Вера опустила пятачок в кассу, оторвала билет и вручила его Платону. Потом объявила вслух:
— У меня проездной!
Автобус выбрался на городскую окраину.
— Муж у вас был кто? — очевидно, все, что касалось Веры, начало интересовать Платона.
Вера поняла это и поэтому охотно рассказала:
— Машинист. Наша семья может обслужить целую железную дорогу. Он — машинист, отец его — путевой обходчик, мать по станции дежурила, его брат в депо работает, моя двоюродная сестра — проводница, а я — пищевой комплекс!
Автобус уже катил по пригородному шоссе. Вера поднялась с места:
— Нам выходить!…
Платон и Вера пошли по проселочной дороге в сторону от шоссе. Вдруг Вера остановилась:
— Дальше вам идти не надо. Спасибо, что проводили!
Вдали виднелось железнодорожное полотно. Рядом возвышался домик путевого обходчика.
— Как вы тут только спите под грохот поездов? — вырвалось у Платона.
— Приспособилась. Наоборот, я теперь в тишине спать не умею. Все, кто на железной дороге работают, возле нее и живут. Эта территория вдоль рельсов называется «полоса отчуждения».
— Полоса отчуждения… — медленно повторил Платон. — Метко сказано.
— До свидания.
Но Платон не пожелал прощаться.
— Но я еще не задал вам оригинального мужского вопроса: что вы делаете сегодня вечером?
— Хотите пригласить меня в зал ожидания?
— На вас такое красивое платье! — сделал комплимент Платон. — Сам бог велел, чтоб я пригласил вас в ресторан поужинать!
У Веры загорелись глаза.
— Я так давно не была в ресторане! — мечтательно произнесла она. — Я мигом, ждите меня здесь!… — и исчезла.
Платон сидел на пеньке и ждал Веру. Он видел, как во двор путейского домика выскочила девчушка и повисла на шее у матери. Высокий худой старик прошагал к железной дороге, и Платон догадался, что это и есть отец ее бывшего мужа. Вера вместе с дочкой скрылась в доме. По путям потянулся нескончаемый товарный состав — вагоны, цистерны, платформы с гравием, двухэтажные платформы с легковыми автомобилями…
Платон погрузился в невеселые размышления и даже не заметил, как возле него оказалась Вера.
— Я готова. Дочку покормила. Предупредила, что вернусь поздно. Так что пошли в загул!
Пока они на остановке ждали автобуса, Вера вдруг спохватилась:
— Да, как я могла про это забыть! — и полезла в сумочку.
— Уж не собираетесь ли вы одолжить мне денег? — задиристо спросил Платон.
— Будет некрасиво, если с официанткой стану расплачиваться я. Платить должен кавалер.
— В какое заведение направимся?
— Пригласите меня, пожалуйста, если можно, в наш ресторан!
— Хотите покрасоваться? — догадался Платон.
— Да, я хочу их всех умыть! — откровенно высказалась Вера.
— Спрячьте ваши деньги! — надменно приказал Платон.
Вера хитро прошептала:
— Мы сбежим, не заплатив!
— Знаю, вы держите меня за уголовника! — все так же рисуясь, продолжал Платон. — И где-то правы. Но в данном конкретном случае мы поступим честно!
— Как?
— Секрет. Я вообще весь окутан тайной. Подошел автобус.
— А вот автобус.
— А вот автобусным билетом, — Платон подсаживал Веру, — вы меня угостите!
— Так уж и быть… — смилостивилась Вера.
Вечером в ресторане играл оркестр. Жались друг к другу парочки, грустили транзитники, какая-то компания отмечала очередной юбилей.
Вера и Платон сидели за отдельным столиком.
— Что за безобразие?! — возмущалась Вера. — Почему к нам никто не подходит?
— Как вы не понимаете, — утихомиривал ее Платон, — сейчас они все обсуждают, как это вы меня подцепили.
— Я вас подцепила?
— Без сомнения!
— Неправда! — вспыхнула Вера. — Это вы меня подцепили!
— И горжусь этим! — немедленно сдался Платон.
— То-то! — назидательно сказала Вера.
К столику подплыла дородная официантка: — Добрый вечер! Меню, пожалуйста! — она протянула карточку блюд Платону, подчеркнуто не обращая на Веру ни малейшего внимания.
— Виолетта! — удивилась Вера. — Ты что это меня не признаешь?
Виолетта откровенно призналась:
— Откуда я знаю — могу я тебя признавать или нет!
— Познакомься! — Вера представила своего кавалера. — Платон Сергеевич. Пианист, между прочим.
— Очень приятно. Виолетта.
— И мне очень приятно! — Платон привстал.
— Что будете заказывать? — официантка раскрыла блокнот, приготовившись записывать.
— Заказывать будет дама! — И Платон передал прейскурант Вере. — Изучайте!
— Я эту филькину грамоту наизусть знаю! — Вера отложила меню в сторону. — Значит, так. Пить мы будем… — она замялась и посмотрела на Платона.
— Мне все равно, но лучше коньячку.
— Значит, армянского, — стала заказывать Вера, — три звездочки, не дороже. Двести граммов нам достаточно. Да, скажи в буфете, что это для меня. Пусть не разбавляют!
— А что, обычно разбавляют? — быстро вставил Платон.
— Никогда! — мгновенно среагировала официантка, находившаяся при исполнении служебных обязанностей.
— Теперь закуска… — задумалась Вера.
— Из закусок сегодня только сыр! — охладила ее гастрономический пыл Виолетта.
— Скажи шефу, что это для меня. Пусть выдаст из загашника колбасы! — распорядилась Вера. — А на горячее — киевские котлеты. Вы как? — она вопрошающе глянула на Платона.
— Положительно.
— Только предупреди на кухне, — наставляла подругу разгулявшаяся Вера, — что это для меня. Пусть жарят на настоящем масле!
— А на чем для всех жарят? — любознательность Платона не имела границ.
— Зачем вам знать то, что не нужно знать! — откровенно вздохнула Вера. — Ну, и мороженое!
— Только скажите там, что это для Веры, — вмешался Платон, — и пусть в мороженое ничего, кроме мороженого, не добавляют!
Когда Виолетта отошла, Платон вдруг помрачнел. Отодвинулся от стола, машинально взял вилку, стал постукивать ею по пустой тарелке.
Вера пыталась понять его состояние.
— По-моему, вы далеко уехали! — жалобно произнесла Вера. — Вернитесь, пожалуйста!
Платон отвлекся от грустных мыслей и посмотрел на Веру, как бы возвращаясь в действительность.
— Я тебе все сейчас расскажу! — Платон даже не заметил, что обратился к Вере на ты. — Мы возвращались с женой с Шереметьевского аэродрома — провожали ее подругу. Она улетела в Алжир. За рулем сидела жена. Жена обожает водить машину, я-то практически ею не пользуюсь. А жена лихо водит… И уже на подъезде к Москве… А было поздно, темно… Как вдруг дорогу стал перебегать какой-то человек… Жена затормозила… Но… — Он был пьяный? — тихо спросила Вера.
— Мы надеялись… Но экспертиза показала: нет, трезвый!…
В этот момент Виолетта подала коньяк и колбасу.
— С горячим придется обождать. Сейчас будем кормить поезд из Душанбе…
Другие официантки уже несли подносы, заставленные алюминиевыми кастрюльками с типовой едой.
— У вас телевизор в ресторане есть? — неожиданно забеспокоился Платон.
— При чем тут телевизор? — удивилась Вера.
— Есть или нет? — Платон посмотрел на часы.
— В кабинете директора!
— Тогда скорее! — Платон порывисто поднялся.
Вера, недоумевая, повела Платона в кабинет директора. Там никого не оказалось. Вера включила телевизор.
— Что же он у вас так долго нагревается? — нетерпеливо сказал Платон, снова глядя на часы.
Как всегда, сначала послышался голос. Женский голос:
— Холодные массы арктического воздуха вторглись из Баренцева моря…
И только потом экран вспыхнул, и на нем появилась симпатичная женщина в элегантном костюме. Она водила указкой по географической карте, произнося традиционные слова о циклонах и антициклонах.
— Моя жена! — представил ее Платон.
— Действительно красавица! — удрученно оценила Вера. — Вы не преувеличивали!
— Так вот, когда это случилось, — Платон продолжал свой печальный рассказ под монотонно-научный голос жены, — с ней, конечно, началась истерика. Она плакала, причитала, потом вдруг сказала: «Я погибла! Меня никогда больше не пригласят на телевидение!» А когда приехала милиция, я вдруг… честно признаюсь, сам от себя этого не ожидал… сказал, что за рулем сидел я!
— А она что?
Платон поежился:
— Промолчала.
— Значит, приняла, как должное…
— Да нет… Безутешно плакала…
— После такого любой заплачет… — как-то по-особому поглядела на Платона Вера.
— Я сам все время думаю, почему я так поступил? Просто я заботился о телезрителях, — отшутился Платон. — Кто же им предскажет погоду?
Вере стало неуютно:
— Про циклоны я уже слышала. Больше мне ничего не светит. Я, пожалуй, пойду домой!
— Женщина без женской гордости — это уже не женщина! — поддакнул Платон и перешел на полную откровенность: — Во-первых, я не хочу, чтобы вы уходили. Во-вторых, извините, вы сами не желаете уходить. В-третьих, давайте пойдем навстречу друг другу!…
По ресторану разнесся голос вокзального диктора:
— Скорый поезд номер девятнадцать Москва-Душанбе отправляется с первого пути.
Табун пассажиров ринулся прочь из ресторана.
Вера и Платон снова сидели за тем же столиком.
— Собственная машина… подруга в Алжир улетает… жену по телевизору показывают… — вслух рассуждала Вера. — Для меня это, как жизнь на Луне… А я со столов объедки собираю для поросенка… чаевые беру… При этом каждый третий норовит под юбку залезть. С официантками вообще не церемонятся. А с вокзальными подавно…
— Замолчи! — не выдержал Платон.
— Вы даже не заметили, что стали мне тыкать!
— Извините, Вера, пожалуйста, — и Платон продолжал с душой. — Я не представляю, что бы со мной было, если б я вас не встретил. Вы меня попросту спасли!
— Ну, ясно. В вашей ситуации вам нужно было, чтоб кто-нибудь подвернулся под руку. Неважно кто…
— В принципе правильно. Но мне повезло. Мне подвернулся замечательный человечек. Этот человечек мне очень понравился…
Оркестр отыграл свое и радостно отбыл на перерыв.
— Это судьба, — показав на эстраду, лукаво улыбнулся Платон. — Рояль свободен. Сейчас я буду играть для вас!
Платон встал, пересек зал и уселся за инструмент.
Не сводя глаз с Веры, начал играть ноктюрн Шопена, и над ресторанным залом поплыли нежные и щемящие звуки. Вера тоже не отрываясь смотрела на Платона. Было очевидно, что он ей нравится и что она растеряна.
Виолетта подошла к Вере и тоже прислушалась к музыке.
— Отвали! — сердито прошептала Вера. — Это он для меня играет!
За одним из столиков расселся знакомый нам по рынку узбек в сопровождении красивой горожанки. На этот раз на нем был превосходный модный костюм, модные туфли и неизменная тюбетейка.
Показав на Платона, узбек похвастал:
— Это мой дружок!
— Тоску он наводит, дружок твой!
— Что ты хочешь, чтоб он тебе сыграл?
— Что-нибудь ритмическое, — ответила временная подруга.
Узбек зашагал к эстраде.
— Я тебя узнал!
— Я тебя тоже! — кивнул Платон.
— Сыграй нам что-нибудь ритмическое! — узбек положил десятку на крышку рояля.
Платон тотчас покончил с Шопеном, подмигнул Вере и объявил:
— Сейчас в честь нашего гостя из солнечного Узбекистана прозвучит ритмическая мелодия!
Платон лихо заиграл джазовый мотив, подпевая себе на никому не понятном языке, который, очевидно, он считал английским.
В зале принялись танцевать.
Около Платона угрожающе возник пианист Шурик:
— Привет конкуренту!
— Привет аборигену! — вежливо поздоровался Платон, продолжая молотить по клавишам.
— Гастроль даешь?
— На хлеб зарабатываю!
— Зато у нас хлеб отбираешь! А ну, мотай отсюда!
— Ты музыкант и я музыкант, — проникновенно сказал Платон. — Я в беду попал. Отстал от поезда, документы, деньги — все украли. Мне бы только на ужин заработать.
— Ты Веркин хахаль, что ль?
— Вроде того…
— На сколько ужинаете? — деловито поинтересовался Шурик.
— Двести коньяку, две колбасы, киевские и две порции мороженого.
— На этом остановись! — приказал Шурик. — Больше ничего не заказывай, понял?
Платон послушно кивнул. В это время к роялю подошла пожилая посетительница и застенчиво попросила:
— У моего мужа юбилей. Вы не сможете сыграть ему «Умирающего лебедя»?
— Сможешь? — не без иронии поинтересовался Шурик.
— Умирающего? — переспросил Платон.
— Лебедя! — напомнил Шурик.
— Я все могу! — сейчас у Платона было именно такое состояние.
— Он сделает! — пообещал посетительнице Шурик, принял гонорар, профессионально сунул за крышку рояля и по-хозяйски кивнул Платону: — Лабай «Умирающего»!
… После того как Платон завершил сольный концерт, он принялся с аппетитом за ужин.
— Сказали, что будете играть для меня, — насмешливо заметила Вера, — а оказывается, играли для заработка!
— Это тот редкий случай, — Платон говорил с набитым ртом, — когда чувство и выгода совпали!
— А чего вы так ныли, — тут Вера передразнила Платона, — я… мол, неважно играю…
— Это для ресторана я выдающийся пианист, а для искусства… очень даже обыкновенный. — И Платон подозвал Виолетту.
— Спасибо! Вы нас очень вкусно покормили. Но счет отнесите, пожалуйста, вашему пианисту!
Виолетта послушно направилась к эстраде. Пианист Шурик внимательно изучил счет, посмотрел на Платона, махнул рукой — мол, все в порядке — и стал расплачиваться.
Платон благодарственно помахал в ответ.
— Значит, теперь вы безвинно пойдете под суд! — вдруг сказала Вера.
— Значит так у меня на роду написано!… — заметил Платон.
— Виолетта! — подозвала Вера. — А теперь тащи нам кофе, пирожное и шоколад!
— На какие шиши? — ахнул Платон.
— На мои! Теперь я вас гуляю!
Официантка отошла.
— Пострадаете за добро? — голос Веры звучал язвительно.
— За добро только страдают…
— И наград, точно, не дают! — поддержала Вера и добавила: — Кстати, правильно делают.
— Добро надо творить задаром, если за добро хотят что-нибудь получить, это уже сделка!…
— Вот вы и получите! — невесело пообещала Вера.
— Это наверняка, — кивнул Платон и перешел в наступление. — А вы предпочли бы, чтобы в тюрьму посадили ее?.
— Этого я никому не желаю… Но, по-моему, вы ненормальный.
— Может быть, — согласился Платон. — Но неизвестно, что считать нормой.
— Норма — это когда справедливо! — вздохнула Вера и неожиданно продолжила: — Вот вы оставьте свой телефончик. Вдруг окажусь в Москве — позвоню. Не разозлитесь?
Платон выдернул из стаканчика бумажную салфетку и стал записывать на ней номер своего телефона.
— Буду очень счастлив, — проникновенно сказал Платон, — если когда-нибудь услышу в трубке ваш голос!…
После ужина Платон и Вера прощались в зале ожидания.
— Спасибо за вечер. И до свидания! — нежно говорила Вера.
— Спасибо за компанию. И до свидания! — так же нежно произносил Платон. — Идемте, я провожу вас на автобус.
— Сначала я устрою вас на ночлег. Сегодня вы будете спать, как иностранец, то есть со всеми удобствами.
— Оттуда нас уже выпроваживали! — Платон догадался, о каком месте идет речь.
— В жизни, — мудро заключила Вера, — все зависит не от начальства, а от того, кто сегодня дежурит, — и скомандовала: — За мной!
Вера привела бездомного Платона в уже известную ему интуристовскую комнату, где сейчас их встретила кругленькая, кудрявенькая барышня, которая вся вкусно выпирала из джинсового костюма.
Вера привычно заканючила:
— Юля, это пассажир, он вчера отстал от поезда. Я его сильно подкузьмила. Я его паспорт в Москву отправила случайно, ташкентским поездом, а ни в какую гостиницу без паспорта не пускают…
— А какой мне с него навар? — лениво отмахнулась Юля.
— Он на рояле играет, — Вера постаралась продать подопечного подороже, — умопомрачительно!
— Не выйдет! Пианино у нас в ремонте! А в подкидного дурака вы, отставший пассажир, не играете?
— Значительно хуже, чем на рояле! — пошутил Платон.
— На что же вы годитесь? — Юля оценивающе осмотрела Платона. — А впрочем… Сегодня никаких дипломатических лиц вроде не ожидается… Ладно, оставайтесь! Разберемся!
Это самое «разберемся» Вере очень не понравилось:
— В чем это ты собираешься разбираться?
— Ты же сама мне его подкидываешь?
— Значит, я подкидыш? — игриво переспросил Платон.
— Смотри-ка, Вер, — усмехнулась Юля, — какой он у тебя бойкий воробышек.
Вера прикусила губу.
— Ну, я пошла! Разбирайтесь, в чем хотите, — круто повернулась и ушла явно не в духе.
Платон придержал дверь и крикнул вслед:
— Веруша, спасибо! Значит, утром увидимся в ресторане?
Вера остановилась, оглянулась, помедлив, ничего не ответила и снова зашагала дальше. Дверь захлопнулась.
— У вас с ней что? Клубника с малиной? — На Юлином лице был написан неподдельный интерес.
— Сам не знаю… — задумался Платон.
— Невезучая она… — с душой произнесла Юля. — С вашей стороны намечается как: транзит или задержитесь? — и стало ясно, что Юля человек отзывчивый, добрый и подругу свою любит искренне.
— Может, и задержусь… — как бы размышляя вслух, тихо буркнул Платон. — Может, и нет… Вот завтра проводник ее приедет, который мой паспорт увез…
— Значит, вы про него в курсе?
1 2 3 4 5 6 7