Он проявлял живой интерес к предстоящей битве — не только как к событию, способному решить судьбу планеты, но и как к хитроумной загадке, требующей разрешения.
Он задумался.
— Итак, они должны войти в атмосферу. При орбитальной скорости это невозможно. Потому входить корабль будет не с орбиты.
— Великолепно, Джордж. И что же это значит?
— Будь я проклят, если что-нибудь понимаю! — сообщил он.
— Досадно. — Я поерзал на стуле и задумался. — Может, этот «Левиафан» — хитрый розыгрыш? Может, нам специально подсунули сообщение?
— Вполне возможно. Все генералы гардианов собрались и решили состряпать утку о новом оружии, чтобы до смерти перепугать врага и заставить его заняться производством истребителей и оружия.
— А что, звучит правдоподобно! Давай примем такой вариант и проработаем запасной. Если они попытаются войти в атмосферу, их разнесет на куски. Итак, при какой максимальной скорости они останутся невредимыми?
Джордж застучал по клавиатуре, помедлил и сообщил:
— Если ты ждешь однозначного ответа, можешь ждать дальше. С лучшими материалами под рукой, при осторожном пилотировании, высокой точностью и при поразительном везении им удастся это только при числе Маха, равном двум — если они хотят сохранить вертикальный стабилизатор. И крылья. Учти, это верхний предел.
— Значит, вся история с «Левиафаном» — чистейшая выдумка!
— Но тогда она вообще бессмысленна.
— Давай прервемся, — со вздохом предложил я.
— Годится. — Джордж перебрал несколько клавиш, и изображения Новой Финляндии и ее ближайшего окружения исчезли с экрана.
Покинув аудиторию, мы направились на «Джослин-Мари». В кают-компании я нашел записку от Джоз: «Ушла навестить Мари-Франсуазу. Скоро вернусь». Джордж пожал плечами.
— Значит, нам вновь придется рисковать, питаясь твоей стряпней?
— Сегодня все равно моя очередь.
— Тогда хоть на этот раз будь поосторожнее с чесноком, ладно?
— Не порть мне настроение. — Я громыхал кастрюлями и сковородками, разбирая их и ставя на плиту. Готовить в невесомости очень легко, когда к этому привыкнешь. Просто надо приготовиться к тому, что все будет происходить иначе. — Итак, к чему же мы пришли?
— Мы имеем корабль, который не может приземлиться, не может выйти из атмосферы, но должен войти туда и продолжать полет.
— Разве такое возможно? Получается какой-то передатчик материи без приемника.
— Вот именно, — подтвердил Джордж. — Но, если они способны на такое, зачем вообще было сооружать корабль? Им не понадобился бы даже простейший корабль, а тем более авианосец.
— Ладно, это всего лишь домыслы. Где соевый соус?
— Когда ты готовишь — везде, — произнес бодрый голос сверху. Джоз вплыла в кают-компанию головой вперед из верхнего отсека. — Как ты можешь поливать этой гадостью все, что только попадается тебе под руку?
— Точно так же, как ты умудряешься подать к завтраку свинину в трех видах. — Джослин перевернулась на бок, снизилась, и я поцеловал ее. — Как дела у Мари-Франсуазы?
— Ей уже гораздо лучше. Ее не выпишут из госпиталя еще неделю, но она превратила свою палату в кабинет — там повсюду бумаги и дискеты. А какой оттуда вид! Даже теперь, когда внутри Вапаус — унылое зрелище, из окна видно…
— Весь спутник. Помнишь, как я попал сюда в первый раз?
— Нет, больше ничего не стану тебе рассказывать! Лучше поболтаю с Джорджем. Джордж, что сегодня пришло в голову нашим гениям мысли?
— Ну, первым делом мы обозначили корабли Лиги синим цветом, а корабли гардианов — красным, но затем решили сделать все наоборот. Затем Мак наконец-то наладил системы отсчета. Во время обеденного перерыва я принял порций пять джина, а потом мы решили перекрасить корабли Лиги в желтый цвет, а Вапаус и остальные спутники сделать синими. А потом как-то незаметно подошло время ужина.
Джоз укоризненно покачала головой:
— Вот что значит целиком отдаваться работе!
Я причмокнул, принюхиваясь к запаху бобов, и вздохнул.
— Джордж пытался объяснить тебе, что мы застряли на месте. Система давно уже работает идеально…
— Уж будто бы!
— Ну, почти идеально. Ставка на Камне получит дубликат программы, чтобы следить за ходом реальных событий, когда дело дойдет до этого. Но теперь, когда система в порядке, мы не можем запустить реалистичные имитации, пока не узнаем, как «Левиафан» собирается достичь планеты.
— Сдается мне, мы узнаем это, только когда здесь появится сам «Левиафан».
— Если дальше все пойдет в том же духе — согласен. Ужин будет готов через двадцать минут.
Я возился с ужином, не переставая обдумывать проблему. Это казалось загадкой: как может объект оказаться вблизи планеты, не побывав прежде на орбите, и при этом быть практически в космосе относительно планеты? Другими словами — какой объект может иметь одинаковые орбитальные характеристики с данной планетой на данной орбите…
— Эврика! Джослин, ты не против, если мы перенесем ужин — скажем, на завтра?
— Почему это?
— Я знаю, откуда появится этот чертов корабль! По крайней мере догадываюсь. И мне надо вернуться в аудиторию, проверить, имеет ли какой-нибудь смысл моя догадка.
В аудитории мы были через пятнадцать минут, и я немедленно начал работать на клавиатуре.
На экране появился схематичный вид внутренней звездной системы Новой Финляндии — с изображением планет без соблюдения масштаба, иначе их не было бы видно.
— Замечательно, — заявил я. — Итак, это движущаяся модель. Приведем ее в ускоренное движение. — Крохотные пятнышки планет начали вращаться вокруг яркой точки, представляющей солнце Новой Финляндии. — А теперь сообщим компьютеру, что Новой Финляндии больше не существует. Посмотрите, что тогда случится с луной Куу.
Сине-белый мраморный шарик Новой Финляндии внезапно исчез. Серая точка Куу ярко вспыхнула, а затем продолжила движение по той же орбите вокруг солнца, на которой прежде находилась планета.
— Ну и что это значит? — спросил Джордж.
— Мы забыли, что Новая Финляндия обращается по орбите вокруг солнца.
— Мы же учитывали в программах притяжение солнца.
— Я имею в виду общую картину Взгляни на Куу! Ей все равно, существует Новая Финляндия или нет. Дело в орбите, а не в том, что на ней находится.
Джослин уставилась на экран.
— Значит, «Левиафану» надо только выйти на ту же самую орбиту, по которой движется Новая Финляндия, сманеврировать с максимальной точностью, чтобы компенсировать притяжение Новой Финляндии, а затем выйти на траекторию, которая позволит кораблю двигаться со скоростью, точно совпадающей со скоростью планеты…
— И тогда он просто вплывет в атмосферу…
— Поскольку их скорости равны.
— Но это безумие! — возразил Джордж. — Да если они ошибутся на десятую долю процента, они либо врежутся в планету, либо вновь будут отброшены в космос!
— Не хотел бы я поменяться местами с пилотом «Левиафана», — подтвердил я, — но сделать этот трюк вполне возможно. Должно быть, у них мощные маневренные двигатели.
— О Господи… — пробормотал Джордж, не сводя глаз с экрана.
— Ну ладно, а теперь доработаем подробности, — заключил я.
Догадка могла быть верной. Она была не лишена смысла, пусть даже ошеломляющего смысла. Она казалась верной.

— Это настоящее оружие террора! Да, у него есть свои недостатки, но его преимуществ достаточно, чтобы перепугать меня до смерти. Только представьте себе, что эта чертова штука зависла прямо над Столицей, заслоняя солнце, не позволяя взлетать или просто передвигаться без разрешения! — выпалил Джордж несколько часов спустя, поздно ночью.
— Да, но дело не только в этом. Это распространение власти. Можно лететь куда угодно, оказаться в любом месте над сушей или морем. «Левиафан» — часть большого плана. Имея один такой корабль, можно держать всю планету в ежовых рукавицах. Ни один мятеж не будет доведен до конца — место, где он вспыхнет, будет просто стерто с лица планеты. Кроме того, согласно предположениям Мари-Франсуазы, там может поместиться целый штаб — представляете себе, летающий штаб! Здание правительства, административный центр!
— Солдатам останется только завоевывать новые земли и двигаться дальше, а «Левиафан» будет контролировать захваченные территории, — произнесла Джослин.
Я вернул на экран схему подхода «Левиафана» к планете. На экране появилась паутина эллипсов, парабол и гипербол. Главным условием достижения Новой Финляндии была точная орбитальная скорость именно в том участке, где проходит граница атмосферы планеты. Это условие не настолько ограничивало возможности, как могло показаться на первый взгляд: мы рассмотрели лишь четыре способа подхода, но в каждом способе выделили не меньше двадцати видов, получив бесконечное множество вариантов. Но не все варианты были тактически продуманными. Мы задали себе вопрос — какой из них был бы наилучшим, с точки зрения военного? Я догадывался, что гардианы собираются проделать то же самое, что когда-то совершили мы, — вынырнуть из-за солнца. Это обеспечивало быстрый подход, и при этом корабль оставался скрытым от планеты наиболее долгое время. Если же корабль выбрал бы другое направление, его заметили бы задолго до появления у планеты.
Через двенадцать часов после отмененного мною ужина мы покинули аудиторию. Нам было чем похвастаться: по нашим предположениям, «Левиафан» должен был подкрасться к планете незамеченным. Это означало, что ему придется почти в буквальном смысле выныривать из-за солнца по строгому курсу в виде гиперболы или параболы, проходящему в непосредственной близости от солнца, и прикрываться его блеском и шумом вспышек. В таком случае заметить его на подходах к планете будет почти невозможно. Но как только финны узнают, откуда ждать опасности, ситуация изменится.
День за днем команда корпела над имитатором. Мы с Джорджем находились в отведенной нам аудитории безотлучно, а Джоз разрывалась между ней и работой с Мари-Франсуазой — та была в основном здорова и лишь изредка страдала головокружениями. Но Мари-Франсуаза не обращала на них внимания, пользуясь каждой минутой, чтобы еще точнее оценить боевые характеристики «Левиафана».
Джослин моталась между Вапаусом и Камнем, где с лихорадочной поспешностью строили боевые корабли. Она беседовала с Евой, Рэндоллом и другими пилотами. Какая тактика будет наиболее выигрышной? Предположим, истребители с «Левиафана» поведут себя так или иначе. В чем их слабость? Можно ли воспользоваться ею? Пилоты обычно отвечали утвердительно, добавляя, что неплохо было бы проверить их предположения на имитаторе. И Джослин мчалась к нам.
Истребители, выходящие с конвейера на Камне, представляли собой безобразные, стандартные цилиндрические консервные банки, предназначенные для полетов в космосе. Этот тип в официальных документах именовался «Корпус-3», а пилоты называли его «базовым боевым транспортом»; постепенно это название сократилось до ББТ, а чуть позже превратилось в «Биби». Кое-кто из пилотов считал, что эти машины надо именовать согласно их форме «железными сигарами», что привело к появлению странных названий — «Взнузданная сигара», «Недвижимый», «Долой трубки». Большинство кораблей получили непечатные названия.
Были и несколько вариантов основной конструкции, два из которых особенно важны. Первый — «базовый боевой транспорт с удлиненным баком», ББТ/УБ, или «Зверь». «Звери» предназначались для длительного полета, расходовали больше топлива, больше воздуха, но обладали более широкими возможностями. Помимо них, имелись корабли связи, глаза и уши штаба — «разведчики-наблюдатели», РН, или «Шляпные вешалки». Таких кораблей было всего два. «Шляпные вешалки», или просто «Вешалки», получили свое название благодаря антеннам всех сортов, торчащим из них во все стороны. На этих кораблях были установлены радары, рации и компьютеры классом повыше, чем требовалось обычным кораблям. Предполагалось, что они будут руководить боем и в то же время помогать в нем. Чтобы компенсировать массу лишних приборов, «Шляпные вешалки» снабжали двумя модульными реактивными системами, установленными тандемом, и удлиненными топливными баками — как у «Зверя». Выглядели эти корабли просто безобразно.
На всех кораблях предусматривались мощные лазерные и ракетные установки. Некоторые, помимо стандартного, несли особое оружие.
Одновременно приводились в порядок уже имеющиеся у финнов корабли. Суда класса «Куу», совершившие немало подвигов, оснастили более тяжелым вооружением. Космические буксиры оборудовали лазерами. Курьерские корабли превратили в роботов-камикадзе.
Если не считать шлюпок и ремонтных кораблей, весь флот перебазировался на Камень — в противном случае Вапаус не выдержал бы столько вылетов. Камень представлял собой твердую массу камня, более надежное пристанище для флота, чем хрупкая вращающаяся скорлупа Вапауса.
Мы не могли позволить себе потерять ни один из спутников. Если мы выиграем, они останутся жизненно важным связующим звеном между Новой Финляндией и остальным человечеством, а если нам не удастся разделаться с «Левиафаном», спутники могли стать последними бастионами свободных людей в этой звездной системе. При необходимости спутники могли бы превратиться во взлетные площадки — если бы мы были вынуждены отступать, скрываться в глубинах космоса, исчезать за внешними планетами системы.
Но все мы — те, кто знал точно, чего можно ждать от врага, и те, кому известно было лишь то, что опасность близка, — изо дня в день занимались одним и тем же: смотрели в небо, напрягая глаза, настраивая экраны приборов. И все до одного задавались единственным вопросом: когда же появится враг?

Через два месяца после моего второго прибытия на Вапаус обитатели «Джослин-Мари» были внезапно разбужены посреди ночи.
Почти с первых минут прибытия экипажа «Боики» на Вапаус начались поиски центра управления ракетной системой. Команды разведчиков обшарили весь спутник, искали с помощью радаров и локаторов, острых глаз, архивов и интуиции.
Бурные приготовления к бою развернулись, как только доктора Темпкина ошеломила весть о громадном корабле. Наши корабли были наготове, экипажи рвались в бой. В глубине Камня контрольный пункт штаба находился в рабочем состоянии, компьютеры были отлажены и действовали без перебоев. Раны Вапауса полностью пока не удалось залечить, но состояние спутника заметно улучшилось; кроме того, были предприняты меры предосторожности на случай боя. Казалось, новое оружие появляется каждый день. В конце концов нам стало казаться, что шансы на победу над «Левиафаном» весьма реальны.
Теперь «Джослин-Мари» оказалась перенаселенной: Мари-Франсуаза Чен приняла наше приглашение перебраться на борт корабля. Здесь же жили Рэндолл Меткаф и Ева Берман — когда прибывали на Вапаус. Джордж Приго, Джослин и я были постоянными обитателями корабля. Мы сумели создать себе удобную и размеренную жизнь — несмотря на массу срочной работы, которой хватало на всех.
Все мы, шестеро человек, были на борту «Джослин-Мари» в ту ночь, когда аппарат связи затарахтел над ухом у Джослин.
— Да?
— Командир Ларсон! — прозвучал непривычно возбужденный голос Темпкина. — Мы нашли его!
— Нашли? Что?
— Центр управления ракетной системой! Будите Приго и Чен и отправляйтесь на станцию «Парк Рауман» по красной ветке. Прихватите скафандры. — Связь прервалась.
— Скафандры? — сонно переспросила Джослин.
— Не спрашивай меня — я сам ничего не понимаю. Давай будить остальных.
Разумеется, к нам присоединились Ева и Рэндолл. Пятнадцать минут спустя мы были уже в вагоне, едущем по ночной равнине Вапауса. Здесь огни в небе были не звездами, а светом фонарей на улицах, в окнах домов, светом ручных фонариков. Появлялось странное ощущение, когда светящаяся точка, которую я бессознательно воспринимал как звезду, вдруг начинала двигаться туда-сюда в такт движениям человека, страдающего бессонницей.
Нам повезло — по пути мы почти никого не встретили. Здесь, на вполне пригодном для жизни Вапаусе, носить скафандры считалось бестактностью. Они не только привлекали взгляды и собирали вокруг толпу зевак, но и были неудобными. Кроме того, при виде человека в скафандре сразу распространялись слухи о возможной пробоине оболочки спутника…
На станции нас ждала машина. Водитель велел нам поторопиться, и мы неуклюже забрались внутрь. Машина резво рванула с места в темноту, подпрыгивая на огромных тугих шинах и пренебрегая проложенной дорогой. Спустя несколько минут я разглядел смутный силуэт большой палатки, освещенной изнутри. Мы выбрались, и водитель ввел нас внутрь палатки.
Доктор Темпкин уже ждал нас — он был в скафандре, надетом поверх пижамы.
— Добрый вечер всем вам! Мы действительно нашли то, что искали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35