Ц спокойно, вежл
иво попросила черная.
Ц Нет. Я занят.
Ц Все творите, Ц вздохнула белая. Ц Можно вас спросить?
Ц Можно Ц Олег болезненно поморщился и под столом сжал в кулаки влажны
е трясущиеся руки.
Ц Над чем вы сейчас работаете?
Ц Не твое дело, Ц Олег почувствовал, что рубашка стала мокрой под мышка
ми.
Ц Ой, как грубо, Ц черная грустно покачала головой, Ц вы же хороший, Оле
г Васильевич, вы такой добрый. Может, у вас неприятности и вы сильно нервни
чаете? Давайте мы вам поможем расслабиться, Ц она прикрыла глаза и медле
нно провела по губам кончиком языка.
Ц Вы уйдете когда-нибудь? Ц Олег сжал кулаки так сильно, что ногти впили
сь в ладонь. Ц Я сейчас вызову охрану, и вас проводят.
Ц Куда? Ц хлопнула глазами черная.
Ц Разве мы вас чем-то обидели? Ц белая ослепительно улыбнулась. Ц Мы ва
м помочь хотим, от чистого сердца. Разве мы виноваты, что у вас какие-то неп
риятности?
Ц Уйдите, пожалуйста, уйдите, Ц простонал Олег и добавил чуть слышно:
Ц Это невыносимо.
Ц Можно позвонить от вас Николаю Павловичу? Ц потупившись, спросила бе
лая. Ц Мы только позвоним и сразу уйдем.
Олег молча снял трубку, набрал домашний номер фотографа, долго слушал пр
отяжные гудки, решил, что Кисы нет дома, и хотел уже нажать кнопку отбоя, но
тут раздался высокий сонный голос:
Ц Алло!
Ц Киса, привет, Ц мрачно буркнул Олег, Ц ты обещал девочкам-близняшкам
, что снимешь их на обложку?
Ц Олег, я еще сплю, Ц громко зевнув, сообщил Киса,
Ц Ты спишь, а у меня сидят девочки и не дают мне работать. Ты обещал, теперь
делай с ними что хочешь, Ц он передал трубку белой.
Минут через пять, договорившись с фотографом о встрече, они вежливо попр
ощались и ушли.
Когда дверь за ними закрылась, Олег долго не мог прикурить, так тряслись р
уки. Наконец, жадно затянувшись, он произнес вслух несколько грязных руг
ательств, адресованных вовсе не красоткам, а самому себе, двинул мышь, что
бы убрать заставку с экрана компьютера, и принялся мучительно выдумыват
ь начало статьи о сумасшедших гениях. Но голова была пуста. Прошло минут д
есять, не меньше. Во рту дрожала потухшая сигарета. На экран села жирная му
ха.
Олег выплюнул окурок прямо на пол, себе под ноги, дунул на муху, на экране о
пять включилась заставка, кирпичный лабиринт. Муха легко просочилась ск
возь стекло и двинулась по лабиринту внутри компьютера, поползла, сначал
а медленно, нехотя, потом все быстрее. Олег наблюдал, как неприятное насек
омое подрагивает слюдяными крылышками, суетливо перебирает проволочны
ми лапками. Нутро компьютера гнусно гудело. Лабиринт наполнялся белыми ж
ирными личинками, они ползли, переливаясь мягкими ячеистыми телами. Олег
двинул мышь, лабиринт исчез, однако вместо букв на экране зашевелились ч
ерные мухи.
«По свидетельству поэта Языкова Гоголь рассказывал, будто в Париже его о
сматривали знаменитые врачи и нашли, что желудок его перевернут вверх дн
ом», Ц быстро отбил Олег, однако не сумел прочитать написанного. Жирные м
ухи, и ни одной буквы. Он понял, что насекомые попадают внутрь компьютера н
епосредственно из его головы. Черепная коробка была полна мух, они невын
осимо громко жужжали, ползали по мозговым извилинам и откладывали там ли
чинки. Резкая зудящая боль разрывала голову, бежала по позвоночнику, по р
ебрам, быстро и беспощадно заполняла все тело. Не было ни одной косточки, н
е захваченной болью. Из глаз брызнули слезы, кожа покрылась мурашками, зн
обило все сильней. Он знал, что это начало ломки. Стадия первая. Опытные лю
ди называют ее «холодная индейка».
Нет ничего проще и приятней, чем принять решение. Сразу чувствуешь себя с
ильным, правильным, положительным человеком. Сколько раз он это проходил
? Десять или сто? Он давно сбился со счета. Очередной доктор снабдил его ме
тодоном, синтетическим заменителем опиума. Наивный доктор решил лечить
его по методоновой программе. Двадцать дней усмирять абстинентный синд
ром жалким подобием кайфа, сочетая это с психотерапией и самовнушением.

Ц Я спокоен, я абсолютно спокоен, Ц забормотал Олег, откинувшись на спи
нку стула и закрыв глаза, Ц я не хочу кайфа, мне и так хорошо, мне отлично, к
ак висельнику в предсмертной агонии, как психу, которого исцеляют электр
ошоком. Я брошу, я переломаюсь и буду жить дальше, стану полноценным члено
м неполноценного общества. У меня есть мама, она меня любит. У меня есть же
на Ксюша, она молодая и красивая. У меня есть дочь Маша, ей три месяца. Я очен
ь счастлив. Мой отец умер от инфаркта после разговора с очередным всезна
йкой-наркологом, который честно сказал ему, что у меня нет шансов. Мать по
стоянно обвиняет меня в смерти отца. Я виноват. Я виноват во многом другом
, страшном и непоправимом, но об этом невозможно думать. Я забуду. Это тоже
ломка, и я справлюсь, мне не привыкать. Я переломаюсь и стану другим челове
ком. Нет, не человеком. Ангелом.
Влажные дрожащие пальцы медленно задвигались по клавиатуре, на экране в
озникла фраза:
«Сколько ангелов умещается на кончике иглы?»
Буквы зашевелили слюдяными крылышками.
По позвоночнику медленно потекла струйка ледяного пота.
Кроме методона, у него была с собой доза ЛСД-25. Маленькая ампула с прозрачн
ой жидкостью без цвета и запаха. Волшебная капелька живой воды, полученн
ая из красной спорыньи путем таинственных превращений. Лучший из психод
еликов. Пурпурный туман. Золотой солнечный луч. Оранжевое сияние. Достат
очно просто протянуть руку, залезть в свою сумку, которая висит на спинке
стула, и через несколько минут мир наполнится изумительным светом, исчез
нет боль, отпустит, наконец, невыносимое чувство вины, мухи превратятся в
бабочек, вместо жужжания зазвучит сладкая нездешняя музыка, начнется ск
азочное путешествие вне времени и пространства.
На самом деле, завязывать вовсе не надо. Рано или поздно человек все равно
умирает. Время Ц понятие относительное, все зависит от того, как ты его во
спринимаешь. Десять лет могут пролететь, как один день, а день может тянут
ься вечно, причем это будет вечность в аду, если не уколоться. Но какая рай
ская легкость и ясность после укола! Какая творческая бодрость! Человек,
ни разу не испытавший изумительного состояния, которое называется «при
ход», или «флэш», просто не знает, что такое настоящая жизнь. Пусть он умре
т глубоким стариком, в своей постели, окруженный детьми, внуками и правну
ками, пусть он никогда ничем не болеет, до самой смерти, пусть будет богаты
м, знаменитым, успешным. Все равно, если он ни разу не испытал настоящего к
айфа, он умрет несчастным.
Олег Солодкин отбил на компьютере этот текст, откинулся на спинку стула
и закурил. Он раздумал писать статью о сумасшедших гениях. Она требовала
энергичной зависти к мертвым гениям и презрения к живым идиотам, которые
преклоняются перед мертвыми гениями. Она требовала злобы и бесстыдства
. Все эти чувства не покидали Олега, когда он пытался завязать, терпел ломк
и, сходил с ума. Но теперь он вернулся к родному, знакомому кайфу, был споко
ен и счастлив.
Что такое человек? Кусок дерьма, горсть навоза, созданная для удобрения п
очвы. Плюс дежурный набор воспоминаний, приятных и противных, череда кай
фа и ломки. Если жить, как все, следуя затертым общепринятым штампам, то ка
йфа будет страшно мало, а ломки чудовищно много. Без наркотиков соотноше
ние кайфа и ломки зависит от хаотичного сплетения случайностей, от везен
ия, от судьбы, от прихотей других людей. Как известно, ад Ц это другие, кото
рым до тебя нет дела, но которые лезут к тебе, пытаясь подчинить тебя своим
кретинским законам, самоутвердиться за твой счет, манипулировать тобой
, как теплой податливой марионеткой. Но если колоться и не бояться этого, т
о вместе со шприцем, наполненным волшебной влагой, в твоих руках весь мир.
Ты хозяин. Ты главный. Ты все решаешь сам и создаешь свою собственную сред
у обитания, свою реальность.
Единственная реальность Ц это Я, огромный, как космос, и крошечный, как не
делимое атомное ядро. Мое детство, моя юность, мой кайф, мои ломки. Больше я
ничего не знаю и знать не хочу.
Олег Солодкин залюбовался компьютерным экраном. Белое светящееся прос
транство почти целиком заполнилось строками. Ему больше не хотелось уни
чтожать написанное. Он был полностью доволен собой. Ему понравился стиль
, его вдохновили собственные меткие выражения.
Дежурный набор воспоминаний Ц это класс!
Увидев сундучок с нитками, Илья Никитич совсем недолго стоял как вкопанн
ый и глядел в разноцветные глаза бомжихи. Она разразилась таким выразите
льным матерным монологом, что он мгновенно расстался с надеждой на споко
йный задушевный разговор и побежал к метро, чтобы вернуться в сопровожде
нии милиции. Он летел легко, как профессиональный спринтер, и удивлялся. Е
сли учесть возраст, комплекцию, темперамент и ушибленную коленку, такая
скорость была невозможным чудом.
Ушиб дал знать о себе позже, когда драгоценные свидетели с визгом и плаче
м были доставлены двумя милиционерами в ближайшее районное отделение. Б
ородин спокойно сел, отдышался, приступил к допросу, и вот тут коленка заб
олела всерьез. Илья Никитич даже подумал, что надо будет зайти в поликлин
ику, чтобы посмотрели, нет ли трещины.
Симакова Нина Дмитриевна оказалась старой знакомой участкового инспек
тора. До недавнего времени Симакова была прописана и проживала по адресу
Второй Калужский, дом 10, квартира 17, то есть в том же доме и в том же подъезде,
где произошло убийство. Свою крошечную однокомнатную квартиру она прев
ратила в притон, там круглосуточно гудели ее собутыльники, среди которых
главным был Рюриков Иван Николаевич, житель соседнего дома.
Этот трехэтажный домишко давно не имея Даже номера, его уже лет двадцать
собирались снести, однако почему-то не сносили. Он был населен всяким сбр
одом. Пару лет назад Сима продала свою жилплощадь кавказцам с ближайшего
рынка, а сама переселилась к Рюрику. Некоторое время они жили в любви и со
гласии, но, когда деньги кончились, стали жестоко ссориться. Сима решила в
ернуться домой и долго не могла взять в толк, что дома у нее уже нет, осажда
ла жэк и районное отделение милиции, клялась, что ее не правильно поняли, о
на не собиралась продавать квартиру навсегда, а просто сдала ее на год. В,
итоге она поселилась в своем подъезде, между этажами. Сначала вела себя т
ихо, спала на детском матрасике, трогательно свернувшись калачиком. На д
воре стояла лютая зима, жильцы подъезда жалели Симу, не выгоняли, выносил
и для нее горячий чай, еду, и даже пригласили корреспондентов из программ
ы «Времечко». Сима произнесла перед камерой пламенную речь о том, что ее б
едственное положение Ц результат преступного сговора бюрократов-взя
точников из районной администрации и кавказской мафии. Прославившись н
а всю страну, Сима загуляла, стала приводить к себе на лестничную площадк
у гостей, и тут сострадание жильцов иссякло. Симу выдворили при помощи ми
лиции, вместе с матрасиком. После недолгих скитаний по вокзалам она опят
ь вернулась, но уже не на лестничную площадку, а к Рюрику. Однако блистател
ьный дебют во «Времечке» странным образом повлиял на ее темперамент. Она
уже не мыслила себя без общественной борьбы, стала завсегдатаем митинго
в и демонстраций, не важно каких, лишь бы накричаться от души и побыть в це
нтре внимания…
Ц Это ж геноцид над правами человека, в натуре Ц звонко причитала Сима,
плакала и терла свои разноцветные подбитые глаза грязными кулаками, Ц
на помойке такая прелесть валялась, я подобрала, зачем добру пропадать?
Ц Ты видела, кто выбросил сундук с нитками? Ц в третий раз спросил Илья Н
икитич.
Ц Ничего не видела, ничего не знаю. Один раз в жизни бедной женщине повез
ло, а вы, гражданин начальник, хочете на меня сразу мокрое дело повесить? Д
а Сима за всю жизнь мухи не обидела, любого спроси, Сима последним куском с
бродячим животным поделится, а ты говоришь! Я, если хочете знать, в Бога ве
рую, зачем мне на душу такой грех брать? Ну, скажи, на фига он мне, смертный г
рех? Чтобы на том свете всю дорогу муки адские терпеть? Здесь терплю и там
терпеть, да? Последние времена наступили, скоро Страшный суд, за все приде
тся ответить, я себе самой разве враг?
Ц Стоп, подожди, с чего ты взяла, что речь идет о мокром деле? Ц перебил ее
Илья Никитич.
Ц А с того, как ты рванул за ментами, старый хрен! Ц истерически взвизгну
ла бомжиха. Слезы мигом высохли, глаза сухо, злобно заблестели. Ц Все вы, с
уки, готовы слабого обидеть, правильно про вас пресса печатает! Только в н
ашей бандитской дерьмократии такие беззакония творятся над правами из
мученной личности! Ничего, и на вашу диктанту управа найдется. Я не боюсь!
Мне терять нечего, кроме своих цепей, все скажу, чтобы вы правду чистую про
себя знали от простого русского человека пролетарского происхождения.

Ц Сима, а что такое диктанта? Ц строго спросил Бородин.
Сима растерянно поморгала, кашлянула и отчеканила:
Ц Ты, старый извращенец, дуру из меня не делай! Диктанта Ц это когда безв
инного хватают и тащат!
Ц Как разговариваешь, Симакова? Ц встрял участковый инспектор. Ц Давн
о в кпз не отдыхала? Соскучилась? Сейчас быстренько организуем, без пробл
ем.
Ц А ты меня не пугай! Ц буркнула Сима и залилась краской. Свежий малинов
ый синяк под правым глазом стал почти незаметным, зато старый, желто-зеле
ный, засиял ярче. Ц И так я вся насквозь больная нервозными заболеваниям
и. Голодаю, холодаю, никакого позитива. Сплошной экономический Чернобыль
. Мне вот только кичи не хватало.
Ц Меньше надо пить и по митингам шастать, а то, я гляжу, ты слов разных умны
х набралась, Ц проворчал участковый, Ц извинись и разговаривай по-чело
вечески, не испытывай мое терпение.
Ц Ладно, хрен с вами. Извиняюсь, больше не буду. Ц Симка застенчиво, по-де
вичьи, улыбнулась щербатым ртом. Настроение у нее менялось ежеминутно. О
т слезной, жалобной истерики она переходила на сухую, злобную, потом опят
ь жаловалась и вдруг улыбалась, даже с некоторым кокетством. Ц Если со мн
ой по-доброму, я все скажу.
Ц Хорошо, Сима, Ц кивнул Илья Никитич, Ц давай по-доброму. Откуда ты зна
ешь про убийство?
Ц Я ж сказала, животных кормлю, делюсь с ними последним своим куском, с бр
одячими собачками, кошечками. Вот если ты умный, сам догадаешься, откуда в
се знаю. Слышь, начальник, дай покурить, а?
Ц Что ты бредишь, Симакова? Ц взревел участковый, внезапно теряя терпен
ие. Ц При чем здесь животные?
Ц Угости сигареткой, скажу. Ц Симка шмыгнула носом и поднесла два пальц
а к губам, показывая, как сильно ей хочется покурить.
Участковый покосился на Бородина. В глазах его читался вполне конкретны
й вопрос: не пора ли применить к этой наглой женщине положенные в таких сл
учаях крутые меры или еще немножко потерпеть ее безобразное поведение? И
лья Никитич в ответ слабо покачал головой, давая понять, что с мерами торо
питься не стоит. Участковый пожал плечами и нехотя протянул Симе сигарет
у. Сима с наслаждением затянулась, сделала таинственное лицо и произнесл
а:
Ц Животные все чувствуют, особенно собачки. Они такие лапочки, солнышки,
лучше людей в сто раз. Я их люблю, с ними дружу, и мне от них этот божественны
й дар передался. Слышали, как собаки по покойнику воют? Они жмуров за верст
у чуют, вот и я тоже. Я ж грю, я прям эстрасьянс. Носом воздух понюхаю и чую. А т
ы, прошу прощения, вроде культурный такой человек, Ц она с упреком покоси
лась на Бородина, Ц нет чтобы спросить спокойно, мол, откуда у тебя, Сима, э
тот сундучок с ниточками? Уставился на меня, как будто я тебе косуху зелен
ью должна по расписке, а потом дунул по переулку. Я ведь сразу поняла, что в
ернешься, чувствовала, надо уходить от греха, однако жаль было Рюрика буд
ить, он так спал на свежем воздухе, сладкий мой, так спал. Эй, Рюрик, скажи им,
ничего мы не видели, правда?
Рюрик пока не произнес ни слова. Он был совсем плох. Глаза его закатились,
голова слегка покачивалась из стороны в сторону, он вяло шевелил губами,
издавая странные утробные звуки. Когда его подруга замолчала на миг, в ти
шине стало слышно, что он поет старинный романс «Степь да степь кругом» и
довольно точно выводит мелодию.
Ц Так, Рюриков, ты сюда что, концерты пришел давать? Кончай бубнить, Шаляп
ин недоделанный. Ц участковый слегка толкнул его в плечо, Ц давай расск
азывай, как дело было. С самого начала и по порядку.
Ц Я не бубню, Ц резко вскинул голову Рюрик, Ц я пою. У меня, между прочим,
среднее музыкальное образование.
1 2 3 4 5 6 7 8