Почему больше никто этого не видит? А шпионить надо… за генералом Гривусом и сепаратистами, а не за хорошим человеком, который делает то же, что и мы!"
Но Оби-Ван покачал головой.
– Потому-то ты и должен нам помочь, Энакин. - Однако в лицо Энакину он смотреть не мог. - Мы клялись в верности Сенату, а не его главе… умудрившемуся остаться на этом месте значительно дольше, чем позволяют законы…
Энакин не верил своим ушам. "Нельзя же винить канцлера за это!"
– Мастер, но ведь Сенат сам просил его остаться на месте!
– Энакин, где твое чутье? - настаивал Оби-Ван. - Кое-что здесь не сходится!
– Вы просите меня пойти против Кодекса джедаев, - горько заметил Энакин. - Против Республики. Против наставника… и друга. Вот что здесь не сходится. Почему вы просите меня об этом?
– Тебя просит Совет, - ответил Оби-Ван.
Энакин смотрел на своего друга и чувствовал, что ему становится нехорошо. "Я ведь только вчера пообещал себе, что никогда больше не нарушу Кодекс, я обещал…" А сегодня Совет джедаев заявляет, будто Кодексом можно пренебречь если он мешает Совету добиться своего. Сам Оби-Ван просит его нарушить Кодекс!
– Я знаю, кому должен сохранять преданность, - повторил Энакин, чувствуя, как пусты эти слова, которые всего минуту назад казались ему исполненными смысла.
Оби-Ван решил, что это ответ, и с явным облегчением кивнул. Однако Энакин, следуя за своим бывшим учителем по коридору, сам не знал, насколько это можно считать ответом.
Глава 8
Когда Падме вернулась из Сената, солнце уже садилось. Внешне казалось, что Сенат безоговорочно и единодушно поддержал канцлера Палпатина, однако на самом деле напряжение было невероятное. Падме теперь дни напролет проводила в спорах о том, надо ли что-то делать канцлером, а если да, то что именно. Упорно крепнущая власть Палпатина все больше беспокоила и саму Падме.
Она долгие годы работала с Палпатином и привыкла ему доверять с тех самых пор, как была избрана королевой Набу, а затем стала представительницей Набу в Сенате. Именно она объявила вотум недоверия прежнему канцлеру Вэлоруму, дав Палпатину возможность занять его место. "Пошла бы я на это, - думала теперь Падме, - если бы знала, как он распорядится полученными полномочиями?"
Ответа на этот вопрос у нее не было, но она была уверена, что пускать происходящее на самотек нельзя ни в коем случае. Она знала, что в кулуарах ведутся разговоры, граничащие с государственной изменой. Ведь канцлер Палпатин ничего незаконного не делал. Часто Падме невольно спрашивала себя, что бы сказали ее друзья-джедаи, если бы знали, чем она занимается. А больше всего ее занимало, что бы подумал Энакин.
Аэроспидер остановился на посадочной платформе, и Падме встряхнулась. "На сегодня работать уже хватит". Спину у нее ломило, ноги ныли, в просторных одеяниях, скрывавших беременность, было жарко и тяжело, а устала она так, что не могла уже о чем-либо думать. Она заслужила отдых. И не могла подавить в себе надежду, что Энакину снова удастся улизнуть из Храма джедаев. Каждый вечер он приходить не мог, она это знала, но его так долго не было…
Капитана Тайфо и двух служанок она отпустила, едва успев выйти из спидера.
– Я скоро вернусь, - сказала она им.
Си-Трипио немного помаячил рядом, но она отправила его проверить дроидовохранников.
Оставшись, наконец, в одиночестве, Падме с облегчением вздохнула и отправилась на веранду полюбоваться закатом. Прислонившись к перилам, она радовалась, что наконец-то не надо ломать себе голову над тем, как и что говорить и какой это вызовет отклик у какого-нибудь впечатлительного коллегисенатора.
Падме не знала, сколько там пробыла, но вдруг почувствовала, что на веранде она не одна. Она испуганно обернулась и обнаружила, что прямо у нее за спиной стоит Энакин.
– Ты меня напугал! - пожаловалась она, протягивая к нему руки.
– Как ты себя чувствуешь? - спросил Энакин, выпустив ее из объятий.
– Он там здорово пинается, - засмеялась Падме.
– Он? - удивился Энакин. - Почему ты думаешь, что это мальчик?
– Материнский инстинкт, - насмешливо ответила Падме. Даже если бы она обратилась к медицинскому дроиду то все равно не стала бы выяснять, кто у нее родится. Размышления о том, мальчик у нее или девочка, стали тайным удовольствием, которых у нее оставалось так мало все эти месяцы, пока Энакина с ней не было. Падме взяла руку мужа и приложила к животу, чтобы и он почувствовал, как крошечная невидимая пятка толкается в стену, окружающую ее владельца.
Энакин удивленно вскинулся.
– Ух ты, - сказал он и улыбнулся. - Сильно пинается! Наверняка это девочка!
Падме засмеялась, и Энакин к ней присоединился. "Вот так и должно быть всегда", - думала она, прижимаясь к мужу. Но у нее были и другие добрые вести, чтобы продлить мгновения счастья.
– Я слышала о твоем назначении, Энакин, - сказала она. - Я так тобой горжусь!
К ее изумлению, он разом помрачнел.
– Меня приняли в Совет, - сердито сказал Энакин. - Но меня не признали мастером.
Хрупкое счастье испарилось.
– Потерпи, - пожала плечами Падме. - Со временем твои заслуги признают.
– Со мной до сих пор обходятся как с падаваном, - пробурчал Энакин, словно и не слушая ее. Он сжал кулаки. - Они просто боятся моего могущества, в этом все дело.
– Энакин! - Падме не любила, когда он заводил такие разговоры, сердился, обижался и норовил обвинить в своих неприятностях кого-то другого. "Ведь не всегда же можно найти виноватого, так не бывает! Нужно просто справиться с этим и двигаться дальше".
– Иногда я просто не понимаю, что случилось с Орденом джедаев, - продолжал Энакин, и теперь слова его звучали не гневно, а печально, почти обиженно. - Помоему, эта война подрывает основы Республики.
"Энакин?" Падме уставилась на него. За все годы их знакомства она не слышала от него ничего подобного. Обычно Энакин не поддерживал разговоров, хотя бы отдаленно касавшихся политики. Это было единственное, в чем они с Падме никак не могли сойтись. Неужели он наконец отвлекся от незатейливых размышлений, которые всегда касались только последнего задания и того, как бы получше с ним справиться? Тут Падме набралась храбрости и решила рассказать ему о том, о чем думала долгие месяцы, наблюдая, как растет власть Палпатина:
– Тебе никогда не приходило в голову, что мы можем оказаться не на той стороне?
Энакин замер и подозрительно взглянул на нее.
– Это в каком смысле?
– Мы полагаем, будто служим демократии, но что, если этой демократии больше нет? - сказала Падме, облекая в слова свою самую мучительную тревогу. - Что, если Республика превратилась в то самое зло, которое мы с тобой хотим победить?
– Я этому не верю, Падме, - не без излишнего напора ответил Энакин. - Ты говоришь как сепаратисты!
– Энакин, любая война означает неспособность выслушать противника, - настаивала Падме. - Ты же ближе всех к канцлеру. Пожалуйста, пожалуйста, уговори его прекратить огонь и предоставить все дипломатии!
С этими словами она потянулась к мужу, но тот отпрянул.
– Не проси меня об этом, Падме! - яростно воскликнул он. - Лучше выдвини подобное предложение в Сенате, это по его части! - Он отвернулся. - Я тебе не мальчик на побегушках! Я никому не мальчик на побегушках!
"Что-то не так". Падме отринула собственные тревоги и нежно коснулась руки Энакина.
– Что с тобой?
– Ничего. - Но в его голосе бушевал океан гнева и обиды.
Падме немного подождала, думая, что он опомнится и все объяснит, но Энакин упорно молчал.
– Не надо так, - попросила Падме. - Не закрывайся от меня. Может, я помогу тебе.
– Нет, не поможешь, - грустно ответил Энакин. Он вымученно улыбнулся. - Это я пытаюсь тебе помочь. Я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь.
"Может быть, он что-то слышал о разговорах в Сенате?" Падме поглядела на мужа. "Нет, спрашивать нельзя. Если он ничего не знает, я предам тех, кто мне доверяет. А просить Энакина хранить все в тайне нельзя - ведь он не согласен с нашей точкой зрения".
– Это я чувствую, что ты мне чего-то не рассказываешь, - возразила она, надеясь, что муж наконец откроется ей.
Энакин отвернулся.
"Я была права, что-то случилось".
Но он молчал.
"Наверное, ему нельзя рассказывать. Может быть, он поклялся молчать, как и я".
Она покачала головой, стараясь отогнать видение - они стоят бок о бок и стремятся друг к другу, но не могут преодолеть разделившую их невидимую стену.
– Обними меня, - попросила Падме. Она потянулась к Энакину, стараясь разрушить стену или, по крайней мере, проделать в ней брешь, куда снова ворвутся надежда и счастье, которые она чувствовала несколько минут назад. - Обними меня, как на том озере на Набу, давным-давно, когда на свете не было ничего, кроме нашей любви. Ни политики, ни интриг…
Энакин вздрогнул, словно и сам хотел вернуть те волшебные времена - увы, минувшие. "Только бы они минули не навсегда…" Очутившись в его объятиях, Падме шепнула: "… ни войны", - и почувствовала, что он прижимает ее к себе еще крепче. Но несмотря на то что он был здесь, рядом, Падме не могла отделаться от ощущения, что они стали дальше друг от друга, чем всего несколько дней назад, когда он был на Внешнем Кольце, а она на Корусанте.
"Ненавижу прощаться", - думал Оби-Ван, глядя на Мейса Винду и мастера Йоду, сидевших напротив него. Он сам удивился, откуда у него такие мысли. Джедаям постоянно приходится отправляться на задания, и раньше это Оби-Вана совершенно не тревожило, неважно, улетал ли он, или был среди провожающих. "Наверное, это потому, что идет война, - решил он. - Слишком много джедаев отправляются куда-то и не возвращаются".
– Энакин отнесся к поручению без особого энтузиазма, - сказал Оби-Ван, нарушая молчание.
– Под влиянием канцлера слишком большим он, - покачал головой Йода.
– Сталкивать их - опасный ход, - предупредил Мейс. - Я не уверен, что юноша с этим справится.
– С ним все будет в порядке, - буркнул Оби-Ван, стараясь проникнуться подобной уверенностью не только на словах. - Я бы доверил ему собственную жизнь.
– А я нет, - ответил Мейс.
Оби-Ван изумленно взглянул на Мейса. Неужели Энакину до сих пор не доверяют? Может быть, он и не идеал рыцаря-джедая, но выдающиеся способности проявлял уже не раз. И к тому же…
– При всем моем уважении, мастер, но разве он - не Избранный? Разве не ему предстоит уничтожить ситхов и восстановить равновесие Силы?
– Так гласит пророчество, - скептически отозвался Мейс.
– Пророчество неверно истолковано могло быть, - заметил Йода.
– Энакин меня не подведет, - настаивал Оби-Ван. - Он меня никогда не подводил.
– Надеюсь, что прав ты, - сурово сказал Йода, когда штурмовой транспорт приземлился. Двери открылись, и крошечный мастер-джедай поднялся. - А теперь от дроидов армий Кашиик очищать я буду. Да пребудет с вами Сила.
Мейс и Оби-Ван ответили на традиционное напутствие, и Йода спустился по трапу, чтобы проследить за отправкой наступательных частей армии клонов. Штурмовой транспорт снова взлетел и направился к Храму джедаев. Оби-Ван помрачнел. Другие мастера-джедаи еще никогда не высказывали свое мнение об Энакине столь недвусмысленно. И Оби-Ван не мог удержаться, чтобы не подумать…
"Как же Энакин может нам доверять, если мы сами ему не доверяем?" Глава 9
Даже в военное время Галактическая опера сохраняла свою ауру изысканной простоты и элегантности. Сюда приходили послушать лучших исполнителей Республики самые высокопоставленные и утонченные члены правительства. На несколько часов можно было сделать вид, что никакой войны нет вовсе.
Однако Энакину казалось, что следы войны видны даже здесь. В оперу теперь ходило меньше сенаторов и чиновников, и в зале сидели персоны менее важные и менее занятые. У персональной ложи канцлера стояли гвардейцы в красных одеждах, и смотрели они по сторонам, а не на сцену. Рядом слонялся пользующийся дурной славой барон Папанойда. "А он-то что тут делает?" Но больше никто не задерживался взглядом на Энакине, хотя из-за простого одеяния джедая он чувствовал себя неловко среди всего этого великолепия.
Гвардейцы пропустили его в ложу Палпатина. Энакин немного помедлил, чтобы глаза привыкли к сумраку. Канцлер Палпатин сидел в самой середине ложи, откуда лучше всего было видно сцену, за ним устроились Мас Амедда и Слай Мур. Когда Энакин разглядел канцлера, тот поднял руку и поманил его к себе.
– У меня добрые вести, - негромко сказал Палпатин, когда Энакин нагнулся, чтобы лучше его слышать. - Разведывательные подразделения армии клонов установили местопребывание генерала Гривуса. Он прячется в системе Утапау.
– Ну, наконец-то! - обрадовался Энакин. Мас Амедда строго взглянул на него. Энакин почувствовал себя страшно глупо и продолжил шепотом: - На этот раз ему от нас не уйти.
Палпатин улыбнулся и кивнул, однако Энакин не понял, к кому это относилось, - к нему или к танцорам мон-каламари в жидком шаре на сцене.
– Ты как нельзя лучше подходишь для этого поручения, - помолчав, добавил Палпатин. - Однако не стоит слишком доверять Совету - не могут же они, в конце концов, никогда не ошибаться!
– Они стараются, - возразил Энакин. А потом вспомнил о просьбе Оби-Вана. "Так ли уж они стараются?" - подумалось ему.
– Присядь, - предложил Палпатин. Он отпустил Амедду и Слай Мур и наклонился к Энакину.
– Ты сам понимаешь, что полагаться на Совет джедаев я не могу. Если они еще не заманили тебя в какую-нибудь интригу, то скоро обязательно это сделают.
Энакин помедлил.
– Кажется, я вас не понимаю.
Шпионить за канцлером нехорошо, но это не интрига, сказал он себе. Просто Совету нужно больше информации.
– Совет джедаев хочет получить контроль над Республикой, - бесстрастно сказал Палпатин. - Они задумали предать меня.
"Нет". Однако сейчас Энакин был уверен в этом не так твердо, как несколько дней назад.
– Не думаю…
– А как же твое чутье, Энакин? - мягко спросил Палпатин. - Ты ведь знаешь об этом, правда?
– Я знаю, что они вам не доверяют.
Сами эти слова казались Энакину предательством. Но ведь Палпатину это наверняка уже известно и так!
Палпатин печально улыбнулся.
– Или Сенату, или Республике. Или демократии, если уж на то пошло.
– Должен признать, моя вера в них поколеблена, - сказал Энакин.
– Почему же?
Энакину ничего не приходило в голову. Лгать канцлеру он не мог, но правда только все осложнила бы. "Мы на одной стороне! Мы должны работать вместе!"
Однако Палпатин кивнул, словно Энакин во всем ему сознался.
– Тебя просили шпионить за мной, не так ли?
"Он знает!" Энакин уставился в пол.
– Не знаю, что и сказать. - Ему не удавалось справиться с собой настолько, чтобы подтвердить подозрения канцлера. - Я в замешательстве.
– Вспомни самое начало твоего обучения, Энакин, - сказал Палпатин. - Все обладающие могуществом боятся его потерять. - Он сделал паузу. - Даже джедаи.
– Джедаи используют свое могущество во благо! - "И я тоже, когда убил графа Дуку?" Энакин отогнал воспоминания. "Я не собирался его убивать. Просто… просто так вышло. Я знал, что так нельзя. Я знал, что могущество дано джедаю не для этого". Но тут тихий голосок на задворках сознания возразил: "Однако ты его убил".
– В качестве точки зрения это вполне приемлемо, Энакин. А точка зрения джедаев - не единственная возможная. - Палпатин уютно откинулся в кресле. - Темные лорды ситхов тоже верят в справедливость и безопасность, однако считается, что они…
– Зло.
Энакин был рад, что разговор наконец перешел к теме, в которой он чувствовал себя уверенно.
Палпатин улыбнулся.
– Зло… с точки зрения джедаев. А ведь ситхи и джедаи похожи друг на друга почти во всем, в том числе и в стремлении к большему могуществу. Разница лишь в том, что ситхов не пугает темная сторона Силы. Поэтому они и более могущественны.
– Ситхи полагаются на страсть, - сказал Энакин. - Они думают только о себе, а не о внешнем мире.
– А джедаи - нет? - скептически поднял брови Палпатин.
– Джедаи бескорыстны. Они думают только о других.
Улыбка Палпатина стала еще шире.
– Или тебя приучили так думать. Как же тогда получилось, что они потребовали от тебя чего-то такого, что кажется тебе глубоко неправильным?
– Я не уверен, что это неправильно. - Наверняка у Совета были причины попросить его шпионить за канцлером, причины, о которых сам Энакин не знал. "Но они не пожелали объяснить мне, что это за причины". Энакин почувствовал, как внутри нарастает тяжелый холод. "А что если мы и вправду не на одной стороне?!"
– О чем они тебя просили? Предать Кодекс джедаев? - спросил Палпатин. - Конституцию? Дружбу? Твои собственные ценности?
Энакин проглотил ком в горле и промолчал.
– Думай! - велел ему Палпатин. - Пойми, что ими двигало! Избавься от предубеждений! Боязнь утратить могущество - слабое место и джедаев, и ситхов!
Энакин едва его слышал. Он был джедаем, никем другим он никогда не хотел стать, ни о чем другом не мечтал. "Я хотел стать лучшим джедаем в истории!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15