По моему мнению, она просто не хотела, чтобы я получил деньги. Но вы поможете мне, Мелинда, доказать, что она ошиблась?
В его голосе неожиданно прозвучала мольба, и Мелинда чуть было не сдалась. Она отвела от него взгляд и стала смотреть в окно на небольшой, наполненный цветами садик. Она раздумывала, что сказали бы на это ее родители. Все было так не правильно и непривычно, но с тех пор, как их не стало, вся ее жизнь была несчастливой и не правильной. Разве они захотели бы, чтобы она страдала от жестокости сэра Гектора или вышла замуж за человека, который был ее отвратителен, только ради соблюдения приличий? Разве не одобрили бы они этот ее поступок, пусть странный и необычный, но позволяющий ей получить удовлетворение оттого, что она будет уверена, что ей не придется больше просить на жизнь в будущем.
Маркиз разглядывал ее лицо, отмечая прямой аристократический нос, превосходно вылепленные черты.
И про себя подумал: в этом ребенке, вероятно, есть капля хорошей крови.
— Идите сюда, я хочу вам что-то показать, — позвал он.
Он взял ее за руку, почувствовав, как холодны ее пальцы в его ладонях. Он повел ее через всю комнату, вывел в дверь в дальнем ее конце и привел в кабинет, заваленный деловыми бумагами. В центре стоял большой письменный стол, а на стене напротив входа висела картина. Когда Мелинда увидела ее, то не сдержала вздоха.
— Это мой дом, — услышала она слова маркиза. — Теперь, возможно, вы поймете, что он значит для меня.
Картина занимала почти всю стену, на ней был изображен огромный елизаветинский особняк в форме буквы «Е» из узкого красного кирпича, характерного для того времени, с изогнутыми каминными трубами, уходящими высоко в небе. Картина была написана настоящим художником и передавала впечатление теплоты и гостеприимства, которые излучали его ограды, сверкающие на солнце окна и открытая парадная дверь наверху длинной каменной лестницы.
Мелинда вздохнула потому, что Чард чем-то сильно напоминал ей ее собственный дом, хотя был и больше его, и величавее, и значительнее. Стэнион-Мэнор, где она родилась и где жила всю свою жизнь, до самой смерти родителей, тоже был построен в елизаветинские времена. Это был всего лишь небольшой сельский дом, но, поскольку его построили в тот же период времени, он имел все характерные особенности Чарда, и она знала, даже никогда не видя его, как он выглядит внутри.
Она могла бы описать комнаты, окна с ромбовидными переплетами, открытые балки, дубовые лестницы с элегантными поручнями и атмосферу старого уютного дома, где царят любовь и взаимопонимание. Елизаветинские дома имеют почти человеческую теплоту, которую архитекторы никакого другого периода не смогли придать своим зданиям.
— Он восхитителен, не правда ли? — почти со страстью сказал маркиз, будто и вправду хотел заставить ее восхищаться им.
— Похож на мой дом, — сказала Мелинда так тихо, что он не услышал ее.
— Его не перестраивали с тех пор, как там поселился первый лорд Чард, — продолжал он. — Он был казначеем при дворе королевы Елизаветы, начал строить этот дом еще в молодости, а когда вышел в отставку и поселился там, бы еще не стар, чтобы наслаждаться деревенской жизнью. Он никогда не жалел, что расстался с придворной службой. Его портрет висит в Большом холле, мне бы хотелось показать его вам.
— Не ожидала, что ваш дом так выглядит, — сказала Мелинда.
— А что вы ожидали увидеть? — спросил маркиз.
— Что-нибудь большое и величественное, с огромными колоннами и громадными окнами. Не знаю почему, но мне так представлялось, когда вы говорили о нем.
— А теперь каким его видите? — спросил он.
— Он великолепен, — ответила она, — просто великолепен, и это место, где можно обрести покой. Почему вы не живете там?
— Один? — спросил я. — Я думаю, что дом предполагает жену и детей, как вы считаете?
— Но вы любите его? — ответила она вопросом на вопрос.
— Люблю, потому что это единственная вещь на свете, которую мне приходилось любить, — откровенно признался он.
И тут впервые она подумала о нем как о маленьком мальчике, без матери, с одним только домом, который давал ему защиту и тепло. И, поддавшись настроению, не совсем осознавая, что сдается, Мелинда сказала:
— Я останусь на шесть месяцев.
Он смотрел на картину, но теперь повернулся и взглянул ей в лицо.
— Да? — с нетерпением спросил он. — Почему?
— Потому что вы любите Чард, — ответила она, — и потому, что вам нужны деньги, чтобы содержать его.
— Спасибо, Мелинда.
Он говорил очень тихо. Она подняла на него глаза, улыбнулась ему и почувствовала на себе его взгляд.
Мгновение они оба стояли не двигаясь под картиной и просто смотрели друг на друга. Потом Мелинда взмахнула ресницами и отвернулась, словно смутившись.
— Мы должны быть очень осторожны, чтобы никто не узнал правды, — сказала она приглушенным голосом, будто слова таяли у нее на губах.
— Да, да, конечно, — несколько рассеянно отозвался он.
Мелинда вернулась в библиотеку. Картина с изображением Чарда, казалось, очаровала ее, напряжение куда-то ушло, она расслабилась и обрела душевный покой. Девушка прошла через комнату и села на диван спиной к окну. Солнце засветилось над ее головой, образуя над волосами что-то вроде нимба, и маркиз на мгновение остановился, засмотревшись на нее, затем сказал:
— Я никогда не позволю вам, Мелинда, пожалеть о вашем решении помочь мне. Все, что вы захотите, — ваше. — Мелинда ничего не сказала, и через секунду он добавил:
— Возможно, мы будем счастливы эти шесть месяцев в Чарде. Я многое хочу показать вам, но боюсь, вам будет там скучно. Во всяком случае, жизнь там не очень веселая.
— Я всегда жила в деревне, — ответила Мелинда.
— Я буду рад показать вам озеро и пруд с золотыми рыбками, где я любил рыбачить ребенком, — продолжал маркиз. — Там в лесу есть маленькая часовня, где иезуиты обычно служат свою мессу, выставляя стражу, чтобы никто не узнал об этом и не отправил их в Тауэр. И там есть призрак, очень добрый и кроткий, он прогуливается по Длинной галерее ночью, а если его увидит кто-то из семьи, то это добрый знак, а недурной.
— Вы его когда-нибудь видели? — спросила Мелинда.
Он покачал головой:
— Мне еще никогда не везло до сих пор. Возможно, вы принесете мне удачу.
— О, я надеюсь всей душой, — сказала она.
Она снова улыбнулась ему, и он, поддавшись настроению, сел рядом и взял ее за руку.
— Я думаю, Мелинда, — сказал он, — что мы отлично поладим друг с другом, вы и я. И мне очень хочется сделать вам подарок. Он не имеет отношения к нашему деловому соглашению, это нечто другое. Это будет подарок от меня вам, потому что вы были добры к Чарду, а доброта так редко встречалась мне в жизни.
Мгновение Мелинда не отнимала у него свою руку, но потом убрала ее.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказала она, — но, поскольку я готова выполнить то, что вы назвали «нашим деловым соглашением», я не думаю, что мне следует принимать от вас подарки. Вы и так уже многое подарили мне. Миссис Харкорт не экономила, заказывая мою одежду, так что нет никакой необходимости дарить мне что-то еще.
Маркиз взглянул на нее и рассмеялся.
— Мелинда, вы просто кладезь сюрпризов! — сказал он. — Я никогда в жизни не встречал никого, кто бы отказался от подарка. Вы, наверное, дразните меня?!
Какие у вас любимые камни? Бриллианты?
— Вчера ночью вы назвали меня глупой, — запротестовала Мелинда, — но кто из нас глуп, так это вы.
Я только что вам сказала, что не хочу подарков. И не считаю, что вправе принимать их.
— Вы изумляете меня, — сказал маркиз, затем с другим выражением лица добавил:
— Но мне кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, — сказал он уже другим тоном. — Вы не хотите принимать подарки, потому не считаете это правильным, раз сами не можете дать ничего взамен? Я прав?
— Не совсем… — начала было Мелинда, но маркиз перебил ее:
— Но, моя дорогая, это все так просто. Я с радостью принял ваши услуги, а взамен я могу дать вам все подарки, какие вы только пожелаете и заслуживаете.
— Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, — сказала Мелинда.
Он снова взял ее за руку.
— Думаю, что понимаете, — настаивал он.
Она уже хотела снова возразить, но ее поразило выражение его лица. Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее так. Никогда в жизни она еще не была так близко к мужчине и не ощущала странного чувства внутри себя, которое заставляло ее трепетать.
— Мелинда, — мягко произнес он ее имя, его губы были очень близко от ее губ.
Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Ньюман, дворецкий.
— Что такое? — резко спросил маркиз.
— Простите, что потревожил вашу светлость, — ответил дворецкий, — но приехала леди Элис Сент-Хилиер. Она настаивает на встрече с вами, ваша светлость, и я смог только сказать, что я сообщу вам, что она здесь.
— Черт возьми! — сказал маркиз почти шепотом. — Где она?
— Ее светлость изъявила желание подождать в холле, милорд. Я пытался проводить ее в малую гостиную, но она отказалась.
Маркиз посмотрел на Мелинду.
— Не могли бы вы подождать в кабинете? — попросил он. — Простите, Мелинда. Но леди Элис не должна вас здесь видеть.
— Да, да, конечно, — ответила она.
Она быстро прошла через комнату и едва успела дойти до двери в кабинет, как дверь в библиотеку отворилась, и раздался веселый голос:
— Дрого! Неужели ты правда решил, что сможешь не пускать меня?
Мелинда успела заметить элегантную фигуру в розовом, прежде чем проскользнула в кабинет, но больше она ничего не смогла рассмотреть. Дверь осталась незакрытой, но она не решилась захлопнуть ее, чтобы не шуметь, так что она невольно услышала, как леди Элис сказала:
— Дрого! Дорогой Дрого! Я так рада, что ты, наконец, избавился от этого чудовища. Теперь, когда ты получишь деньги, все будет по-другому.
— Как по-другому? — спросил маркиз.
— Дрого, не будь таким бестолковым, — притворно сказала она. — Все было так сложно, когда ты был бедным и когда тебя изводила эта ужасная женщина.
А теперь ты сможешь давать приемы в Чарде и здесь, как подобает в твоем новом положении. Дражайший Дрого, я знаю, что ты очень, очень богат.
— Я все еще не понимаю, как это меняет наши отношения, Элис, — сдержанно сказал маркиз. — Если, конечно, Сент-Хилиер не умер сегодня ночью или не покончил с собой.
— Сент-Хилиер жив и здоров, — ответила леди Элис. — Но его интересует, как ты знаешь, только одно — его скаковые лошади! Он живет в Ньюмаркете неделями, а мы с тобой, Дрого, ведь не интересуемся скачками, не так ли?
Никто не смог бы не понять этого мягкого, но страстного, почти ласкающего тона, которым были сказаны эти слова. Мелинда протянула правую руку и закрыла дверь с небольшим стуком. Итак, еще один пример нравов, царящих в лондонском обществе! Ей стало противно, она была неприятно поражена. Более того, она вдруг почувствовала личную обиду, хотя еще не понимала почему.
Глава 8
Мелинда побежала наверх в спальню, подгоняемая желанием убежать от того, что не было ей понятно, но казалось дурным и почему-то непорядочным. Она с трудом верила, что замужняя женщина с таким положением в обществе, как леди Элис Сент-Хилиер, могла так поступать, а ведь Мелинда слышала их разговор своими ушами и чувствовала, что они оба оскорбляют ее. Это не ее дело, но все же, несмотря ни на что, услышанное касалось и ее.
Она вбежала в комнату и захлопнула дверь. Все, думала она, перепуталось и смешалось. С того момента, как она проснулась в той вульгарной спальне у миссис Харкорт, ее душит эта страшная атмосфера, которой она не может дать названия. Это грех! Или она все выдумывает?
Не нужно было большого воображения, чтобы понять, насколько ошибочным было ее решение принять предложение миссис Харкорт прийти в этот дом и принять участие в этой фальшивой свадебной церемонии.
А еще тот прием вчера вечером — постыдный, неприличный обед, где женщины вели себя так нескромно, и это были женщины, которые, как Мелинда знала, были бы оскорбительны для ее матери.
Ей казалось, что она все дальше и дальше заходит в зыбучие пески. Внизу леди Элис, дама благородного происхождения, делает маркизу предложения, непозволительные для любой уважающей себя женщины.
Мелинда в отчаянии закрыла лицо руками. Виновата ли она сама во всем, или это мир вокруг нее внезапно сошел с ума?
Она подошла к окну и взглянула на деревья на Гросвенор-сквер и на голубое небо над ними. Они напомнили ей о деревне, и ей невыносимо захотелось оказаться дома, в безопасности и уюте. В окружении любви и в неведении о грехах внешнего мира.
Потом она посмотрела вниз и увидела очень элегантный открытый экипаж, ожидающий у главного входа.
Мелинда немедленно перевела взгляд на лошадей: на отличную серую пару с плюмажами на лбах и с серебряными колокольчиками на уздечке. Пока она любовалась ими, из дома вышел лакей, открывший дверцу коляски, и она увидела леди Элис (в этом не могло быть сомнений), шедшую по тротуару к экипажу.
На ней было клубничного цвета платье и малиновые страусовые перья на шляпке, подвязанной розовыми лентами под подбородком. Сев, леди Элис повернулась к входной двери и помахала рукой в перчатке кому-то, кто стоял там. Мелинда знала, что это был маркиз. Как только кучер стегнул лошадей и они тронулись в путь, леди Элис, словно почувствовав взгляд Мелинды, подняла взгляд наверх. Мелинда едва успела рассмотреть ее лицо, но оно показалось ей прелестным. Мелинда поняла слепую страсть маркиза: так милы были эти большие, влажные глаза, небольшой прямой нос и пухлый розовый ротик. Это было лицо настоящей красавицы. В то же время, говорила она себе, красива леди Элис или нет, но она замужем.
— Это совершенно неслыханно, — произнесла она вслух и почти с радостью поняла, что сможет повторить эти слова и ему.
Неожиданно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватит мужества сразиться с ним. Она больше не боялась его, потому что она остается, чтобы сделать ему одолжение и помочь спасти состояние, в котором он так нуждается. В ее полной власти — лишить его денег. И она улыбнулась, подумав, что он не сможет распоряжаться ими полновластно, пока они будут вместе все эти шесть месяцев. Пусть он тоскует по этой леди Элис, пусть он развлекается в этих постыдных притонах с женщинами, которых они встречали вчера. Но он будет жить в одном доме с ней, они будут встречаться за столом, и он должен будет притворяться, что она его жена.
«Я не буду его бояться, я даже попытаюсь исправить его», — пообещала себе Мелинда, хотя знала, что все эти мысли — плод ее не в меру разыгравшегося воображения. Если она окажется лицом к лицу с маркизом, с его цинизмом и раздражительностью, у нее вряд ли найдутся чужие слова, несмотря на то что она всегда находила в себе силы противостоять ему, когда он начинал явно грубить.
Она сидела в спальне и ждала, что ее пригласят в библиотеку, но, к ее досаде, после того, как она прождала почти два часа, Глэдис принесла записку с сообщением о том, что приехали родственники, и было бы лучше, если она пообедает в своем будуаре одна.
Сообщение выбило Мелинду из колеи, и еда, довольно изысканная, показалась ей невкусной. Ей принесли много соблазнительных блюд, но она отослала их назад и отказалась от вина. Больше всего ее сейчас интересовало, как ни странно, что же происходит там, внизу.
Глэдис, пришедшая постелить ей постель, только и ждала возможности поделиться с ней последними новостями.
— Сегодня вечером в столовой был большой разговор, миледи.
— С кем? — спросила Мелинда. Она знала, что не стоило обсуждать все эти вопросы с прислугой, но все же не смогла устоять.
— Мистер Ньюман сказал, что приехал дядя его светлости, лорд Фиц-Болтон, он потребовал показать ему завещание, но его светлость отказал ему. Лорда Фиц-Болтона также очень рассердило, что похороны состоятся завтра утром. Он хотел, чтобы успели приехать все кузины и другие родственники из деревни, но его светлость настоял на том, чтобы все прошло в узком кругу, даже слуг там не будет.
— А кто еще был на обеде? — спросила Мелинда.
— Два сына лорда Фиц-Болтона, — ответила Глэдис. — Они иногда останавливались здесь, но не понравились слугам.
— Почему? — поинтересовалась Мелинда.
— Они давали на чай только несколько шиллингов, — объяснила Глэдис, но потом прижала пальцы к губам. — Ой, миледи, я не должна рассказывать вам такие вещи, но, конечно, об этом говорили в комнате для прислуги.
— Я и так это знаю, — улыбнулась Мелинда. — То есть сыновья лорда Фиц-Болтона прослыли скупцами, ты это хотела сказать?
— Так мы про них и решили, — ответила Глэдис, — и они все время звонили в колокольчик. Так что Джеймсу, это один из лакеев, как он рассказывал, пришлось однажды утром подниматься наверх двенадцать раз, когда они останавливались тут.
— А здесь ли леди Фиц-Болтон? — спросила Мелинда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
В его голосе неожиданно прозвучала мольба, и Мелинда чуть было не сдалась. Она отвела от него взгляд и стала смотреть в окно на небольшой, наполненный цветами садик. Она раздумывала, что сказали бы на это ее родители. Все было так не правильно и непривычно, но с тех пор, как их не стало, вся ее жизнь была несчастливой и не правильной. Разве они захотели бы, чтобы она страдала от жестокости сэра Гектора или вышла замуж за человека, который был ее отвратителен, только ради соблюдения приличий? Разве не одобрили бы они этот ее поступок, пусть странный и необычный, но позволяющий ей получить удовлетворение оттого, что она будет уверена, что ей не придется больше просить на жизнь в будущем.
Маркиз разглядывал ее лицо, отмечая прямой аристократический нос, превосходно вылепленные черты.
И про себя подумал: в этом ребенке, вероятно, есть капля хорошей крови.
— Идите сюда, я хочу вам что-то показать, — позвал он.
Он взял ее за руку, почувствовав, как холодны ее пальцы в его ладонях. Он повел ее через всю комнату, вывел в дверь в дальнем ее конце и привел в кабинет, заваленный деловыми бумагами. В центре стоял большой письменный стол, а на стене напротив входа висела картина. Когда Мелинда увидела ее, то не сдержала вздоха.
— Это мой дом, — услышала она слова маркиза. — Теперь, возможно, вы поймете, что он значит для меня.
Картина занимала почти всю стену, на ней был изображен огромный елизаветинский особняк в форме буквы «Е» из узкого красного кирпича, характерного для того времени, с изогнутыми каминными трубами, уходящими высоко в небе. Картина была написана настоящим художником и передавала впечатление теплоты и гостеприимства, которые излучали его ограды, сверкающие на солнце окна и открытая парадная дверь наверху длинной каменной лестницы.
Мелинда вздохнула потому, что Чард чем-то сильно напоминал ей ее собственный дом, хотя был и больше его, и величавее, и значительнее. Стэнион-Мэнор, где она родилась и где жила всю свою жизнь, до самой смерти родителей, тоже был построен в елизаветинские времена. Это был всего лишь небольшой сельский дом, но, поскольку его построили в тот же период времени, он имел все характерные особенности Чарда, и она знала, даже никогда не видя его, как он выглядит внутри.
Она могла бы описать комнаты, окна с ромбовидными переплетами, открытые балки, дубовые лестницы с элегантными поручнями и атмосферу старого уютного дома, где царят любовь и взаимопонимание. Елизаветинские дома имеют почти человеческую теплоту, которую архитекторы никакого другого периода не смогли придать своим зданиям.
— Он восхитителен, не правда ли? — почти со страстью сказал маркиз, будто и вправду хотел заставить ее восхищаться им.
— Похож на мой дом, — сказала Мелинда так тихо, что он не услышал ее.
— Его не перестраивали с тех пор, как там поселился первый лорд Чард, — продолжал он. — Он был казначеем при дворе королевы Елизаветы, начал строить этот дом еще в молодости, а когда вышел в отставку и поселился там, бы еще не стар, чтобы наслаждаться деревенской жизнью. Он никогда не жалел, что расстался с придворной службой. Его портрет висит в Большом холле, мне бы хотелось показать его вам.
— Не ожидала, что ваш дом так выглядит, — сказала Мелинда.
— А что вы ожидали увидеть? — спросил маркиз.
— Что-нибудь большое и величественное, с огромными колоннами и громадными окнами. Не знаю почему, но мне так представлялось, когда вы говорили о нем.
— А теперь каким его видите? — спросил он.
— Он великолепен, — ответила она, — просто великолепен, и это место, где можно обрести покой. Почему вы не живете там?
— Один? — спросил я. — Я думаю, что дом предполагает жену и детей, как вы считаете?
— Но вы любите его? — ответила она вопросом на вопрос.
— Люблю, потому что это единственная вещь на свете, которую мне приходилось любить, — откровенно признался он.
И тут впервые она подумала о нем как о маленьком мальчике, без матери, с одним только домом, который давал ему защиту и тепло. И, поддавшись настроению, не совсем осознавая, что сдается, Мелинда сказала:
— Я останусь на шесть месяцев.
Он смотрел на картину, но теперь повернулся и взглянул ей в лицо.
— Да? — с нетерпением спросил он. — Почему?
— Потому что вы любите Чард, — ответила она, — и потому, что вам нужны деньги, чтобы содержать его.
— Спасибо, Мелинда.
Он говорил очень тихо. Она подняла на него глаза, улыбнулась ему и почувствовала на себе его взгляд.
Мгновение они оба стояли не двигаясь под картиной и просто смотрели друг на друга. Потом Мелинда взмахнула ресницами и отвернулась, словно смутившись.
— Мы должны быть очень осторожны, чтобы никто не узнал правды, — сказала она приглушенным голосом, будто слова таяли у нее на губах.
— Да, да, конечно, — несколько рассеянно отозвался он.
Мелинда вернулась в библиотеку. Картина с изображением Чарда, казалось, очаровала ее, напряжение куда-то ушло, она расслабилась и обрела душевный покой. Девушка прошла через комнату и села на диван спиной к окну. Солнце засветилось над ее головой, образуя над волосами что-то вроде нимба, и маркиз на мгновение остановился, засмотревшись на нее, затем сказал:
— Я никогда не позволю вам, Мелинда, пожалеть о вашем решении помочь мне. Все, что вы захотите, — ваше. — Мелинда ничего не сказала, и через секунду он добавил:
— Возможно, мы будем счастливы эти шесть месяцев в Чарде. Я многое хочу показать вам, но боюсь, вам будет там скучно. Во всяком случае, жизнь там не очень веселая.
— Я всегда жила в деревне, — ответила Мелинда.
— Я буду рад показать вам озеро и пруд с золотыми рыбками, где я любил рыбачить ребенком, — продолжал маркиз. — Там в лесу есть маленькая часовня, где иезуиты обычно служат свою мессу, выставляя стражу, чтобы никто не узнал об этом и не отправил их в Тауэр. И там есть призрак, очень добрый и кроткий, он прогуливается по Длинной галерее ночью, а если его увидит кто-то из семьи, то это добрый знак, а недурной.
— Вы его когда-нибудь видели? — спросила Мелинда.
Он покачал головой:
— Мне еще никогда не везло до сих пор. Возможно, вы принесете мне удачу.
— О, я надеюсь всей душой, — сказала она.
Она снова улыбнулась ему, и он, поддавшись настроению, сел рядом и взял ее за руку.
— Я думаю, Мелинда, — сказал он, — что мы отлично поладим друг с другом, вы и я. И мне очень хочется сделать вам подарок. Он не имеет отношения к нашему деловому соглашению, это нечто другое. Это будет подарок от меня вам, потому что вы были добры к Чарду, а доброта так редко встречалась мне в жизни.
Мгновение Мелинда не отнимала у него свою руку, но потом убрала ее.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказала она, — но, поскольку я готова выполнить то, что вы назвали «нашим деловым соглашением», я не думаю, что мне следует принимать от вас подарки. Вы и так уже многое подарили мне. Миссис Харкорт не экономила, заказывая мою одежду, так что нет никакой необходимости дарить мне что-то еще.
Маркиз взглянул на нее и рассмеялся.
— Мелинда, вы просто кладезь сюрпризов! — сказал он. — Я никогда в жизни не встречал никого, кто бы отказался от подарка. Вы, наверное, дразните меня?!
Какие у вас любимые камни? Бриллианты?
— Вчера ночью вы назвали меня глупой, — запротестовала Мелинда, — но кто из нас глуп, так это вы.
Я только что вам сказала, что не хочу подарков. И не считаю, что вправе принимать их.
— Вы изумляете меня, — сказал маркиз, затем с другим выражением лица добавил:
— Но мне кажется, я начинаю понимать, что вы имеете в виду, — сказал он уже другим тоном. — Вы не хотите принимать подарки, потому не считаете это правильным, раз сами не можете дать ничего взамен? Я прав?
— Не совсем… — начала было Мелинда, но маркиз перебил ее:
— Но, моя дорогая, это все так просто. Я с радостью принял ваши услуги, а взамен я могу дать вам все подарки, какие вы только пожелаете и заслуживаете.
— Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, — сказала Мелинда.
Он снова взял ее за руку.
— Думаю, что понимаете, — настаивал он.
Она уже хотела снова возразить, но ее поразило выражение его лица. Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее так. Никогда в жизни она еще не была так близко к мужчине и не ощущала странного чувства внутри себя, которое заставляло ее трепетать.
— Мелинда, — мягко произнес он ее имя, его губы были очень близко от ее губ.
Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Ньюман, дворецкий.
— Что такое? — резко спросил маркиз.
— Простите, что потревожил вашу светлость, — ответил дворецкий, — но приехала леди Элис Сент-Хилиер. Она настаивает на встрече с вами, ваша светлость, и я смог только сказать, что я сообщу вам, что она здесь.
— Черт возьми! — сказал маркиз почти шепотом. — Где она?
— Ее светлость изъявила желание подождать в холле, милорд. Я пытался проводить ее в малую гостиную, но она отказалась.
Маркиз посмотрел на Мелинду.
— Не могли бы вы подождать в кабинете? — попросил он. — Простите, Мелинда. Но леди Элис не должна вас здесь видеть.
— Да, да, конечно, — ответила она.
Она быстро прошла через комнату и едва успела дойти до двери в кабинет, как дверь в библиотеку отворилась, и раздался веселый голос:
— Дрого! Неужели ты правда решил, что сможешь не пускать меня?
Мелинда успела заметить элегантную фигуру в розовом, прежде чем проскользнула в кабинет, но больше она ничего не смогла рассмотреть. Дверь осталась незакрытой, но она не решилась захлопнуть ее, чтобы не шуметь, так что она невольно услышала, как леди Элис сказала:
— Дрого! Дорогой Дрого! Я так рада, что ты, наконец, избавился от этого чудовища. Теперь, когда ты получишь деньги, все будет по-другому.
— Как по-другому? — спросил маркиз.
— Дрого, не будь таким бестолковым, — притворно сказала она. — Все было так сложно, когда ты был бедным и когда тебя изводила эта ужасная женщина.
А теперь ты сможешь давать приемы в Чарде и здесь, как подобает в твоем новом положении. Дражайший Дрого, я знаю, что ты очень, очень богат.
— Я все еще не понимаю, как это меняет наши отношения, Элис, — сдержанно сказал маркиз. — Если, конечно, Сент-Хилиер не умер сегодня ночью или не покончил с собой.
— Сент-Хилиер жив и здоров, — ответила леди Элис. — Но его интересует, как ты знаешь, только одно — его скаковые лошади! Он живет в Ньюмаркете неделями, а мы с тобой, Дрого, ведь не интересуемся скачками, не так ли?
Никто не смог бы не понять этого мягкого, но страстного, почти ласкающего тона, которым были сказаны эти слова. Мелинда протянула правую руку и закрыла дверь с небольшим стуком. Итак, еще один пример нравов, царящих в лондонском обществе! Ей стало противно, она была неприятно поражена. Более того, она вдруг почувствовала личную обиду, хотя еще не понимала почему.
Глава 8
Мелинда побежала наверх в спальню, подгоняемая желанием убежать от того, что не было ей понятно, но казалось дурным и почему-то непорядочным. Она с трудом верила, что замужняя женщина с таким положением в обществе, как леди Элис Сент-Хилиер, могла так поступать, а ведь Мелинда слышала их разговор своими ушами и чувствовала, что они оба оскорбляют ее. Это не ее дело, но все же, несмотря ни на что, услышанное касалось и ее.
Она вбежала в комнату и захлопнула дверь. Все, думала она, перепуталось и смешалось. С того момента, как она проснулась в той вульгарной спальне у миссис Харкорт, ее душит эта страшная атмосфера, которой она не может дать названия. Это грех! Или она все выдумывает?
Не нужно было большого воображения, чтобы понять, насколько ошибочным было ее решение принять предложение миссис Харкорт прийти в этот дом и принять участие в этой фальшивой свадебной церемонии.
А еще тот прием вчера вечером — постыдный, неприличный обед, где женщины вели себя так нескромно, и это были женщины, которые, как Мелинда знала, были бы оскорбительны для ее матери.
Ей казалось, что она все дальше и дальше заходит в зыбучие пески. Внизу леди Элис, дама благородного происхождения, делает маркизу предложения, непозволительные для любой уважающей себя женщины.
Мелинда в отчаянии закрыла лицо руками. Виновата ли она сама во всем, или это мир вокруг нее внезапно сошел с ума?
Она подошла к окну и взглянула на деревья на Гросвенор-сквер и на голубое небо над ними. Они напомнили ей о деревне, и ей невыносимо захотелось оказаться дома, в безопасности и уюте. В окружении любви и в неведении о грехах внешнего мира.
Потом она посмотрела вниз и увидела очень элегантный открытый экипаж, ожидающий у главного входа.
Мелинда немедленно перевела взгляд на лошадей: на отличную серую пару с плюмажами на лбах и с серебряными колокольчиками на уздечке. Пока она любовалась ими, из дома вышел лакей, открывший дверцу коляски, и она увидела леди Элис (в этом не могло быть сомнений), шедшую по тротуару к экипажу.
На ней было клубничного цвета платье и малиновые страусовые перья на шляпке, подвязанной розовыми лентами под подбородком. Сев, леди Элис повернулась к входной двери и помахала рукой в перчатке кому-то, кто стоял там. Мелинда знала, что это был маркиз. Как только кучер стегнул лошадей и они тронулись в путь, леди Элис, словно почувствовав взгляд Мелинды, подняла взгляд наверх. Мелинда едва успела рассмотреть ее лицо, но оно показалось ей прелестным. Мелинда поняла слепую страсть маркиза: так милы были эти большие, влажные глаза, небольшой прямой нос и пухлый розовый ротик. Это было лицо настоящей красавицы. В то же время, говорила она себе, красива леди Элис или нет, но она замужем.
— Это совершенно неслыханно, — произнесла она вслух и почти с радостью поняла, что сможет повторить эти слова и ему.
Неожиданно ее охватило возбуждение от мысли, что у нее хватит мужества сразиться с ним. Она больше не боялась его, потому что она остается, чтобы сделать ему одолжение и помочь спасти состояние, в котором он так нуждается. В ее полной власти — лишить его денег. И она улыбнулась, подумав, что он не сможет распоряжаться ими полновластно, пока они будут вместе все эти шесть месяцев. Пусть он тоскует по этой леди Элис, пусть он развлекается в этих постыдных притонах с женщинами, которых они встречали вчера. Но он будет жить в одном доме с ней, они будут встречаться за столом, и он должен будет притворяться, что она его жена.
«Я не буду его бояться, я даже попытаюсь исправить его», — пообещала себе Мелинда, хотя знала, что все эти мысли — плод ее не в меру разыгравшегося воображения. Если она окажется лицом к лицу с маркизом, с его цинизмом и раздражительностью, у нее вряд ли найдутся чужие слова, несмотря на то что она всегда находила в себе силы противостоять ему, когда он начинал явно грубить.
Она сидела в спальне и ждала, что ее пригласят в библиотеку, но, к ее досаде, после того, как она прождала почти два часа, Глэдис принесла записку с сообщением о том, что приехали родственники, и было бы лучше, если она пообедает в своем будуаре одна.
Сообщение выбило Мелинду из колеи, и еда, довольно изысканная, показалась ей невкусной. Ей принесли много соблазнительных блюд, но она отослала их назад и отказалась от вина. Больше всего ее сейчас интересовало, как ни странно, что же происходит там, внизу.
Глэдис, пришедшая постелить ей постель, только и ждала возможности поделиться с ней последними новостями.
— Сегодня вечером в столовой был большой разговор, миледи.
— С кем? — спросила Мелинда. Она знала, что не стоило обсуждать все эти вопросы с прислугой, но все же не смогла устоять.
— Мистер Ньюман сказал, что приехал дядя его светлости, лорд Фиц-Болтон, он потребовал показать ему завещание, но его светлость отказал ему. Лорда Фиц-Болтона также очень рассердило, что похороны состоятся завтра утром. Он хотел, чтобы успели приехать все кузины и другие родственники из деревни, но его светлость настоял на том, чтобы все прошло в узком кругу, даже слуг там не будет.
— А кто еще был на обеде? — спросила Мелинда.
— Два сына лорда Фиц-Болтона, — ответила Глэдис. — Они иногда останавливались здесь, но не понравились слугам.
— Почему? — поинтересовалась Мелинда.
— Они давали на чай только несколько шиллингов, — объяснила Глэдис, но потом прижала пальцы к губам. — Ой, миледи, я не должна рассказывать вам такие вещи, но, конечно, об этом говорили в комнате для прислуги.
— Я и так это знаю, — улыбнулась Мелинда. — То есть сыновья лорда Фиц-Болтона прослыли скупцами, ты это хотела сказать?
— Так мы про них и решили, — ответила Глэдис, — и они все время звонили в колокольчик. Так что Джеймсу, это один из лакеев, как он рассказывал, пришлось однажды утром подниматься наверх двенадцать раз, когда они останавливались тут.
— А здесь ли леди Фиц-Болтон? — спросила Мелинда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22