Медики в сопровождении Эйнджел и Де Гармо доставили каталку к фургону.
- Вы можете поехать со мной, - предложил адвокат.
Эйнджел покачала головой.
- Я поеду с ним.
Она погладила накрытую простыней руку Байрона…
- Постойте, - сказала она.
- Что? - в один голос спросили медики и Де Гармо.
Эйнджел потянула носом. Она чувствовала запах влажного меха, крови, дезинфекции и чего-то еще, совершенно постороннего. От тела пахло как-то странно, и рука под накидкой почему-то утратила былую форму.
- Поднимите простыню.
- Вы в самом деле этого хотите? - спросила медсестра, везущая каталку. Это была молодая женщина испанского типа. При этом на ее юном лице отразилось беспокойство. - Мне кажется, вы…
- Я хочу увидеть его. - Внутри Эйнджел что-то оборвалось. - Сейчас же поднимите простыню.
Их группа из четырех человек, со всех сторон окруживших тело, загораживала путь к стоянке машин скорой помощи. Медсестра беспомощно, словно прося поддержки, посмотрела на коллегу. Тот только пожал плечами. Девушка укоризненно, как будто осуждая Эйнджел, покачала головой и приподняла простыню.
- Что, черт побери, это такое, мать вашу так! - закричала Эйнджел на медсестру.
Та не успела еще даже отнять от простыни рук.
Это был не Байрон. И даже не лис.
Под простыней лежало тело пса, покрытое темно-коричневой шерстью. Похоже, он был убит выстрелом в шею.
- Кто это, черт подери? Я вас спрашиваю?
Девушка снова накрыла тело и протянула руку к Эйнджел.
- Пожалуйста, прошу вас, успокойтесь. Это просто ошибка. Я уверена, что мы сможем…
Вторая медсестра бросилась к письменному столу и, схватив трубку, начала что-то быстро говорить в нее.
Эйнджел отшатнулась от женщины.
- Так я вам и поверила, что ошибка. Матерь Божия, вы потеряли его.
Эйнджел попятилась и повернулась к адвокату.
- Вы можете возбудить иск против этих тупиц?
Услышав ее слова, медсестра у поста взяла другую трубку и кому-то позвонила. Тем временем каталка с неизвестным телом была доставлена назад в больницу.
Де Гармо попытался успокоить ее.
- Я уверен, что через несколько минут все станет на свои места.
- Нет, это дерьмо мне не нравится, - говорила она. - Слишком уж много людей норовят меня поиметь! В последнее время имя Байрона звучало в эфире чаще, чем фамилия президента, и они потеряли его. Да чем они тут занимаются? Чем? Или они думают, раз он моро, так значит, вместо его трупа можно выдать любой другой?
Ее и Де Гармо проводили в пустую комнату для ожидания. Прошло полчаса, прежде чем появился администратор главного врача больницы и объяснил происшедшее.
Конечно же, врач был пинком. Белый, среднего возраста, жирный и лысый. Он весь обливался потом, так что казалось, будто он только что явился из-под дождя. За десять метров от него несло запахом страха и нервного стресса. Чувства его угадывались также ясно, как помойка по ядовитой вони. Его усы цвета посыпанного солью перца во время разговора как будто стали еще белее.
- Похоже, мисс Лопес, произошла компьютерная ошибка.
- Что, мать вашу так, случилось с…
Де Гармо, чтобы успокоить ее, положил ей на плечо руку.
Эйнджел знала, раз прислали на переговоры начальника, ничего хорошего ждать не приходится. И доктор Варберг - это имя было написано на приколотой к груди карточке - не выглядел бы так, словно в любую минуту был готов наделать в штаны.
- Идентификационный номер Байрона Дорсета был ошибочно присвоен другому лицу, некоему Джону Дуа, погибшему от огнестрельного ранения. По этой причине вам и выдали не то тело.
Эйнджел шумом втянула в себя воздух и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросила:
- Хорошо, но так где же тогда Байрон Дорсет?
В комнате сразу стало очень тихо. Где-то в стенах больницы слышалось нечленораздельное бормотание громкоговорителя радиотрансляционной системы. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они услышали ответ.
- Имя Джона Дуа было занесено в списки… - Варберг замолчал и пухлой ладонью вытер лоб.
- Что случилось с телом? - не унималась Эйнджел, вставая с места.
Ей стоило неимоверных усилий говорить ровным голосом.
- Сегодня в девять тридцать утра оно было кремировано, - спокойно ответил Варберг.
Последовала немая сцена. По правую руку от Эйнджел неподвижно застыл Де Гармо, прямо перед ней стоял Варберг. Воздух словно замерз, ей стало трудно дышать. Она попыталась произнести что-то, но вместо слов послышалось жалкое попискивание.
- Ми…
Тут Эйнджел дико замотала головой и изо всей силы пнула ногой виниловое сиденье, в котором просидела более получаса. Стул изогнулся и, спружинив, подпрыгнул, содрав со стены слой штукатурки. Варберг, ожидая, что пинок достанется ему, попятился к двери.
Эйнджел сделала несколько глубоких вдохов и оглянулась на адвоката. Он уже не сидел и с сожалением смотрел на то, что осталось от стула Эйнджел.
Наконец она обрела голос:
- Ведь у меня есть деньги, так?
Де Гармо перевел взгляд на нее, и ему потребовалось немало сил, чтобы сохранить самообладание.
- Да, я декларировал доход, налог с которого составил пя…
- Хорошо. Я нанимаю вас для ведения переговоров с этой задницей. - Она указала на Варберга. - Раздобудьте то, что осталось от Байрона. Пишите жалобы, иски - все, что там полагается. Пусть его жизнь превратится в кошмар.
Эйнджел подошла к двери и резко распахнула ее.
- А мне нужно сделать еще несколько звонков.
Уходя, она услышала, как Де Гармо говорил:
- Есть в больнице юрист, с которым я мог бы побеседовать?
Дверь с шумом захлопнулась.
Эйнджел направлялась к общественному видеокому, находящемуся в приемном покое. На сегодня собачьей чуши с нее было достаточно.
Почти десять минут понадобилось ей, чтобы через разные коммутаторы наконец связаться с агентством «Субботних новостей залива». С экрана на нее смотрело лицо испанского типа.
С демонической усмешкой, от которой заныл недавно заживший на щеке шрам, она спросила:
- Итак, мистер Паскес, вы хотите получить сногсшибательные новости из первых рук, эксклюзивное интервью?
Битый час изливала Эйнджел свое раздражение на лечебницу Святого Луки, копов, которым ни до чего, кроме ареста «Рыцарей», нет дела, на репортеров, жаждущих превратить ее жизнь в ад, опять на копов, самих «Рыцарей», отца Коллора, снова на копов и так до бесконечности…
Она уже потеряла счет людям, которых была готова представить в черном свете, только бы это пошло в эфир. Но в конце концов на душе у нее стало легче.
Когда пропикало восемь тридцать, Эйнджел переспросила:
- Пять миллионов?
Вместе с Де Гармо она сидела в задней комнате «Ральфа». Они пришли сюда не потому, что Эйнджел снедала ностальгия, а потому, что это было самое близкое место от Святого Луки, пришедшее ей на память, где можно было поговорить.
Представители прессы уже ушли, и теперь здесь собрались промокшие под дождем моро, пришедшие укрыться от непогоды. Кроме Джуди, из людей здесь находился один Де Гармо. Джуди о событиях утра как будто ничего не знала, а Санчеса нигде не было видно.
Ей везло по всем параметрам.
Несколько сидящих в углу крыс оглянулись на нее, когда она вскрикнула. Эйнджел показалось, что черную она узнала.
Де Гармо кивнул.
- Дорсет после уплаты налогов с имущества оставил вам пять миллионов долларов за минусом что-то около ста пятидесяти тысяч.
Он продолжал все также бесстрастно потягивать кофе, словно новости подобно этой ему приходилось сообщать людям довольно часто.
Эйнджел сидела неподвижно и во все глаза смотрела на юриста. Она должна была… - впрочем, нет… Она не знала, что должна была чувствовать. Циничная часть ее души ликовала, неустанно повторяя, что ее курочка снесла золотое яичко. Наверное, ей следовало бы прыгать от радости. Она только что вытащила счастливый билет. Теперь ей ни в чем не придется нуждаться…
Но дело было в том, что эта новость совершенно выбила у нее из-под ног почву, все, что казалось раньше стабильным, рухнуло, как карточный домик. Раз жизнь в одночасье может так круто измениться, то нельзя быть уверенной ни в чем.
Должно быть, Эйнджел слишком долго пялила на него глаза, потому что Де Гармо поставил чашку на стол и взглянул на нее.
- С вами все в порядке?
Эйнджел захлопала ресницами. Было ли с ней все в порядке? Откуда ей было знать, в порядке ли она?
- Думаю, что все нормально. Мне просто нужно еще свыкнуться с новым положением.
- Я понимаю, это задача не из легких. Одной из причин, почему мистер Дорсет нанял меня, как раз и было помочь вам пережить этот наиболее трудный период вашей жизни, конечно, если в этом возникнет необходимость.
Замечательный, добрый Байрон. Он предусмотрел решительно все.
Какой чертовски замечательный парень!
Только сейчас Эйнджел стала понимать, как многим она обязана Байрону и что совсем не знала его. За короткий срок их знакомства она существовала рядом с ним, как слепая курица, а он тихо и незаметно подвел ее к этому богатству, проставив на чертовом завещании ее имя.
- Но почему он ничего мне не сказал?
- Прошу прощения?
- Черт побери, почему, я спрашиваю, он, если сделал завещание несколько дней назад…
Де Гармо предупредительно поднял руку.
- А, понимаю, что вас мучит. Мистер Дорсет был моим клиентом на протяжении десяти лет. Его завещанию почти столько же лет.
- Но он встретил меня совсем недавно…
- У него была привычка менять имя наследника своего имущества каждый раз, когда он заводил новые знакомства. Ваше имя он поставил в завещании первым неделю назад. Так что я не усматриваю никакой зловещей связи между этим решением и его смертью.
От этих слов Эйнджел словно окаменела.
- И как часто он менял имя наследника?
- Вы настаиваете на моем ответе?
- Да, мне хотелось бы знать сколько раз.
Де Гармо извлек из нагрудного кармана крошечный компьютер величиной с ладонь и сделал запрос.
- За десять лет двадцать семь раз. Все несостоявшиеся наследники были моро женского пола, жительницы Калифорнии. Каждая из них в соответствии с последним завещанием получит по сорок тысяч долларов.
Она попыталась в уме произвести подсчет, но ей это не удалось. Мало того, что она потеряла Байрона, мало того, что вся жизнь ее превратилась в невообразимый хаос, так еще ко всему добавилось неприятное чувство утраты чего-то светлого и большого, что в действительности оказалось весьма заурядным, обычным и скучным до тошноты.
- Он ничего не говорил о возможной помолвке?
У Де Гармо изумленно изогнулись брови.
Эйнджел закрыла глаза. Вся эта чушь, связанная с браком, налагала определенные обязательства. Байрон, конечно же, не собирался делать ей предложение.
- Мисс Ло… Эйнджел?
- Все в порядке.
Ей хотелось заплакать. В попытке обрести внешнее спокойствие Эйнджел встряхнула головой.
- Итак, работая на него в течение десяти лет, вы были в курсе его дел и доходов. Чем он зарабатывал на жизнь?
- Он служил в компании «Ван Дайн Индастриал».
«Ну, скажи мне, чего я не знаю».
- Что он делал там?
- Отчитываясь для налоговых служб, в графе «род занятий» он писал: «Поставки». Другие подробности мне неизвестны. Я только помогал ему вести его бухгалтерию. Каким образом ему удалось получить от Ван Дайна столько денег, я не знаю.
- И вы ни фига не знаете о том, что именно он доставлял?
Де Гармо кивнул и отхлебнул из чашки.
- Я достаточно знаю того, чего мне вовсе не хотелось бы знать.
ГЛАВА 10
Когда Эйнджел добралась до дома, у нее по-прежнему все плыло перед глазами, а в мыслях отсутствовала ясность. Де Гармо ухитрился лишить ее последней опоры, которая у нее оставалась. Она была до такой степени расстроена, что не сразу уловила дыхание человека, находившегося в темной гостиной. Только в дверях, стряхнув с шерсти капли дождя, она насторожилась.
Эйнджел стремительно вскинула голову. Наряду с запахом собственного мокрого меха она уловила запах человека. Еще до того, как глаза привыкли к темноте, она уже знала, что это детектив Уайт. Усилием воли она подавила жгучее желание выхватить из-за пояса пистолет, с которым она теперь не расставалась.
Уайт расположился на диване перед видеокомом. Единственным источником освещения в комнате был мерцающий свет включенной аппаратуры и редкие вспышки молний. Вид лысеющей головы взъерошенного человека на собственном диване являл собой довольно сюрреалистическую картину, способную вызвать легкий приступ дурноты. Лей нигде не было ни видно, ни слышно.
- Что вы здесь делаете? - спросила Эйнджел, схватившись рукой за ворот промокшей под дождем блузки.
Последний раз этого человека она видела во время опознания тела Байрона. Тогда он вел себя подобающим образом и даже предпринимал попытки успокоить ее. Еще она звонила ему в полицейский участок. Ей вспомнился ледяной тон, появившийся в его голосе, когда ему из-за нее пришлось пожертвовать своим китайским завтраком. Еле сдерживаемая ярость приковала ее к дверному проему.
- Вы представляете себе, что наделали? - Уайт ударил по пульту дистанционного управления, и картинка на экране застыла.
Глаза его сверкали гневом и были похожи на озера расплавленного свинца. Она чувствовала исходящий от него жар, ей даже показалось, что стены были раскалены. В воздухе комнаты витала атмосфера грозы.
Эйнджел бросила взгляд на застывшую картинку видеокома и увидела лицо Паскеса.
Давно таившееся в ней чувство страха стало набирать силу. Слава Богу, люди лишены такого преимущества, которым обладают моро и животные, и не способны различать такие тонкие запахи, иначе Уайт почувствовал бы, насколько она была взвинчена и непременно воспользовался бы этим, чтобы доконать ее.
- Где Лей?
- Честно говоря, мне на нее начхать.
Боже, что здесь происходит? «Какого лешего тебе еще надо? Ты прекрасно знала, на что идешь, когда в разговоре с Паскесом обложила всех этих людей», - подумала она.
- Как вы вошли сюда?
На мгновение на губах Уайта появилась жесткая усмешка.
- Я полицейский, маленькая потаскушка. В своем районе я могу открыть любой электронный замок. А пришел я сюда затем, чтобы узнать, что думала твоя дурья башка, когда ты трепалась с Паскесом.
- У меня есть право…
Уайт поднялся и швырнул пульт управления на кофейный столик, всем своим видом выражая: «Меня уже давно тошнит от всех ваших вшивых прав». Он направился к Эйнджел, которая все еще стояла в открытом дверном проеме. Дождевые капли стекали на пол. Она заметила, что Уайт был сухим, что позволило ей заключить, что в квартире он провел достаточно много времени и успел обсохнуть.
- Итак, ты полагаешь, что имеешь право бросать высосанные из пальца обвинения? И это сойдет тебе с рук?
Эйнджел отступила на один шаг назад.
- У вас есть ордер?
- Я здесь не для того, чтобы арестовать тебя. Просто пришел сказать, как несказанно благодарен тебе.
Он стоял перед ней, вытянувшись в струнку. Нервы его были натянуты, как тетива лука. Эйнджел предусмотрительно не шевелилась.
- Мы взяли «Рыцарей», наивно полагая, что такое собачье дерьмо, как ты, оценит это. Но тебе понадобилось разинуть свой поганый рот, да? Ты не только испортила дело, но и всколыхнула все дерьмо этого города, начиная от ведомства внутренних дел и пресс-секретаря мэра и кончая каждым безмозглым радикалом, который спит и видит, как бы досадить городу.
Запах собственного страха щекотал ей ноздри, больше она не могла выносить это.
- Я бы попросила вас покинуть мою квартиру, - произнесла она так спокойно, как только смогла.
Уайт кивнул.
- Я ухожу, но хочу, чтобы ты сначала спросила себя, не хочешь ли ты снова увидеть на улицах города Чино Эрнандеса и Дуэйна Вашингтона. Пока это единственные «Рыцари», что находятся в наших руках. Если ты позволишь себе еще разглагольствовать на этот счет, они окажутся на свободе.
Он подошел к ней ближе и пальцем приподнял ее подбородок. Палец был теплым, мягким и безволосым. От этого прикосновения Эйнджел ощутила легкое головокружение и тошноту.
- Город вот-вот взорвется. Не помогай ему в этом…
Уайт отпустил ее и пошел в коридор. Спускаясь по лестнице, он добавил:
- Ты можешь оказаться первой его жертвой.
Эйнджел по-прежнему стояла в дверном проеме, ее била нервная дрожь. Постепенно она успокоилась и закрыла за собой дверь. Уайт напомнил ей о давно позабытой истине. В душе Эйнджел никогда не любила копов.
Она прошла к видеокому и запустила записанную Уайтом передачу. Это был Паскес со своим эксклюзивным выпуском «Субботних новостей». Основную тему можно было бы сформулировать так: «Что город пытался скрыть?»
Предоставив Паскесу экран, она включила в гостиной свет и увидела, что Уайт был воистину занятым человеком. На кофейном столике валялись груда магнитных карточек. Казалось, что были собраны все карточки, имевшиеся в доме. На крышке стола, играя всеми цветами радуги, они были рассыпаны замысловатым узором какого-то невообразимого пасьянса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
- Вы можете поехать со мной, - предложил адвокат.
Эйнджел покачала головой.
- Я поеду с ним.
Она погладила накрытую простыней руку Байрона…
- Постойте, - сказала она.
- Что? - в один голос спросили медики и Де Гармо.
Эйнджел потянула носом. Она чувствовала запах влажного меха, крови, дезинфекции и чего-то еще, совершенно постороннего. От тела пахло как-то странно, и рука под накидкой почему-то утратила былую форму.
- Поднимите простыню.
- Вы в самом деле этого хотите? - спросила медсестра, везущая каталку. Это была молодая женщина испанского типа. При этом на ее юном лице отразилось беспокойство. - Мне кажется, вы…
- Я хочу увидеть его. - Внутри Эйнджел что-то оборвалось. - Сейчас же поднимите простыню.
Их группа из четырех человек, со всех сторон окруживших тело, загораживала путь к стоянке машин скорой помощи. Медсестра беспомощно, словно прося поддержки, посмотрела на коллегу. Тот только пожал плечами. Девушка укоризненно, как будто осуждая Эйнджел, покачала головой и приподняла простыню.
- Что, черт побери, это такое, мать вашу так! - закричала Эйнджел на медсестру.
Та не успела еще даже отнять от простыни рук.
Это был не Байрон. И даже не лис.
Под простыней лежало тело пса, покрытое темно-коричневой шерстью. Похоже, он был убит выстрелом в шею.
- Кто это, черт подери? Я вас спрашиваю?
Девушка снова накрыла тело и протянула руку к Эйнджел.
- Пожалуйста, прошу вас, успокойтесь. Это просто ошибка. Я уверена, что мы сможем…
Вторая медсестра бросилась к письменному столу и, схватив трубку, начала что-то быстро говорить в нее.
Эйнджел отшатнулась от женщины.
- Так я вам и поверила, что ошибка. Матерь Божия, вы потеряли его.
Эйнджел попятилась и повернулась к адвокату.
- Вы можете возбудить иск против этих тупиц?
Услышав ее слова, медсестра у поста взяла другую трубку и кому-то позвонила. Тем временем каталка с неизвестным телом была доставлена назад в больницу.
Де Гармо попытался успокоить ее.
- Я уверен, что через несколько минут все станет на свои места.
- Нет, это дерьмо мне не нравится, - говорила она. - Слишком уж много людей норовят меня поиметь! В последнее время имя Байрона звучало в эфире чаще, чем фамилия президента, и они потеряли его. Да чем они тут занимаются? Чем? Или они думают, раз он моро, так значит, вместо его трупа можно выдать любой другой?
Ее и Де Гармо проводили в пустую комнату для ожидания. Прошло полчаса, прежде чем появился администратор главного врача больницы и объяснил происшедшее.
Конечно же, врач был пинком. Белый, среднего возраста, жирный и лысый. Он весь обливался потом, так что казалось, будто он только что явился из-под дождя. За десять метров от него несло запахом страха и нервного стресса. Чувства его угадывались также ясно, как помойка по ядовитой вони. Его усы цвета посыпанного солью перца во время разговора как будто стали еще белее.
- Похоже, мисс Лопес, произошла компьютерная ошибка.
- Что, мать вашу так, случилось с…
Де Гармо, чтобы успокоить ее, положил ей на плечо руку.
Эйнджел знала, раз прислали на переговоры начальника, ничего хорошего ждать не приходится. И доктор Варберг - это имя было написано на приколотой к груди карточке - не выглядел бы так, словно в любую минуту был готов наделать в штаны.
- Идентификационный номер Байрона Дорсета был ошибочно присвоен другому лицу, некоему Джону Дуа, погибшему от огнестрельного ранения. По этой причине вам и выдали не то тело.
Эйнджел шумом втянула в себя воздух и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросила:
- Хорошо, но так где же тогда Байрон Дорсет?
В комнате сразу стало очень тихо. Где-то в стенах больницы слышалось нечленораздельное бормотание громкоговорителя радиотрансляционной системы. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они услышали ответ.
- Имя Джона Дуа было занесено в списки… - Варберг замолчал и пухлой ладонью вытер лоб.
- Что случилось с телом? - не унималась Эйнджел, вставая с места.
Ей стоило неимоверных усилий говорить ровным голосом.
- Сегодня в девять тридцать утра оно было кремировано, - спокойно ответил Варберг.
Последовала немая сцена. По правую руку от Эйнджел неподвижно застыл Де Гармо, прямо перед ней стоял Варберг. Воздух словно замерз, ей стало трудно дышать. Она попыталась произнести что-то, но вместо слов послышалось жалкое попискивание.
- Ми…
Тут Эйнджел дико замотала головой и изо всей силы пнула ногой виниловое сиденье, в котором просидела более получаса. Стул изогнулся и, спружинив, подпрыгнул, содрав со стены слой штукатурки. Варберг, ожидая, что пинок достанется ему, попятился к двери.
Эйнджел сделала несколько глубоких вдохов и оглянулась на адвоката. Он уже не сидел и с сожалением смотрел на то, что осталось от стула Эйнджел.
Наконец она обрела голос:
- Ведь у меня есть деньги, так?
Де Гармо перевел взгляд на нее, и ему потребовалось немало сил, чтобы сохранить самообладание.
- Да, я декларировал доход, налог с которого составил пя…
- Хорошо. Я нанимаю вас для ведения переговоров с этой задницей. - Она указала на Варберга. - Раздобудьте то, что осталось от Байрона. Пишите жалобы, иски - все, что там полагается. Пусть его жизнь превратится в кошмар.
Эйнджел подошла к двери и резко распахнула ее.
- А мне нужно сделать еще несколько звонков.
Уходя, она услышала, как Де Гармо говорил:
- Есть в больнице юрист, с которым я мог бы побеседовать?
Дверь с шумом захлопнулась.
Эйнджел направлялась к общественному видеокому, находящемуся в приемном покое. На сегодня собачьей чуши с нее было достаточно.
Почти десять минут понадобилось ей, чтобы через разные коммутаторы наконец связаться с агентством «Субботних новостей залива». С экрана на нее смотрело лицо испанского типа.
С демонической усмешкой, от которой заныл недавно заживший на щеке шрам, она спросила:
- Итак, мистер Паскес, вы хотите получить сногсшибательные новости из первых рук, эксклюзивное интервью?
Битый час изливала Эйнджел свое раздражение на лечебницу Святого Луки, копов, которым ни до чего, кроме ареста «Рыцарей», нет дела, на репортеров, жаждущих превратить ее жизнь в ад, опять на копов, самих «Рыцарей», отца Коллора, снова на копов и так до бесконечности…
Она уже потеряла счет людям, которых была готова представить в черном свете, только бы это пошло в эфир. Но в конце концов на душе у нее стало легче.
Когда пропикало восемь тридцать, Эйнджел переспросила:
- Пять миллионов?
Вместе с Де Гармо она сидела в задней комнате «Ральфа». Они пришли сюда не потому, что Эйнджел снедала ностальгия, а потому, что это было самое близкое место от Святого Луки, пришедшее ей на память, где можно было поговорить.
Представители прессы уже ушли, и теперь здесь собрались промокшие под дождем моро, пришедшие укрыться от непогоды. Кроме Джуди, из людей здесь находился один Де Гармо. Джуди о событиях утра как будто ничего не знала, а Санчеса нигде не было видно.
Ей везло по всем параметрам.
Несколько сидящих в углу крыс оглянулись на нее, когда она вскрикнула. Эйнджел показалось, что черную она узнала.
Де Гармо кивнул.
- Дорсет после уплаты налогов с имущества оставил вам пять миллионов долларов за минусом что-то около ста пятидесяти тысяч.
Он продолжал все также бесстрастно потягивать кофе, словно новости подобно этой ему приходилось сообщать людям довольно часто.
Эйнджел сидела неподвижно и во все глаза смотрела на юриста. Она должна была… - впрочем, нет… Она не знала, что должна была чувствовать. Циничная часть ее души ликовала, неустанно повторяя, что ее курочка снесла золотое яичко. Наверное, ей следовало бы прыгать от радости. Она только что вытащила счастливый билет. Теперь ей ни в чем не придется нуждаться…
Но дело было в том, что эта новость совершенно выбила у нее из-под ног почву, все, что казалось раньше стабильным, рухнуло, как карточный домик. Раз жизнь в одночасье может так круто измениться, то нельзя быть уверенной ни в чем.
Должно быть, Эйнджел слишком долго пялила на него глаза, потому что Де Гармо поставил чашку на стол и взглянул на нее.
- С вами все в порядке?
Эйнджел захлопала ресницами. Было ли с ней все в порядке? Откуда ей было знать, в порядке ли она?
- Думаю, что все нормально. Мне просто нужно еще свыкнуться с новым положением.
- Я понимаю, это задача не из легких. Одной из причин, почему мистер Дорсет нанял меня, как раз и было помочь вам пережить этот наиболее трудный период вашей жизни, конечно, если в этом возникнет необходимость.
Замечательный, добрый Байрон. Он предусмотрел решительно все.
Какой чертовски замечательный парень!
Только сейчас Эйнджел стала понимать, как многим она обязана Байрону и что совсем не знала его. За короткий срок их знакомства она существовала рядом с ним, как слепая курица, а он тихо и незаметно подвел ее к этому богатству, проставив на чертовом завещании ее имя.
- Но почему он ничего мне не сказал?
- Прошу прощения?
- Черт побери, почему, я спрашиваю, он, если сделал завещание несколько дней назад…
Де Гармо предупредительно поднял руку.
- А, понимаю, что вас мучит. Мистер Дорсет был моим клиентом на протяжении десяти лет. Его завещанию почти столько же лет.
- Но он встретил меня совсем недавно…
- У него была привычка менять имя наследника своего имущества каждый раз, когда он заводил новые знакомства. Ваше имя он поставил в завещании первым неделю назад. Так что я не усматриваю никакой зловещей связи между этим решением и его смертью.
От этих слов Эйнджел словно окаменела.
- И как часто он менял имя наследника?
- Вы настаиваете на моем ответе?
- Да, мне хотелось бы знать сколько раз.
Де Гармо извлек из нагрудного кармана крошечный компьютер величиной с ладонь и сделал запрос.
- За десять лет двадцать семь раз. Все несостоявшиеся наследники были моро женского пола, жительницы Калифорнии. Каждая из них в соответствии с последним завещанием получит по сорок тысяч долларов.
Она попыталась в уме произвести подсчет, но ей это не удалось. Мало того, что она потеряла Байрона, мало того, что вся жизнь ее превратилась в невообразимый хаос, так еще ко всему добавилось неприятное чувство утраты чего-то светлого и большого, что в действительности оказалось весьма заурядным, обычным и скучным до тошноты.
- Он ничего не говорил о возможной помолвке?
У Де Гармо изумленно изогнулись брови.
Эйнджел закрыла глаза. Вся эта чушь, связанная с браком, налагала определенные обязательства. Байрон, конечно же, не собирался делать ей предложение.
- Мисс Ло… Эйнджел?
- Все в порядке.
Ей хотелось заплакать. В попытке обрести внешнее спокойствие Эйнджел встряхнула головой.
- Итак, работая на него в течение десяти лет, вы были в курсе его дел и доходов. Чем он зарабатывал на жизнь?
- Он служил в компании «Ван Дайн Индастриал».
«Ну, скажи мне, чего я не знаю».
- Что он делал там?
- Отчитываясь для налоговых служб, в графе «род занятий» он писал: «Поставки». Другие подробности мне неизвестны. Я только помогал ему вести его бухгалтерию. Каким образом ему удалось получить от Ван Дайна столько денег, я не знаю.
- И вы ни фига не знаете о том, что именно он доставлял?
Де Гармо кивнул и отхлебнул из чашки.
- Я достаточно знаю того, чего мне вовсе не хотелось бы знать.
ГЛАВА 10
Когда Эйнджел добралась до дома, у нее по-прежнему все плыло перед глазами, а в мыслях отсутствовала ясность. Де Гармо ухитрился лишить ее последней опоры, которая у нее оставалась. Она была до такой степени расстроена, что не сразу уловила дыхание человека, находившегося в темной гостиной. Только в дверях, стряхнув с шерсти капли дождя, она насторожилась.
Эйнджел стремительно вскинула голову. Наряду с запахом собственного мокрого меха она уловила запах человека. Еще до того, как глаза привыкли к темноте, она уже знала, что это детектив Уайт. Усилием воли она подавила жгучее желание выхватить из-за пояса пистолет, с которым она теперь не расставалась.
Уайт расположился на диване перед видеокомом. Единственным источником освещения в комнате был мерцающий свет включенной аппаратуры и редкие вспышки молний. Вид лысеющей головы взъерошенного человека на собственном диване являл собой довольно сюрреалистическую картину, способную вызвать легкий приступ дурноты. Лей нигде не было ни видно, ни слышно.
- Что вы здесь делаете? - спросила Эйнджел, схватившись рукой за ворот промокшей под дождем блузки.
Последний раз этого человека она видела во время опознания тела Байрона. Тогда он вел себя подобающим образом и даже предпринимал попытки успокоить ее. Еще она звонила ему в полицейский участок. Ей вспомнился ледяной тон, появившийся в его голосе, когда ему из-за нее пришлось пожертвовать своим китайским завтраком. Еле сдерживаемая ярость приковала ее к дверному проему.
- Вы представляете себе, что наделали? - Уайт ударил по пульту дистанционного управления, и картинка на экране застыла.
Глаза его сверкали гневом и были похожи на озера расплавленного свинца. Она чувствовала исходящий от него жар, ей даже показалось, что стены были раскалены. В воздухе комнаты витала атмосфера грозы.
Эйнджел бросила взгляд на застывшую картинку видеокома и увидела лицо Паскеса.
Давно таившееся в ней чувство страха стало набирать силу. Слава Богу, люди лишены такого преимущества, которым обладают моро и животные, и не способны различать такие тонкие запахи, иначе Уайт почувствовал бы, насколько она была взвинчена и непременно воспользовался бы этим, чтобы доконать ее.
- Где Лей?
- Честно говоря, мне на нее начхать.
Боже, что здесь происходит? «Какого лешего тебе еще надо? Ты прекрасно знала, на что идешь, когда в разговоре с Паскесом обложила всех этих людей», - подумала она.
- Как вы вошли сюда?
На мгновение на губах Уайта появилась жесткая усмешка.
- Я полицейский, маленькая потаскушка. В своем районе я могу открыть любой электронный замок. А пришел я сюда затем, чтобы узнать, что думала твоя дурья башка, когда ты трепалась с Паскесом.
- У меня есть право…
Уайт поднялся и швырнул пульт управления на кофейный столик, всем своим видом выражая: «Меня уже давно тошнит от всех ваших вшивых прав». Он направился к Эйнджел, которая все еще стояла в открытом дверном проеме. Дождевые капли стекали на пол. Она заметила, что Уайт был сухим, что позволило ей заключить, что в квартире он провел достаточно много времени и успел обсохнуть.
- Итак, ты полагаешь, что имеешь право бросать высосанные из пальца обвинения? И это сойдет тебе с рук?
Эйнджел отступила на один шаг назад.
- У вас есть ордер?
- Я здесь не для того, чтобы арестовать тебя. Просто пришел сказать, как несказанно благодарен тебе.
Он стоял перед ней, вытянувшись в струнку. Нервы его были натянуты, как тетива лука. Эйнджел предусмотрительно не шевелилась.
- Мы взяли «Рыцарей», наивно полагая, что такое собачье дерьмо, как ты, оценит это. Но тебе понадобилось разинуть свой поганый рот, да? Ты не только испортила дело, но и всколыхнула все дерьмо этого города, начиная от ведомства внутренних дел и пресс-секретаря мэра и кончая каждым безмозглым радикалом, который спит и видит, как бы досадить городу.
Запах собственного страха щекотал ей ноздри, больше она не могла выносить это.
- Я бы попросила вас покинуть мою квартиру, - произнесла она так спокойно, как только смогла.
Уайт кивнул.
- Я ухожу, но хочу, чтобы ты сначала спросила себя, не хочешь ли ты снова увидеть на улицах города Чино Эрнандеса и Дуэйна Вашингтона. Пока это единственные «Рыцари», что находятся в наших руках. Если ты позволишь себе еще разглагольствовать на этот счет, они окажутся на свободе.
Он подошел к ней ближе и пальцем приподнял ее подбородок. Палец был теплым, мягким и безволосым. От этого прикосновения Эйнджел ощутила легкое головокружение и тошноту.
- Город вот-вот взорвется. Не помогай ему в этом…
Уайт отпустил ее и пошел в коридор. Спускаясь по лестнице, он добавил:
- Ты можешь оказаться первой его жертвой.
Эйнджел по-прежнему стояла в дверном проеме, ее била нервная дрожь. Постепенно она успокоилась и закрыла за собой дверь. Уайт напомнил ей о давно позабытой истине. В душе Эйнджел никогда не любила копов.
Она прошла к видеокому и запустила записанную Уайтом передачу. Это был Паскес со своим эксклюзивным выпуском «Субботних новостей». Основную тему можно было бы сформулировать так: «Что город пытался скрыть?»
Предоставив Паскесу экран, она включила в гостиной свет и увидела, что Уайт был воистину занятым человеком. На кофейном столике валялись груда магнитных карточек. Казалось, что были собраны все карточки, имевшиеся в доме. На крышке стола, играя всеми цветами радуги, они были рассыпаны замысловатым узором какого-то невообразимого пасьянса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35