несколько часов он провел спокойно, пока не почувствовал приближение межпространственного ускорения: помнил о разнице размеров узкого корабля-эскорта и массивных кораблей-госпиталей, идущих следом. Курс уже был проложен, но Палатону нравилось манипулировать с числами. Он просмотрел свой сектор, чтобы выяснить, нет ли поблизости ронина, но сектор был пуст.
Набирая межпространственное ускорение, он оповестил идущие следом корабли о вхождении в Хаос. Поскольку реальность в Хаосе изменялась, проникновение в него всегда вызывало ужас у неопытных пилотов. Транквилизаторы и сон помогали смягчить этот результат. Чоя не были подвержены воздействию Хаоса, хотя Палатон видел несколько случаев безумного ужаса при виде размытых красок, остановившегося времени, твердой материи вокруг, которая исчезала на глазах и становилась несуществующей.
– Спасибо, тезар.
Палатон взглянул в экраны заднего обзора. Корабли соединял кабель, подобный необрезанной пуповине, необходимый, чтобы поддержать их жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
И Недар послушался – неохотно, принимая протянутую ему яркую энергию, как умирающий от голода человек, ненавидя себя за это и не в силах остановиться.
Напряженное молчание перебил голос иврийца:
– Тезар Палатон, с вами все в порядке?
Ответить оказалось невыносимо трудно, жилы на шее Палатона напряглись. Вес рогового гребня давил так, что она еле выдерживала. Палатон вытер влажное лицо.
– Все я порядке, Рейнбоу. Но я занят.
– Да, – извиняющимся тоном отозвался ивриец. – Я так и думал – пора выбираться отсюда.
Палатон почувствовал, что сейчас последует второй вопрос – о координатах их местонахождения в Хаосе. Ивриец оказался прав – они пропустили место вылета, но в Хаосе это было не так уж важно. Палатон решил сделать вид, что пропустил его нарочно, чтобы избежать возможной встречи с давним преследователем. Он нашел новое окно и направил корабль к нему, все еще таща за собой Недара.
Внезапно аура Недара вспыхнула, его бахдар засветился ярче, и Палатон почувствовал, как он уверенно начинает вести корабль сам, устремляясь в глубины Хаоса, подальше от спасителя.
Палатон ощущал опустошенность и одиночество. Он встряхнул головой, зная, что эти ощущения передались ему от Недара, и обратился к Рейнбоу:
– Приготовься к торможению.
Он только теперь понял, как ноет его тело, и почувствовал, что Недар едва не иссушил его. Следовало сразу расстаться с ним, но Палатон не сделал этого. Он просто не мог.
Он обнаружил Недара на базе, сидящим в одном из тихих баров, куда заглядывали только чоя – по своей строгой обстановке он напоминал скорее часовню, чем общественное заведение. Недар поднял голову, едва Палатон вошел, и его темные глаза прищурились.
Недар жил не на этой базе, но сейчас совершил посадку там, где мог. Вероятно, отлететь подальше у него не хватило сил. Палатон знал, что в этот момент Недар не может оказаться вне его досягаемости. Он приблизился к столику.
Прежде, чем Палатон успел сесть, его однокашник произнес:
– Меньше всего мне хотелось услышать об этом от тебя.
– А от Моамеба? Ты смог бы услышать о сгорании от Моамеба?
Недар постукивал по столу пальцем. Его лицо побледнело, украшения стали почти незаметными в глубоких морщинах.
– Я превысил свои возможности. Это случается. – Тонкие линии появились у него вокруг глаз, возле углов рта залегли складки, придавая ему более суровый, но мужественный вид.
– Боль…
– Это ерунда. Я еще не почувствовал ее. Я всего лишь превысил свои возможности. – Недар обхватил пальцами бокал и заглянул в него, как будто желая прочесть в его глубине свое будущее. Как чоя, он мог бы сделать это.
Палатон подвинул стул и сел.
– Улетай домой. Пройди очищение в Голубой Гряде…
– Где меня ждет Моамеб, желая дать совет и объяснить, что выйти в отставку – не так уж страшно? – Недар издал хриплый смешок. – Когда ты в последний раз бывал дома, Палатон? Давно ли видел этого истощенного старца, который когда-то учил тебя? – Недар склонился над столом. – Полеты – это все, что у меня сейчас есть. И я не позволю лишить меня этой радости ни тебя, ни кого-либо другого.
– Ты в любое время можешь получить контракт, представляя Чо и всех тезаров.
– Каждый раз, получая контракт, я выполняю свое предназначение. Но я хочу большего. Тебе тоже не мешает попытаться. – Недар одним глотком допил содержимое бокала и подал знак повторить роботу-бармену. Его дыхание было уже насыщено парами спиртного. – Если тебе нужны благодарности – приношу их. Спасибо тебе, Палатон, за то, что ты пришел на помощь в момент крайнего утомления. А теперь убирайся и оставь меня. Для таких, как мы, нет очищения, – Недар смерил его гневным взглядом. – Ни для одного из нас!
Палатон смутился. Ему вспомнился разговор с Паншинеа на летном поле, ложь во спасение. Кто-то и где-то знает, как это сделать – как восстановить бахдар. Сколько же тезаров император отправил за помощью, надеясь на несуществующее чудо? Он задумался, не были ли эти слова сказаны и Недару.
Его еще одолевала вялая опустошенность оттого, что Недар забрал у него много сил, но в отличие от других, Палатон не позволял себе поддаться этому ощущению. Он встал.
– Что сказал тебе император? Недар остро взглянул на него.
– А что он сказал тебе?
– Приказал покинуть планету. Недар горько усмехнулся.
– Меня он умолял остаться. Умолял остаться, чтобы сломать меня, смотреть мне в глаза и видеть, как с годами я так и не становлюсь ближе к престолу, – Недар вздернул подбородок. – Знаешь, как тебя зовут дома? Герой-изгнанник. Пошел слух, что ты пытался помещать резне в Данби, что ты поднялся против самого императора. Никто не упоминает о том, что ты проложил курс бахдара так, чтобы я мог последовать за тобой и уничтожить их щиты. Никто даже не знает, как тебя использовал император.. Никто не знает правду.
Палатон почувствовал, как сжались его челюсти:
– По-видимому, и ты ее не знаешь.
– Я знаю только ту ложь, которую слышу. Вероятно, ты еще не слышал столько лжи. На престоле в Чаролоне сидит насмешник. Если я и найду средство его исцеления, я не отдам его.
– Мы совершаем поступки, руководствуясь нашими желаниями. Если Паншинеа отослал тебя и ты послушался его, значит, ты глупец. Ты говоришь загадками, и я не могу понять, знаешь ли ты ответы на них сам. Я встретился с кораблем ронинов, пилот которого ошибся, принимая меня за тебя. Если бы они нашли тебя в таком состоянии, мы лишились бы и корабля, и пилота. Надо ли напоминать тебе, что ронины делают с пилотами, которых берут в плен? Недар сделал глоток.
– Ронины препарируют чоя уже десятилетиями. Они до сих пор не знают, кто мы такие и на что способны.
– Все это свидетельствует об одном, Недар – о презренном трусе, который любит поболтать. О трусе, который уже достиг своих пределов, но не имеет сил остановиться.
– Я не трус! – Недар вскочил на ноги.
– И не реалист, – спокойно добавил Палатон. – Отдохни. Вернись на базу. Прерви контракт и возвращайся домой. Когда болезнь начинается, остановить ее невозможно, но все мы знаем – излишнее утомление ускоряет ее. Глядя на тебя, я вижу только тень того чоя, который когда-то был лидером своего выпуска.
Недар швырнул в него стаканом. Янтарная жидкость обрызгала Палатона. Он неторопливо вытер лицо и вышел, не сказав ни слова. Он слышал, как позади Недар рухнул в кресло и заказал себе еще стакан. Палатон не видел, как из укромного угла бара вышел чоя, приблизился к утомленному пилоту, и как тот, после нескольких слов, сказанных шепотом, резко привстал и насторожился.
Палатон вернулся в свою комнату на базе. Здесь стояли полумрак и приятная тишина. Проверив хронометр, Палатон понял, что успеет выспаться. Огонек аппарата связи тревожно мигал, поэтому Палатон прежде всего подошел к нему.
Первое сообщение оказалось от Йораны – он не сразу понял это. Она поддерживала с ним связь в краткие промежутки между контрактами. Йорана уже дослужилась до звания начальника стражи и входила в кабинет министров Паншинеа. Чем выше она поднимется, тем труднее переживет падение, когда Паншинеа в конце концов распростится с властью. Эта мысль наполнила Палатона смешанными чувствами – он до сих пор еще не знал, как относится к Йоране.
Второе сообщение было от деда. Визуальное изображение слегка подпортили солнечные лучи, но даже без этого Палатон вряд ли сразу бы узнал высокого горделивого старца, смотрящего в экран. Однако его голоса остались теми же самыми, хотя время от времени их прерывали напряженные паузы.
«Палатон, я считаю своим долгом сообщить тебе, что наш Дом подлежит Переселению. Не по приказу императора, а по финансовым причинам – мы обанкротились. В нашем роду ты остался единственным тезаром. Твоя двоюродная сестра погибла, выполняя контракт, двое твоих племянников исключены из школы Соляных Утесов. Поддержание нашего дома стало тяжестью, которую я не могу взвалить только на твои плечи. Могила твоей матери… – Здесь голоса деда ослабели так, что были почти не различимыми. На экране было видно, как он старается сдержаться. – Могила твоей матери остается на бывшей территории Дома. Прости меня, Палатон. У тебя остается еще один дом – в Голубой Гряде…» Запись кончилась.
Палатон застыл в напряженном молчании. Не то, чтобы он был слишком привязан к дому своего деда – Голубая Гряда стала его домом с того самого момента, как Палатон переступил ее порог.
Но эти внезапные беды, ослабившие его род… Почему же его племянников, в сущности, только наполовину племянников, отправили в школу Соляных Утесов? Он обнаружил, что не верит этому сообщению, и задумался, не пришла ли в голову Паншинеа идея – теперь, спустя годы, расквитаться с ним? Родственников Палатона обычно не исключали из школ тезаров – причиной этого могла стать только смерть. Одна лишь смерть. Однако дед не упомянул про смерть племянников. Значит, они не прошли какое-то из испытаний. Этому было невозможно поверить.
Что касается двоюродной сестры, Палатон склонил голову и попросил позаботиться о ней Вездесущего Бога. Погибла, выполняя контракт – значит, потерпела аварию… или затерялась в лабиринтах Хаоса. Палатон почти не знал ее – сестра была старше, к моменту его рождения ей уже было присвоено звание тезара, но именно по ее стопам он пошел первым.
Чувствуя смятение, он собрался спать. Думая о школе, Хате и надменном Недаре, прикрыл глаза. Курсанты привыкали к ритуалу медитации, чтобы очистить мысли и совладать со страхами. Машинально Палатон начал медитировать, ибо это был единственный способ заснуть. Как-то незаметно его сморил сон.
Его разбудил сигнал связи.
– Тезар Палатон!
Прежде, чем заговорить, он вскочил на ноги.
– Слушаю. – Его голова была свежей, сны мгновенно отделились от образов реальности. Он прокашлялся и повторил: – Слушаю.
– Нам срочно необходим пилот. Сейчас вы сможете вылететь?
Палатон знал, что в настоящее время на базе нет пилотов, кроме него и Недара, хотя кто-то мог прибыть, пока он спал. Но он понял, что если бы другие пилоты нашлись или им нужен был отдохнувший пилот, его не стали бы беспокоить. Недар был не в форме, не говоря уже о том, что у него были иные обязанности. Палатон протер глаза. «Летать и служить» – таков девиз школы Голубой Гряды.
– Смогу, – пробормотал он и подвинулся к аппарату связи, чтобы подтвердить согласие.
Глава 17
В этот полет он не взял ни штурмана, ни второго пилота. Он молча следил, как в ангаре корабли-госпитали прицепили к основному кораблю-эскорту, который ему предстояло вести. Экипаж и охрана загружались в госпитали с быстротой, поразившей его – однако в этом чувствовались определенный порядок и отсутствие паники. Он должен был отбуксировать медицинское оборудование в четырех кораблях-госпиталях – важная работа, намного важнее, чем контракты только на вывоз отходов. Наблюдая за погрузкой, он вспомнил обвинения Недара.
Только тот, кто в совершенстве знает свою судьбу, может стремиться к ее достижению, осуществить ее или погибнуть. Только тот, кто знает, к чему подготовила его кровь родителей. Палатон знал, что ему суждено быть тезаром – по крайней мере, это он знал наверняка. И ему было достаточно.
Сейчас Моамеб серьезно болен, невропатия прогрессирует, разрушая его здоровье – его образ не мог потускнеть в памяти Палатона. Он думал, что пришла пора вернуться в школу Голубой Гряды, несмотря на гнев императора. После этого контракта он обязательно побывает дома и немного передохнет. Вероятно, в последний раз придет на могилу матери прежде, чем его Дом потеряет все права на эту землю. Пришло время прощаться.
И время вновь встретиться с Йораной. Палатон почувствовал, как сжалось его горло.
Тонкие пальцы коснулись его плеча и пробежали по спине, слегка прощупывая кожу.
– Ты слишком напряжен, – произнесла Фаба, понизив голос так, что слышал ее только Палатон.
Палатон обернулся. Чоя-механик улыбнулась ему. Она прервала сон, чтобы подготовить корабль, темная масса ее кудрявых нерасчесанных волос запуталась вокруг гребня. Она понимала, когда его тело переполнялось желаниями и когда он хотел остаться один. Палатон радовался ее присутствию, хотя их связь никогда не угрожала перерасти в привязанность. Ее пальцы продолжали бегать по спине Палатона, отыскивая нервные узлы.
– Ты вылетаешь сегодня утром?
На самом деле на базе не могло быть утра – просто время сна и время работы благодаря дальнему космосу, окружающему ее, но старая привычка делала искусственное окружение более уютным. Палатон окинул бархатную черноту за иллюминатором.
– Да.
– Тебе повезло, – она убрала руку со спины и на мгновение прикоснулась к его щеке. – Надеюсь, полет будет безопасным.
Распространяя запах машинного масла и духов, она скользнула мимо и направилась в дальний угол ангара.
Он смотрел вслед ее тонкой в талии, пышной фигурке. Ее голоса эхом доносились до Палатона, когда Фаба принялась проверять готовность корабля, который ему предстояло пилотировать. Палатон слегка улыбнулся – сначала она проверила самого пилота, а теперь принялась за корабль.
Этот рейс был вызван серьезной необходимостью. Союз только что согласился посылать корабли-госпитали и медицинское обеспечение пораженным стихийными бедствиями и эпидемиями системам класса Зет. Они были подобны детишкам, делающим первые шаги, совершенно не готовым к тем неожиданностям, которые может преподнести судьба. Ходили слухи о вмешательстве инопланетян, о том, что эпидемия может уничтожить большую часть населения этой системы, состоящей из двух планет, что вирусы были завезены на них народами, входящими в Союз. Жители планет сами не смогли справиться с постигшим их бедствием. Земная система, кратко подумал Палатон, более заслуживающая расформирования. Однако он не участвовал в делах Союза, если только не был послан туда от школы, и разумеется, не мог дать совет в подобных вопросах. По крайней мере, принятое решение следовало выполнить как можно быстрее.
Грузовые отсеки были заполнены, медицинский персонал разместился в кораблях-госпиталях, конвой – в задних отсеках. Кораблям предстояло оставаться на орбите, на планетах построить временные госпитали, а войска должны были помогать и обеспечивать безопасность. Палатон подождал, пока не прозвучало подтверждение «все в порядке». Фаба покинула ангар.
Он обошел все четыре корабля-госпиталя и свой собственный, как обычно делали чоя, зная, что теперь корабли поручены им. Он осуществлял здесь всю полноту власти – неважно, в космосе или на стоянке. Обнаружив протекающий клапан топливного бака, он приказал заменить его и продолжил осмотр. Теперь, казалось, он ничего не упустил.
Потерев глаза, он распростился с остатками сна и прошел к кораблю Союза, который ему предстояло вести, держа в руке черный ящик тезарианского устройства. Ему потребовалось три минуты, чтобы установить его, а затем он почувствовал, как корабль накреняется на рельсах, готовясь к вылету. Он сел и пристегнул ремни.
Короткие волосы на его затылке вдруг начали зудеть. Палатон оглядел кабину, ища причину непонятного беспокойства, но ничего не заметил, и вернулся к своей работе. Произошел запуск – сначала его корабля, а затем кораблей-госпиталей. Потянувшись под пульт управления, он обнаружил трассер Союза – губы Палатона растянулись в сухой усмешке при виде этой жалкой попытки проследить за ним. Отключив трассер, он подумал, что даже если на корабле есть еще не один, пользы это не принесет. Только он сам мог выдать свои приемы и методы.
Несколько часов он провел спокойно, пока не почувствовал приближение межпространственного ускорения: помнил о разнице размеров узкого корабля-эскорта и массивных кораблей-госпиталей, идущих следом. Курс уже был проложен, но Палатону нравилось манипулировать с числами. Он просмотрел свой сектор, чтобы выяснить, нет ли поблизости ронина, но сектор был пуст.
Набирая межпространственное ускорение, он оповестил идущие следом корабли о вхождении в Хаос. Поскольку реальность в Хаосе изменялась, проникновение в него всегда вызывало ужас у неопытных пилотов. Транквилизаторы и сон помогали смягчить этот результат. Чоя не были подвержены воздействию Хаоса, хотя Палатон видел несколько случаев безумного ужаса при виде размытых красок, остановившегося времени, твердой материи вокруг, которая исчезала на глазах и становилась несуществующей.
– Спасибо, тезар.
Палатон взглянул в экраны заднего обзора. Корабли соединял кабель, подобный необрезанной пуповине, необходимый, чтобы поддержать их жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29