Ц ответила старуха.
Старуха была одета по-старинному, в кубовый косоклинный сарафан и в белу
ю холщевую рубашку. Темный старушечий платок покрывал голову.
Ц Мы с добром приехали, баушка Маремьяна, Ц отвечал Мыльников, размахив
ая рукой. Ц Одним словом, сродственники… Не съедим сестрицу Федосью Род
ивоновну.
Ц Ладно, коли с добром, Ц согласилась старуха и вышла в маленькую дверк
у.
Ц Медведица… Ц проговорил Мыльников, указывая глазами на дверь, в кото
рую вышла старуха. Ц Погоди, вот я разговорюсь с ней по-настоящему… Тако
го холоду напущу, что не обрадуется.
Вошла Феня, высокая и стройная девушка, конфузившаяся теперь своего крас
ного кумачного платка, повязанного по-бабьи. Она заметно похудела за эти
дни и пугливо смотрела на брата и на зятя своими большими серыми глазами,
опушенными такими длинными ресницами.
Ц Здравствуйте, братец Яков Родивоныч, Ц покорным тоном проговорила о
на, кланяясь. Ц И вы, Тарас Матвеич, здравствуйте…
Ц Вот что, Феня, Ц заговорил Яша, Ц сегодня родитель с Фотьянки выворот
ится, и всем нам из-за тебя без смерти смерть… Вот какая оказия, сестрица л
юбезная. Мамушка слезьми изошла… Наказала кланяться.
Ц Крутенек тестюшка-то Родивон Потапыч, Ц прибавил Мыльников. Ц Таку
резолюцию наведет…
Ц Что же я, братец Яков Родивоныч… Ц прошептала Феня со слезами на глаз
ах. Ц Один мой грех и тот на виду, а там уж как батюшка рассудит… Муж за мен
я ответит, Акинфий Назарыч. Жаль мне матушку до смерти…
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. В коридоре за дверью слышалось ост
орожное шушуканье, а потом показался сам Акинфий Назарыч, плотный и крас
ивый молодец, одетый по-городски в суконный пиджак и брюки навыпуск.
Ц Вот что, господа, Ц заговорил он, прикрывая жену собой, Ц не женское д
ело разговоры разговаривать… У Федосьи Родионовны есть муж, он и в ответ
е. Так скажите и батюшке Родиону Потапычу… Мы от ответа не прячемся… Наш г
рех…
Ц Вот ты поговори с ним, с тестем-то, малиновая голова! Ц заметил Мыльник
ов и засмеялся. Ц Он тебе покажет…
Ц И поговорим и даже очень поговорим, Ц уверенно ответил Акинфий Назар
ыч. Ц Не первая Федосья Родионовна и не последняя.
Ц Да про убег нет слова, Акинфий Назарыч, Ц вступился Яша, Ц дело житейс
кое… А вот как насчет веры? Не стерпит тятенька.
Ц Что же вера? Все одному богу молимся, все грешны да божьи… И опять не пер
вая Федосья Родионовна по древнему благочестию выдалась: у Мятелевых же
на православная по городу взята, у Никоновых ваша же балчуговская… Да ма
ло ли!.. А, между прочим, что это мы разговариваем, как на окружном суде… Маме
нька, Феня, обряжайте закусочку да чего-нибудь потеплее для родственник
ов. Честь лучше бесчестья завсегда!.. Так ведь, Тарас?
Ц Ах, и хитер ты, Акинфий Назарыч! Ц блаженно изумлялся Мыльников. Ц В с
амое то есть живое место попал… Семь бед Ц один ответ. Когда я Татьяну сво
ю уволок у Родивона Потапыча, было тоже греха, а только я свою линию строго
повел. Нет, брат, шалишь… Не тронь!..
Закуска и выпивка явились как по щучьему веленью: и водка, и настойка, и те
нериф, и капуста, и грибочки, и огурчики.
Ц Господа, пожалуйте! Ц приглашал Акинфий Назарыч. Ц Сухая ложка рот д
ерет… Вкусим по единой, аще же не претит, то и по другой.
Яша тяжело вздохнул, принимая первую рюмку, точно он продавал себя. Эх, и д
останется же от родителя… Ну, да все равно: семь бед Ц один ответ… И Фени ж
аль и родительской грозы не избежать. Зато Мыльников торжествовал, попав
на даровое угощение… Любил он выпить в хорошей компании…
Ц А где баушка Маремьяна? Ц пристал он. Ц Хочу беспременно с ней выпить
, потому люблю… Феня, тащи баушку!..
Старуха для приличия поломалась, а потом вышла и даже «пригубила» какой-
то настойки.
Ц Как же теперь нам быть? Ц спрашивал Яша после третьей рюмки. Ц Без нож
а зарезала нас Феня…
Ц Чему быть, того не миновать! Ц весело ответил Акинфий Назарыч. Ц Ну, п
ошумит старик, покажет пыль Ц и весь тут… Не всякое лыко в строку. Мало ли
наши кержанки за православных убегом идут? Тут, брат, силой ничего не поде
лаешь. Не те времена, Яков Родионыч. Рассудите вы сами…
Ц Оно конечно, Ц соглашался пьяневший Яша. Ц Я ведь тоже с родителем на
перекосых… Очень уж он канпании нашей подвержен, а я наоборот: до старост
и у родителя в недоносках состою… Тоже в другой раз и обидно.
Ц А ты выдела требуй, Яша, Ц советовал Мыльников. Ц Слава богу, своим ум
ом пора жить… Я бы так давно наплевал: сам большой Ц сам маленький, и знат
ь ничего не хочу. Вот каков Тарас Мыльников!
Ц Перестань молоть! Ц оговаривала его старая Маремьяна. Ц Не везде в з
адор да волчьим зубом, а мирком да ладком, пожалуй, лучше… Так ведь я говор
ю, сват Ц большая родня?
Ц Какой я сват, баушка Маремьяна, когда Родивон Потапыч считает меня в то
м роде, как троюродное наплевать. А мне бог с ним… Я бы его не обидел. А выпит
ь мы можем завсегда… Ну, Яша, которую не жаль, та и наша.
С каждой новой рюмкой гости делались все разговорчивее. У Яши начали сла
дко слипаться глаза, и он чувствовал себя уже совсем хорошо.
Ц Что же, ну, пусть родитель выворачивается с Фотьянки… Ц рассуждал он,
делая соответствующий жест. Ц Ну, выворотится, я ему напрямки и отрежу: т
ак и так, был у Кожиных, видел сестрицу Федосью Родивоновну и всякое протч
ее… А там хоть на части режь…
Ц Он за баб примется, Ц говорил Мыльников, удушливо хихикая. Ц И достан
ется бабам… ах, как достанется! А ты, Яша, ко мне ночевать, к Тарасу Мыльнико
ву. Никто пальцем не смеет тронуть… Вот это какое дело, Яша!
Когда гости нагрузились в достаточной мере, баушка Маремьяна выпроводи
ла их довольно бесцеремонно. Что же, будет, посидели, выпили Ц надо и чест
ь знать, да и дома ждут. Яша с трудом уселся в седло, а Мыльников занес уже по
ловину своего пьяного тела на лошадиный круп, но вернулся, отвел в сторон
у Акинфия Назарыча и таинственно проговорил:
Ц Уж я все устрою, шурин… все!.. У меня, брат, Родивон Потапыч не отвертится
… Я его приструню. А ты, Акинфий Назарыч, соблаговоли мне как-нибудь вырос
точек: у тебя их много, а я сапожки сошью. Ух, у меня ловко моя Окся орудует…

Ц Хорошо, хорошо… Ц соглашался «молодой». Ц Две кожи подарю. Сам приве
зу.
Гостей едва выпроводили. Феня горько плакала. Что-то там будет, когда воро
тится домой грозный тятенька?.. А эти пьянчуги только ее срамят… И зачем пр
иезжали, подумаешь: у обоих умок-то ребячий.
Ц Перестань убиваться-то, Ц ласково уговаривал жену Акинфий Назарыч.
Ц Москва слезам не верит… Хорошая-то родня по хорошим, а наше уж такое с т
обой счастье.
Яша и Мыльников возвращались домой в самом праздничном настроении и, мин
овав могильник, затянули даже песню:

Как сибирский енерал
Да станового обучал…

На тракту их опять обогнал целовальник Ермошка, возвращавшийся из город
а. С ним вместе ехал приисковый доводчик Ераков. Оба были немного навесел
е.
Ц Ох, два голубя, два сизых! Ц крикнул Ермошка, поровнявшись с верховыми.
Ц Откедова бог несет?.. Подмокли малым делом…
Ц А тебе завидно? Ц огрызнулся Мыльников. Ц Кабацкая затычка и больше
ничего.
Ермошка любил, когда его ругали, а чтобы потешиться, подстегнул лошадь ве
селых родственников, и они чуть не свалились вместе с седлом. Этот малень
кий эпизод несколько освежил их, и они опять запели во все горло про сибир
ского генерала. Только подъезжая к Балчуговскому заводу, Яша начал прихо
дить в себя: хмель сразу вышибло. Он все чаще и чаще стал пробовать свой за
тылок…
Ц Который теперь час? Ц спрашивал он.
Ц А скоро, видно, три… Гляди, уж господа теперь чай пьют. А ты, друг, заедем н
аперво ко мне, а от меня… Знаешь, я тебя провожу. Боишься родителя-то?
Ц А ну его… Побьет еще, пожалуй.
Ц Н-но-о?..
Ц Верно тебе говорю.
Яшей овладело опять такое малодушие, что он рад был хоть на час отсрочить
неизбежную судьбу. У него сохранился к деспоту-отцу какой-то панический
страх… А вот и Балчуговский завод и широкая улица, на которой стояла пров
аленная избенка Тараса.
Ц Гли-ко, гли, Яша! Ц крикнул Мыльников, выглядывая из-за его спины. Ц У м
оих-то ворот кто сидит?
Ц И то как будто сидит.
Ц Да ведь это Шишка… Верное слово!.. Ах, раздуй его горой…
У ворот избы Тараса действительно сидел Кишкин, а рядом с ним Окся. Старик
что-то расшутился и довольно галантно подталкивал свою даму локтем в бо
к. Окся сначала ухмылялась, показывая два ряда белых зубов, а потом, когда
Кишкин попал локтем в непоказанное место, с быстротой обезьяны наотмашь
ударила его кулаком в живот. Старик громко вскрикнул от этой любезности,
схватившись за живот обеими руками, а развеселившаяся Окся треснула его
еще раз по затылку и убежала.
Ц Ох-хо-хо! Ц заливался Мыльников, подъезжавший в этот трагический мом
ент к своему пепелищу. Ц Вот так Окся: уважила Андрона Евстратыча… Ишь, р
азыгралась к ненастью! Ах, курва Окся, ловко она саданула…

V

Ожидание возвращения с Фотьянки «самого» в зыковском доме было ужасно. С
ама Устинья Марковна чувствовала только одно, что у нее вперед и язык нем
еет и ноги подкашиваются. Что она будет говорить взбешенному мужу, когда
сама кругом виновата и вовремя не досмотрела за дочерью? Понадеялась на
девичью совесть… «Вековушка» Марья и замужняя Анна, конечно, останутся в
стороне. Последняя, хотя и слабая, надежда у старухи была на мужиков Ц на
пасынка Яшу и на зятя Прокопия. Она все поглядывала в окошко, не едет ли Яш
а. Вот уже стало и темнеться, значит, близко шести часов, а в семь свисток на
фабрике, а к восьми выворотится Родион Потапыч и первым делом хватится с
воей Фени. Каждый стук на улице заставлял ее вздрагивать.
Ц Хоть бы Прокопий-то поскорее пришел, Ц вслух думала старушка, начина
вшая сомневаться в благополучном исходе Яшиной засылки.
Вот загудел и свисток на фабрике. Под окнами затопали торопливо шагавшие
с фабрики рабочие, Ц все торопились по домам, чтобы поскорее попасть в б
аню. Вот и зять Прокопий пришел.
Ц Нету ведь Яши-то, Ц шепотом сообщила ему Устинья Марковна. Ц С самого
утра уехал… Что ему делать-то в Тайболе столько время?.. Думаю, не завернул
ли Яша в кабак к Ермошке…
Прокопий ничего не ответил. Он закусил у печки вчерашнего пирога с капус
той и пошел из избы.
Ц Ты куда, Прокопий? Ц окликнула его в ужасе Устинья Марковна.
Ц Я пойду Яшу искать, Ц ответил он, глядя в угол. Ц Куды мы без него? Некуд
а ему деться, окромя кабака.
И теща и жена отлично понимали, что Прокопий хочет скрыться от греха, пока
Родион Потапыч будет производить над бабами суд и расправу, но ничего не
сказали: что же, известное дело, зять… Всякому до себя.
Ц А что же в баню-то сегодня не пойдешь, что ли? Ц окликнула Прокопия уже
на пороге вековушка Марья.
Ц Успеется и баня, Ц ответил Прокопий. Ц Пусть батюшка первым идет…
«Банный день» справлялся у Зыковых по старине: прежде, когда не было зятя,
первыми шли в баню старики, чтобы воспользоваться самым дорогим первым п
аром, за стариками шел Яша с женой, а после всех остальная чадь, то есть дев
ки, которые вообще за людей не считались. С выходом Анны замуж «первый пар
» был уступлен зятю, а потом шли старики. Убегавший теперь от первого пара
Прокопий показывал свою полную нравственную несостоятельность, что и п
одчеркнула своим вопросом вековушка Марья. Она горько улыбнулась, когда
захлопнулась дверь за Прокопием, и проворчала:
Ц Тоже, мужик называется… Оставил одних баб. Разве так настоящие-то мужи
ки делают?..
Ц Молчи, Марья! Ц окликнула ее мать. Ц Ты бы вот завела своего мужика да
и мудрила над ним… Не больно-то много ноне с зятя возьмешь, а наш Прокопий
воды не замутит.
Ц У тебя нет лучше Прокопья, Ц ворчала Марья.
Ц Ты у меня поворчи! Ц крикнула мать. Ц Зубы-то долги стали…
За убегом Фени с Марьей точно что сделалось, и она постоянно приставала к
матери, чего раньше и в помине не было.
Время летело быстро, и Устинья Марковна совсем упала духом: спасенья не б
ыло. В другой бы день, может, кто-нибудь вечером завернул, а на людях Родион
Потапыч и укротился бы, но теперь об этом нечего было и думать: кто же пойд
ет в банный день по чужим дворам. На всякий случай затеплила она лампадку
пред скорбящей и положила перед образом три земных поклона.
Родион Потапыч явился на целых полчаса раньше, чем его ожидали. Его подве
з какой-то попутний из Фотьянки.
Ц А где Феня? Ц спросил он по обыкновению, поднимаясь на крыльцо.
Ц В соседи увернулась, Ц ответила Устинья Марковна, ни живая ни мертвая
от страху.
Ц Не нашла время…
Старик вошел в избу, снял с себя шубу, поставил в передний угол железную кр
ужку с золотом, добыл из-за пазухи завернутый в бумагу динамит и потом уже
помолился.
Ц Это на какую причину лампадка теплится? Ц спросил он.
Ц А воскресенье завтра, Родивон Потапыч… Банька готова, хоть сейчас мож
но идти.
Ц А Прокопий когда успел в баню сходить?
Ц Да он потом, Родивон Потапыч, он тоже увернулся по делу.
Ц Порядков не знаете?! Ц крикнул старик и топнул ногой. Ц Ты у меня смот
ри, потатчица…
Он сразу почуял что-то неладное и грозно посмотрел на трепетавшую стару
ху, потом хотел что-то сказать, но в этот критический момент под самым окн
ом раздалась пьяная песня:

Как сибирский енерал
Да ста-анового о-бучал!..

Устинья Марковна так и обомлела: она сразу узнала голос пьяного Яши… Не у
спела она опомниться, как пьяные голоса уже послышались во дворе, а потом
грузный топот шарашавшихся ног на крыльце.
Ц Батюшки, да никак и Тарас с ним! Ц охнула Устинья Марковна, опрометью б
росаясь из избы, чтобы прогнать пьяниц.
Но было уже поздно. Тарас и Яша входили в избу, подталкивая друг друга и пр
идерживаясь за косяки.
Ц Родителю… многая лета… Ц бормотал Мыльников, как-то сдирая шапку с г
оловы. Ц А мы вот с Яшей, значит, тово… Да ты говори, Яша!
Родион Потапыч точно онемел: он не ожидал такой отчаянной дерзости ни от
Яши, ни от зятя. Пьяные, как стельки, и лезут с мокрым рылом прямо в избу… Пре
дчувствие чего-то дурного остановило Родиона Потапыча от надлежащей ме
ры, хотя он уже и приготовил руки.
Ц Так мы, значит, из Тайболы… Ц объяснил Мыльников, тыкая шапкой вперед.
Ц От Федосьи Родивоновны поклончик привезли.
Ц От какой Федосьи Родивоновны? Ц повторил старик, чувствуя, как у него
волосы поднимаются дыбом. Ц Да вы сбесились, оглашенные?.. Да я…
Ц А ты не больно, родитель, тово… Ц неожиданно заявил насмелившийся Яша
. Ц Не наша причина с Тарасом, ежели Феня тово… убежала, значит, в Тайболу.
Мы ее как домой тащили, а она свое… Одним словом, дура.
Тут уже Устинья Марковна не вытерпела и комом повалилась в ноги грозному
мужу, причитая:
Ц Уж и что мы наделали!.. Феня-то сбежала в Тайболу… за кержака, за Акиньку
Кожина… Третий день пошел…
Зыков зашатался на месте, рванул себя за седую бороду и рухнул на деревян
ный диван. Старуха подползла к нему и с причитаньями ухватилась за ногу, н
о он грубо оттолкнул ее.
Ц Да вы… вы одурели тут все без меня? Ц хрипло крикнул он, все еще не веря
собственным ушам. Ц Да я вас… Яшка, вон!.. Чтобы и духу твоего не осталось!
Ц А ты не больно, родитель, тово… Ц дерзко ответил Яша.
Ц Что-о?!.
Ц А вот это самое… Будет тебе надо мной измываться. Вполне даже достаточ
но… Пора мне и своим умом жить… Выдели меня, и конец тому делу. Купи мне изб
у, лошадь, коровенку, ну обзаведение, а там я сам…
Ц Правильно, Яша! Ц поощрял Мыльников. Ц У меня в суседях место продает
ся, первый сорт. Я его сам для себя берег, а тебе, уж так и быть, уступаю…
Старик рванулся с места, схватил Яшу левой рукой, зятя правой и вытолкнул
их за дверь.
Ц Да ты не больно!.. Ц кричал Мыльников уже в сенях. Ц Ишь какой выискалс
я… Мы тоже и сами с усами!.. Айда, Яша, со мной…
В этот момент выскочила из задней избы Наташа и ухватила отца за руку, да т
ак и повисла.
Ц Тятя, родимый!.. Я боюсь!.. Тятя!..
Ц Ну, вот… Ц проговорил Яша таким покорным тоном, как человек, который п
опал в капкан. Ц Ну что я теперь буду делать, Тарас? Наташка, отцепись, глуп
ая…
Ц Тятенька, миленький…
Яша сразу обессилел: он совсем забыл про существование Наташки и сынишки
Пети. Куда он с ними денется, ежели родитель выгонит на улицу?.. Пока больши
е бабы судили да рядили, Наташка не принимала в этом никакого участия. Она
пестовала своего братишку смирненько где-нибудь в уголке, как и следует
сироте, и все ждала, когда вернется отец.
1 2 3 4 5 6