— Ты прав, — сказал маркиз, помолчав, — и я хорошо понимаю, почему ты отсылаешь меня отсюда. Не надо дразнить гусей! — Он опять помолчал, а затем продолжил: — Но если ты спросишь меня, я отвечу — и тело и душа мои болят и страдают от нанесенного удара.
— Выше голову, старина! — поддержал друга Чарльз. — Возможно, все это окажется лишь забавным эпизодом, ведь ты из тех, кто выходит с честью из любых испытаний. Ты всегда преодолевал препятствия.
— Хорошо, Чарльз! Твоя взяла! Я знаю, ты стараешься вытащить меня из этой трясины, но, по правде говоря, я чувствую себя так, словно весь облит грязью.
— Да, история неприятная, — согласился Чарльз. — Но не преувеличивай. И слова Богу, что мне удалось спасти тебя.
— Ты хороший и верный друг. Когда-нибудь, наверное, я скажу тебе спасибо за это пари. Но сегодня оно мне кажется глупой и безрассудной затеей.
Экипаж подъехал к конюшне. Чарльз открыл дверцу:
— Удачи тебе, Джонни! Береги себя и помни, если тебе все это надоест, ты всегда можешь выйти из игры.
— Что? И отдать тебе Темпеста? Нет уж, дудки! Не рассчитывай!
Чарльз рассмеялся. Сопровождаемый этим веселым смехом, маркиз со своим багажом направился к конюшне. На нем был костюм для верховой езды и старый дорожный плащ. И хотя, как заметил Стортон, плащ уже поистрепался, однако было видно, что шил его превосходный портной. И на самом деле, маркиз был очень недурен в этом своем наряде, в начищенных ботинках и в шляпе котелком, которую он надел чуть-чуть набок.
Такие шляпы еще только входили в моду в Лондоне. Но его слуга и кучер уже носили котелки, хотя люди постарше и, разумеется, их слуги, например у Дауджеров, продолжали носить шляпы в форме треуголки, наподобие той, в которой рисовали Наполеона Бонапарта на всех карикатурах. Маркиз, возвратившись с войны, сразу же поменял свой наряд и головной убор. Единственное различие между его шляпой и шляпой Вальтера заключалось в том, что Вальтер спереди носил кокарду. Кокарду разрешалось носить только тем слугам, чей хозяин имел титул. А так как маркиз не имел представления, есть ли у леди Хорнклиф титул, то решил обойтись без кокарды. Ведь поскольку его последним хозяином предположительно был маркиз Маунтигл, то, уходя от него, он обязан был вернуть все вещи с его гербом — лакеи должны были при увольнении возвращать ливреи и камзолы, на пуговицах которых стоял герб маркиза.
Вальтер обрисовал ему дорогу до конюшни леди Хорнклиф:
— Там забор покрашен зеленой краской, милорд, и стоит с дюжину лошадей.
По этому описанию маркиз без труда отыскал нужное место. Он толкнул дверь и увидел четверых конюхов, вопросительно уставившихся на него.
— Доброе утро! — сказал он, стараясь говорить как простолюдин. — Меня зовут Джон. Не меня ли вы ждете?
— Рад видеть тебя! — сказал один из конюхов, самый старший по виду, протягивая ему руку. — Ты пришел как раз вовремя. Хозяйка хочет выехать пораньше, и мы боялись, что придется ехать без тебя!
Он рассмеялся собственной шутке, и маркиз присоединился к нему.
— Я опоздал? — спросил маркиз.
— Нет. С ней всегда так. Вечером говорит одно, а утром совсем другое, сам черт не разберется в ее приказах. Да ты все скоро увидишь.
— Да, невесело, — ответил маркиз. — Но, я думаю, со старухами всегда так.
Конюх посмотрел на него удивленно. Затем другой конюх спросил:
— С чего ты взял, что она старуха?
— Я так решил по твоим словам. Все рассмеялись.
— Ну, тогда для тебя сюрприз, — сказал старший конюх. — Ей не больше двадцати пяти! Красивая как картинка. Есть еще вопросы?
Маркиз улыбнулся:
— Ну, ты удивил меня! Вот так сюрприз!
Глава III
Карета была новой, роскошной, на хороших рессорах. Маркиз подал ее прямо к парадному подъезду. Лошади тоже были превосходными, и как только маркиз взял в руки поводья, то понял, что работать с ними будет одно удовольствие.
Крыльцо было устлано красным ковром, четыре лакея в пурпурно-золотистых ливреях стояли навытяжку. Чувствовалась некая напряженность и нервозность всех ожидающих. В глубине дома раздался визгливый и громкий голос, и маркизу стала понятна причина волнения окружавших его слуг. Голос отдавал какие-то распоряжения и одновременно распекал кого-то за нерадивость. Вне всякого сомнения, это была его хозяйка. Маркиз благоразумно отвел глаза в сторону, чтобы не встретиться с ней взглядом в тот момент, когда она станет выходить. Он опустил голову и спрятал лицо в высокий ворот плаща. Вдруг кто-то окликнул его. Взглянув вниз, он безошибочно догадался, что перед ним секретарь леди Хорнклиф, тот самый, который брал на работу Вальтера и беседовал с ним вчера.
— Вот твои инструкции и маршрут, Лайон. Надеюсь, ты умеешь читать?
— Да, сэр, — маркиз проглотил половину гласных, стараясь сделать свою речь более корявой и похожей на речь Вальтера.
— Ее сиятельство приказывает, чтобы ты ехал быстро, но осторожно. Никакого лихачества!
— Хорошо, сэр.
Он взял протянутые бумаги и начал просматривать их. Как и предполагал маркиз, их путь лежал из Лондона в Оксфорд. В свое время он провел три года студенческой жизни в Оксфорде — это было до его вступления в армию — и хорошо знал и места и дорогу. Если погода не подведет, то она должна быть в нормальном состоянии. Лакей, место которого было рядом с маркизом, теперь стоял спереди и держал лошадей под уздцы, чтобы они, не дай Бог, не тронулись с места, пока хозяйка не села в карету.
Маркиз, слегка повернув голову, увидел, что она выходит из дома. Конюхи сказали ему правду — леди Хорнклиф была действительно молода и красива, но красота ее показалась маркизу какой-то уж чересчур яркой и даже аляповатой. У нее были золотисто-рыжие с огненным отливом волосы, огромные, но невыразительные голубые глаза на овальном лице. Губы были ярко накрашены, на голове вызывающе броский высокий капор, отделанный страусовыми перьями. Солнце сверкало на ее драгоценностях в ушах и на шее. Маркиз быстро отвел взгляд в сторону, пряча улыбку. Он подумал, что Чарльз явно бы позабавился, узнав, как выглядит его хозяйка.
Леди Хорнклиф усаживалась в карету, отдавая при этом резким голосом целый ворох распоряжений своему секретарю. Ее сопровождала еще одна женщина. Как только дамы уселись и им укрыли пологом ноги, лакей закрыл дверцу. Это был знак для слуги, державшего лошадей. Он быстро взобрался на сиденье рядом с кучером. И тотчас же, сопровождаемая поклонами секретаря, дворецкого И лакеев, карета тронулась.
Когда немного отъехали, лакей, сидевший рядом с маркизом, сказал, обращаясь к нему:
— Надеюсь, ты хорошо знаешь дорогу. Хозяйка придет в дикое бешенство, если мы поедем не тем путем.
— Да, я знаю дорогу, — ответил маркиз.
Он еще раз глянул в свои инструкции, прежде чем положить их в карман. Согласно инструкции нужно было сделать остановку на обед приблизительно через пятнадцать миль. Наверное, там находился дорожный трактир. Так как они выехали вовремя, то он прикинул, что может легко преодолеть это расстояние и прибыть на место к указанному сроку без опоздания.
Сияло солнце, воздух был напоен той утренней свежестью, которую он так любил. Усевшись поудобнее, маркиз

— Пойду посмотрю, что можно еще достать.
Он вышел из комнаты и столкнулся с хозяином, выходившим из кабинета. В это время мимо них важно прошествовала служанка в накрахмаленном чепце, неся большой поднос, уставленный снедью. Среди прочего маркиз заметил целую семгу и фаршированного гуся. Вторая служанка, которая проследовала за первой, несла двух зажаренных цыплят и поросячью голову. Хозяин, перехватив его взгляд, устремленный на подносы, резко произнес:
— Я поставил на стол то, что было заказано!
— Я знаю, — ответил маркиз. — Но мы проделали неблизкий путь, а впереди еще пятнадцать миль. Как вы могли убедиться, все мы достаточно молоды и поэтому изрядно проголодались.
Хозяин пожал плечами:
— Заказывайте.
— Принесите ветчину, язык и поросячью голову, если ее светлость откажется от нее. Я за все доплачу, — сказал маркиз.
Хозяин посмотрел на него с изумлением:
— Вы вольны распоряжаться своими деньгами. И это не моего ума дело.
— Совершенно верно, — согласился маркиз. — Поэтому я и прошу подать все самое лучшее, а не объедки с чужих столов!
Хозяин бросил на него разъяренный взгляд, собираясь, видимо, сказать что-то грубое. Но в последнее мгновение решил воздержаться. На него произвела впечатление неординарная внешность маркиза.
— Вы получите все, за что заплатите, — сказал он угрюмо и пошел на кухню.
Вскоре служанка принесла почти целый окорок, от которого был отрезан лишь небольшой кусок, и холодную индейку. Позже принесли из кабинета поросячью голову, которая доставила массу радости верховым и Джеку.
— Вот угодил так угодил! — сказал Бен. — Я себя чувствую совсем другим человеком!
Н| Маркиз отметил, что он действительно стал выглядег Иролучше. Исчез этот голодный взгляд, который явно бь следствием постоянного недоедания. Такая жадность и ск редность со стороны хозяев разозлила маркиза. Сам он п стоянно следил за тем, чтобы все его работники получал достаточно еды, и хорошей еды, платил за все, что они сг дали, и еще всегда заказывал им дополнительно кувшии пива.
Сейчас он приобрел друзей, отношение к нему замет] изменилось. От него не укрылся их несколько враждебш настрой при первой встрече. Его внешний вид так резко с личался от их наружности, что они решили, будто он «зар рает нос», как сказал бы Чарльз. Теперь они считали его а им парнем и разговаривали с ним совершенно свобод! Оценили его ум, когда узнали, что он выиграл деньги скачках в Эпсоме на прошлой неделе, поставив на нужн; лошадь.
— Если бы я поставил хотя бы пенни на какую-ниб] лошадь, — сказал Джек, — она бы споткнулась у первого препятствия!
— В следующий раз я тебе подскажу, на какую лошг ставить, — ответил маркиз, — но имей в виду, что, играя скачках, легче проиграть, чем выиграть.
— Тогда занимайся любовью, — подначил Бен. — Не зет на скачках — повезет в любви! Кто скажет, что неправ;
Все рассмеялись этой шутке. Затем Джек взглянул маркиза и сказал:
— Пора!
Маркиз понял, что это прежде всего относится к не (Ведь он был кучером, и его обязанностью было подготов: рсех и все до появления леди Хорнклиф.
Он уже сидел на своем месте, а верховые готовил |йскочить в седло, когда показалась хозяйка. Маркиз щ ролагал, что она пойдет прямо к карете, но вместо этог pro удивлению, она подошла к нему и произнесла, гляд* Цйего:
— Я тороплюсь. Хочу вовремя прибыть на место. Поэтому не зевай на дороге!
Маркиз почтительно взял под козырек, не произнеся ни слова.
Через минуту она добавила еще более резким тоном:
— Ты понял, о чем я говорю? Если бы ты был более опытным кучером, мы могли быть здесь на четверть часа раньше!
Маркиз опять молча коснулся своей шляпы. Шурша юбками и величественно неся голову, леди Хорнклиф направилась к карете. Когда дверь за ней закрылась, Джек взгромоздился рядом с маркизом, и они тронулись в путь. Маркиз понимал, что она придралась только для того, чтобы придраться. Теперь он развил бешеную скорость, рискуя перевернуть карету, хотя сам такое лихачество не любил. Они прибыли к месту ночлега в рекордно короткое время. Постоялый двор имел внушительный вид, хотя был не таким большим, как тот, в котором они останавливались на обед. Когда маркиз въезжал во двор, в дверях дома появился хозяин трактира. Джек спрыгнул вниз. Выйдя из кареты, леди Хорнклиф снова подошла к маркизу:
— Слишком быстро и слишком опасно! Если будешь так же лихачить и впредь, то скоро займешься поиском другого места!
Не дожидаясь ответа, она вошла в трактир. Конюх отвел лошадей в конюшню на другой стороне двора. Маркиз увидел, что стойла были сравнительно чистыми, а солома свежей. Верховые распрягли своих лошадей, а затем подошли помочь маркизу. На войне маркиз всегда сам ухаживал за лошадью, не доверяя кавалеристам, которые зачастую проявляли полное невежество в том, что касается животных и их нужд.
Поэтому и здесь он помог снять упряжь с лошадей, почистил их, проследил за тем, чтобы ясли наполнили кормом, который они привезли с собой. Затем проверил, есть ли вода в поилках и свежая ли она.
s Когда Бен по-приятельски подошел к нему, маркиз сказал: ;;'— Ну что? Наверное, опять проголодался? ;
— Да, готов съесть вола! — ответил Бен. Маркиз рассмеялся:
— Ну что ж! Пойдем поищем чего-нибудь!
В| Они вошли в таверну. Как и в предыдущем трактире их кормили в специальном помещении для слуг.
Там сидели еще два кучера, но они, закончив ужинать, ушли вскоре после того, как вошел маркиз.
— Интересно, что нам дадут на ужин? — с надеждой проговорил Бен.
Ждать пришлось недолго. Пожилая, довольно неряшливая служанка швырнула поднос на стол. На нем лежал небольшой кусок отварной говядины и блюдо с плохо почищенной картошкой.
— И это все? — уставился Бен.
Рядом лежала буханка черствого хлеба и больше ничего. Бен и другие слуги выглядели такими расстроенными, что маркиз встал и сказал:
— Ладно, пойду посмотрю, что там можно достать. Когда он принес большую миску супа из зайчатины, от которой шел необыкновенно вкусный аромат, и огромный кусок свинины, то благодарности его друзей не было конца, и он подумал, что никогда раньше его гости не были так искренни в выражении своих чувств.
«Чарльз наверняка посмеялся бы над всем этим», — подумал он.
Закончив трапезу первым, он встал со словами:
— Пойду прогуляюсь и посмотрю лошадей, прежде чем лечь в кровать.
— Кровать! — воскликнул один из верховых. — Где ты видел кровать на сеновале? Маркиз замер.
— На сеновале? — переспросил он.
— Да, наше место на сеновале. Там мы и будем спать, — объяснил другой.
— Будем надеяться, что сена хватит на всех. А то последний раз, когда я ездил с ее светлостью, сена едва хватило чтобы прикрыть лодыжки!
Маркиз, не говоря ни слова, вышел. Он отправился на конюшню — убедиться, что лошади в полном порядке. Затем обошел вокруг постоялого двора. На пари или без пари но спать на сеновале он не собирался. Во всяком случае от своих слуг он этого никогда не требовал. Когда маркиз вернулся в гостиницу, Бена и его друзей уже нигде не было видно.
Он отвел хозяина в сторону:
— Я чувствую себя не совсем хорошо. Скорее всего простудился. У вас не найдется отдельной комнаты для меня? Разумеется, я заплачу за нее.
Хозяин уже намеревался сказать, что его место на сеновале с другими слугами, но, взглянув на него, передумал.
— Плати полгинеи, если у тебя есть, — сказал он. Маркиз достал монету из кармана и положил ее на стол.
— Я хочу хорошую комнату, — сказал он. — У вас, насколько я видел, их полно.
Некоторое время хозяин колебался. А затем позвал служанку и велел отвести маркиза наверх. Маркиз принес свой чемодан, который стоял у него под сиденьем, и пошел за служанкой. Они поднялись не на верхний этаж, как он предполагал, а на второй и прошли до конца коридора. Служанка, женщина средних лет, открыла дверь:
— Здесь тебе будет удобно. Хотя я и удивляюсь, что хозяин разрешил тебе поселиться в номере.
— Я привилегированная особа! — отшутился маркиз.
— О да! Это любая женщина подтвердит, стоит на тебя только взглянуть! Красавчик, да и только!
Грубоватый юмор служанки развеселил маркиза. Он оглядел комнату. Она была чистой и уютной, с удобной и опрятной кроватью.
— Спасибо, — поблагодарил он.
Вначале маркиз хотел дать служанке чаевые, но вовремя спохватился. Такой жест со стороны кучера может по меньшей мере показаться странным! Поэтому он еще раз одарил ее своей самой лучезарной улыбкой и без труда прочитал в ее глазах нескрываемое восхищение, когда она закрывала дверь. Служанка оставила на столе горящую свечу. Маркиз зажег еще одну.
Интересно, как отнесется Чарльз к тому, что вместо того, чтобы спать на сеновале с остальными слугами, он нежится в отдельном номере? Не посчитает ли он это нарушением условий пари?
«Не могу понять, зачем я согласился на это дурацкое пари» — подумал он в сердцах. И в ответ мысли его сразу же перекинулись на Флер. Он подошел к окну и отодвинул в сторону ситцевые занавески. Смеркалось. На небе зажглись первые звезды. Ему вспомнилось, как в это же время всего лишь два дня назад он целовал Флер в саду за ее домом. А потом она провожала его до калитки на улицу. До этого они провели более двух часов вместе в гостиной. Нет, никого он не встречал нежнее и прекраснее ее.
Маркиз целовал ее до тех пор, пока не начало стучать в висках, весь он пылал от страстного желания обладать ею. Когда они подошли к калитке, он опять обнял ее.
— Сколько это может продолжаться? — спросил он неистово. — Давай поженимся немедленно — завтра, и я покажу тебе, моя дорогая, что такое любовь!
— Это то… чего я хочу! — прошептала она. — Но мы… должны… обождать… мы должны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13