Серьезное лицо герцога осветилось улыбкой, когда он отвечал пожилому джентльмену:
— Я знаю, о какой книге вы говорите, господин Стэнли, и я догадываюсь, как тяжело ее читать.
— Напротив, я нашел ее захватывающе увлекательной. В ней столько необходимых сведений для моей собственной книги именно по тому разделу, на котором я только что остановился. Поэтому встреча с вами именно сейчас мне как раз кстати.
— Прежде чем вы перейдете к своему любимому предмету, папа, — вмешалась Дельфина, — я хочу, чтобы вы налили нам по бокалу шампанского. Я хорошо знаю, что, как только вы приступите к ранней английской архитектуре, никто не будет разговаривать со мной всю оставшуюся часть вечера.
При этом она взглянула на герцога.
— Вы знаете, что говорите не правду. Однако, чтобы доставить вам удовольствие, обещаю вам — каким бы интересным собеседником ни был ваш отец, я все время буду помнить о вашем присутствии.
— Надеюсь, мне удастся конкурировать с красотами елизаветинской Англии, — сказала Дельфина, — но все же немного опасаюсь, что меня просто упустят из виду.
— Мне кажется, вы напрашиваетесь на комплимент, — заметил герцог, но Дельфина прекрасно знала, что его взгляд с удовольствием отдыхает на ее лице.
Для этого вечера она много потрудилась над своим внешним видом, понимая, какой ошибкой было бы сегодня выглядеть слишком ослепительной или дать герцогу повод заподозрить, что она всеми способами «демонстрирует» себя.
Вот почему она надела платье цвета барвинка, который подчеркивал голубизну ее глаз. Платье, стоившее безумно дорого, сшили на Бонд-стрит весьма искусно, и оно поражало обманчивой простотой.
Длинную шею Дельфины охватывало ожерелье из бирюзы и алмазов, бирюза была вставлена в сережки и украшала браслеты на запястьях.
Этот комплект украшений был не столь замысловатым, как большинство других ее драгоценностей, по поводу которых герцог уже говорил ей комплименты.
Она оглядела гостиную, с облегчением отметив про себя, что при свете свечей не бросаются в глаза изношенный ковер и вылинявшие портьеры.
— Как хорошо побывать дома, — сказала Дельфина нежным, почти девичьим голосом, — а когда дом значит для человека столько, сколько этот дом значил для меня, становится абсолютно все равно, построен он три сотни лет назад или только вчера. Главное — это место, согретое любовью.
Герцог не отвечал ей, но молодая женщина знала наверняка, что его жесткий взгляд смягчился, и ей показалось, будто он в этот момент страстно желает поцеловать ее.
Когда Гарри объявил слегка грубоватым голосом — так, чтобы отец не узнал его, — что стоп накрыт и обед ждет их. Дельфина с удовлетворением отметила, что все идет хорошо. И хотя отец несколько нудно рассказывал о своей книге и о своем всестороннем исследовании архитектуры эпохи правления Елизаветы, герцог с огромным удовольствием поддерживал беседу о собственном доме и о тех работах, которые были проведены им, чтобы сохранить одно из лучших зданий той поры.
— Сейчас нам кажется невероятным, — заговорил герцог, когда они расселись за столом, — но материалы для строительства поступали из самых разных мест, и в те времена это стоило неимоверных усилий.
— Я наслышан о великолепии и неповторимости Нина, — заметил Марк Стэнли.
— Могу сказать вам, что в мире не найдется дома, способного сравниться с ним, — горделиво ответил ему герцог. — Мой отец как-то говорил мне, что так и не смог найти женщину, которая могла бы так же долго завораживать его и пленять своим очарованием, как это делал замок Пин. И странно — когда я нахожусь там, я готов порой говорить то же самое, Дельфина даже вскрикнула от ужаса, и в глазах ее явно появился упрек.
— Вы и сейчас все еще так думаете? — спросила она.
— Надо ли мне объяснять вам, что на каждое правило всегда есть исключение? — ответил герцог и в награду получил сияющую улыбку.
Обед был превосходный, и Гарри, зашедший на кухню за последней переменой, сказал сестре:
— Его светлость пока хвалит каждое блюдо и ничего не оставляет на тарелке, так что ты, без сомнения, выполнила свою часть договора!
— Папа так и не догадался, кто ты? — спросила Нирисса.
— Он ни разу не задержал на мне взгляд, — ответил Гарри. — Он где-то далеко в прошлом, наблюдает за строительством замка Лин и, если бы он даже посмотрел на меня, вероятнее всего, принял бы за призрак.
Мирисса рассмеялась и вручила ему savouries, наказав:
Меси скорее, пока не остыло, и останется только кофе.
— Слава Богу! — воскликнул Гарри. Нирисса приготовила кофе в серебряном кофейнике, который вычистила накануне, и налила часть сливок, принесенных Дельфиной, в серебряный кувшинчик красивой формы, который был ему в пару.
Когда Гарри наконец вернулся на кухню из столовой, он уселся на стул и сказал:
— Слава Богу, все кончилось!
— Ты не забывал ставить графин с портвейном перед папой?
— Я ничего не перепутал! — ответил Гарри, снимая парик и бросая его на стол. — А теперь, если ты простишь мне такую вольность, я готов стянуть с себя эту ливрею, которая слишком уж тесна мне в подмышках и заставляет чувствовать себя как в смирительной рубашке.
— Зато она, несомненно, соответствовала твоей роли, — улыбнулась Нирисса. — Уверена, даже Дельфина не сможет ни на что пожаловаться.
— Разумеется, нет, — сказал Гарри. — Она добилась своего, герцог должным образом заинтересовался ее древним домом и ее выдающимся отцом, и я сомневаюсь, увидим ли мы свою сестру снова до тех пор, пока этот муж не умрет и она не начнет охотиться за следующим!
— О, Гарри, тебе не следует говорить подобные вещи, — запротестовала Нирисса. — Герцог — молодой человек, а бедный лорд Брэмвелл был уж очень стар!
— Я полагаю, когда Дельфина поймает в сети своего герцога, вряд ли она станет ожидать чего-то большего, если только ей не попадется на глаза какой-нибудь подходящий принц или король!
Слова брата и его тон прозвучали настолько забавно, что Мирисса рассмеялась и, поднявшись из-за стола, сказала:
— Ну а теперь я накормлю тебя твоим обедом — ты его заслужил по праву! Для начала у нас есть немного восхитительного лосося, потом барашек, я так давно мечтала приготовить его вам.
— Ручаюсь, я отдам должное и тому, и другому, — сознался Гарри. Нирисса направилась к плите, но в этот момент ей послышались голоса мужчин, идущих по коридору.
Сначала она подумала, что ей показалось, но голоса приближались, и она уже могла разобрать слова отца.
Что же произошло?
Дельфина предупреждала Нириссу, что оставит мужчин наедине с их портвейном и пойдет наверх привести себя в порядок.
— И не забудь зажечь свечи в своей спальне, — резко напомнила она сестре. — Я не хочу идти туда в темноте.
— Конечно, не забуду, — сказала Нирисса. — Я уже думала об этом.
Если Дельфина была наверху, почему отец направлялся в сторону кухни?
Мужчины подошли ближе, и тут, когда Нирисса не сомневалась, что они все же пройдут дальше по коридору, дверь кухни открылась, и в нее вошел отец в сопровождении герцога.
Мгновение брат и сестра не могли двинуться с места, словно окаменели. А отец тем временем вышел на середину кухни и обратился к гостю:
— Теперь, ваша светлость, вы можете видеть классический пример потолка времен Елизаветы, к которому с тех пор (а прошло уже более столетия) ни разу не прикоснулись с переделками, если не считать незначительного ремонта. Взгляните на те балки и на мощь корабельного леса, сохранившего потолок в таком хорошем состоянии столь длительное время.
Только заметив, что герцог не отвечает ему, Марк Стэнли обратил внимание на свою младшую дочь, испуганно во все глаза смотревшую на него, и на сына, по какой-то неизвестной ему причине сидевшего за кухонным столом в одной рубашке.
Если Нирисса и Гарри были удивлены, герцог был поражен не меньше их.
Когда гостеприимный хозяин пожелал показать ему уникальную архитектуру его кухни, он ожидал встретить там традиционно пожилых слуг, так вписывавшихся в атмосферу дома.
Вместо этого перед ним стояла молоденькая девушка, черты лица которой показались ему удивительно знакомыми.
Белокурые волосы — очень светлые, цвета солнца, когда оно только-только восходит из-за горизонта, и глаза, зеленые, с золотистыми бликами, казалось, занимавшие пол-лица.
Прозрачная кожа жемчужным сиянием выделялась на фонедревлих стен, окружавших ее.
Герцогу показалось, что девушка смотрит на него не отрываясь, словно в каком-то оцепенении, вызванном не столько удивлением, сколько испугом.
И тут, прервав тишину, вернее, то самое странное оцепенение, раздался звук быстрых шагов по коридору, и минутой позже в кухню вошла Дельфина.
Один взгляд на лицо молодой женщины сказал бы, насколько она была сердита.
После неловкой паузы, в течение которой никто ничего не говорил, Нирисса вдруг нашлась;
— Дельфина, дорогая, ты, конечно… удивлена, увидев нас здесь… Но мы с Гарри… вернулись неожиданно, без предупреждения… а тут… Знаешь, бедные старики Коснеты… заболели… и чем… чтобы не портить ваш званый обед… мы заняли… их место.
Слова слетали с губ Нириссы как-то бессвязно, но, по мере того как она говорила, девушка видела, что следы гнева оставляют лицо ее сестры.
Снова воцарилась тишина, как будто Дельфина пыталась осознать сказанное. Немного погодя она смогла заговорить:
— Вот это сюрприз! Вы же оба сказали мне, будто вас здесь не будет!
— Ну… да, — отреагировала Нирисса, — но… дети… там, в доме, где мы остановились… подхватили… корь… и мы вернулись с полдороги… назад.
Слушая младшую сестру, Гарри хотелось рукоплескать ей. Нирисса оказалась сообразительной и быстрее, чем он, сумела принять решение.
Молодой человек запоздало вскочил на ноги, когда герцог заговорил:
— Я несколько сбит с толку, но мне хотелось бы быть представленным, в особенности если эта молодая особа действительно оказалась автором тех превосходных блюд, которыми я только что наслаждался.
Марк Стэнли опомнился, словно только сейчас понял, что все же произошло:
— Да, да, конечно! Это — моя младшая дочь, ваша светлость, Нирисса. А это — мой сын Гарри, только что приехавший из Оксфорда.
Мирисса присела в реверансе, а герцог, протянув ей руку, произнес:
— Я и правда должен поздравить вас, и разрешите мне со всей прямотой сказать вам, что я никогда не наслаждался лучшим обедом.
Нирисса улыбнулась.
Она ощутила силу его рукопожатия, а посмотрев ему в глаза, почувствовала (хотя подумала, что могла и ошибиться), что не сумела обмануть его своей выдумкой.
Прежде чем девушка смогла хоть как-то определить словами свои ощущения, герцог уже обменивался рукопожатием с Гарри.
— Без сомнения, вам нравится Оксфорд. В каком вы колледже?
— Святой Магдалины, ваша светлость.
— О, это и мой колледж. Полагаю, он не сильно изменился с тех пор.
— Колледж очень гордится вашей светлостью.
— Хорошо, если так, — сказал герцог, и Нирисса по его тону догадалась, что он был бы весьма удивлен, окажись все иначе.
Дельфина осторожно сделала несколько шагов вперед и, словно полагая необходимым для себя принять участие в пьесе, разыгрываемой на ее глазах, выступила на авансцену:
— Мирисса, видимо, это тебя я должна поблагодарить, образно говоря, за «спасение тонущего судна». Мне было бы очень обидно, если бы нам с герцогом пришлось уехать без ужина!
— А вместо этого я наслаждался и душой, и телом, — заметил герцог.
— Но теперь, я думаю, нам пора уходить, — сказала Дельфина. По ее тону понятно было, насколько молодая женщина жаждала поскорее оказаться подальше отсюда, изо всех сил стремясь компенсировать ущерб, нанесенный непредсказуемым поведением отца.
«Мне надо было сообразить, — упрекала себя Нирисса. — Ведь отец всегда с удовольствием показывает потолок в кухне всякому, кто хоть чуть-чуть интересуется архитектурой. Он часто говорил об абсолютной уникальности этой части дома».
— Прежде чем я покину ваш дом, — сказал герцог, подняв голову к потолку, — я должен тщательно осмотреть все, что вы мне покажете, господин Стэнли. Я согласен с вами — ни одно из более поздних столетий не явило свету столь прекрасного мастерства и не создало образцов зданий, столь удобных для жизни, как эти, которые служат людям вот уже почти три сотни пет.
— Я знал — вы непременно оцените увиденное, — с удовлетворением произнес Марк Стэнли.
За его спиной Дельфина кинула на Нириссу многозначительный взгляд, и девушка поняла, что ту приводит в бешенство не только случившееся, но также и внешний вид младшей сестры.
Следовало бы подумать об этом раньше.
Мирисса торопливо начала снимать фартук, который надевала, готовя обед, но тут же сообразила — платье под фартуком отнюдь не более презентабельно.
Тут и Гарри, словно все еще мучимый тем, что все пошло не так, как задумывалось, стал почему-то натягивать на себя ливрею.
Теперь уже герцогу, который отвел взгляд от потолка, надо было бы оказаться совсем уж непонятливым человеком, чтобы не почувствовать, что трое из собравшихся на кухне желают, чтобы он покинул их как можно скорее.
— Это была уникальная экскурсия, — неожиданно заговорил он, — и, мистер Стэнли, мне будет очень неловко, если я в ответ не окажу вам самого теплого гостеприимства. Мне оно доставит приятные минуты общения, а вам послужит в познавательных целях.
Он сделал паузу, придавшую его речи более внушительный характер.
— Я хочу попросить вас, обеих ваших дочерей и вашего сына оказать мне честь ответным посещением моего дома. С удовольствием приглашаю вас в качестве гостей в Нин в следующую пятницу. В субботу в моих владениях пройдет ярмарка лошадей, но, если вы сможете остаться до вторника, у нас будет два дня, когда я, в свою очередь, смогу показать вам этот принадлежащий мне шедевр архитектуры елизаветинской поры.
Нирисса затаила дыхание, ожидая ответа отца.
Марк Стэнли с улыбкой согласился:
— Мне не только доставит огромное удовольствие повидать Нин, ваша светлость. Это посещение принесет неоценимую пользу мне как автору, поскольку я буду иметь возможность своими собственными глазами увидеть то, что до нынешнего момента мог описывать только с чужих слов.
— Тогда все решено, — сказал герцог. — Я пришлю карету сюда за вами, вашими сыном и дочерью в пятницу рано утром — скажем в девять часов? Я закажу ленч по пути к Лину, и, если мои лошади не подведут, вы должны будете прибыть на место к вечернему чаю. Ваша старшая дочь скорее всего приедет со мной из Лондона.
При этих словах герцог взглянул на Дельфину, и она с усилием выдавила из себя подобие улыбки:
— С огромным удовольствием поеду в Лин, но, полагаю, Мириссе и Гарри будет невозможно принять ваше приглашение. Как-никак, они оба очень заняты здесь.
— Надеюсь, вы сумеете отложить ваши многочисленные дела, — вежливо обратился к ним герцог, и Нирисса почувствовала, что он не поверил ни одному слову сестры.
Когда герцог говорил, Нирисса, чувствуя неловкость, смотрела на Дельфину, которая ясно дала ей понять, что нельзя принимать приглашение.
Но у Гарри на этот счет оказалось свое мнение.
— Если у вас, ваше сиятельство, в эту субботу будет ярмарка лошадей; мне трудно вообразить себе что-нибудь более захватывающее! Я наслышан о ней, а один из моих друзей, побывавший там в прошлом году, рассказывал, что это самый блестящий парад лошадей из всех происходящих на Британских островах.
— Надеюсь, что именно такова репутация моей ярмарки, — согласился герцог, — и я полагаю, вы также с удовольствием осмотрите мои конюшни. Так что не забудьте упаковать ваш костюм для верховой езды, — Непременно, — сказал Гарри. Восторженные нотки в его голосе даже самому недогадливому слушателю поведали бы, что юноше достался билет в рай.
— Тогда решено, — сказал герцог, — а поскольку я не имею никакого желания принимать отговорки, попрошу вас быть готовыми сесть в карету в пятницу утром. Я буду ждать вас и встречу по окончании вашего путешествия в Лин.
Закончив говорить, герцог вышел из кухни, и Дельфине ничего не оставалось делать, как последовать за ним и отцом.
Однако, дойдя до двери, она задержалась на секунду и, оглянувшись назад, с яростью, исказившей ее красивое лицо, проговорила:
— Почему вы не помешали старому дураку привести сюда герцога? — Она, казалось, не говорила, а шипела одними губами, как фурия. Поскольку Нирисса только беспомощно развела руками. Дельфина метнулась из кухни, оставляя за собой шлейф ярости, словно бы повисшей в воздухе, — Уф! — выдохнул Гарри. Но не успел он произнести и слова, как Нирисса крикнула ему:
— Быстрее! Тебе надо проводить их и не дать расстроиться папе, позволив ему думать, что это он испортил вечер. Я знаю, как взволнован он приглашением в Пин.
Ничего не отвечая, Гарри стремглав бросился из кухни вдоль по вымощенному плитами коридору, и только когда его шаги замерли вдали, Нирисса почувствовала, что вся дрожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15