…
Вот идет, к примеру, он, Родионов, мажорит, а навстречу ему Анька из восьмог
о «Б»!…
Ч Здрасти, Ч сказал тоненький голосок где-то очень близко.
Ч Здравствуйте, Ч отозвался Родионов и завертел головой, пытаясь расс
мотреть здоровающегося, но не смог, тот уже нырнул за заднюю дверь и тепер
ь там возился.
Ч Это Сильвестр, Ч проговорила секретарша Маша очень быстро. Ч Дмитри
й Андреевич, мы с ним уже обо всем договорились, он не будет нам мешать.
Ч Да кто ж спорит… Ч пробормотал Дмитрий Андреевич, и в это время к их ма
шине двинулась небольшая компания пацанят, тех самых, что не обращали ни
какого внимания на девиц, которые не обращали никакого внимания на них.
Ч Садись скорее, Ч нервно приказала невидимому Сильвестру Маша, Ч нам
некогда, у нас еще встречи сегодня!…
Ч Я сажусь, Ч выговорил тоненький голосочек, и сзади что-то упало.
Родионов вздохнул.
Ч Вау! Эта чего? Эта твоя тачка, да?
Ч Не, пацаны, это матери его тачка, да, Вест?
Ч Да не, там вон еще кекс какой-то сидит!
Ч А че? Ксенон или нет?
Ч Не-а, не ксенон!
Ч Да че ты гонишь-то?
Ч Да ты сам гонишь!
Ч Вестик, покатай, а?
Ч Вау, братва, а эта че такое?!…
Ч Марья Петровна, это ваша тачка, да? То есть машина?
Шаляпинские басы решительно не вязались с худосочными шейками и тонень
кими ручками, на которых отросли здоровые красные кулачищи, у одного в ух
е была серьга, другой все ковырял в носу, в который было продето кольцо, он
о, как видно, невыносимо мешало и носу, и самому красавцу, третий все загля
дывал в салон, так что чуть не тыкался в родионовскую сигарету, и Родионов
стекло поднял.
Ч Ребята, пока, Ч сказала Маша, Ч мы спешим.
Ч Ну, покатайте, Марья Петровна, а?
Ч В следующий раз, Ч сдержанно сказала Маша, Ч обязательно!
Прыгнула в салон и так рванула с места, что Родионова качнуло назад и приж
ало к креслу.
Ч Мам, как здорово, что ты приехала! Ч с удовольствием сказал сзади тоне
нький голосок. Ч Я тебя и не ждал!…
Ч Это случайно получилось, Ч нервно произнесла Маша, косясь на Родионо
ва.
Неизвестно, чего она от него ожидала Ч то ли что он надуется и перестанет
разговаривать, то ли что сию минуту пристанет к ее сыну с вопросами, типа:
«Ну, как успехи, молодой человек?» и расскажет историю из собственной бое
вой юности. Это явственно читалось у нее на лице, и великий писатель усмех
нулся.
К уху Родионова придвинулось сопение, он оглянулся и прямо перед своим н
осом увидел шоколадные блестящие глаза и широкий улыбающийся мальчише
ский рот.
Ч Почему они зовут тебя Вест? Ч осведомился Родионов.
Ч У меня имя неудобное, Ч объяснил мальчишка охотно. Ч Очень длинное. К
ак его сократить? Непонятно как!
Ч Да уж, Ч согласился Родионов, Ч неудобное. Что это тебя так мамаша наз
вала? Мамаша, что это вы мальчика так неудобно назвали?
Ч Это не я его назвала, Ч неизвестно зачем сказала Маша. То ли потому, что
ей хотелось перед ним оправдываться, то ли потому, что это была правда, Ч
но хоть и не я, мне нравится имя Сильвестр. Сильвестр Петрович Ч красиво!

Ч Красиво, Ч согласился Родионов, Ч но не выговоришь, особенно с фамил
ией.
Ч Моя фамилия Иевлев, Ч похвастался Сильвестр.
Ч Позвольте, но Сильвестр Иевлев Ч это же… какой-то исторический персо
наж, Ч удивился Родионов. Ч Из книжки или из… фильма…
Ч «Россия молодая», Ч подсказала Маша мрачно. Ч Так и есть. Оттуда. Не о
жидала, что вы вспомните.
Родионов пожал плечами. Он как-то не подумал, что Маша имеет склонность на
зывать своих детей именами исторических и литературных персонажей! Хор
ошо хоть не Петруша Гринев и не Александр Меньшиков!…
Ч Как здорово, что вы меня забрали, Ч сказал Сильвестр Иевлев, и Родионо
ву показалось, что он даже хрюкнул тихонько от удовольствия. От этого сам
ого удовольствия Вест даже не спрашивал, почему он должен ехать с матерь
ю и ее начальником «по делам». Ч И машина Ч класс! Прикольная такая! Это в
аша, да? Я знаю, что ваша, мама на ней несколько раз приезжала, но меня никогд
а не возила.
Ч Сильвестр, ты к Дмитрию Андреевичу не приставай, Ч велела Маша Вепрен
цева строго. Ч Мы же договорились!
Родионов вдруг пришел в раздражение. Конечно, замечательно, когда за тоб
ой ухаживают и от всего оберегают, но это решительно не означает, что нель
зя разговаривать Ч или не разговаривать! Ч на свое личное усмотрение!

Ч Маш, может, я сам решу, можно ко мне приставать или нельзя? Я не сплю, и не б
олен, и вполне в сознании!
Она моментально замолчала и стала смотреть на дорогу.
Ч А правда мама классно машину водит? Даже такой здоровый джип!
Ч У этого джипа имя есть, Ч сказал Родионов небрежно.
Ч Какое? Ч заинтересовался Сильвестр.
Ч Не скажу, Ч почему-то ответил великий писатель. Ч Ты же первый раз на
нем едешь!
Маша покосилась на писателя Ч объяснение было по меньшей мере странным
, но Сильвестр, кажется, все понял.
Ч Мам, я есть хочу. У меня Паштет булку съел. Он не завтракал.
Ч Почему он не завтракал?
Ч У него мама уехала куда-то, он в школу сам вставал, представляешь? Ну вот
и не завтракал.
Ч Понятно. Но есть нам все равно некогда.
И опять покосилась на великого. Великий ничего, не сердился. Почему-то ее
очень смущало, что они едут втроем на машине, да еще разговаривают про бул
ки и про Паштета, и что это тогда такое, если не вовлечение писателя и нача
льника в свою частную, никому не интересную жизнь?!
Ч Мам, а как же я до вечера?! Я есть хочу! С утра хочу. Как Паштету булку отдал
, так и захотел!
Ч Сильвестр, замолчи, Ч шикнула Маша. Ч Сейчас приедем в издательство
и чего-нибудь найдем. Там столовая есть.
Сильвестр засопел над ухом у Родионова. Столовая Ч это звучало как-то уж
очень скучно. Хоть бы буфет. И то как-то веселее.
Маша посмотрела на него в зеркало заднего вида. У него была расстроенная
мордочка. Он имел способность моментально расстраиваться из-за пустяко
в и так же моментально приходить в хорошее настроение.
Ее сын был рассеян, непрерывно все терял и потом шатался по квартире и ныл
, что злые люди все специально от него попрятали. Он был ленив, все уроки де
лал за пять минут, но и этих пяти минут ему хватало, чтобы учиться прилично
, а по некоторым дисциплинам просто блестяще, что для Маши, все науки бравш
ей исключительно упорством, то есть той самой чугунной задницей, оставал
ось загадкой. Он обладал чувством юмора, всегда был готов прийти на помощ
ь, чувствовал ответственность за семью, в которой были одни женщины, и люб
ил пожаловаться на то, что невыносимо устал, специально для того, чтобы ег
о жалели. Жалость он любил не просто какую-нибудь, а деятельную Ч чтобы ч
есали спинку, наливали чаю, делали бутерброд и давали кашу с вареньем. Он б
ыл честолюбив и однажды, выиграв теннисный турнир, весь вечер прошатался
в халате, с голой худосочной грудью, на которой болталась заслуженная «з
олотая медаль» из жести на триколорной ленточке. Медалью Сильвестр очен
ь гордился.
Ему только что стукнуло двенадцать лет.
Родионов раньше его никогда не видел. Впрочем, нет, видел один раз, когда С
ильвестр приезжал к Маше на работу, то есть к Родионову домой, но она тогда
быстренько вытолкала сына вон, и он, помнится, ждал мать на лавочке у подъ
езда.
Ч Мам, а чего там в этой столовой, а? Я тебе сразу говорю, я борщ не буду!
Ч Если хочешь есть, будешь все, Ч отрезала Маша.
Ч Да не буду я борщ! Не хочу я его!
Ч А ты чего хочешь?
Родионов в семейную перепалку не вмешивался, помалкивал, но Маша, вдруг о
сознав, что он рядом, разговоры про борщ моментально свернула.
Тут и до издательства доехали, и оказалось, что даже не опоздали.
Ч Я сразу к Маркову, Ч сказал Родионов раздраженно, как только Маша при
парковалась и приказала сыну вылезать. Раздражение возникло оттого, что
сейчас опять придется объясняться по поводу рукописи, которой как не был
о, так и нет. Ч А ты в пиар-отдел давай. И спроси про билеты.
Иногда с ним такое бывало, он любил поруководить Машей относительно чего
-то такого, что уже давным-давно не имело к нему никакого касательства.
Вот, к примеру, спросить про билеты в Киев. Или узнать, заправляла ли она ма
шину.
Ч Хорошо, Дмитрий Андреевич.
За чистыми высокими стеклами нового офисного здания угадывалась конто
рка и прохладный плиточный пол, и охранники за конторкой, завидев их, изда
ли приветливо улыбались, и в идеально промытом стекле Маша поймала отраж
ение их троицы Ч очень красивое. По крайней мере, ей так показалось. Здоро
венный, ухоженный Родионов, она сама в пиджачке и с портфелем, настоящая б
изнес-леди, и Сильвестр, загребающий уличную пыль раздолбанными кроссов
ками, в джинсах и майке навыпуск. На майке спереди была нарисована чудови
щная морда и написано кровью «Рамштайн», а на спине загадочные символы. В
прочем, спина в стекле не отражалась.
Они вошли, и турникет послушно повернулся Ч знак особого уважения охран
ы, которая не то что пропусков у великого не спрашивала, но и переключала с
вои кнопки даже раньше, чем следовало.
Родионову нужно было на шестой этаж, а Маша с Сильвестром вышли на пятом, г
де располагались пресс-служба и пиар-отдел. Она не сказала никаких напут
ственных привычных слов, вроде того, что «Я буду ждать вас там-то и там-то,
возвращайтесь скорей», и он на миг почувствовал себя брошенным.
Это она из-за сына, решил Родионов, рассматривая в зеркале свое небритое о
тражение. У нее голова занята Сильвестром и тем, что наговорил по телефон
у тот придурок.
Аркадий Воздвиженский был не только «неорганизованным», но еще и крайне
равнодушным человеком. Он знал за собой эту черту и старался всячески ее
маскировать Ч там, где ему представлялось нужным. Он особенно вниматель
но слушал собеседников, до коих ему не было никакого дела, но которые могл
и пригодиться в его дальнейшей жизни и карьере, и прослыл очень внимател
ьным и чутким человеком. Он оказывал нужным ему людям мелкие услуги, кото
рые ему самому ничего не стоили, но казались важными тем, кому он их оказыв
ал, и прослыл отзывчивым. Вот, к примеру, он предложил Маше заехать за ее сы
ном в школу, и она наверняка преисполнилась благодарности и еще раз убед
илась в том, какой ее шеф душевный человек!
А он вовсе не от душевности, а от равнодушия предложил-то!
Ну, какая ему разница, с сыном ехать или без оного?!
Секретаршина семья не имела к нему никакого отношения, и никогда он ею не
интересовался, и поэтому сейчас ему было как-то… непривычно, что ли. Он ни
когда не интересовался тем, что происходит с Машей за порогом его кварти
ры Ч куда она идет и что делает там, куда пришла, и что представляют собой
ее родители и есть ли у нее, скажем, садовый участок под Егорьевском. А тут
вдруг сын Сильвестр оказался вполне материальным, и Родионова это… смущ
ало. Он неожиданно подумал, что если ему двенадцать, а Маше двадцать девят
ь, значит, она родила его в нежном возрасте семнадцати лет, и это показалос
ь ему странным.
Или ей не двадцать девять, и он все перепутал?…
Это тоже от равнодушия, сказал он себе. Тебе нет дела ни до кого, кроме твои
х героев. Вот и до Маши никакого нет. Просто тебе с ней удобно, гораздо, гора
здо удобнее, чем с ее предшественницами и предшественниками.
Лифт тренькнул, разъехались блестящие двери, и Родионов вышел на пустынн
ую площадку шестого этажа. Здесь никто никогда не курил, не толкался, не об
менивался новостями, не шептал друг другу в уши свежие сплетни. Здесь был
о чисто, чинно, хорошо пахло, и ни один звук сюда, в «поднебесную», не долета
л «снизу», оттуда, где обитали простые смертные с их простыми радостями и
печалями.
Родионов усмехнулся своему трепету, который испытывал против желания, и
нажал белый квадратик на стене.
Он чувствовал, что невидимый Большой Брат изучает его в глазке камеры, сл
овно в щели прицела, внимательно и равнодушно, как он сам, Родионов, изучал
весь мир. Потом в мозгах дверного механизма запищало, и писатель толкнул
тяжелую дверь с матовым стеклом.
В святая святых самого крупного, успешного и процветающего издательств
а этой страны было прохладно и еще более тихо, пахло кофе, цветами и какой-
то парфюмерией.
Родионов перехватил портфель другой рукой Ч от неловкости.
Дьявол!… Я не хочу и не буду… переживать. Я самостоятельный человек тридц
ати восьми лет от роду, сделавший собственные деньги и имеющий собственн
ые мозги. Я уже написал почти двадцать книг и напишу еще сорок! Я никого и н
ичего не боюсь. Меня нельзя заставить есть борщ против моего желания.
Ч Здравствуйте, Катя.
Ч Здравствуйте, Дмитрий.
Ч А Марков у себя?…
Ч Да, Ч с некоторым сомнением произнесла секретарша. Ч Вы договаривал
ись? Потому что мне никто ничего не сказал, и Марья Петровна не звонила.
Родионов не сразу сообразил, что Марья Петровна Ч это его Маша.
Ч А… она не звонила, потому что я не собирался заезжать. Если Марков заня
т, я не буду настаивать на встрече.
Ну, слава богу, он занят!…
Про Машины проблемы и странные телефонные звонки Родионов давно позабы
л.
Ч Нет, нет, Ч заторопилась секретарша, Ч я сейчас спрошу. Может быть, ва
м пока кофе сделать или чаю зеленого? Или минеральной воды?
Ч Кофе и воды, Ч решил Родионов. Еще оставалась некоторая надежда на то,
что издатель его не примет. Впрочем, что за глупости?! Разве когда-нибудь М
арков его не принимал?
Ч Валентин Петрович, к вам Родионов.
Катя послушала, что говорит ей трубка, улыбнулась Дмитрию Андреевичу при
ятной улыбкой и вышла из-за конторки.
Ч Проходите, пожалуйста. Кофе я вам в кабинет подам.
Надо идти. Отступать некуда.
В просторном кабинете было привольно и прохладно, элегантно и стильно, о
днако богатство в глаза не лезло, не свисало со стен в виде полотен Айвазо
вского, не покрывало пол в виде шелковых китайских ковров, не торчало на с
толах в виде курительных трубок и пепельниц из чистого английского сере
бра. Впрочем, отсутствием вкуса Валентин Марков никогда не страдал, как и
отсутствием чувства юмора.
Ч Здравствуйте, Валентин.
Ч Здравствуйте, Дмитрий! Рад вас видеть. Ч Рукопожатие у Маркова энерги
чное, ладонь сухая и прохладная. Ч Надеюсь, вы приехали нас порадовать?
Порадовать Ч это значит привезти рукопись. Разочаровать Ч это значит р
укопись не привезти.
Ч Боюсь, что нет, Ч заблеял Родионов самому себе отвратительным тенорк
ом, Ч я еще ее не закончил. Мне не слишком много осталось, но все-таки пока
я не могу сказать, что дело идет к концу. Я стараюсь, но всякие обстоятельс
тва…
Марков слушал, не перебивая. И про обстоятельства, и про то, что осталось н
емного, хотя на самом деле много, и про то, что на прошлой неделе у Родионов
а сделался насморк и из-за насморка он не мог полноценно трудиться, и еще
про то, что в Москве жара, как обычно в конце мая, и про что-то столь же бессм
ысленное.
К концу речи Родионов себя ненавидел.
Марков же остался невозмутим, только чуть заметно пожал плечами под безу
пречной белой рубахой голландского полотна.
За это чуть заметное пожатие плеч, за странное выражение, мелькнувшее в л
ице издателя, за сигарету, которую он не торопясь вытащил и так же не тороп
ясь прикурил, Родионов готов был его убить. Этот человек, почти одного с ни
м возраста и, насколько Родионову известно, не родившийся членом английс
кой королевской фамилии, держался безукоризненно и очень продуманно Ч
так, что тертый калач Родионов моментально начал чувствовать себя круго
м виноватым и практически ни на что не годным.
Ч Я все понимаю, Ч произнес Марков и посмотрел на свою сигарету. Ч Но у
нас план, и мы опоздаем, если вы продержите рукопись еще, скажем, месяц. А ти
пография? Вы же бизнесмен, Дмитрий, и не можете не понимать, что такое… обя
зательства.
Родионов чуть не завыл.
Да, да, он отлично понимает, что такое обязательства! Да, он знает, что рукоп
иси нужно сдавать вовремя! Да, он знает, что издательство на его задержках
теряет время и деньги!!!
Ну, расстреляйте меня! Ну, спихните меня с Крымского моста!
Но, черт побери, что я могу поделать, если все мои герои до одного вдруг реш
или, будто история, которую я для них придумал, никуда не годится?! То есть, м
ожет быть, она годится для каких-то других героев, но эти отказываются мар
шировать дружными рядами в ту сторону, в которую я их направляю!! В один го
лос они вопят, что я должен изменить историю или придумать других героев,
которые как раз пойдут куда надо, а у меня план, видите ли!
Кажется, Марков отлично понимал, о чем именно думает Родионов, потому что
вдруг улыбнулся и смешно почесал затылок. У него, при всей внешней безупр
ечности, была такая чудная манера, и это как-то примиряло Родионова с дейс
твительностью, с тем, что Марков все время его опережает, заставляет игра
ть на своем поле.
1 2 3 4 5 6