Тщетно! Потому что сам Саня Изаксон у всех абсолютно дам вызывал исключительно отрицательные эмоции; даже, я бы сказал, массу отрицательных эмоций. Такие разные женщины, как моя мама, моя бывшая жена, жены и мамы всех моих знакомых, испытывали к Изаксону только одно — устойчивое отвращение. Временами его, беднягу, положительно становилось жалко и хотелось хоть кого-то уговорить не быть такой жестокосердной. Поэтому я окрестил «экстрасенса» Александра Изаксона (отчества он так и не нажил) «экстрасексом».
У дам неприкаянный Изаксон вызывал отторжение. У мужчин — насмешки и презрение. Не говоря ни о чем другом, слишком уж он ничего не знал и не умел, слишком уж он много ел и слишком часто и обильно его приходилось кормить.
Но не кто иной, как ректор Красноярского университета B.C.Соколов приютил, устроил его на кафедре биофизики, познакомил со своими влиятельными знакомыми из военно-промышленного комплекса. Дело в том, что А.Изаксон готовил… тайное парапсихологическое оружие. Или «лептонное»? Не помню, как правильно. Например, пустит классовый враг ракету в СССР. А с помощью А.Изаксона можно будет мгновенно перенести нашу территорию в параллельное пространство. БУ-БУХХ!!! На тысячи километров… радиоактивная пустыня… Но торжествующий А.Изаксон на глазах самых главных генералов поворачивает тумблер… И меняет местами параллельные пространства. То, которое раздолбал классовый враг, исчезает. На его месте появляется прежнее — со всем советским народом, с его верными генералами, B.C.Соколовым, еще более ликующим А.Изаксоном и ракетами, грозно направленными на классового врага…
Казалось бы, вот две вещи несовместные — университет и мелкое уличное шарлатанство! Университет и трансцендентное оружие из параллельного пространства… Но Изаксон так и трудился несколько лет в Красноярском университете, и погубило его вовсе не «лептонное оружие». Погубил его «тест на гениальность». Между прочим, я нисколько не шучу: Изаксон совершенно серьезно намеревался изготовить тест, который немедленно определял бы гениев и отделял их от всего остального человечества.
Тест Изаксон придумал, и этот тест даже можно было применять, но получился он какой-то странный… Дело в том, что тест признавал гениальными исключительно евреев и брюнетов. Почему евреев — еще можно предположить. Почему брюнетов — для меня полнейшая загадка… Но факт остается фактом: даже евреев-блондинов тест признавал уже не в такой степени гениальными, а неевреев вообще не признавал. B.C.Соколов проявил огромный интерес к созданию такого теста, дело было у него на контроле… Получив подобную гадость, он наконец-то понял, что его дурачат, пришел в страшную ярость, и А.Изаксон рыбкой вылетел из университета.
К истории самого А.Изаксона стоит добавить, что в 1992 г. я опубликовал «Сагу об Изаксоне» в одной из красноярских газет [6]. Саня позвонил в редакцию, устроил грандиозную истерику, пугал судебным процессом. Но, как и следовало ожидать, только пугал. Ведь факты — вещь до неприличия упрямая.
А в конце 1994 года одна из красноярских фирм обещала полтора миллиона рублей за информацию о местонахождении Изаксона. Наш парапсихолог и экстрасекс, занявшись «бизнесом», исчез из города вместе с составом леса и со всем обещанным за этот состав. Наверное, смылся в параллельное пространство, не иначе. Нашли ли его разъяренные бизнесмены и можно ли, обнаружив, потребовать обещанную сумму — не знаю.
Сейчас важно другое — приютил и устроил бродячего кота А.Изаксона, всерьез выслушивал болтаемое им безумие, давал ему статус и деньги под грядущий результат не деревенский мальчик, а умный, образованный B.C.Соколов. Человек не только очень умный, но и очень хитрый, проницательный и практичный. Объяснить эту невероятную историю я могу только как проявление психологических особенностей всей тогдашней партийно-комсомольской верхушки. Я придумал собственное название этому явлению: «советский сюрреализм».
Во-первых, они и сами толком не знали, где кончается реальное и начинается невероятное. Вроде бы материализм был основой официального мировоззрения. Но советский человек — вплоть до самых высокопоставленных — оставался малообразованным даже в области естественных наук; даже имея ученую степень доктора физико-математических. Тем более для советского темным лесом была философия — благо все, кроме марксистско-ленинской псевдофилософии, было запрещено и оставалось абсолютно неизвестным. В результате, столкнувшись с неведомым явлением, советский оказывался беспомощным: у него не было решительно никаких фундаментальных философских основ, не было никакой теории познания, кроме ленинских изысков про материю. Решительно все было в одинаковой степени возможным и невозможным, реальным и нереальным.
Во-вторых, советским был явлен многократный пример самых невероятных волюнтаристских решений, окончательно разрушавших представления о «можно» и «нельзя». Можно ли было осваивать целину? Строить Красноярскую и Саяно-Шушенскую ГЭС? Расказачивать и раскрестьянивать? Убить Николая Гумилева? Истреблять православных священников? Травить диссидентов? Разогнать Учредительное собрание? Разумеется, каждое из этих действий совершить нельзя по множеству причин — от экологических и экономических до культурных и нравственных. Разумеется, каждое из них имело целый комплекс негативных последствий, сиюминутных и долговременных. Разумеется, каждое из них было не славным деянием, а преступлением и гадостью. Разумеется, каждое из них было не победой, а растянутым во времени поражением. И то, что воздаяние всякий раз приходило потом, ничего в принципе не меняет.
Но ведь можно не замечать гадости; можно изобразить поражение победой; шайку политических уголовников можно представить партией пролетариата; историю гибели страны и расточения ее богатств изобразить историей торжества «нашей» идеологии. Тот, кто воспитан на этом, лжет… нет, даже, пожалуй, сознательно не лжет. Просто для него существует не то, что существует, а то, о чем договорились. То, что принято на партийном собрании, как бы становится реальным. Одно время пустая болтовня не окончившего даже семинарии «вождя» стала как бы верхом интеллектуальной и политической мысли; в другое время стало как бы возможно выращивать кукурузу в Якутии; точно так же стало как бы возможным и парапсихологическое оружие имени Сани Изаксона.
В С.Соколову очень хотелось чуда. Чуда хотелось так сильно, что оно как бы стало возможным…
Популярность изаксонов и изаксончиков, легкость обдуривания «человеков» я могу объяснить только так: вера в чудеса является одним из важнейших компонентов духовной жизни всего общества. Отнюдь не только генералов и ректоров, которых обирают шарлатаны, создающие «лептонное оружие».
Можно смеяться над идиотами, на которых не нужен нож, которые добровольно отдают свои денежки шарлатанам. Пока люди здоровы, а отданные «экстрасенсам» деньги не оторваны от детского пропитания, это скорее смешно.
Когда люди продают квартиры, расточают накопленное поколениями, рвут все связи и медленно умирают от голода в каком-нибудь «ашраме», «горном храме» или «экологическом поселении», доверчивость идиотов и жажда самоотдачи оканчиваются трагедией (особенно когда в эти игрища вовлекают детей).
И особенно омерзительно паразитирование «эстрасексов», «народных целителей» и прочей сволочи на безнадежно больных. Человек понимает или, по крайней мере, чувствует, что ему немного осталось. Он молод и хочет жить, да и детей он (или она) еще не подняли. Этот несчастный человек, приговоренный к смерти даже не за совершенные им преступления, а в силу совершеннейшей случайности, часто в силу даже просто генетики (то есть случайности, вообще никак не зависящей от смертника), начинает хвататься за любую соломинку — травяные сборы, чтение мантр, оздоровление организма путем голодания, врачевание наложением рук и вселением в гибнущее тело души жителя другой планеты. А денежки, которые, между прочим, как раз могли бы и остаться его детям, утекают в руки тех, кто варит сборы, читает мантры, накладывает руки и вселяет души.
Когда речь идет о таких людях (и ТАКИХ деньгах) все становится особенно омерзительно и особенно страшно.
О тайнах человеческого взгляда
Почти так же отвратительно и другое — то, что в море всевозможных изаксонов, какашкиных и кирок тонет действительно очень интересное направление в науке. Серьезные ученые шарахаются от темы неизвестных энергий, полевых воздействий, телекинеза и телепатии. Понятно, почему шарахаются — тема очень уж дискредитирована! Ловить снежного человека или строить «машину времени» и то как-то значительнее и приличнее. А всякий, кто всерьез начнет заниматься проблемой экстрасенсорных воздействий или исцеления путем чтения мантр, в глазах и коллег, и общественности тут же оказывается в одной компании с Киркой и Изаксоном.
Честно говоря, я долго сомневался перед тем, как сесть писать эту книгу. Очень уж велик страх, что на этой книге неполноценные люди будут сидеть, как наркоман сидит на игле, а сам ты превратишься в Учителя, Гуру, Великого Экстрасекса или что-нибудь в этом роде. А когда писал, прилагал максимум усилий, чтобы этого не произошло.
Обидно все это особенно потому, что многие явления вполне можно (и должно) исследовать средствами современной науки. Уже в 1960-е годы в США был поставлен эксперимент, неопровержимо свидетельствующий: человеческий взгляд может совершать работу, может воздействовать на материальные объекты; то есть взгляд любого человека (не Гуру или Учителя, а любого из нас) обладает физическими характеристиками.
Эксперимент очень простой: по наклонному желобку скатываются бильярдные шарики, десять тысяч бильярдных шариков. В нижней части желобка стоит вертикальный металлический штырек. Штырек поставлен так, чтобы, ударяясь об него, шарики с равной вероятностью скатывались направо или налево. Учтены все факторы, которые могут повлиять на движение шариков, — даже притяжение космических тел и вращение Земли. Проведен контрольный эксперимент: множество раз спущены по желобку все десять тысяч бильярдных шариков. Скатившиеся шарики «обсчитаны» с помощью специальных математических формул: ведь не бывает, чтобы в правой и в левой корзинке оказалось бы ровно по пять тысяч шариков. Надо выяснить, какие соотношения упавших шариков случайны.
А потом начинается главное: перед желобком садится доброволец. Шарики медленно скатываются, и задача добровольца — мысленно толкать шарики взглядом налево. Почему именно налево? Просто чтобы с чего-то начать. Во второй серии эксперимента шарики толкали направо.
И выяснилось, что число шариков, которые сваливаются влево, резко возрастает, а математическая обработка показала, что это не случайное явление. Добровольцы толкают взглядом шарики вправо — и резко возрастает процент упавших направо, и это тоже не случайно…
Добровольцами в эксперименте становились самые обычные, рядовые студенты, стремившиеся подработать, и это их взгляд вполне успешно толкал шарики…
Жаль, что проведению опытов в этом направлении мешают безнаказанные шарлатаны и дармоеды, превращающие изучение тайн человеческого взгляда в балаган.
К бабке…
К сожалению, помнить этого я никак не могу, потому что было мне тогда три или четыре месяца от роду. И была у меня, кроме врожденного порока сердца, грыжа, и орал я днем и ночью, почти без перерыва. Доведенная до полного отчаяния, моя мама в конце концов спросила у детского доктора, Крутянской, что вообще можно сделать (вот Крутянскую я помню, потому что с ней общался уже и в 4, и в 6 лет).
— Ну что? — смущенно пожала плечами Крутянская. — Медицина тут бессильна…
— А к кому можно обратиться?
— К бабке…
Тут имеет смысл напомнить, что Крутянская — врач с высшим образованием и с ученой степенью, кандидат медицинских наук. В те годы, в конце 1950 — начале 1960-х, слава ее гремела по всему городу. И что моя мама тоже имеет ученую степень и происходит из семьи, где наукой занимаются уже несколько поколений. Получается — кандидат послал к бабке другого кандидата наук.
Пошла моя мама к бабке. Развернула бабка автора этих строк, посмотрела, покачала головой:
— Вылечить не могу, но сделаю так, что орать не будет.
Пошептала что-то, поводила пальцами по животику… И действительно, перестал я орать, вполне прилично дожил до 4-х лет, когда грыжу прооперировали (это я уже помню).
А число детишек, которых посмотрела бабка и кому она помогла, наверняка переваливает за сотню.
Опять у бабки
Моей маме до сих пор как-то немного неловко за тот давний визит к бабке. Как же! Интеллигентная женщина, дочь профессора и сама кандидат наук, несет младенца к неграмотной деревенской бабке! Но ведь помогло…
В сегодняшнем Красноярске таких бабок довольно много; я насчитал не меньше 12 человек. Они редко печатают объявления, тем более не развешивают их на столбах. Зачем? Ведь у них и так всегда полным-полно клиентуры. Невольная аналогия: медицинские светила тоже редко печатают о себе рекламные объявления, критически относятся к печатанию о них статей. Ведь от клиентов и так отбою нет, и возможности помогать кому-то всегда меньше, чем желающих…
Ну-с, и решил я пойти к такой бабке-целительнице. Запасся адресом, предварительно позвонил, договорился. Предлог совершенно надежный: сердце. Оно у меня и правда больное, прооперированное в знаменитом Институте грудной хирургии Н.М.Амосова.
Прихожу… Не очень молодая женщина, но и старушкой ее никак не назовешь в ее примерно 60. Совершенно правильная речь, поведение, полное собственного достоинства и уверенности в себе. Кое-что показывает, что женщина из деревни: полка с книгами задернута ситцевой занавеской, цветастые половички, что-то неуловимое в словах и в манерах хозяйки. Но никаких признаков некультурности или там отсталости. Называл я ее по имени-отчеству, но здесь называть буду бабкой, потому что сообщать ее имя эта женщина меня не просила.
Итак, пришел. Рассказываю симптоматику сердечной болезни, которую знаю очень хорошо, и далеко не в теории, натыкаюсь на недоуменный взгляд. Что, рассказ слишком сложен? Не похоже…
— Идите-ка сюда…
Женщина двигает руками, ладонями известным всему свету жестом: ловит исходящие от меня потоки энергии. Проводит вдоль верхней части тела, и сзади, и спереди, недовольно поджимает губы.
Опускает ладони на уровень поясницы и ниже, ведет вдоль живота, задерживается где-то ниже пупка, снова ведет ладони вверх… И наконец машет рукой, садится на табуретку.
— Что, ради науки пришли или посмеяться над старухой?!
— А почему «посмеяться»?! Что, так уж ничего и нет?
— Порока сердца у вас нет, а все, что есть — и без меня хорошо лечится. До ста лет вы проживете с таким сердцем, и из-за него ко мне бы вы не пришли. Водку пьете?
— И водку, и коньяк…
— Ну вот видите… А с половой сферой нет ничего?
— А почему вы спрашиваете? Что-то все-таки есть?
— Ага, проняло… Простата у вас увеличена… На голой земле спали?
— Много раз, я ведь всю жизнь по экспедициям.
— Ну вот, ну вот… Но и тут ничего серьезного. Побаливать может, но ведь проблем нет или я ошибаюсь?
— У меня недавно дочка родилась…
— С чем вас и поздравляю! Так что и здесь я вас больше попугала… Ничего серьезного. Едите все?
— Все, что хочется.
— А мясного надо бы поменьше, возраст уже не тот.
— Уже старенький для мяса?
— Старенький вы будете лет в девяносто… А может, помереть успеете, вообще стареньким не будете, развалиной. Мяса вам не надо, потому что…
И бабка очень грамотно объяснила мне, почему мужчинам за сорок лучше есть мяса поменьше.
— Ну, заговорилась я… Так вам для науки все это надо?
— И для науки тоже. Вот как вы узнали, что у меня сердце почти здоровое?
— Не знаю… И не приставайте, я вам все равно не скажу! Не потому, что не хочу, а просто я сама не знаю. Дочку выучила, а как делается, это я словами объяснить и не смогу.
— Так ведь не все же так могут; я вот не могу, мне интересно.
— В совершенстве не все. А хоть немного — все… Согните руку. Не так, вот так!
Бабка заставляет меня превратить собственную ладонь в своего рода экран и не отстает, пока я не начинаю чувствовать какое-то неясное тепло.
— Вот, получается… У всех, кто хочет, получается. Убедились?
— Убедился. А рассказать не сможете?
— Не смогу, — разводит руками бабка. — Да и не хочу, скажу по правде, — и не до того мне, и ни к чему.
Расстаемся мы хорошо, и бабка категорически отказывается взять с меня условленную сумму.
— Я же вам ничем не помогла… Да, а вот рака вы зря боитесь, нет у вас рака и не будет.
Между прочим, о своем страхе перед раком я бабке ничего не говорил и о смерти своих родственников от этой страшной болезни — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
У дам неприкаянный Изаксон вызывал отторжение. У мужчин — насмешки и презрение. Не говоря ни о чем другом, слишком уж он ничего не знал и не умел, слишком уж он много ел и слишком часто и обильно его приходилось кормить.
Но не кто иной, как ректор Красноярского университета B.C.Соколов приютил, устроил его на кафедре биофизики, познакомил со своими влиятельными знакомыми из военно-промышленного комплекса. Дело в том, что А.Изаксон готовил… тайное парапсихологическое оружие. Или «лептонное»? Не помню, как правильно. Например, пустит классовый враг ракету в СССР. А с помощью А.Изаксона можно будет мгновенно перенести нашу территорию в параллельное пространство. БУ-БУХХ!!! На тысячи километров… радиоактивная пустыня… Но торжествующий А.Изаксон на глазах самых главных генералов поворачивает тумблер… И меняет местами параллельные пространства. То, которое раздолбал классовый враг, исчезает. На его месте появляется прежнее — со всем советским народом, с его верными генералами, B.C.Соколовым, еще более ликующим А.Изаксоном и ракетами, грозно направленными на классового врага…
Казалось бы, вот две вещи несовместные — университет и мелкое уличное шарлатанство! Университет и трансцендентное оружие из параллельного пространства… Но Изаксон так и трудился несколько лет в Красноярском университете, и погубило его вовсе не «лептонное оружие». Погубил его «тест на гениальность». Между прочим, я нисколько не шучу: Изаксон совершенно серьезно намеревался изготовить тест, который немедленно определял бы гениев и отделял их от всего остального человечества.
Тест Изаксон придумал, и этот тест даже можно было применять, но получился он какой-то странный… Дело в том, что тест признавал гениальными исключительно евреев и брюнетов. Почему евреев — еще можно предположить. Почему брюнетов — для меня полнейшая загадка… Но факт остается фактом: даже евреев-блондинов тест признавал уже не в такой степени гениальными, а неевреев вообще не признавал. B.C.Соколов проявил огромный интерес к созданию такого теста, дело было у него на контроле… Получив подобную гадость, он наконец-то понял, что его дурачат, пришел в страшную ярость, и А.Изаксон рыбкой вылетел из университета.
К истории самого А.Изаксона стоит добавить, что в 1992 г. я опубликовал «Сагу об Изаксоне» в одной из красноярских газет [6]. Саня позвонил в редакцию, устроил грандиозную истерику, пугал судебным процессом. Но, как и следовало ожидать, только пугал. Ведь факты — вещь до неприличия упрямая.
А в конце 1994 года одна из красноярских фирм обещала полтора миллиона рублей за информацию о местонахождении Изаксона. Наш парапсихолог и экстрасекс, занявшись «бизнесом», исчез из города вместе с составом леса и со всем обещанным за этот состав. Наверное, смылся в параллельное пространство, не иначе. Нашли ли его разъяренные бизнесмены и можно ли, обнаружив, потребовать обещанную сумму — не знаю.
Сейчас важно другое — приютил и устроил бродячего кота А.Изаксона, всерьез выслушивал болтаемое им безумие, давал ему статус и деньги под грядущий результат не деревенский мальчик, а умный, образованный B.C.Соколов. Человек не только очень умный, но и очень хитрый, проницательный и практичный. Объяснить эту невероятную историю я могу только как проявление психологических особенностей всей тогдашней партийно-комсомольской верхушки. Я придумал собственное название этому явлению: «советский сюрреализм».
Во-первых, они и сами толком не знали, где кончается реальное и начинается невероятное. Вроде бы материализм был основой официального мировоззрения. Но советский человек — вплоть до самых высокопоставленных — оставался малообразованным даже в области естественных наук; даже имея ученую степень доктора физико-математических. Тем более для советского темным лесом была философия — благо все, кроме марксистско-ленинской псевдофилософии, было запрещено и оставалось абсолютно неизвестным. В результате, столкнувшись с неведомым явлением, советский оказывался беспомощным: у него не было решительно никаких фундаментальных философских основ, не было никакой теории познания, кроме ленинских изысков про материю. Решительно все было в одинаковой степени возможным и невозможным, реальным и нереальным.
Во-вторых, советским был явлен многократный пример самых невероятных волюнтаристских решений, окончательно разрушавших представления о «можно» и «нельзя». Можно ли было осваивать целину? Строить Красноярскую и Саяно-Шушенскую ГЭС? Расказачивать и раскрестьянивать? Убить Николая Гумилева? Истреблять православных священников? Травить диссидентов? Разогнать Учредительное собрание? Разумеется, каждое из этих действий совершить нельзя по множеству причин — от экологических и экономических до культурных и нравственных. Разумеется, каждое из них имело целый комплекс негативных последствий, сиюминутных и долговременных. Разумеется, каждое из них было не славным деянием, а преступлением и гадостью. Разумеется, каждое из них было не победой, а растянутым во времени поражением. И то, что воздаяние всякий раз приходило потом, ничего в принципе не меняет.
Но ведь можно не замечать гадости; можно изобразить поражение победой; шайку политических уголовников можно представить партией пролетариата; историю гибели страны и расточения ее богатств изобразить историей торжества «нашей» идеологии. Тот, кто воспитан на этом, лжет… нет, даже, пожалуй, сознательно не лжет. Просто для него существует не то, что существует, а то, о чем договорились. То, что принято на партийном собрании, как бы становится реальным. Одно время пустая болтовня не окончившего даже семинарии «вождя» стала как бы верхом интеллектуальной и политической мысли; в другое время стало как бы возможно выращивать кукурузу в Якутии; точно так же стало как бы возможным и парапсихологическое оружие имени Сани Изаксона.
В С.Соколову очень хотелось чуда. Чуда хотелось так сильно, что оно как бы стало возможным…
Популярность изаксонов и изаксончиков, легкость обдуривания «человеков» я могу объяснить только так: вера в чудеса является одним из важнейших компонентов духовной жизни всего общества. Отнюдь не только генералов и ректоров, которых обирают шарлатаны, создающие «лептонное оружие».
Можно смеяться над идиотами, на которых не нужен нож, которые добровольно отдают свои денежки шарлатанам. Пока люди здоровы, а отданные «экстрасенсам» деньги не оторваны от детского пропитания, это скорее смешно.
Когда люди продают квартиры, расточают накопленное поколениями, рвут все связи и медленно умирают от голода в каком-нибудь «ашраме», «горном храме» или «экологическом поселении», доверчивость идиотов и жажда самоотдачи оканчиваются трагедией (особенно когда в эти игрища вовлекают детей).
И особенно омерзительно паразитирование «эстрасексов», «народных целителей» и прочей сволочи на безнадежно больных. Человек понимает или, по крайней мере, чувствует, что ему немного осталось. Он молод и хочет жить, да и детей он (или она) еще не подняли. Этот несчастный человек, приговоренный к смерти даже не за совершенные им преступления, а в силу совершеннейшей случайности, часто в силу даже просто генетики (то есть случайности, вообще никак не зависящей от смертника), начинает хвататься за любую соломинку — травяные сборы, чтение мантр, оздоровление организма путем голодания, врачевание наложением рук и вселением в гибнущее тело души жителя другой планеты. А денежки, которые, между прочим, как раз могли бы и остаться его детям, утекают в руки тех, кто варит сборы, читает мантры, накладывает руки и вселяет души.
Когда речь идет о таких людях (и ТАКИХ деньгах) все становится особенно омерзительно и особенно страшно.
О тайнах человеческого взгляда
Почти так же отвратительно и другое — то, что в море всевозможных изаксонов, какашкиных и кирок тонет действительно очень интересное направление в науке. Серьезные ученые шарахаются от темы неизвестных энергий, полевых воздействий, телекинеза и телепатии. Понятно, почему шарахаются — тема очень уж дискредитирована! Ловить снежного человека или строить «машину времени» и то как-то значительнее и приличнее. А всякий, кто всерьез начнет заниматься проблемой экстрасенсорных воздействий или исцеления путем чтения мантр, в глазах и коллег, и общественности тут же оказывается в одной компании с Киркой и Изаксоном.
Честно говоря, я долго сомневался перед тем, как сесть писать эту книгу. Очень уж велик страх, что на этой книге неполноценные люди будут сидеть, как наркоман сидит на игле, а сам ты превратишься в Учителя, Гуру, Великого Экстрасекса или что-нибудь в этом роде. А когда писал, прилагал максимум усилий, чтобы этого не произошло.
Обидно все это особенно потому, что многие явления вполне можно (и должно) исследовать средствами современной науки. Уже в 1960-е годы в США был поставлен эксперимент, неопровержимо свидетельствующий: человеческий взгляд может совершать работу, может воздействовать на материальные объекты; то есть взгляд любого человека (не Гуру или Учителя, а любого из нас) обладает физическими характеристиками.
Эксперимент очень простой: по наклонному желобку скатываются бильярдные шарики, десять тысяч бильярдных шариков. В нижней части желобка стоит вертикальный металлический штырек. Штырек поставлен так, чтобы, ударяясь об него, шарики с равной вероятностью скатывались направо или налево. Учтены все факторы, которые могут повлиять на движение шариков, — даже притяжение космических тел и вращение Земли. Проведен контрольный эксперимент: множество раз спущены по желобку все десять тысяч бильярдных шариков. Скатившиеся шарики «обсчитаны» с помощью специальных математических формул: ведь не бывает, чтобы в правой и в левой корзинке оказалось бы ровно по пять тысяч шариков. Надо выяснить, какие соотношения упавших шариков случайны.
А потом начинается главное: перед желобком садится доброволец. Шарики медленно скатываются, и задача добровольца — мысленно толкать шарики взглядом налево. Почему именно налево? Просто чтобы с чего-то начать. Во второй серии эксперимента шарики толкали направо.
И выяснилось, что число шариков, которые сваливаются влево, резко возрастает, а математическая обработка показала, что это не случайное явление. Добровольцы толкают взглядом шарики вправо — и резко возрастает процент упавших направо, и это тоже не случайно…
Добровольцами в эксперименте становились самые обычные, рядовые студенты, стремившиеся подработать, и это их взгляд вполне успешно толкал шарики…
Жаль, что проведению опытов в этом направлении мешают безнаказанные шарлатаны и дармоеды, превращающие изучение тайн человеческого взгляда в балаган.
К бабке…
К сожалению, помнить этого я никак не могу, потому что было мне тогда три или четыре месяца от роду. И была у меня, кроме врожденного порока сердца, грыжа, и орал я днем и ночью, почти без перерыва. Доведенная до полного отчаяния, моя мама в конце концов спросила у детского доктора, Крутянской, что вообще можно сделать (вот Крутянскую я помню, потому что с ней общался уже и в 4, и в 6 лет).
— Ну что? — смущенно пожала плечами Крутянская. — Медицина тут бессильна…
— А к кому можно обратиться?
— К бабке…
Тут имеет смысл напомнить, что Крутянская — врач с высшим образованием и с ученой степенью, кандидат медицинских наук. В те годы, в конце 1950 — начале 1960-х, слава ее гремела по всему городу. И что моя мама тоже имеет ученую степень и происходит из семьи, где наукой занимаются уже несколько поколений. Получается — кандидат послал к бабке другого кандидата наук.
Пошла моя мама к бабке. Развернула бабка автора этих строк, посмотрела, покачала головой:
— Вылечить не могу, но сделаю так, что орать не будет.
Пошептала что-то, поводила пальцами по животику… И действительно, перестал я орать, вполне прилично дожил до 4-х лет, когда грыжу прооперировали (это я уже помню).
А число детишек, которых посмотрела бабка и кому она помогла, наверняка переваливает за сотню.
Опять у бабки
Моей маме до сих пор как-то немного неловко за тот давний визит к бабке. Как же! Интеллигентная женщина, дочь профессора и сама кандидат наук, несет младенца к неграмотной деревенской бабке! Но ведь помогло…
В сегодняшнем Красноярске таких бабок довольно много; я насчитал не меньше 12 человек. Они редко печатают объявления, тем более не развешивают их на столбах. Зачем? Ведь у них и так всегда полным-полно клиентуры. Невольная аналогия: медицинские светила тоже редко печатают о себе рекламные объявления, критически относятся к печатанию о них статей. Ведь от клиентов и так отбою нет, и возможности помогать кому-то всегда меньше, чем желающих…
Ну-с, и решил я пойти к такой бабке-целительнице. Запасся адресом, предварительно позвонил, договорился. Предлог совершенно надежный: сердце. Оно у меня и правда больное, прооперированное в знаменитом Институте грудной хирургии Н.М.Амосова.
Прихожу… Не очень молодая женщина, но и старушкой ее никак не назовешь в ее примерно 60. Совершенно правильная речь, поведение, полное собственного достоинства и уверенности в себе. Кое-что показывает, что женщина из деревни: полка с книгами задернута ситцевой занавеской, цветастые половички, что-то неуловимое в словах и в манерах хозяйки. Но никаких признаков некультурности или там отсталости. Называл я ее по имени-отчеству, но здесь называть буду бабкой, потому что сообщать ее имя эта женщина меня не просила.
Итак, пришел. Рассказываю симптоматику сердечной болезни, которую знаю очень хорошо, и далеко не в теории, натыкаюсь на недоуменный взгляд. Что, рассказ слишком сложен? Не похоже…
— Идите-ка сюда…
Женщина двигает руками, ладонями известным всему свету жестом: ловит исходящие от меня потоки энергии. Проводит вдоль верхней части тела, и сзади, и спереди, недовольно поджимает губы.
Опускает ладони на уровень поясницы и ниже, ведет вдоль живота, задерживается где-то ниже пупка, снова ведет ладони вверх… И наконец машет рукой, садится на табуретку.
— Что, ради науки пришли или посмеяться над старухой?!
— А почему «посмеяться»?! Что, так уж ничего и нет?
— Порока сердца у вас нет, а все, что есть — и без меня хорошо лечится. До ста лет вы проживете с таким сердцем, и из-за него ко мне бы вы не пришли. Водку пьете?
— И водку, и коньяк…
— Ну вот видите… А с половой сферой нет ничего?
— А почему вы спрашиваете? Что-то все-таки есть?
— Ага, проняло… Простата у вас увеличена… На голой земле спали?
— Много раз, я ведь всю жизнь по экспедициям.
— Ну вот, ну вот… Но и тут ничего серьезного. Побаливать может, но ведь проблем нет или я ошибаюсь?
— У меня недавно дочка родилась…
— С чем вас и поздравляю! Так что и здесь я вас больше попугала… Ничего серьезного. Едите все?
— Все, что хочется.
— А мясного надо бы поменьше, возраст уже не тот.
— Уже старенький для мяса?
— Старенький вы будете лет в девяносто… А может, помереть успеете, вообще стареньким не будете, развалиной. Мяса вам не надо, потому что…
И бабка очень грамотно объяснила мне, почему мужчинам за сорок лучше есть мяса поменьше.
— Ну, заговорилась я… Так вам для науки все это надо?
— И для науки тоже. Вот как вы узнали, что у меня сердце почти здоровое?
— Не знаю… И не приставайте, я вам все равно не скажу! Не потому, что не хочу, а просто я сама не знаю. Дочку выучила, а как делается, это я словами объяснить и не смогу.
— Так ведь не все же так могут; я вот не могу, мне интересно.
— В совершенстве не все. А хоть немного — все… Согните руку. Не так, вот так!
Бабка заставляет меня превратить собственную ладонь в своего рода экран и не отстает, пока я не начинаю чувствовать какое-то неясное тепло.
— Вот, получается… У всех, кто хочет, получается. Убедились?
— Убедился. А рассказать не сможете?
— Не смогу, — разводит руками бабка. — Да и не хочу, скажу по правде, — и не до того мне, и ни к чему.
Расстаемся мы хорошо, и бабка категорически отказывается взять с меня условленную сумму.
— Я же вам ничем не помогла… Да, а вот рака вы зря боитесь, нет у вас рака и не будет.
Между прочим, о своем страхе перед раком я бабке ничего не говорил и о смерти своих родственников от этой страшной болезни — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46