Радий Блохин принадлежал к вымирающей уже породе прожектеров. Чтобы быт
ь прожектером, нужны превосходное здоровье, целеустремленность, настой
чивость самонадеянность и главное… великолепная неспособность к самок
ритике. Впрочем, среди них попадаются и настоящие изобретатели. К сожале
нию, отличить их так же трудно, как трудно из сотни начинающих найти насто
ящего поэта.
К звездам Блохин имел косвенное отношение. Техник-строитель по образова
нию, он работал на строительстве Главного межпланетного вокзала в Восто
чной Африке, на горе Килиманджаро. Специалиста, попавшего в чужую област
ь, тянет все переделать по-своему. В то время Ц в начале века Ц уже было яс
но, что все планеты непригодны для заселения и почти все бесполезны для л
юдей. И Блохин предлагал перетасовать планеты: Венеру и Марс перегнать н
а земную орбиту, Марс снабдить искусственной атмосферой, а атмосферу Вен
еры очистить от углекислого газа. Он предлагал еще расколоть на части бо
льшие планеты Ц Сатурн, Уран и Нептун, Ц чтобы уменьшить там силу тяжест
и, а осколки подогнать поближе к Солнцу с помощью атомных взрывов. На Три
тоне он думал поселить колонию исследователей и отправить их в межзвезд
ный рейс. По его расчетам, тысяч за сто лет Тритон мог бы обойти все окрест
ные звездные системы. Еще он собирался детей воспитывать на Юпитере, в ус
ловиях повышенной тяжести, чтобы молодые кости у них окрепли и на Земле в
се они оказались бы силачами. А стариков он хотел помещать на Луну, где дви
гаться еще легче, чем на Земле.
К удивлению Блохина, эти величественные проекты неизменно отвергались.
Их не хотели обсуждать в институтах, не хотели публиковать в журналах. Бл
охин не поленился слетать на Куйбышевское море, к моему деду… И услышал т
акой ответ:
Ц Ваша беда, Радий Григорьевич, в том, что мысли у вас оторвались от тела. Т
ело в нашем столетии, а мысли в двадцать третьем. Не нужно нам вовсе рассел
яться по солнечной системе, нам на Земле удобно и просторно. Ваши идеи пон
адобятся лет через двести. Наверно, вы загордитесь: вот, мол, какой я прозо
рливый. И напрасно. Нет никаких заслуг в том, чтобы заниматься несвоеврем
енными проблемами. Когда будет нужно и возможно, люди проведут реконстру
кцию планет. И тогда они без труда продумают все, что занимает вас сейчас.

Блохин не согласился со стариком, но не обиделся.
Жить мысленно в будущих веках ему показалось почетным. Он продолжал посв
ящать Павла Александровича в подробности своих проектов. Старик с усмеш
кой развенчивал его идеи, но неизменно приглашал на следующий выходной.

Вероятно, ему нравились не проекты Блохина, а его петушиный задор, задор м
олодости. Со временем Радий Григорьевич стал у нас своим человеком, днев
ал и ночевал, ходил в оранжерею, слушал, как дед диктует воспоминания, а за
столом рассуждал об орбитах, наклонах, периодах и эксцентриситетах. Даже
мама, не выдержав, возмутилась как-то за обедом:
Ц Радий Григорьевич, все-таки неприлично Ц сидите рядом с дамой, хоть б
ы словечко вымолвили человеческое! Я же ничего не понимаю.
Блохин смешно прижал руки к груди.
Ц Катерина Кимовна, простите великодушно, это не грубость, а несчастье. В
сю жизнь меня не понимают. Впрочем, люди вообще не понимают друг друга.
Это была его любимая теория Ц люди не способны понять друг друга. Женщин
ы не понимают мужчин, взрослые Ц детей, люди искусства Ц техников, а глаз
ное Ц специалисты не понимают неспециалистов.
Ц Эк тебя ущемили в Межпланетном Комитете! Ц посмеивался дед. Ц Я же по
нял.
Ц Нет, и вы не поняли, Ц настаивал Блохин. Ц Вы не поняли, что проект надо
разрабатывать немедленно.
Ц А я объяснял, почему не надо. Стало быть, ты не понял меня.


* * *

Одно время Блохин прилетал к нам каждый выходной, потом исчез месяца на д
ва и неожиданно появился утром в будний день.
Он нарушил священные часы диктовки, вбежал в кабинет и закричал, едва поз
доровавшись:
Ц Павел Александрович, прошу, оторвитесь на минутку!
Дед нехотя выключил стенографистку, Я был недоволен еще больше: Блохин п
рервал нас на подходе к Нешуну.
Ц Новый проект? Ц спросил дед терпеливо.
Ц Никаких проектов! Ц воскликнул гость. Ц Я дал зарок Ц ни единого про
екта. Просто несколько вопросов к вам как к специалисту.
Ц Пожалуйста, Ц сказал дед. Ц Я отвечу, если сумею.
Ц Вопрос первый, Ц начал Блохин. Ц Возьмем для примера сферу с радиусо
м в пятнадцать световых лет. Сколько в этом пространстве звезд, похожих н
а Солнце?
Дед пожал плечами:
Ц Мой правнук мог бы ответить на этот вопрос. Таких звезд четыре: Солнце,
Альфа Центавра, Сириус и Альтаир. Можно считать и пять, потому что Альфа Це
нтавра состоит из двух солнц. У Сириуса и Альтаира тоже есть спутники, но э
то не солнцеподобные звезды, а «белые карлики».
Ц Отлично! Ц воскликнул гость, словно экзаменатор, получивший правиль
ный ответ. Ц Четыре или пять не составляет разницы. Теперь второй вопрос
: сколько в том же пространстве малых солнц, меньше нашего раз в пятьЦ дес
ять, Ц субкарликов и карликов?
Ц Сорок четыре, Ц ответил дед. Ц Но вы же сами знаете.
Ц Вопрос третий, Ц продолжал Блохин, Ц сколько в том же пространстве с
овсем маленьких звезд, которые меньше «красных карликов» раз в десять и
раз в десять больше Юпитера? Сколько их Ц четыреста, четыреста сорок, пят
ьсот?
Ц Ни одного, Ц сказал дед. Ц Таких нет совсем если не считать предполаг
аемых спутников солнца Лебедь и прочих…
Ц Почему нет? Ц закричал Блохин. Ц Нет совсем или мы не знаем таких? Вот
в чем проблема. И, чтобы прояснить ее, я продолжу вопросы. Какова температу
ра солнцеподобных звезд? ПятьЦ шесть тысяч градусов и выше. Ц Он уже сам
себе отвечал, увлекшись. Ц Какова температура малых солнц Ц «красных к
арликов»? ТриЦ две тысячи градусов и меньше. Какова температура тел пром
ежуточных между звездами и планетами? Видимо, выше, чем у планет, и ниже, че
м у звезд, Ц от абсолютного нуля до тысячи градусов. Среди них должны быт
ь тела тусклые, еле светящиеся, совсем темные: инфракрасные звезды, радио
звезды.
Ц Я должен напомнить, что инфракрасные звезды известны астрономам, Ц в
озразил дед.
Ц Смотря какие, Ц парировал Блохин быстро. Ц В середине XX века было изв
естно около двадцати.
Известны гиганты, карлики слишком малы. Известны звезды с температурой в
тысячу градусов, но не в плюс тридцать. При температуре плюс тридцать изл
учаются волны длиной восемьЦ двенадцать микронов. Такие лучи фотограф
ия не берет. Такие лучи вообще трудно увидеть, сидя на Земле. Ибо Земля наш
а, и воздух, и мы сами излучаем такие же лучи. Мы живем в море инфракрасного
пламени. Разве можно, сидя в пламени, заметить свет далекой звездочки? Все
равно, что заниматься астрономией, сидя на большом Солнце под ослепитель
ным протуберанцем. Есть такие тела, но мы не пытались их найти, поэтому и н
е нашли. Надо искать, Павел Александрович. Кто не ищет, тот не находит.
Я восстанавливаю этот разговор по запискам деда.
Тогда я не запомнил, потому что не понял. Впечатление у меня было такое: оп
ять пришел этот несдержанный человек, назойливый, как муха. Дед слишком в
ежлив, чтобы прогнать, терпит, слушает. Но он великан. Отмахнется, и муха бу
дет раздавлена. Ну-ка, дедушка, встань, скажи веское слово! Молчит почему-т
о. Что с тобой, дедушка? Почему ты не проявил свою силу? Мне, твоему внуку, об
идно.
Уже Блохин замолк, смотрит выжидательно и беспокойно. А дед все расхажив
ает по комнате, бурчит себе под нос:
Между охладевшими шарами,
Человеку чуждыми мирами…
Ц А ведь это любопытно, Радий, Ц говорит он вдруг. Ц Мир навыворот, план
ета с подогревом изнутри. Все не так, как у нас. Жизнь есть там, как ты думаеш
ь? А высшие формы? Могут высшие формы возникнуть в вечной тьме?
И вдруг расхохотавшись, хлопает по плечу Блохина:
Ц Может быть, мы с тобой еще двинем в космос, Радий. Ты как, полетишь отыски
вать свои инфры?
Чудесный роман с продолжением, который я слушал ежедневно, оборвался. Эл
ектростенографистка печатала теперь только письма. Используя свой авт
оритет, дедушка диктовал письма в институты, обсерватории, научные общес
тва и просто старым космическим друзьям, прося, настаивая, убеждая искат
ь черные солнца, искать их ночью с Луны, искать в долгих космических рейса
х.
Предоставленный сам себе, я, естественно, находил другие развлечения. И в
один прекрасный день мама поймала меня на берегу моря с удочкой.
Она опять проявила стремительную решимость. «Лучше живой мальчик со сла
быми легкими, чем крепыш-утопленник!» Ц сказала она. На следующее утро на
поле усыпанном клевером, приземлился вертолет с шахматным пояском Ц аэ
ротакси. И еще через полчаса я смотрел уже с воздуха на дачку, облицованну
ю стеклянным кирпичом, и на рослого старика, который махал рукой с крылеч
ка.


* * *

Я был в том возрасте, когда мальчишки все пробуют, бросаются от одного увл
ечения к другому, хотят все узнать, все испытать, прежде чем остановиться
на чем-нибудь. В школе у нас был живой уголок Ц уж, еж, морские свинки и гол
уби. Я увлекся зоологией и потерял интерес к космосу. Мама из вежливости р
аза два в месяц звонила деду. Если я был рядом, я тоже подходил к телефону, р
ассказывал, как кушают и спят морские свинки. О черных солнцах я забывал с
правляться. И визит дедушки оказался для нас полной неожиданностью.
Однажды зимой, вернувшись с катка, я застал его за столом. Дедушка выгляде
л прекрасно: плечистый, румяный. Казалось, он помолодел за эти два года. Ба
рабаня пальцами по столу, он оживленно рассказывал маме:
Ц Понимаешь, Павликов больной оказался прав.
Надо было только взяться как следует. За один год открыты тридцать два ин
фракрасных солнца. Нашлись инфры в созвездиях Лиры, Стрельца, Малой Медв
едицы, Змееносца, Тукана, Золотой Рыбки… На Луне сейчас создается целый о
тдел при обсерватории.
Ц Когда кончится эта растрата сил и людей? Ц сказала мама. Ц Лучше бы пр
ибавили вечерних воспитателей в школах. А то дети предоставлены сами себ
е бегают Ц на катке без присмотра, получают травмы.
Ц Самая интересная из них Инфра Дракона, Ц продолжал дед. Ц Температу
ра поверхности плюс десять по Цельсию… И сравнительно близко Ц всего се
мь световых суток.
Ц Семь суток! Скажи пожалуйста! Так близко? Ц вежливо удивилась мама.
Ц Конечно, относительно близко, Ц поправился дед. Ц От Луны свет идет о
дну секунду, от Солнца восемь минут, от Нептуна Ц четыре часа. Тут около с
еми суток. Это все-таки достижимо. Современная ракета может преодолеть э
то расстояние за четырнадцать лет. Четырнадцать туда, четырнадцать Ц об
ратно, там полгода Ц год.
«Двадцать девять лет! Ц подумал я. Ц Через двадцать девять лет я буду по
жилым человеком. Всю жизнь провести в ракете! Интересно, сам Радий Григор
ьевич согласится на такой полет?»
Ц А как твоя дача, дедушка? Ц спросила мама невпопад. Цифры она всегда п
ропускала мимо ушей.
Ц Насчет дачи я и зашел к тебе, Катя. Дача мне больше не нужна. Хочешь, пожи
ви там. А если нет, я сдам районному Совету.
Ц Ты переезжаешь в Москву, дедушка? Может быть, ты и прав. Чистый воздух Ц
это хорошо, но медицинское обслуживание в Москве куда лучше. Если хочешь,
живи с нами. Выберем квартиру попросторнее.
Дедушка, выпятил грудь. Голос его звучал торжественно:
Ц Я уже получил квартиру. Катя. Правительство оказало мне высокую честь.
Я утвержден начальником экспедиции на Инфру Дракона.
Мама схватилась за сердце:
Ц Опять в космос! В твои годы! Ты с ума сошел, дедушка!
Ц А какие такие мои годы? Ц Дед немножко обиделся. Ц Мне восьмидесяти е
ще нет, в октябре исполнится. А согласно статистике, средний возраст сейч
ас девяносто три с половиной.
Ц Неужели молодых не хватает? Пусть Радий Григорьевич сам летит.
Ц Он полетит. С большим трудом добился я, чтобы его включили в команду… Т
ак ты возьмешь дачу?
Ц Если тебе жалко дачу, оставь ее за собой.
Ц На двадцать девять лет?
Мама услышала наконец цифру.
Ц Дедушка, ты безумец! Что ты делаешь, чего тебе не хватает? Ты одинок, коне
чно, тебе скучно, но я же приглашаю Ц живи с нами. Павлику нужен наставник.
У него переходный возраст, мать уже не авторитет…
Ц Ну что ты, Катя! Я в таких делах не помощник.
Ц А если ты заболеешь, дедушка? Ведь врачи у вас универсальные, все понем
ножку, толком ничего… Ни кардиолога, ни гериатра… Нет, как хочешь, я тебя н
е пущу.
Ц Хотел бы посмотреть, как ты меня не пустишь! Ц улыбнулся дед. Но на всяк
ий случай стал натягивать шубу из синтетического горностая.
Когда он ушел, мама долго еще бродила из угла в угол, бормоча себе под нос:

Ц Утрата логического мышления… старческий склероз… И такого человека
Ц на тридцать лет… Медицинское освидетельствование… Потребую… напиш
у.
Но никуда она не написала, и в том же году экспедиция на Инфру Дракона стар
товала с Килиманджаро.


* * *

Между большим ковшом Большой Медведицы и неярким ковшиком Малой тянетс
я цепочка слабых звезд.
При некотором усилии воображения можно увидеть там извилистое туловищ
е змеи с приподнятой головой. Это и есть созвездие Дракона. И всю свою созн
ательную жизнь я поднимал в звездные ночи голову, чтобы отыскать пасть Д
ракона. Туда улетел мой дед.
Двадцать девять лет Ц большой срок. Я вырос, кончил школу, выбрал специал
ьности. Птицеводом я стал Ц не пропала работа в живом уголке. Наш институ
т выводит декоративную птицу. Певчими цветами называют их в газетах. Дов
ольно сложный путь: райские птицы скрещиваются с голубями и жаворонками
. Приходится возиться и с исправлением наследственности. Но в результате
сейчас в каждом саду на березах и соснах воркуют, переливаясь всеми цвет
ами радуги, маленькие подобия павлинов.
Я успел обзавестись семьей (моя мать сторонница ранних браков). Сейчас у м
еня взрослые дети Ц сын и две дочери. Сын, к сожалению, болен Ц слабые лег
кие. Бабушка все возится с ним. Но это уже наше семейное несчастье. А девоч
ки хорошие, здоровые и способные. Обе отличницы Ц одна кончает музыкаль
ную школу, другая мечтает быть птицеводом. Надеется вывести радужного со
ловья.
Работа, заботы, хлопоты… За двадцать девять лет многое забывается. Конеч
но, все реже и реже смотрел я на звездную пасть Дракона. С оживившимся волн
ением слушали мы последние известия в 2056 (двадцать девятом по счету) году. Э
кспедиция не вернулась. Какое несчастье постигло ее в пути? Кто знает? Чес
тно говоря, я не очень надеялся на возвращение деда. Как ни говори, восемьд
есят плюс двадцать девять Ц возраст порядочный.
Мы все-таки поселились на старой дедушкиной даче.
Тут же неподалеку, в Ульяновске, Ц Институт декоративной птицы. На ранце
двадцать минут полета. В хорошую погоду приятная прогулка. В дождь, конеч
но, все проклянешь, пока заберешься за облака.
После срока прошло еще три года. И вот однажды в летний вечер сидел я с Мар
иной (младшенькой, будущим птицеводом) у калитки. Мы только что вернулись
с Ветлуги, птиц ловили там. В Заволжье есть еще такие уголки… Лес, болото, к
амыши. Ставишь силки, щебет слушаешь, уху варишь. Ни газет, ни радио, ни люде
й. Как будто третье тысячелетие не наступило еще.
Итак, сидели мы у калитки. Нагретый за день луг распространял аромат тепл
ого меда. В густой синеве неба носились, желтые, алые и медно-зеленые пташ
ки. Но вот птицы порхнули в кусты, послышалось стрекотание…и небольшого
роста седоватый человек неловко приземлился на лугу.
Ц Здесь живет Катерина Кимовна? Ц спросил он, освободившись от ранца.
Ц Я хотел бы ее повидать.
Говорил он, как принято было в первой четверти века: договаривая каждое с
лово до конца, без этих новомодных сокращений и отскочивших приставок, г
уляющих как попало по предложению.
Ц Моя мать сейчас в Египте с внуком, Ц сказал я. Ц Вам нужен ее адрес?
Новоприбывший протянул ко мне руки:
Ц Павлик! (Я вытаращил глаза. Уже лет двадцать никто не называл меня Павл
иком.) Как вырос! Совсем взрослый! Не узнаешь меня? Впрочем я сам себя не узн
аю. А помнишь: «Дедушка, к тебе пришел больной»?
Ц Радий Григорьевич? Когда же… А дедушка тоже вернулся? Ну рассказывайт
е, рассказывайте все по порядку.
Ц Этим писателям я руки-ноги переломал бы, Ц так начал Блохин свой расс
каз. Ц Размалевали: космос, геройство, орлы-капитаны. Можно подумать, там
малина с шоколадом. А на самом деле тюрьма Ц тридцать лет со строгой изол
яцией. Спаленка Ц три метра на три, гамак, столик, шкаф. За стенкой Ц обсер
ватория, машинная и полкилометра баков с горючим.
1 2 3 4