А что недоделанный, это вы точно замети
ли, гражданин начальник. На правду не обижаюсь. Если бы меня доделали, доуч
или, приняли в Консерваторию, был бы я сегодня, как Паваротти.
Ц Ай, ну что ты брешешь, Ц Симка сморщилась и легонько хлопнула своего д
руга по плечу Ц у Паваротти тенор, у тебя бас.
Ц Ну, бомж пошел образованный, сил нет, Ц хмыкнул участковый, Ц Симка Ц
политик, Рюрик Ц оперный солист. Ладно, граждане, кончаем здесь ваньку ва
лять. Отвечаем на вопросы, как положено.
Ц Так чего отвечать, если мы не видели ни хрена? Ц развел руками Рюрик.
Ц Утречком подошли к мусорке, а там куча ниток валяется и сундук соломен
ный. Вот и все дела.
Ц Откуда узнали про убийство?
Ц Я ж сказала, у меня дар божественный, я эстрасьянс самый натуральный. Я
бы вам могла все сказать, что было, что будет, чем сердце успокоится, если б
ы вы со мной по-хорошему, по-доброму.
Ц Да че ты несешь, дурья башка? Какой ты эстрасьянс? Ментура приехала, тру
п выносили, это мы видели. А больше ничего, Ц быстро пробормотал Рюрик и, п
онурившись, опять принялся тихонько напевать себе под нос.
Ц Вы бы отпустили нас, граждане-господа, Ц попросила Сима, жалобно шмыг
нув носом.
Ц Значит, так, сладкая парочка, Ц откашлявшись, произнес участковый сух
им, официальным тоном, Ц вы оба пока только свидетели, однако именно у ва
с в руках оказались вещи из квартиры убитой. Ты, Симакова, знаешь всех жиль
цов третьего подъезда, да и ты, Рюриков, тоже. Вам известно, что в сороковой
квартире проживала одинокая, беззащитная женщина. Вот вы и решились на о
грабление с убийством.
Илья Никитич, морщась от боли, попытался вытянуть больную ногу, но не смог
. Коленка ныла нестерпимо. Надо было кончать эту бодягу, отпускать несчас
тных бомжей. Убийца вышел из подъезда не позже половины второго ночи. На т
о, чтобы распотрошить сундук с нитками, ему понадобилось минут пятнадцат
ь. Потом он исчез, а бомжи явились к помойке только на рассвете. Прошло не м
еньше трех часов. Никакие они не свидетели.
Ц У-у! Ц протяжно взвыла Симка. Ц Смерти моей хочешь?
Ц Ну, давай, Симка, колись, утомила! Ц крикнул участковый, приблизив лицо
к перепуганной бомжихе.
Симка тряслась как в лихорадке, без спросу вытянула еще одну сигарету из
пачки, цапнула со стола зажигалку, стала быстро, жадно затягиваться и гро
мко охать при каждом выдохе. Рюрик опять ушел в себя, в свою песню. Он покач
ивался, урчал басом и напоминал огромного, облезлого, задумчивого котяру
.
Ц Ох, грехи наши тяжкие, ох, не могу, Ц простонала Симка, Ц год-то какой ж
уткий, если цифры перевернуть вверх ногами, знаете, что получится? Три шес
терки, знак нечистого. Вот это он и был, собственной поганой персоной!
Ц Кто? Ц хором спросили участковый и Бородин.
Ц Огненный зверь, Ц прошептала Симка.
Ц Слушай, ты издеваешься, да? Ц вкрадчиво поинтересовался участковый.
Бородин молча отбил пальцами дробь по столу.
Ц Я, как увидела его, сразу поняла, он за невинной душой пришел. Женщина из
сороковой квартиры, добрая такая, тихая, вот, туфли мне свои отдала, Ц Сим
а вытянула ногу и повертела носком вполне приличной кожаной туфли светл
о-коричневого цвета, Ц а когда я на лестнице ночевала, она мне одеялко вы
несла, и чайком угощала, и хлебушком с маслом, и колбаской. Вот какая хорош
ая женщина, самая добрая во всем подъезде, самая сострадательная. Для нег
о, урода, сострадательный человек хуже ладана.
Ц Сима, ты ведь тоже добрая, и душа у тебя чистая, Ц задумчиво произнес Ил
ья Никитич и поймал удивленный взгляд участкового, Ц ты с бродячими жив
отными последним куском делишься и мухи не обидела за всю жизнь, верно?
Ц Верно, ой, как верно, гражданин начальник, Ц Сима потупилась и громко в
схлипнула, Ц я добрая, я очень хорошая, только никто не ценит, не понимает
мою чистую душу.
Ц Зато он, огненный зверь, отлично чувствует твою чистую душу, и следующе
й его жертвой будешь ты, Сима, Ц голос Ильи Никитича звучал глухо, жутков
ато, он придвинулся поближе к Симе, глядел ей прямо в глаза и говорил, стар
аясь не дышать носом, Ц ведь он видел тебя? Видел так же ясно, как ты его?
Ц Да! Ц прошептала Сима. Ц Он меня видел! Он за мной придет!
Ц Придет, Ц кивнул Бородин, Ц если мы его не поймаем, обязательно приде
т. Ну, как он выглядел?
Ц Рожа вся черная, глаза красные, во рту клыки, Ц выкрикнула Сима и качну
лась на стуле, Ц ой, не могу, боюсь! Ц А чтобы не бояться, помоги нам, Сима, с
пасти твою жизнь, расскажи все по порядку. Где ты его увидела?
Ц Во дворе, на лавочке. Он сундучок потрошил. Я за посудой вышла, как всегд
а, смотрю, сидит. Сзади вроде нормальный, в майке, а как подошла ближе, погля
дела сбоку, так и застыла.
Ц Когда это было?
Ц Ночью.
Ц В котором часу?
Ц Ну, как? В полночь, конечно! У меня часов наручных не имеется, но я опреде
ленно знаю, он, поганец, всю дорогу является ровно в полночь.
Ц Дура, ну дура баба, Ц внезапно ожил Рюрик, Ц шлялась где-то, пила без ме
ня, потом пришла и давай вопить, мол, черта во дворе видела с черной мордой
и красными глазами. Я грю, тебя, Сима, заглючило, в натуре, а она мне: не вериш
ь, пойдем, покажу, он там, на лавочке, рукодельный сундук потрошит с ниткам
и, ржет и матюкается. Я грю, дура, зачем черту нитки? А она отвечает: раз взял,
значит, надо ему. Ищет что-то в клубочках. Нашел ли нет, не знаю, пойдем, грит,
глянем. Я грю, тебе надо, ты иди, а я спать хочу. Короче, это, пристала ко мне, п
ойдем да пойдем, грит, одной страшно. Только мы собрались, слышим, во дворе
шум, голоса. Окошко прямо на третий подъезд выходит, ну и вот, глянул я в око
шко, вижу, машина милицейская, ну и все, как положено, в общем, вы сами знаете
. Я грю, надо, Сима, погодить, когда менты уедут.
Рюрика прорвало. Видно, он долго, трудно переваривал впечатления прошедш
ей ночи в своей хмельной башке и наконец, переварив, почувствовал острую
нужду поделиться ими с кем-нибудь хотя бы со следователем и участковым. С
има пыталась пару раз перебить его, но он резко обрывал ее: молчи, дура! Она
послушно замолкала, а он продолжал:
Ц Ну, стали мы ждать, глядим в окошко, а тут как раз труповозка подъехала. К
ак положено, санитары, менты, и, короче, это, выносят из подъезда труп. Симка
, дура, чуть не завопила, хорошо, я ей пасть успел зажать. Пока то да се, уехал
и, стало совсем светло, я спать хочу, не могу, а она все волокет меня, грит, то
чно видела, там черт сидел, и это, значит, он человека порешил. Я, грит, даже з
наю кого. В третьем подъезде, в сороковой квартире, женщина на кукольной ф
абрике работала, тихая такая, хорошая женщина, Лилей зовут. Ну и вот, пришл
и мы, короче, к помойке, а там ниток этих раскидано хрен знает сколько. Симк
а давай все собирать, сматывать, ну а потом вы, гражданин начальник, подошл
и.
Ц Сима, как ты поняла, что убили женщину по имени Лилия из сороковой квар
тиры? Ц склонившись к Симе, ласково спросил Илья Никитич.
Ц По ниточкам, Ц всхлипнула бомжиха, Ц по сундучку. Ее это рукоделье.
Ц Ты что, раньше видела?
Ц Ага, видела. Она меня зимой два раза помыться пустила, жидкость от вшей
подарила, во какая женщина хорошая. Так у ней этот сундучок на столе стоял.
Ц И ты прямо так его запомнила?
Ц Ага, запомнила. Очень уж он красивый Ц старинный. У моей бабушки такой
был, тоже нитки всякие хранила, вязать любила.
Ц Умница, Ц кивнул Илья Никитич, Ц а теперь все-таки попробуй вспомнит
ь, как выглядел человек, который потрошил этот красивый сундучок?
Ц Да не человек он! Ц завопила Сима так громко, что Рюрик подскочил на ст
уле, а у Бородина заложило уши. Ц Сколько вам объяснять? Не человек! Рожа ч
ерная, глазищи огромные, красные, нос над губой болтается, и рожки, самые н
атуральные, понимаете вы или нет?! Он ведь прямо как глянул на меня, я чуть н
е померла со страха, креститься стала, а он заржал и послал меня матерно. Я
сно вам?
Ц Погоди, Ц кашлянул Илья Никитич, Ц как же ты его разглядела в темноте?
Ц Так он под фонарем сидел, да и ночи светлые.
Ц Значит, лицо черное, глаза красные, на голове рога, Ц подытожил Бороди
н, Ц а волосы?
Ц Нет у него волос. Лысый он, и голова вся черная, блестящая, и рожки торчат
, маленькие такие, красенькие.
Ц Как тебе показалось, он худой или толстый?
Ц Плечи широкие, но не толстый.
Ц Он при тебе со скамейки не вставал?
Ц Нет.
Ц То есть какого он роста, ты не видела?
Ц Да он любого может быть роста, какого захочет такого и роста, хошь, как м
ышка, хошь, больше слона.
Ц Ты говоришь, он послал тебя матерно. Какой у него был голос?
Ц Визгливый, противный.
Ц Визгливый? То есть высокий? Может, вообще женский?
Ц Да хрен его знает, Ц махнула рукой Сима, Ц какая разница? Он может люб
ым голосом разговаривать. Хошь, басом, хошь, тенором или вообще высокой со
праной. На меня он завизжал, как свинья.
Ц Ну да, понятно, Ц кивнул Илья Никитич, Ц а сзади, говоришь, он выглядел
нормально?
Ц Нормально. Майка синяя.
Илья Никитич тут же, совсем некстати, вспомнил, что у Люси была футболка си
него цвета, и грустно спросил:
Ц А как же рога? Разве их не видно было сзади?
Ц Да чего там, видно не видно? Ну, вот представь, ты себе идешь тихо-мирно, к
контейнеру за посудой, как нормальный человек, в натуре, ну сидит парень к
акой-то на лавочке. Ты что, будешь его рога разглядывать? Я подумала, это ке
пка у него такая.
Ц То есть на нем был головной убор с маской, Ц устало вздохнул Илья Ники
тич и взглянул на участкового, Ц знаете, есть такие специальные магазин
ы, там продаются маски-страшилки. Вот наш убийца и напялил на себя маску ч
ерта с рожками. Шутник.
Ц Не верите? Ц взвизгнула Сима. Ц Думаете, он мне спьяну померещился? Не
т, Ц она замотала головой, Ц пришли последние времена. Он будет еще убив
ать, без разбору, всех подряд, праведников и грешников, вы хоть всю ментуру
на уши поставите, ни фига вы его не поймаете.
Глава 3
Близняшки вышли из особняка, в котором находилась редакция журнала «Блю
м», и направились к Старому Арбату. У них было три часа до встречи с фотогр
афом Кисой и десять рублей на двоих. Это два пирожка с капустой либо две по
рции мороженого. Они приехали в Москву из Лобни семичасовой электричкой
, встали очень рано и не успели позавтракать, а Солодкин не предложил им да
же кофе.
Весной им исполнилось семнадцать. Теперь у них появилась возможность ра
з в неделю ездить в Москву и завелось немного денег на карманные расходы.
Им нравилось шляться по городу. Они, выросшие в подмосковных специнтерна
тах и детских домах, за бетонными заборами, пьянели от запаха бензина и го
рячего асфальта, от блеска, шума, от пестрой уличной жизни, от шикарных маг
азинов, ресторанов, лимузинов, от мужских взглядов, от собственных отраж
ений в зеркальных витринах.
На них оглядывались даже дети и старики. Возле них тормозили иномарки. Их
ноги, плечи спины отливали медовым загаром, их длинные белокурые волосы
развевались и сверкали на солнце. Обе высоченные, сто восемьдесят плюс д
есять сантиметров «платформы», обе тонкие как афганские борзые, и соверш
енно одинаковые во всем, кроме возраста. Одна старше на полчаса, и точно не
известно, какая именно.
Денег у них было страшно мало, они постоянно, напряженно думали о деньгах,
разглядывали наряды в витринах эксклюзивных магазинов, и от этого их гол
убые глаза делались еще прозрачней и ярче, а щеки наливались нежным румя
нцем. Им приходилось постоянно одергивать друг друга. Слишком многое был
о запрещено уставом семейного детского дома «Очаг», в котором им довелос
ь провести последние семь лет. Они не имели права вступать в разговоры с н
езнакомыми людьми, привлекать к себе внимание, заходить в дорогие магази
ны, покупать сигареты и спиртное. С семнадцати им разрешили курить, но сиг
ареты выдавали в «Очаге», пачку «Честерфильда» на двоих на три дня.
Ц Надо было у Солодкина хотя бы сигарет стрельнуть, Ц вздохнула Ира, до
ставая из сумочки пачку, в которой осталось всего две штуки.
Ц Да, надо было, Ц рассеянно кивнула Света. Она щурилась, тонкие ноздри т
репетали. Перед сестричками был Старый Арбат, и от голода кружилась голо
ва. Запахи сводили с ума. Пахло шашлыком, жареными цыплятами, теплой сдобо
й, в открытых уличных кафе играла музыка. Девочки остановились, наблюдая
сквозь решетку увитую плющом, как накрывают столы в дорогом уютном гриль
-баре. Взлетали белоснежные крахмальные скатерти, неспешно проплывали л
ощеные официанты в бабочках, у входа красовалась яркая вывеска, рекламир
ующая бизнес-ленч всего за шестьсот пятьдесят рублей.
Ц Давай хоть мороженого купим, Ц простонала Света, взглянув на заостри
вшийся бледный профиль сестры.
Ц Не хочу, Ц помотала головой Ира, Ц не желаю я жрать это поганое мороже
ное. Хочу бизнес-ленч, на белой скатерти, и чтобы такой вот гладкий холуй о
бслуживал.
Ц На бизнес-ленч надо заработать, Ц уныло усмехнулась Света.
Ц Ага, вон ту обменку грабануть. У тебя случайно в сумочке пушка не завал
ялась? О-ой, как жрать хочется, сил нет! Ц Ира закатила глаза. Она умела дел
ать это очень страшно, в глазницах были видны только белки. Света тоже уме
ла, но никогда не делала.
Много лет назад старенькая санитарка в детдоме сказала, что если кто-ниб
удь напугает в этот момент, то глаза останутся белыми и слепыми на всю жиз
нь. Света пыталась отучить сестру от идиотской привычки, но Ира не поддав
алась воспитанию, ей нравилось делать то, чего нельзя, пусть даже самой се
бе во вред. Она стояла перед сестрой, изредка моргая, показывая перламутр
овые белки в тончайшей нежно-розовой сосудистой паутинке. Она все время
кого-то играла, могла спародировать любого человека, зло, смешно и очень п
охоже. Сейчас она не просто гримасничала. Она готовилась стать живой кар
икатурой.
Оглянувшись, Света заметила беременную слепую нищенку. Молодая женщина
стояла в двух шагах от них, у входа в гриль-бар. Глаза ее были затянуты мутн
ыми, как медузы, бельмами. На ней был мужской пиджак в клеточку, под пиджак
ом короткий, выше колен, ситцевый сарафан в цветочек. Он туго обтягивал ог
ромный овальный живот с пупочной ямой посередине. Казалось, тонкие искри
вленные ноги в голубых варикозных буграх едва удерживают вес живота, в к
отором вполне могла уместиться двойня. Нищенка водила руками по воздуху
, гнусаво бормотала:
Ц Люди добрые, помогите, чем можете…
Света перевела взгляд на сестру и увидела то, что ожидала увидеть. Белые г
лаза, оттянутые вниз уголки рта, выпяченный живот, руки, ощупывающие тепл
ый воздух, ноги, чуть согнутые в коленях, имитирующие уродливую кривизну.
Ц Люди добрые, помогите… Ц жалобно заголосила Ирина, в точности копиру
я тягучую гнусавость нищенки, Ц рожаю, помогите! Ой, щас как рожу прям зде
сь, в натуре, сразу двоих, ох, не могу, помогите, хочу косуху зелеными, только
косуха спасет молодую мать!
Ц Прекрати! Ц рявкнула Света. Ц Прекрати сейчас же, на нас смотрят!
На них действительно смотрели торговки матрешками и павловскими платк
ами, уличные музыканты, художники, скупщики золота. Арбатская публика по
достоинству оценила маленький спектакль. Ира, чувствуя зрительское вни
мание, разыгралась еще вдохновенней:
Ц Дайте, дайте тысячу долларов моим голодным малюткам! Люди вы или звери
? Пожалуйста, ради Бога, тысячу баксов!
Получалось смешно и страшно. Первой засмеялась торговка, вслед за ней му
зыканты и художники. Только скупщик золота глазел на представление с кам
енным лицом. Несколько прохожих остановилось, потихоньку собиралась не
большая толпа. А натуральная нищенка между тем гнусавить перестала, быст
рым движением вполне зрячего человека достала из кармана пиджака темны
е очки, звякнула мешком с мелочью и рванула к ближайшему переулку.
Ц Я была чистой девочкой, свежей, как роза! Он, гад паршивый, отнял у меня м
ою святую чистоту! Я могу назвать его имя, все знают его имя, но тогда он най
мет киллеров! Он занимает высокий пост и боится разоблачений! Люди, спаси
те моих детей! Я слепая от рождения, но его, гада, определила на ощупь. Люди,
дайте мне тысячу баксов, ну пожалуйста, умоляю вас! Моим деткам нужны вита
мины, белки, жиры, углеводы, иначе они родятся маленькими злыми дебилятам
и, а когда вырастут, будут угрозой для общества, для ваших детей! Помогите
своим детям, господа, дайте бедной беременной девушке тысячу баксов. Все
го одну косушку зеленью, ну разве для вас это деньги?
Света поразилась, откуда у ее худенькой сестренки взялось такое выпукло
е пузо. Публики собиралось все больше, и кто-то уже лез в карман. Не было под
рукой шапки, чтобы положить под ноги. Вполне возможно, Ире за ее концерт н
асыпали бы рублей тридцать, а то и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8
ли, гражданин начальник. На правду не обижаюсь. Если бы меня доделали, доуч
или, приняли в Консерваторию, был бы я сегодня, как Паваротти.
Ц Ай, ну что ты брешешь, Ц Симка сморщилась и легонько хлопнула своего д
руга по плечу Ц у Паваротти тенор, у тебя бас.
Ц Ну, бомж пошел образованный, сил нет, Ц хмыкнул участковый, Ц Симка Ц
политик, Рюрик Ц оперный солист. Ладно, граждане, кончаем здесь ваньку ва
лять. Отвечаем на вопросы, как положено.
Ц Так чего отвечать, если мы не видели ни хрена? Ц развел руками Рюрик.
Ц Утречком подошли к мусорке, а там куча ниток валяется и сундук соломен
ный. Вот и все дела.
Ц Откуда узнали про убийство?
Ц Я ж сказала, у меня дар божественный, я эстрасьянс самый натуральный. Я
бы вам могла все сказать, что было, что будет, чем сердце успокоится, если б
ы вы со мной по-хорошему, по-доброму.
Ц Да че ты несешь, дурья башка? Какой ты эстрасьянс? Ментура приехала, тру
п выносили, это мы видели. А больше ничего, Ц быстро пробормотал Рюрик и, п
онурившись, опять принялся тихонько напевать себе под нос.
Ц Вы бы отпустили нас, граждане-господа, Ц попросила Сима, жалобно шмыг
нув носом.
Ц Значит, так, сладкая парочка, Ц откашлявшись, произнес участковый сух
им, официальным тоном, Ц вы оба пока только свидетели, однако именно у ва
с в руках оказались вещи из квартиры убитой. Ты, Симакова, знаешь всех жиль
цов третьего подъезда, да и ты, Рюриков, тоже. Вам известно, что в сороковой
квартире проживала одинокая, беззащитная женщина. Вот вы и решились на о
грабление с убийством.
Илья Никитич, морщась от боли, попытался вытянуть больную ногу, но не смог
. Коленка ныла нестерпимо. Надо было кончать эту бодягу, отпускать несчас
тных бомжей. Убийца вышел из подъезда не позже половины второго ночи. На т
о, чтобы распотрошить сундук с нитками, ему понадобилось минут пятнадцат
ь. Потом он исчез, а бомжи явились к помойке только на рассвете. Прошло не м
еньше трех часов. Никакие они не свидетели.
Ц У-у! Ц протяжно взвыла Симка. Ц Смерти моей хочешь?
Ц Ну, давай, Симка, колись, утомила! Ц крикнул участковый, приблизив лицо
к перепуганной бомжихе.
Симка тряслась как в лихорадке, без спросу вытянула еще одну сигарету из
пачки, цапнула со стола зажигалку, стала быстро, жадно затягиваться и гро
мко охать при каждом выдохе. Рюрик опять ушел в себя, в свою песню. Он покач
ивался, урчал басом и напоминал огромного, облезлого, задумчивого котяру
.
Ц Ох, грехи наши тяжкие, ох, не могу, Ц простонала Симка, Ц год-то какой ж
уткий, если цифры перевернуть вверх ногами, знаете, что получится? Три шес
терки, знак нечистого. Вот это он и был, собственной поганой персоной!
Ц Кто? Ц хором спросили участковый и Бородин.
Ц Огненный зверь, Ц прошептала Симка.
Ц Слушай, ты издеваешься, да? Ц вкрадчиво поинтересовался участковый.
Бородин молча отбил пальцами дробь по столу.
Ц Я, как увидела его, сразу поняла, он за невинной душой пришел. Женщина из
сороковой квартиры, добрая такая, тихая, вот, туфли мне свои отдала, Ц Сим
а вытянула ногу и повертела носком вполне приличной кожаной туфли светл
о-коричневого цвета, Ц а когда я на лестнице ночевала, она мне одеялко вы
несла, и чайком угощала, и хлебушком с маслом, и колбаской. Вот какая хорош
ая женщина, самая добрая во всем подъезде, самая сострадательная. Для нег
о, урода, сострадательный человек хуже ладана.
Ц Сима, ты ведь тоже добрая, и душа у тебя чистая, Ц задумчиво произнес Ил
ья Никитич и поймал удивленный взгляд участкового, Ц ты с бродячими жив
отными последним куском делишься и мухи не обидела за всю жизнь, верно?
Ц Верно, ой, как верно, гражданин начальник, Ц Сима потупилась и громко в
схлипнула, Ц я добрая, я очень хорошая, только никто не ценит, не понимает
мою чистую душу.
Ц Зато он, огненный зверь, отлично чувствует твою чистую душу, и следующе
й его жертвой будешь ты, Сима, Ц голос Ильи Никитича звучал глухо, жутков
ато, он придвинулся поближе к Симе, глядел ей прямо в глаза и говорил, стар
аясь не дышать носом, Ц ведь он видел тебя? Видел так же ясно, как ты его?
Ц Да! Ц прошептала Сима. Ц Он меня видел! Он за мной придет!
Ц Придет, Ц кивнул Бородин, Ц если мы его не поймаем, обязательно приде
т. Ну, как он выглядел?
Ц Рожа вся черная, глаза красные, во рту клыки, Ц выкрикнула Сима и качну
лась на стуле, Ц ой, не могу, боюсь! Ц А чтобы не бояться, помоги нам, Сима, с
пасти твою жизнь, расскажи все по порядку. Где ты его увидела?
Ц Во дворе, на лавочке. Он сундучок потрошил. Я за посудой вышла, как всегд
а, смотрю, сидит. Сзади вроде нормальный, в майке, а как подошла ближе, погля
дела сбоку, так и застыла.
Ц Когда это было?
Ц Ночью.
Ц В котором часу?
Ц Ну, как? В полночь, конечно! У меня часов наручных не имеется, но я опреде
ленно знаю, он, поганец, всю дорогу является ровно в полночь.
Ц Дура, ну дура баба, Ц внезапно ожил Рюрик, Ц шлялась где-то, пила без ме
ня, потом пришла и давай вопить, мол, черта во дворе видела с черной мордой
и красными глазами. Я грю, тебя, Сима, заглючило, в натуре, а она мне: не вериш
ь, пойдем, покажу, он там, на лавочке, рукодельный сундук потрошит с ниткам
и, ржет и матюкается. Я грю, дура, зачем черту нитки? А она отвечает: раз взял,
значит, надо ему. Ищет что-то в клубочках. Нашел ли нет, не знаю, пойдем, грит,
глянем. Я грю, тебе надо, ты иди, а я спать хочу. Короче, это, пристала ко мне, п
ойдем да пойдем, грит, одной страшно. Только мы собрались, слышим, во дворе
шум, голоса. Окошко прямо на третий подъезд выходит, ну и вот, глянул я в око
шко, вижу, машина милицейская, ну и все, как положено, в общем, вы сами знаете
. Я грю, надо, Сима, погодить, когда менты уедут.
Рюрика прорвало. Видно, он долго, трудно переваривал впечатления прошедш
ей ночи в своей хмельной башке и наконец, переварив, почувствовал острую
нужду поделиться ими с кем-нибудь хотя бы со следователем и участковым. С
има пыталась пару раз перебить его, но он резко обрывал ее: молчи, дура! Она
послушно замолкала, а он продолжал:
Ц Ну, стали мы ждать, глядим в окошко, а тут как раз труповозка подъехала. К
ак положено, санитары, менты, и, короче, это, выносят из подъезда труп. Симка
, дура, чуть не завопила, хорошо, я ей пасть успел зажать. Пока то да се, уехал
и, стало совсем светло, я спать хочу, не могу, а она все волокет меня, грит, то
чно видела, там черт сидел, и это, значит, он человека порешил. Я, грит, даже з
наю кого. В третьем подъезде, в сороковой квартире, женщина на кукольной ф
абрике работала, тихая такая, хорошая женщина, Лилей зовут. Ну и вот, пришл
и мы, короче, к помойке, а там ниток этих раскидано хрен знает сколько. Симк
а давай все собирать, сматывать, ну а потом вы, гражданин начальник, подошл
и.
Ц Сима, как ты поняла, что убили женщину по имени Лилия из сороковой квар
тиры? Ц склонившись к Симе, ласково спросил Илья Никитич.
Ц По ниточкам, Ц всхлипнула бомжиха, Ц по сундучку. Ее это рукоделье.
Ц Ты что, раньше видела?
Ц Ага, видела. Она меня зимой два раза помыться пустила, жидкость от вшей
подарила, во какая женщина хорошая. Так у ней этот сундучок на столе стоял.
Ц И ты прямо так его запомнила?
Ц Ага, запомнила. Очень уж он красивый Ц старинный. У моей бабушки такой
был, тоже нитки всякие хранила, вязать любила.
Ц Умница, Ц кивнул Илья Никитич, Ц а теперь все-таки попробуй вспомнит
ь, как выглядел человек, который потрошил этот красивый сундучок?
Ц Да не человек он! Ц завопила Сима так громко, что Рюрик подскочил на ст
уле, а у Бородина заложило уши. Ц Сколько вам объяснять? Не человек! Рожа ч
ерная, глазищи огромные, красные, нос над губой болтается, и рожки, самые н
атуральные, понимаете вы или нет?! Он ведь прямо как глянул на меня, я чуть н
е померла со страха, креститься стала, а он заржал и послал меня матерно. Я
сно вам?
Ц Погоди, Ц кашлянул Илья Никитич, Ц как же ты его разглядела в темноте?
Ц Так он под фонарем сидел, да и ночи светлые.
Ц Значит, лицо черное, глаза красные, на голове рога, Ц подытожил Бороди
н, Ц а волосы?
Ц Нет у него волос. Лысый он, и голова вся черная, блестящая, и рожки торчат
, маленькие такие, красенькие.
Ц Как тебе показалось, он худой или толстый?
Ц Плечи широкие, но не толстый.
Ц Он при тебе со скамейки не вставал?
Ц Нет.
Ц То есть какого он роста, ты не видела?
Ц Да он любого может быть роста, какого захочет такого и роста, хошь, как м
ышка, хошь, больше слона.
Ц Ты говоришь, он послал тебя матерно. Какой у него был голос?
Ц Визгливый, противный.
Ц Визгливый? То есть высокий? Может, вообще женский?
Ц Да хрен его знает, Ц махнула рукой Сима, Ц какая разница? Он может люб
ым голосом разговаривать. Хошь, басом, хошь, тенором или вообще высокой со
праной. На меня он завизжал, как свинья.
Ц Ну да, понятно, Ц кивнул Илья Никитич, Ц а сзади, говоришь, он выглядел
нормально?
Ц Нормально. Майка синяя.
Илья Никитич тут же, совсем некстати, вспомнил, что у Люси была футболка си
него цвета, и грустно спросил:
Ц А как же рога? Разве их не видно было сзади?
Ц Да чего там, видно не видно? Ну, вот представь, ты себе идешь тихо-мирно, к
контейнеру за посудой, как нормальный человек, в натуре, ну сидит парень к
акой-то на лавочке. Ты что, будешь его рога разглядывать? Я подумала, это ке
пка у него такая.
Ц То есть на нем был головной убор с маской, Ц устало вздохнул Илья Ники
тич и взглянул на участкового, Ц знаете, есть такие специальные магазин
ы, там продаются маски-страшилки. Вот наш убийца и напялил на себя маску ч
ерта с рожками. Шутник.
Ц Не верите? Ц взвизгнула Сима. Ц Думаете, он мне спьяну померещился? Не
т, Ц она замотала головой, Ц пришли последние времена. Он будет еще убив
ать, без разбору, всех подряд, праведников и грешников, вы хоть всю ментуру
на уши поставите, ни фига вы его не поймаете.
Глава 3
Близняшки вышли из особняка, в котором находилась редакция журнала «Блю
м», и направились к Старому Арбату. У них было три часа до встречи с фотогр
афом Кисой и десять рублей на двоих. Это два пирожка с капустой либо две по
рции мороженого. Они приехали в Москву из Лобни семичасовой электричкой
, встали очень рано и не успели позавтракать, а Солодкин не предложил им да
же кофе.
Весной им исполнилось семнадцать. Теперь у них появилась возможность ра
з в неделю ездить в Москву и завелось немного денег на карманные расходы.
Им нравилось шляться по городу. Они, выросшие в подмосковных специнтерна
тах и детских домах, за бетонными заборами, пьянели от запаха бензина и го
рячего асфальта, от блеска, шума, от пестрой уличной жизни, от шикарных маг
азинов, ресторанов, лимузинов, от мужских взглядов, от собственных отраж
ений в зеркальных витринах.
На них оглядывались даже дети и старики. Возле них тормозили иномарки. Их
ноги, плечи спины отливали медовым загаром, их длинные белокурые волосы
развевались и сверкали на солнце. Обе высоченные, сто восемьдесят плюс д
есять сантиметров «платформы», обе тонкие как афганские борзые, и соверш
енно одинаковые во всем, кроме возраста. Одна старше на полчаса, и точно не
известно, какая именно.
Денег у них было страшно мало, они постоянно, напряженно думали о деньгах,
разглядывали наряды в витринах эксклюзивных магазинов, и от этого их гол
убые глаза делались еще прозрачней и ярче, а щеки наливались нежным румя
нцем. Им приходилось постоянно одергивать друг друга. Слишком многое был
о запрещено уставом семейного детского дома «Очаг», в котором им довелос
ь провести последние семь лет. Они не имели права вступать в разговоры с н
езнакомыми людьми, привлекать к себе внимание, заходить в дорогие магази
ны, покупать сигареты и спиртное. С семнадцати им разрешили курить, но сиг
ареты выдавали в «Очаге», пачку «Честерфильда» на двоих на три дня.
Ц Надо было у Солодкина хотя бы сигарет стрельнуть, Ц вздохнула Ира, до
ставая из сумочки пачку, в которой осталось всего две штуки.
Ц Да, надо было, Ц рассеянно кивнула Света. Она щурилась, тонкие ноздри т
репетали. Перед сестричками был Старый Арбат, и от голода кружилась голо
ва. Запахи сводили с ума. Пахло шашлыком, жареными цыплятами, теплой сдобо
й, в открытых уличных кафе играла музыка. Девочки остановились, наблюдая
сквозь решетку увитую плющом, как накрывают столы в дорогом уютном гриль
-баре. Взлетали белоснежные крахмальные скатерти, неспешно проплывали л
ощеные официанты в бабочках, у входа красовалась яркая вывеска, рекламир
ующая бизнес-ленч всего за шестьсот пятьдесят рублей.
Ц Давай хоть мороженого купим, Ц простонала Света, взглянув на заостри
вшийся бледный профиль сестры.
Ц Не хочу, Ц помотала головой Ира, Ц не желаю я жрать это поганое мороже
ное. Хочу бизнес-ленч, на белой скатерти, и чтобы такой вот гладкий холуй о
бслуживал.
Ц На бизнес-ленч надо заработать, Ц уныло усмехнулась Света.
Ц Ага, вон ту обменку грабануть. У тебя случайно в сумочке пушка не завал
ялась? О-ой, как жрать хочется, сил нет! Ц Ира закатила глаза. Она умела дел
ать это очень страшно, в глазницах были видны только белки. Света тоже уме
ла, но никогда не делала.
Много лет назад старенькая санитарка в детдоме сказала, что если кто-ниб
удь напугает в этот момент, то глаза останутся белыми и слепыми на всю жиз
нь. Света пыталась отучить сестру от идиотской привычки, но Ира не поддав
алась воспитанию, ей нравилось делать то, чего нельзя, пусть даже самой се
бе во вред. Она стояла перед сестрой, изредка моргая, показывая перламутр
овые белки в тончайшей нежно-розовой сосудистой паутинке. Она все время
кого-то играла, могла спародировать любого человека, зло, смешно и очень п
охоже. Сейчас она не просто гримасничала. Она готовилась стать живой кар
икатурой.
Оглянувшись, Света заметила беременную слепую нищенку. Молодая женщина
стояла в двух шагах от них, у входа в гриль-бар. Глаза ее были затянуты мутн
ыми, как медузы, бельмами. На ней был мужской пиджак в клеточку, под пиджак
ом короткий, выше колен, ситцевый сарафан в цветочек. Он туго обтягивал ог
ромный овальный живот с пупочной ямой посередине. Казалось, тонкие искри
вленные ноги в голубых варикозных буграх едва удерживают вес живота, в к
отором вполне могла уместиться двойня. Нищенка водила руками по воздуху
, гнусаво бормотала:
Ц Люди добрые, помогите, чем можете…
Света перевела взгляд на сестру и увидела то, что ожидала увидеть. Белые г
лаза, оттянутые вниз уголки рта, выпяченный живот, руки, ощупывающие тепл
ый воздух, ноги, чуть согнутые в коленях, имитирующие уродливую кривизну.
Ц Люди добрые, помогите… Ц жалобно заголосила Ирина, в точности копиру
я тягучую гнусавость нищенки, Ц рожаю, помогите! Ой, щас как рожу прям зде
сь, в натуре, сразу двоих, ох, не могу, помогите, хочу косуху зелеными, только
косуха спасет молодую мать!
Ц Прекрати! Ц рявкнула Света. Ц Прекрати сейчас же, на нас смотрят!
На них действительно смотрели торговки матрешками и павловскими платк
ами, уличные музыканты, художники, скупщики золота. Арбатская публика по
достоинству оценила маленький спектакль. Ира, чувствуя зрительское вни
мание, разыгралась еще вдохновенней:
Ц Дайте, дайте тысячу долларов моим голодным малюткам! Люди вы или звери
? Пожалуйста, ради Бога, тысячу баксов!
Получалось смешно и страшно. Первой засмеялась торговка, вслед за ней му
зыканты и художники. Только скупщик золота глазел на представление с кам
енным лицом. Несколько прохожих остановилось, потихоньку собиралась не
большая толпа. А натуральная нищенка между тем гнусавить перестала, быст
рым движением вполне зрячего человека достала из кармана пиджака темны
е очки, звякнула мешком с мелочью и рванула к ближайшему переулку.
Ц Я была чистой девочкой, свежей, как роза! Он, гад паршивый, отнял у меня м
ою святую чистоту! Я могу назвать его имя, все знают его имя, но тогда он най
мет киллеров! Он занимает высокий пост и боится разоблачений! Люди, спаси
те моих детей! Я слепая от рождения, но его, гада, определила на ощупь. Люди,
дайте мне тысячу баксов, ну пожалуйста, умоляю вас! Моим деткам нужны вита
мины, белки, жиры, углеводы, иначе они родятся маленькими злыми дебилятам
и, а когда вырастут, будут угрозой для общества, для ваших детей! Помогите
своим детям, господа, дайте бедной беременной девушке тысячу баксов. Все
го одну косушку зеленью, ну разве для вас это деньги?
Света поразилась, откуда у ее худенькой сестренки взялось такое выпукло
е пузо. Публики собиралось все больше, и кто-то уже лез в карман. Не было под
рукой шапки, чтобы положить под ноги. Вполне возможно, Ире за ее концерт н
асыпали бы рублей тридцать, а то и больше.
1 2 3 4 5 6 7 8