«Любовь и вечность»: АСТ; Москва; 2001
ISBN 5-17-004111-Х
Аннотация
Юная Нирисса понимала, что помочь старшей сестре помочь заключить выгодный брак со знатным и богатым женихом, готовым спасти семью от надвигающейся нищеты, необходимо любой ценой — даже если ради этого придется разыграть простую кухарку!
Однако красота и ум «кухарки поневоле» потрясли жениха Дельфины, повесу и интеллектуала Тэлбота, герцога Линчестерского. И тогда началась история романтическая, забавная и прелестная — история любви двух сердец, самой судьбой предназначенных друг для друга…
Барбара Картленд
Любовь и вечность
От автора
Когда я работала над этой книгой, я описывала реально существующий замок Понглит, самый красивый из всех родовых имений в Англии. В моем романе он назван «Пин».
Понглит, принадлежащий маркизу Батскому, является уникальным и самым совершенным во всей стране образцом архитектуры эпохи королевы Елизаветы, испытавшей влияние итальянского зодчества.
Он был построен как монастырь при Огустиане Каноне и продан за пятьдесят три фунта стерлингов сэру Джону Тайну в 1515 году, когда король Генрих VIII боролся с монастырями.
Он настолько красив и таинственным образом производит впечатление такой легкости и воздушности, что зритель невольно ожидает, что он вот-вот воспарит в небо и поплывет, тая в солнечных лучах.
Большой зал с попом, выложенным каменными плитами, и потолком с деревянными балками не перестраивался с 1559 года.
В Красной библиотеке хранится экземпляр Большой Библии Генриха VIII, изданной в 1641 году.
В парадной столовой в 1574 году угощали королеву Елизавету I.
Ну и безусловно, в доме есть свое привидение.
Но я не описывала именно его, мое привидение — плод моей фантазии, оно явилось мне во сне и показалось просто обворожительным.
Глава 1
1818 год
— Ты поздно! — упрекнула брата Нирисса, когда тот вошел через парадную дверь и бросил кнут на стул.
— Знаю, — сказал он в ответ, — но ты должна простить меня. На этот раз мне попался конь, у которого по крайней мере есть живость и характер, и я вовсю использовал это!
Нирисса улыбнулась.
Она знала, что для Гарри не было большего удовольствия, чем возможность проехаться верхом.
Порой, выполняя надоедливую работу по дому, борясь с кухонной плитой (настолько древней, что она постоянно приходила в негодность), сталкиваясь с дюжиной других проблем (которые имели обыкновение внезапно обрушиваться на нее по несколько раз на дню), она представляла себе, как однажды какая-нибудь из книг отца вдруг получит признание, и он в одночасье станет знаменит, а все они — богаты.
Все это было настолько неосуществимо, что она сама смеялась над своим ребячеством и детскими мечтами.
Но ей страстно хотелось этого, и прежде всего из-за Гарри, который тогда мог бы завести собственных лошадей и одеваться столь же модно и щеголевато, как и его друзья по Оксфорду.
Глядя на Гарри, Нирисса подумала, какой симпатичный у нее брат. И пусть на нем и был сейчас надет старенький изношенный костюм для верховой езды — он носил его уже много лет (а она все это время чинила и латала, да так, что от первоначальной ткани мало что уже оставалось), никто не мог бы с ним сравниться.
Да и неудивительно, ведь даже их отец, пожилой человек, несмотря на свою седину и морщины, покрывавшие лицо, все еще отличался несомненной красотой. , Честно говоря, Нирисса иногда удивлялась, почему после того, как умерла ее мать, никто из женщин не попробовал завладеть им.
Но тут же смеялась своим фантазиям, так как сомневалась, помнит ли Марк Стэнли о существовании женщин вообще, когда углубляется в свои книги, посвященные исследованию развития архитектуры в Англии.
Если брать Гарри, то он совершенно открыто признавал, что ему не хватает ума разобраться в трудах отца, а Нирисса, хотя и очень любила отца, время от времени находила его длинные описания несколько утомительными.
Тем не менее они высоко ценились Архитектурным обществом, хотя это совсем не влияло на реализацию его трудов. Продажи были так малы по объему, что доход, полученный от них, почти не сказывался на бюджете семьи.
Однако, вытирая пыль с книжных полок в библиотеке, Нирисса с гордостью рассматривала пять увесистых томов, на корешках каждого из которых значилось имя отца.
Гарри стягивал свои сапоги для верховой езды, до отворотов забрызганные грязью, и Нирисса спросила его:
— Надеюсь, ты поблагодарил арендатора Джексона за позволение покататься на одной из его лошадей.
— Это он благодарил меня! — ответил Гарри. — Он признался, что, хотя и купил лошадь, но почти с ужасом думал о необходимости оседлать ее и ожидал моего возвращения домой. Он не сомневался в том, что если кто и сможет обуздать ее, так это я!
Нирисса взглянула на грязь, в которой были выпачканы не только сапоги, но и бриджи, и брат догадался, о чем она подумала.
— Ну да, правда, он трижды сбросил меня! Во второй раз мне пришлось прилично повозиться, прежде чем я сумел поймать его. Но к тому времени, как нам пора было возвращаться на ферму, конь уже начал понимать, кто его господин.
Нирисса не могла не заметить ликующих нот в голосе брата.
— Скорее мой руки и иди в столовую, а я скажу папе, что все готово, хотя на самом деле все готово уже больше часа.
— Не думаю, будто папа обратит внимание на то, что ленч задерживается! — заметил Гарри, и Нирисса в душе согласилась с ним.
Она прошла на кухню, откуда вкусно пахло тушеным кроликом. Пожилая кухарка доставала из духового шкафа горячие тарелки. Измученные ревматизмом руки с трудом удерживали их.
— Давайте я помогу вам, — быстро проговорила Нирисса, зная, как много всего было уже разбито старушкой.
Девушка спасла тарелки, можно сказать, в последнюю минуту и, собрав, понесла их в столовую. Затем побежала обратно, чтобы снять с плиты сотейник, в котором тушился кролик, и переложить его на фарфоровое блюдо.
Расставив все на столе в столовой, она побежала через небольшой холл в кабинет, в котором работал отец.
— Ленч на столе, папа, Гарри уже вернулся и очень голоден, так что поспешите и вы.
— Разве уже время ленча? — недоуменно спросил отец.
Нирисса подавила раздражение и не стала объяснять, что время ленча уже давно прошло и она голодна ничуть не меньше Гарри.
Неохотно оставив свою рукопись и отложив в сторону книгу, на которую он ссылался в процессе работы, Марк Стэнли поднялся и прошел за дочерью в столовую.
— Вы хорошо поработали утром, папа, — сказала Нирисса, накладывая на его тарелку порцию тушеного кролика и думая при этом, что несколько передержала мясо на плите, — и вам необходимо немного прогуляться после ленча прежде, чем вы вернетесь в кабинет. Вы же знаете, как вредно для вас совсем не бывать на воздухе.
— Я только что добрался до самой интересной части главы, посвященной елизаветинскому периоду, — объяснил ей отец, — и, конечно же, мне не составляет труда описывать наш дом в качестве примера. Кирпичи, уложенные тогда, хотя и разрушаются — как под воздействием природных условий, так и от времени, — но все же находятся в лучшем состоянии, нежели кирпичи, сделанные на две сотни лет позднее!
Нирисса не успела ничего ответить, потому что в этот момент в комнату вошел Гарри.
— Простите за опоздание, отец, — извинился он, — но я только что вернулся с прекрасной прогулки верхом на лошади, которая отличалась великолепной дикостью нрава до тех пор, пока я не заставил ее чувствовать мою волю!
Задумчивый взгляд Марка Стэнли задержался на улыбающемся лице сына.
— Помню, и я в твоем возрасте никогда не мог удержаться и не проехаться на необъезженной лошади.
— Я уверен, что вы и сейчас с удовольствием сделали бы это.
Гарри машинально взял тарелку, которую протянула ему сестра, и жадно набросился на еду.
Наблюдая за ним, Нирисса задумалась, хватит ли в доме запасов, чтобы прокормить Гарри во время университетских каникул.
Ей и в отсутствие брата с трудом удавалось покупать необходимое на те небольшие деньги, которые отец выделял ей на ведение домашнего хозяйства из своих скудных средств.
Но с приездом Гарри, который, как говорится, «ел за троих», было невозможно не влезть в долги. Или же приходилось бояться, что ее брат, хотя он никогда не жаловался, останется голодным.
Кролики служили им основным резервом в любое время года, но она надеялась, что скоро фермеры начнут стрелять голубей, которые уничтожали молодые посевы зерновых. Гарри нравилось, как она их жарила, и он всегда хвалил ее.
Нирисса не могла удержаться от тоскливой мысли, что на дворе сезон, когда готовят молодых ягнят. Слишком давно они не пробовали нежного мяса ягненка.
Как всегда, она сможет позволить себе купить мясо старой овцы, только чуть позже, когда на него уже снизят цену. И мясо это придется готовить очень тщательно, чтобы оно не оказалось слишком жестким.
Какое счастье, подумала девушка, поднося ко рту кусочек жаркого, что ее мать так прекрасно готовила.
Она и Нириссу научила тем блюдам, которые всегда с удовольствием ели отец и Гарри.
Картофель, конечно, составлял большую часть их рациона. Жареный, вареный, обжаренный в кипящем масле или тушенный в сотейнике, он был неоценим при отсутствии мяса, которое было слишком дорого для них.
— Там что-нибудь осталось, Нирисса? — Голос Гарри прорвался сквозь ее мысли.
— Да, конечно, — ответила она и положила ему все, что оставалось на блюде, кроме последней ложки, которую добавила отцу.
Но тот пребывал в далеких елизаветинских временах и автоматически поглощал пищу — как она подозревала, без малейшего представления о том, что он кладет себе в рот.
К столу был подан свежий каравай хлеба, и Гарри отрезал себе большой ломоть, чтобы доесть соус.
— Все было вкусно! — довольно проговорил он. — Никто не умеет готовить кролика, как ты, Нирисса! Кролик, которого они подают нам в Оксфорде, совершенно несъедобен!
Сестра улыбнулась на его комплимент и, собрав тарелки и пустое блюдо, понесла их на кухню.
Она предусмотрительно приготовила пудинг с начинкой, зная, сколько сил потратил Гарри. Пудинг, покрытый светлой золотистой корочкой, удался.
Оставалось только намазать его домашним земляничным джемом, заготовленным ею еще в прошлом году, смешав этот джем с тем небольшим количеством сливок, которое она сумела собрать. Все это вместе должно было оказаться блюдом, достойным внимания Гарри.
Для завершения трапезы оставался лишь небольшой кусочек сыра. Нирисса собиралась отправиться за покупками сегодня после полудня, но за вчерашним обедом, почти не отличавшимся от поданного ему сегодня, Гарри съел гораздо больше, чем она ожидала.
Закончив свою порцию пудинга, отец поднялся из-за стопа.
— Ты не будешь против. Нирисса, — сказан он, — если я вернусь к своей работе?
— Нет, папа! — твердо возразила Нирисса. — Вы знаете, что вам необходимо движение, поэтому я советую вам сначала немного прогуляться. Сходите посмотреть, как поживают те новые плодовые деревья в дальнем конце фруктового сада, которые мы посадили. Нам необходимы были новые посадки после того, как мы потеряли часть наших самых ценных деревьев в мартовскую бурю.
— Да, ты права, — согласился отец. Потом, словно считая, что, если он поторопится, неприятное дело завершится скорее, он вышел в холл, схватил свою старую фетровую шляпу, которая превратилась уже почти в лохмотья, и открыл садовую дверь в залитый солнечным светом сад.
Гарри расхохотался.
— Ну, знаешь, ты просто издеваешься над ним!
— Но ему вредно сидеть безвылазно в душном кабинете дни и ночи напролет!
— Это, может быть, нехорошо для его здоровья, но это делает его счастливым. Помолчав, Нирисса заметила:
— Не могу полностью разделить твоей уверенности. Я часто чувствую, как он тоскует без мамы. Эта тоска настолько сильна, что для него единственная возможность забыть свою потерю, пусть на короткое время, заключена в полной погруженности в то, о чем он пишет.
Ее голос был полон сострадания и нежности, и Гарри, взглянув на нее, сочувственно произнес;
— Ты тоже тоскуешь по маме!
— Ужасно! — призналась в ответ Нирисса. — Без нее все совершенно иначе. Когда ты в отъезде, а папа время от времени перестает даже замечать мое существование, я чувствую себя невыносимо!
— Прости меня, — огорченно сказал Гарри. — Я и понятия не имел, что ты испытываешь нечто подобное. Видимо, эгоистично с моей стороны жить полной жизнью в Оксфорде, в то время как ты прозябаешь здесь и надрываешься в трудах и заботах.
— Я не имею ничего против «трудов и забот», как ты это называешь, — сказала Нирисса, — но иногда изо дня в день я не вижу ни одной живой души, разве что схожу в деревню. Там все очень любезны со мной, но это совсем не то, если сравнивать с присутствием мамы или с общением с теми ее друзьями, которые приезжали нас навестить.
— Нет, конечно, нет, — согласился Гарри. — А что с ними со всеми стало?
— Они были по-своему добры ко мне после смерти мамы, но им было интересно с ней, а не с семнадцатилетней девочкой, какой я была тогда. Конечно, они проявляли любезность и приглашали меня на свои вечера, но мне обычно не на чем было туда отправиться и, что хуже всего, нечего надеть.
Гарри на мгновение притих. Потом сказал:
— Мне осталось учиться еще только два года, а потом я смогу зарабатывать деньги, и у нас все наладится. Я полагаю, было бы неразумно с моей стороны покинуть Оксфорд прежде, чем я получу степень?
Нирисса испуганно вскрикнула:
— Нет, конечно, нет! Безусловно, тебе необходимо завершить курс и получить степень! Это очень важно! Ну конечно же!
— И я это понимаю, — сказал Гарри, — и по-настоящему упорно трудился в этом семестре. Мой руководитель очень доволен мной.
Нирисса обошла вокруг стола, чтобы обнять брата за шею и поцеловать.
— Я очень, очень горжусь тобой, — проговорила она. — Не обращай внимания на мои жалобы. Я так счастлива, когда ты дома и, само собой, когда папа вспоминает о моем существовании! Очень неблагодарно с моей стороны «хныкать подобно старой миссис Витерс».
Это была местная шутка, и Гарри, обрадованно засмеявшись, обнял сестру за талию и сказал:
— Надо постараться придумать для тебя что-нибудь особенное, какое-нибудь развлечение, поэтому тебе лучше обзавестись новым платьем.
— Обзавестись новым платьем! — воскликнула Нирисса. — И каким же образом я за него расплачусь?
— «Там, где есть желание, всегда найдется путь!»— беспечно заявил Гарри. — Именно так всегда говаривала наша нянюшка, и, возможно, лучшее, что мы можем сделать, это поголодать денек, а сэкономленные деньги пойдут на то, чтобы тебе разрядиться в пух и прах!
— Это, несомненно, отличная мысль! — рассмеялась Мирисса. — Могу себе представить, как может выглядеть платье, получением которого я буду обязана столь ужасной жертве!
— Сейчас расскажу, что я предлагаю… — начал было Гарри, но не окончил фразу, поскольку раздался громкий и настойчивый стук в парадную дверь.
Врат и сестра переглянулись.
— Кто это? — спросил Гарри. — Кто бы он ни был, похоже, он весьма нетерпелив. Ты не ожидаешь никаких назойливых кредиторов или судебного пристава с неоплаченными счетами?
— Нет, нет, конечно, нет! — ответила Нирисса. Она сняла передник, который надевала, когда готовила или убирала посуду, и, выйдя из столовой, направилась через холл к двери.
Гарри не двинулся с места, засунув в рот огромный кусок хлеба, оставленный на столе.
Тут он услышал, как сестра вскрикнула от удивления. Когда он встал с места, Нирисса уже приветствовала кого-то:
— Не может быть! Неужели это ты. Дельфина!
— Я полагала, что ты будешь удивлена, увидев меня! — ответил несколько приторный голос, и Гарри направился из столовой в холл, где с удивлением увидел только что приехавшую молодую женщину, одетую по последней моде. Шляпа с высокой тульей и страусовыми перьями была под цвет платья. Поверх платья была надета накидка, отделанная мехом.
Говорившая вошла в дом и, сделав несколько шагов, оглянулась вокруг:
— Я и забыла, какое все здесь маленькое!
— А мы-то думали, что ты вообще забыла нас! — напрямик грубовато заметил Гарри. — Ну и как ты поживаешь. Дельфина, или это праздный вопрос?
Тут молодая женщина, появившаяся перед ними, как некое видение, остановилась как вкопанная и перевела на него изумленный взор. Цепким взглядом оглядела его с ног до головы, не упустив из виду ни фигуру, ни выражение лица, ни небрежно повязанный шейный платок.
— Как же ты повзрослел, Гарри! — воскликнула она.
— Неудивительно, если ты не видела меня шесть лет! — ответил Гарри. — Должен отметить, ты неплохо выглядишь!
— Благодарю тебя. — В голосе Дельфины послышались саркастические нотки.
Потом она резко переменила тон и достаточно бесцеремонно заявила:
— Мне надо поговорить с вами обоими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15