Он спрятал бы их где-нибудь.
«Чероки» находился наверху слева, возле лестницы, которая вела на второй уровень гаража. Декер отпер двери, помог Бет забраться на переднее сиденье, бросил сумку и ее костыли на заднее, быстро сел в машину, заблокировал двери и вставил ключ в замок зажигания.
Но он никак не мог решиться повернуть его.
— И чего ты ждешь? — спросила Бет.
Декер посмотрел на свою правую руку, указательный и большой пальцы которой держали маленький ключик и готовы были его повернуть. На лбу у него вдруг высыпали крупные капли холодного пота.
— Ну, сейчас мы узнаем, прав я был или не прав, когда говорил, что Рената не станет начинять этот автомобиль взрывчаткой.
— Если ты был не прав, мы об этом никогда не узнаем, — ответила Бет. — К черту все это. Мы говорили о вере. Так давай. Поворачивай ключ.
Декер невольно улыбнулся и повиновался. Вместо взрыва, который разнес бы автомобиль на куски, раздался ровный гул мотора.
— Да! — Он задним ходом вывел машину в проезд и со всей скоростью, какую можно было позволить себе в тесном пространстве гаража, повел машину мимо многочисленных путешественников, укладывавших багаж в автомобили. Любой из этих людей мог оказаться его врагом. Через полминуты он подъехал к выезду из гаража, остановился возле одной из кассовых будок, заплатил дежурному, и джип влился в сиявший бесчисленными фарами поток автомобилей, которые стремились прочь от аэропорта.
Чувствуя, как сердце неистово колотится в груди, он миновал изгиб и указал на огни, мерцавшие почти во всех окнах четырнадцатиэтажного отеля «Бест-вестерн».
— Сейчас в одном из здешних номеров большая суета. Стрелка на их пеленгаторе показала им, что этот автомобиль куда-то поехал. — Он хотел было прибавить скорость, но сдержал порыв, разглядев впереди мигалку полицейского автомобиля.
— Я так волнуюсь, что у меня колени трясутся, — сказала Бет.
— Сосредоточься и контролируй свой страх.
— Я не могу.
— Ты должна.
Полицейский автомобиль впереди свернул за угол.
Декер поднял крышку ящика, расположенного между двумя передними сиденьями и достал оттуда служебный пистолет Эсперансы — детектив оставил его там, когда они улетали в Нью-Йорк.
— Сейчас они уже вышли из номера и бегут к гостиничной стоянке.
— А как тебе удается подавлять страх?
— Мне это никак не удается.
— Но ты же только что сказал...
— Контролировать его, а не подавлять. Страх — это механизм выживания. Он придает силу. Это заставляет тебя сохранять бдительность. Он может спасти твою жизнь, но лишь при условии, что ты держишь его под контролем. Если он начнет управлять твоими действиями, то обязательно убьет тебя.
Бет пристально вгляделась в его лицо.
— Похоже, что мне предстоит еще очень много узнать о тебе.
— Как и мне. Мне кажется, что все, что происходило с нами до нападения на мой дом ночью в прошлую пятницу, было нашим медовым месяцем. А теперь началось супружество. — Декер, прибавив газу, въехал на магистраль, и огни его джипа влились в непрерывный поток несущихся фар. — У них было достаточно времени, чтобы добраться до стоянки. Сейчас они садятся в машины.
— Медовый месяц? Супружество?.. То, что ты сейчас сказал... Это что, было предложение?
— А что, это кажется тебе плохой идеей?
— Ты вскоре разочаруешься во мне. Я никогда не смогу стать той идеальной женщиной, ради которой ты рисковал свой жизнью.
— Это нас уравнивает. Я-то определенно не идеальный мужчина.
— Ты прекрасно изображаешь идеального героя. Помнишь, я рассказывала тебе, как маленькой девочкой мечтала о герое.
— Герои — дураки. Герои позволяют убивать себя. — Декер прибавил скорость, чтобы не выбиваться из скоростного режима трассы; машины шли здесь со скоростью в шестьдесят пять миль в час при ограничении до пятидесяти пяти. — Сейчас Рената со своей компанией мчится к автостраде. Монитор пеленгатора укажет им, в каком направлении я поехал. Я должен держаться перед ними. Я не могу позволить им взять меня в коробочку и вытеснить со свободной полосы.
— Ты не против того, чтобы поговорить?
— Сейчас?
— Конечно, если это не отвлечет тебя. Если можно, то было бы хорошо. Тогда мне будет не так страшно.
— В таком случае говори.
— Какой твой самый большой недостаток?
— Извини, не понял.
— Ты все лето ухаживал за мной, демонстрируя мне свои лучшие стороны. А какие твои худшие качества?
— Лучше расскажи о своих. — Декер то и дело бросал сосредоточенный взгляд на сумятицу фар, отражавшихся в его зеркале заднего вида, стараясь не пропустить любой автомобиль, который будет слишком быстро нагонять его.
— Я спросила первая.
— Ты серьезно?
— Совершенно.
Миновав знак, разрешающий повысить скорость до шестидесяти пяти, Декер неохотно начал рассказ.
15
Он рассказал Бет, что его отец был кадровым офицером вооруженных сил и потому жил с семьей на самых разных базах по всем Соединенным Штатам, часто переезжая с места на место.
— Еще ребенком я научился не привязываться к людям или местам. — Он рассказал, что отец не любил проявлять свою привязанность и даже, больше того, вероятно, стеснялся выражать любые эмоции, будь то гнев, или печаль, или радость. — И я тоже научился скрывать свои чувства.
Он рассказал, что, когда поступил на военную службу — самый логический выбор для сына армейского офицера, — спецподготовка, которую он проходил, научила его еще лучше управлять своими эмоциями.
— Один инструктор выделял меня из числа курсантов, и мы очень много разговаривали с ним в свободное время. Мы часто вели философские беседы, в которых большое место занимал вопрос о том, как переживать ситуации, требующие жестокости, и все же умудриться не ожесточиться. Скажем, как относиться к тому, что тебе приходится убивать. Или как справляться с собой, когда видишь гибель своего приятеля. У него было немало книг о мышлении и эмоциях, он показывал мне кое-что оттуда, и это я запомнил навсегда.
Во время разговора Декер не переставал настороженно приглядываться к фарам, появлявшимся в его зеркале заднего вида. Машин на дороге становилось все меньше. Тем не менее он продолжал держаться в левом ряду, предназначенном для обгона, чтобы идущие в правом ряду автомобили даже случайно не заблокировали его машину.
— И что же такого он тебе показал? — спросила Бет.
— "Когда мы принимаем роковые решения, то, что суждено судьбой, неизбежно свершится", — процитировал Декер. — «У каждого из нас есть эмоции. Сами эмоции не представляют для нас угрозы. А вот наши мысли по поводу наших эмоций представляют угрозу, если эти мысли не дисциплинированы. Тренировка учит контролировать наши мысли. Мысли управляют нашими эмоциями».
— Это звучит так, словно он пытался скрыть твои эмоции за столькими экранами, что ты не должен был вообще чувствовать их.
— Не экранами, а фильтрами. Идея состояла в том, чтобы я научился интерпретировать свои эмоции так, чтобы они всегда служили моим интересам. Например, — Декер почувствовал, как в нем нарастает ожесточение, — в ночь с субботы на воскресенье были убиты два моих друга.
— Они помогали тебе искать меня? — У Бет был такой вид, будто она не могла поверить своим ушам.
— Моя скорбь по ним грозила сломить меня, но я сказал себе, что у меня нет времени. Я должен отложить мою скорбь до тех пор, пока не смогу оплакать их подобающим образом. Я знал, что не смогу их оплакать в будущем, если не сосредоточусь сейчас на собственном выживании. И у меня до сих пор не нашлось времени, чтобы оплакать их.
Бет повторила слова из цитаты, которую только что услышала от него:
— Мысли управляют нашими эмоциями.
— Вот так я и жил. — Декер в очередной раз взглянул в зеркальце и увидел там приближавшиеся с пугающей быстротой фары. Он опустил стекло в своем окне. После этого он перестроился в правый ряд и перехватил баранку левой рукой. В правую он взял пистолет Эсперансы и приготовился стрелять в том случае, если обгоняющая машина попытается столкнуть его с трассы на этом почти пустом участке автострады.
Догоняющая машина шла с дальним светом, фары, отражающиеся в зеркале, почти слепили. Декер резко уменьшил скорость, чтобы автомобиль ушел вперед, прежде чем водитель успеет нажать на тормоз. Но лихач промчался мимо и, не сбавляя скорости, помчался дальше. Декер успел рассмотреть, что это был небольшой грузовичок. Его габаритные огни быстро уносились вперед.
— Он делает не меньше девяноста, — заметил Декер. — Если бы я немного отпустил его, а потом разогнался с такой же скоростью, этот грузовик послужил бы для меня страховкой от любого полицейского, который может караулить на обочине нарушителей. Полицейский увидит сначала грузовик и займется им. А у меня будет время, чтобы сбросить скорость и спокойно проехать мимо.
В машине наступила тишина.
— Итак, — сказала наконец Бет, — испытывая эмоции, ты чувствуешь себя неловко? Ты, конечно, сумел ловко одурачить меня этим летом.
— Потому что я предпринимал сознательные усилия, чтобы измениться. Чтобы открыться и позволить себе чувствовать. Когда ты вошла в мой кабинет в тот, первый день, я впервые в моей жизни был готов влюбиться.
— А теперь ты ощущаешь себя преданным, потому что женщина, в которую ты влюбился, оказалась не той женщиной, за которую она себя выдавала.
Декер ничего не ответил.
— Ты думаешь, что, может быть, безопаснее было бы возвратиться к тому состоянию, в котором ты находился прежде, — продолжала Бет, — дистанцироваться от того, что происходило, и не позволять себе никаких эмоций, которые могли бы сделать тебя уязвимым.
— Ко мне пришло откровение.
— И?
— К черту всю мою гордость. — Декер сжал ее руку. — Ты спросила меня, не хотел бы я начать все сначала. Да. Потому что любой другой исход пугает меня сильнее смерти. Я не хочу потерять тебя. Я просто спячу, если получится так, что остаток жизни мне придется провести без тебя. Мне не кажется, что я возвращаюсь к своему прежнему состоянию.
А ведь придется возвратиться, сказал он себе. Ты же должен вытащить нас обоих живыми из той передряги, которая случится этой ночью.
16
От нервного напряжения у него появилась знакомая давящая боль в желудке; она сопровождала его все время, пока он работал на Управление. Омлет, который он съел утром в самолете, так и лежал в желудке и жег изнутри огнем. Точно так же вели себя купленные в забегаловке быстрого питания бургеры и жаркое, которые он купил на всех, пока мотался в поисках снаряжения сегодня днем. Все точно так же, как в старые времена, думал он.
Он пытался отгадать, насколько близко преследователи находятся к нему и что они затевают. Ждала ли его в Санта-Фе часть их группы? Может быть, лишь несколько из людей Ренаты размещались в «Бест-вестерн», и их было слишком мало для того, чтобы предпринять попытку перехвата. Они вполне могли воспользоваться мобильным телефоном, позвонить и загодя подготовить подкрепление. Хотя, возможно, Декер был не прав, и в его автомобиле не было радиомаяка. В таком случае его план совершенно бесполезен. Нет, решительно сказал он себе. Я занимался этим черт знает сколько лет. Я знаю, как это делается. С учетом обстоятельств, я знаю, как должна вести себя Рената.
«Что ж, — мрачно продолжал он безмолвную беседу с самим собой, — уверенность — это совсем не плохо».
Когда он миновал три поворота на Санта-Фе, продолжая с той же скоростью мчаться по автомагистрали № 25, то не смог не усмехнуться про себя, представив себе растерянность, которую наверняка испытали его преследователи, то, как яростно они спорят, пытаясь отгадать, почему он не остановился и куда направляется. Как бы там ни было, они все кинутся за ним, и те, кто ехал из самого Альбукерке, и те, кто ждал в Санта-Фе. В этом он был совершенно уверен, как, впрочем, и в том, что он еще не столкнулся с самыми большими опасностями, которые могла приготовить для него эта ночь — например, с тем, что внутреннее шоссе № 50 может оказаться перекрытым.
Это была узкая — в две полосы — извилистая дорога, которая время от времени пересекала крошечные поселения, но по большей части тянулась между темными стенами кустов и деревьев. Здесь у его преследователей были бы идеальные условия для того, чтобы сделать с ним все, что угодно, так, чтобы этого никто не видел. Он не мог ехать по этой дороге с такой же скоростью, как на автостраде, — на первом же крутом повороте его машина перевернулась бы. В этих местах даже сорок пять миль в час было чересчур. Он пригнулся к рулю, всматриваясь в темноту за пределами коридора, пробиваемого его фарами, пытаясь сберечь секунды на попадающихся прямых участках и сразу ускоряясь после того, как сбросил скорость на повороте.
— Я не могу отрывать взгляд от дороги, чтобы взглянуть в зеркало, это было бы слишком опасно, — сказал он Бет. — Оглянись, что делается сзади. Есть там какие-нибудь фары?
— Нет. Хотя, подожди, я вижу.
— Что там?
— Проходит последний поворот. Один... Нет, я не права, похоже, что там два автомобиля. Второй только-только вышел из-за поворота.
— Иисус!
— Только не похоже, чтобы они гнались за нами. В таком случае они вряд ли стали бы сбавлять скорость. Может быть, это вовсе не они? — предположила Бет.
— А может быть, они просто хотят узнать, что их ожидает, перед тем как сделать свой ход. Раньше, чем это сделаем мы.
— Огни.
— Да. Мы доехали до Пекоса.
Около полуночи в ночь на вторник здесь не было почти никакой жизни. Декер сбавил скорость, насколько хватило смелости, свернул налево на тихую главную улицу и погнал машину на север, к горам.
— Я больше не вижу фар, — сказала Бет. — Наверно, на этих машинах ехали какие-нибудь местные жители.
— Может быть, и так. — Как только огни сонного города остались позади, Декер снова прибавил скорость и начал подниматься по темной и узкой дороге, ведущей в необитаемый район. — Но, может быть, на них едет Рената со своей бандой, и они немного приотстали, не желая слишком явно дать понять, что следуют за нами. Им, должно быть, очень любопытно, что мы тут делаем.
В темноте густой сосновый лес, тянувшийся вдоль дороги, казался сплошной стеной.
— Это выглядит не очень-то гостеприимно, — заметила Бет.
— Вот и прекрасно. Рената сделает тот самый вывод, который прежде всего пришел бы в голову любому: мы забрались сюда, чтобы спрятаться. Ну, вот мы подъезжаем. Почти приехали. Еще немножечко...
17
Он чуть не проскочил мимо вывески, призывавшей связываться с ним самим по телефону, и лишь в самый последний момент успел снизить скорость и ввести машину в едва заметный просвет в стене елей. Ощущая с ужасающей ясностью, что он может завести в засаду Бет и самого себя вместе с нею с таким же успехом, как и Ренату, на которую эта ловушка была установлена, он проехал по деревянному мостику через быструю, узкую ревущую речку Пекос, въехал на мрачную поляну, остановил машину перед началом лестницы и выключил мотор. Лишь после этого он нажал на кнопку выключения фар — при такой последовательности действий автоматика держала свет включенным лишних две минуты.
Пользуясь отсветом фар, он извлек с заднего сиденья костыли Бет и свою сумку. Ему больше всего на свете хотелось делать все как можно быстрее, но он не смел позволить себе уступить этому желанию. Если Рената и ее банда успеют подъехать и увидят, что они со всех ног мчатся в хижину, то сразу же заподозрят, что Декер знал о пристроившемся к нему «хвосте», что он ожидал их появления, что с ними ведут какую-то игру. Старательно подавляя свое нетерпение, Стив даже позволил себе выглядеть таким же утомленным, каким он себя чувствовал. Поднимаясь следом за Бет по неровной лестнице, он в конце концов добрался до двери, к которой была прикреплена металлическая коробка. В свете фар он без труда сумел открыть ее своим ключом. Из коробки он вынул ключ от двери, отпер замок, открыл дверь и помог Бет войти.
Как только дверь закрылась и защелкнулся замок, в доме вспыхнул свет. Теперь Декер мог смело подчиниться обуревавшему его стремлению поспешить. Шторы на окнах были закрыты заранее, поэтому никто не мог увидеть снаружи, как он поддерживал Бет, пока она, отбросив костыли, натягивала камуфляжный комбинезон, который Декер купил в оружейном магазине. Она натянула его прямо поверх слаксов и блузки. Как только она застегнула «молнию» и снова оперлась на костыли, Декер поспешно надел собственный комбинезон. Теплое нижнее белье они надели перед тем, как отправились в аэропорт. Потом Декер вымазал лицо Бет и свое темным жирным кремом из тюбика с камуфляжным гримом. Когда они тренировались в этих действиях вечером, все получалось у них менее чем за две минуты, но теперь Декеру казалось, что они возятся очень долго. Быстрее, думал он. Чтобы не оставить нигде отпечатки пальцев, они надели темные нитяные перчатки, достаточно тонкие для того, чтобы было удобно стрелять, и притом более или менее согревающие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
«Чероки» находился наверху слева, возле лестницы, которая вела на второй уровень гаража. Декер отпер двери, помог Бет забраться на переднее сиденье, бросил сумку и ее костыли на заднее, быстро сел в машину, заблокировал двери и вставил ключ в замок зажигания.
Но он никак не мог решиться повернуть его.
— И чего ты ждешь? — спросила Бет.
Декер посмотрел на свою правую руку, указательный и большой пальцы которой держали маленький ключик и готовы были его повернуть. На лбу у него вдруг высыпали крупные капли холодного пота.
— Ну, сейчас мы узнаем, прав я был или не прав, когда говорил, что Рената не станет начинять этот автомобиль взрывчаткой.
— Если ты был не прав, мы об этом никогда не узнаем, — ответила Бет. — К черту все это. Мы говорили о вере. Так давай. Поворачивай ключ.
Декер невольно улыбнулся и повиновался. Вместо взрыва, который разнес бы автомобиль на куски, раздался ровный гул мотора.
— Да! — Он задним ходом вывел машину в проезд и со всей скоростью, какую можно было позволить себе в тесном пространстве гаража, повел машину мимо многочисленных путешественников, укладывавших багаж в автомобили. Любой из этих людей мог оказаться его врагом. Через полминуты он подъехал к выезду из гаража, остановился возле одной из кассовых будок, заплатил дежурному, и джип влился в сиявший бесчисленными фарами поток автомобилей, которые стремились прочь от аэропорта.
Чувствуя, как сердце неистово колотится в груди, он миновал изгиб и указал на огни, мерцавшие почти во всех окнах четырнадцатиэтажного отеля «Бест-вестерн».
— Сейчас в одном из здешних номеров большая суета. Стрелка на их пеленгаторе показала им, что этот автомобиль куда-то поехал. — Он хотел было прибавить скорость, но сдержал порыв, разглядев впереди мигалку полицейского автомобиля.
— Я так волнуюсь, что у меня колени трясутся, — сказала Бет.
— Сосредоточься и контролируй свой страх.
— Я не могу.
— Ты должна.
Полицейский автомобиль впереди свернул за угол.
Декер поднял крышку ящика, расположенного между двумя передними сиденьями и достал оттуда служебный пистолет Эсперансы — детектив оставил его там, когда они улетали в Нью-Йорк.
— Сейчас они уже вышли из номера и бегут к гостиничной стоянке.
— А как тебе удается подавлять страх?
— Мне это никак не удается.
— Но ты же только что сказал...
— Контролировать его, а не подавлять. Страх — это механизм выживания. Он придает силу. Это заставляет тебя сохранять бдительность. Он может спасти твою жизнь, но лишь при условии, что ты держишь его под контролем. Если он начнет управлять твоими действиями, то обязательно убьет тебя.
Бет пристально вгляделась в его лицо.
— Похоже, что мне предстоит еще очень много узнать о тебе.
— Как и мне. Мне кажется, что все, что происходило с нами до нападения на мой дом ночью в прошлую пятницу, было нашим медовым месяцем. А теперь началось супружество. — Декер, прибавив газу, въехал на магистраль, и огни его джипа влились в непрерывный поток несущихся фар. — У них было достаточно времени, чтобы добраться до стоянки. Сейчас они садятся в машины.
— Медовый месяц? Супружество?.. То, что ты сейчас сказал... Это что, было предложение?
— А что, это кажется тебе плохой идеей?
— Ты вскоре разочаруешься во мне. Я никогда не смогу стать той идеальной женщиной, ради которой ты рисковал свой жизнью.
— Это нас уравнивает. Я-то определенно не идеальный мужчина.
— Ты прекрасно изображаешь идеального героя. Помнишь, я рассказывала тебе, как маленькой девочкой мечтала о герое.
— Герои — дураки. Герои позволяют убивать себя. — Декер прибавил скорость, чтобы не выбиваться из скоростного режима трассы; машины шли здесь со скоростью в шестьдесят пять миль в час при ограничении до пятидесяти пяти. — Сейчас Рената со своей компанией мчится к автостраде. Монитор пеленгатора укажет им, в каком направлении я поехал. Я должен держаться перед ними. Я не могу позволить им взять меня в коробочку и вытеснить со свободной полосы.
— Ты не против того, чтобы поговорить?
— Сейчас?
— Конечно, если это не отвлечет тебя. Если можно, то было бы хорошо. Тогда мне будет не так страшно.
— В таком случае говори.
— Какой твой самый большой недостаток?
— Извини, не понял.
— Ты все лето ухаживал за мной, демонстрируя мне свои лучшие стороны. А какие твои худшие качества?
— Лучше расскажи о своих. — Декер то и дело бросал сосредоточенный взгляд на сумятицу фар, отражавшихся в его зеркале заднего вида, стараясь не пропустить любой автомобиль, который будет слишком быстро нагонять его.
— Я спросила первая.
— Ты серьезно?
— Совершенно.
Миновав знак, разрешающий повысить скорость до шестидесяти пяти, Декер неохотно начал рассказ.
15
Он рассказал Бет, что его отец был кадровым офицером вооруженных сил и потому жил с семьей на самых разных базах по всем Соединенным Штатам, часто переезжая с места на место.
— Еще ребенком я научился не привязываться к людям или местам. — Он рассказал, что отец не любил проявлять свою привязанность и даже, больше того, вероятно, стеснялся выражать любые эмоции, будь то гнев, или печаль, или радость. — И я тоже научился скрывать свои чувства.
Он рассказал, что, когда поступил на военную службу — самый логический выбор для сына армейского офицера, — спецподготовка, которую он проходил, научила его еще лучше управлять своими эмоциями.
— Один инструктор выделял меня из числа курсантов, и мы очень много разговаривали с ним в свободное время. Мы часто вели философские беседы, в которых большое место занимал вопрос о том, как переживать ситуации, требующие жестокости, и все же умудриться не ожесточиться. Скажем, как относиться к тому, что тебе приходится убивать. Или как справляться с собой, когда видишь гибель своего приятеля. У него было немало книг о мышлении и эмоциях, он показывал мне кое-что оттуда, и это я запомнил навсегда.
Во время разговора Декер не переставал настороженно приглядываться к фарам, появлявшимся в его зеркале заднего вида. Машин на дороге становилось все меньше. Тем не менее он продолжал держаться в левом ряду, предназначенном для обгона, чтобы идущие в правом ряду автомобили даже случайно не заблокировали его машину.
— И что же такого он тебе показал? — спросила Бет.
— "Когда мы принимаем роковые решения, то, что суждено судьбой, неизбежно свершится", — процитировал Декер. — «У каждого из нас есть эмоции. Сами эмоции не представляют для нас угрозы. А вот наши мысли по поводу наших эмоций представляют угрозу, если эти мысли не дисциплинированы. Тренировка учит контролировать наши мысли. Мысли управляют нашими эмоциями».
— Это звучит так, словно он пытался скрыть твои эмоции за столькими экранами, что ты не должен был вообще чувствовать их.
— Не экранами, а фильтрами. Идея состояла в том, чтобы я научился интерпретировать свои эмоции так, чтобы они всегда служили моим интересам. Например, — Декер почувствовал, как в нем нарастает ожесточение, — в ночь с субботы на воскресенье были убиты два моих друга.
— Они помогали тебе искать меня? — У Бет был такой вид, будто она не могла поверить своим ушам.
— Моя скорбь по ним грозила сломить меня, но я сказал себе, что у меня нет времени. Я должен отложить мою скорбь до тех пор, пока не смогу оплакать их подобающим образом. Я знал, что не смогу их оплакать в будущем, если не сосредоточусь сейчас на собственном выживании. И у меня до сих пор не нашлось времени, чтобы оплакать их.
Бет повторила слова из цитаты, которую только что услышала от него:
— Мысли управляют нашими эмоциями.
— Вот так я и жил. — Декер в очередной раз взглянул в зеркальце и увидел там приближавшиеся с пугающей быстротой фары. Он опустил стекло в своем окне. После этого он перестроился в правый ряд и перехватил баранку левой рукой. В правую он взял пистолет Эсперансы и приготовился стрелять в том случае, если обгоняющая машина попытается столкнуть его с трассы на этом почти пустом участке автострады.
Догоняющая машина шла с дальним светом, фары, отражающиеся в зеркале, почти слепили. Декер резко уменьшил скорость, чтобы автомобиль ушел вперед, прежде чем водитель успеет нажать на тормоз. Но лихач промчался мимо и, не сбавляя скорости, помчался дальше. Декер успел рассмотреть, что это был небольшой грузовичок. Его габаритные огни быстро уносились вперед.
— Он делает не меньше девяноста, — заметил Декер. — Если бы я немного отпустил его, а потом разогнался с такой же скоростью, этот грузовик послужил бы для меня страховкой от любого полицейского, который может караулить на обочине нарушителей. Полицейский увидит сначала грузовик и займется им. А у меня будет время, чтобы сбросить скорость и спокойно проехать мимо.
В машине наступила тишина.
— Итак, — сказала наконец Бет, — испытывая эмоции, ты чувствуешь себя неловко? Ты, конечно, сумел ловко одурачить меня этим летом.
— Потому что я предпринимал сознательные усилия, чтобы измениться. Чтобы открыться и позволить себе чувствовать. Когда ты вошла в мой кабинет в тот, первый день, я впервые в моей жизни был готов влюбиться.
— А теперь ты ощущаешь себя преданным, потому что женщина, в которую ты влюбился, оказалась не той женщиной, за которую она себя выдавала.
Декер ничего не ответил.
— Ты думаешь, что, может быть, безопаснее было бы возвратиться к тому состоянию, в котором ты находился прежде, — продолжала Бет, — дистанцироваться от того, что происходило, и не позволять себе никаких эмоций, которые могли бы сделать тебя уязвимым.
— Ко мне пришло откровение.
— И?
— К черту всю мою гордость. — Декер сжал ее руку. — Ты спросила меня, не хотел бы я начать все сначала. Да. Потому что любой другой исход пугает меня сильнее смерти. Я не хочу потерять тебя. Я просто спячу, если получится так, что остаток жизни мне придется провести без тебя. Мне не кажется, что я возвращаюсь к своему прежнему состоянию.
А ведь придется возвратиться, сказал он себе. Ты же должен вытащить нас обоих живыми из той передряги, которая случится этой ночью.
16
От нервного напряжения у него появилась знакомая давящая боль в желудке; она сопровождала его все время, пока он работал на Управление. Омлет, который он съел утром в самолете, так и лежал в желудке и жег изнутри огнем. Точно так же вели себя купленные в забегаловке быстрого питания бургеры и жаркое, которые он купил на всех, пока мотался в поисках снаряжения сегодня днем. Все точно так же, как в старые времена, думал он.
Он пытался отгадать, насколько близко преследователи находятся к нему и что они затевают. Ждала ли его в Санта-Фе часть их группы? Может быть, лишь несколько из людей Ренаты размещались в «Бест-вестерн», и их было слишком мало для того, чтобы предпринять попытку перехвата. Они вполне могли воспользоваться мобильным телефоном, позвонить и загодя подготовить подкрепление. Хотя, возможно, Декер был не прав, и в его автомобиле не было радиомаяка. В таком случае его план совершенно бесполезен. Нет, решительно сказал он себе. Я занимался этим черт знает сколько лет. Я знаю, как это делается. С учетом обстоятельств, я знаю, как должна вести себя Рената.
«Что ж, — мрачно продолжал он безмолвную беседу с самим собой, — уверенность — это совсем не плохо».
Когда он миновал три поворота на Санта-Фе, продолжая с той же скоростью мчаться по автомагистрали № 25, то не смог не усмехнуться про себя, представив себе растерянность, которую наверняка испытали его преследователи, то, как яростно они спорят, пытаясь отгадать, почему он не остановился и куда направляется. Как бы там ни было, они все кинутся за ним, и те, кто ехал из самого Альбукерке, и те, кто ждал в Санта-Фе. В этом он был совершенно уверен, как, впрочем, и в том, что он еще не столкнулся с самыми большими опасностями, которые могла приготовить для него эта ночь — например, с тем, что внутреннее шоссе № 50 может оказаться перекрытым.
Это была узкая — в две полосы — извилистая дорога, которая время от времени пересекала крошечные поселения, но по большей части тянулась между темными стенами кустов и деревьев. Здесь у его преследователей были бы идеальные условия для того, чтобы сделать с ним все, что угодно, так, чтобы этого никто не видел. Он не мог ехать по этой дороге с такой же скоростью, как на автостраде, — на первом же крутом повороте его машина перевернулась бы. В этих местах даже сорок пять миль в час было чересчур. Он пригнулся к рулю, всматриваясь в темноту за пределами коридора, пробиваемого его фарами, пытаясь сберечь секунды на попадающихся прямых участках и сразу ускоряясь после того, как сбросил скорость на повороте.
— Я не могу отрывать взгляд от дороги, чтобы взглянуть в зеркало, это было бы слишком опасно, — сказал он Бет. — Оглянись, что делается сзади. Есть там какие-нибудь фары?
— Нет. Хотя, подожди, я вижу.
— Что там?
— Проходит последний поворот. Один... Нет, я не права, похоже, что там два автомобиля. Второй только-только вышел из-за поворота.
— Иисус!
— Только не похоже, чтобы они гнались за нами. В таком случае они вряд ли стали бы сбавлять скорость. Может быть, это вовсе не они? — предположила Бет.
— А может быть, они просто хотят узнать, что их ожидает, перед тем как сделать свой ход. Раньше, чем это сделаем мы.
— Огни.
— Да. Мы доехали до Пекоса.
Около полуночи в ночь на вторник здесь не было почти никакой жизни. Декер сбавил скорость, насколько хватило смелости, свернул налево на тихую главную улицу и погнал машину на север, к горам.
— Я больше не вижу фар, — сказала Бет. — Наверно, на этих машинах ехали какие-нибудь местные жители.
— Может быть, и так. — Как только огни сонного города остались позади, Декер снова прибавил скорость и начал подниматься по темной и узкой дороге, ведущей в необитаемый район. — Но, может быть, на них едет Рената со своей бандой, и они немного приотстали, не желая слишком явно дать понять, что следуют за нами. Им, должно быть, очень любопытно, что мы тут делаем.
В темноте густой сосновый лес, тянувшийся вдоль дороги, казался сплошной стеной.
— Это выглядит не очень-то гостеприимно, — заметила Бет.
— Вот и прекрасно. Рената сделает тот самый вывод, который прежде всего пришел бы в голову любому: мы забрались сюда, чтобы спрятаться. Ну, вот мы подъезжаем. Почти приехали. Еще немножечко...
17
Он чуть не проскочил мимо вывески, призывавшей связываться с ним самим по телефону, и лишь в самый последний момент успел снизить скорость и ввести машину в едва заметный просвет в стене елей. Ощущая с ужасающей ясностью, что он может завести в засаду Бет и самого себя вместе с нею с таким же успехом, как и Ренату, на которую эта ловушка была установлена, он проехал по деревянному мостику через быструю, узкую ревущую речку Пекос, въехал на мрачную поляну, остановил машину перед началом лестницы и выключил мотор. Лишь после этого он нажал на кнопку выключения фар — при такой последовательности действий автоматика держала свет включенным лишних две минуты.
Пользуясь отсветом фар, он извлек с заднего сиденья костыли Бет и свою сумку. Ему больше всего на свете хотелось делать все как можно быстрее, но он не смел позволить себе уступить этому желанию. Если Рената и ее банда успеют подъехать и увидят, что они со всех ног мчатся в хижину, то сразу же заподозрят, что Декер знал о пристроившемся к нему «хвосте», что он ожидал их появления, что с ними ведут какую-то игру. Старательно подавляя свое нетерпение, Стив даже позволил себе выглядеть таким же утомленным, каким он себя чувствовал. Поднимаясь следом за Бет по неровной лестнице, он в конце концов добрался до двери, к которой была прикреплена металлическая коробка. В свете фар он без труда сумел открыть ее своим ключом. Из коробки он вынул ключ от двери, отпер замок, открыл дверь и помог Бет войти.
Как только дверь закрылась и защелкнулся замок, в доме вспыхнул свет. Теперь Декер мог смело подчиниться обуревавшему его стремлению поспешить. Шторы на окнах были закрыты заранее, поэтому никто не мог увидеть снаружи, как он поддерживал Бет, пока она, отбросив костыли, натягивала камуфляжный комбинезон, который Декер купил в оружейном магазине. Она натянула его прямо поверх слаксов и блузки. Как только она застегнула «молнию» и снова оперлась на костыли, Декер поспешно надел собственный комбинезон. Теплое нижнее белье они надели перед тем, как отправились в аэропорт. Потом Декер вымазал лицо Бет и свое темным жирным кремом из тюбика с камуфляжным гримом. Когда они тренировались в этих действиях вечером, все получалось у них менее чем за две минуты, но теперь Декеру казалось, что они возятся очень долго. Быстрее, думал он. Чтобы не оставить нигде отпечатки пальцев, они надели темные нитяные перчатки, достаточно тонкие для того, чтобы было удобно стрелять, и притом более или менее согревающие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50