— Носите это кольцо, благородный молодой человек… честь нашего имени, — сказал сэр Вичерли, подавая кольцо лейтенанту.— Благодарю вас, сэр Вичерли, за подарок, который я ценю слишком дорого, — сказал он, и след всякого другого чувства, кроме благодарности, исчез с лица его. — Если я и не имею прав на ваш титул и имение, все-таки мне не стыдно будет носить кольцо, дарованное тому, кто был точно такой же мне предок, как и всякому другому Вичекомбу Англии.— Законный? — спросил Том, забывая в пылу свирепой злобы и свою осторожность и свою обиду.— Да, сэр, законный! — отвечал Вичерли, обращаясь к спрашивающему со спокойствием человека, уверенного в справедливости слов своих, и со взглядом, заставившим Тома невольно отступить назад. — Мне не нужно других доказательств, чтобы иметь право носить печать, которая, как вы можете заметить, сэр Джервез Окес, есть не что иное, как верный снимок с той, которую я постоянно ношу и которая перешла ко мне по прямой линии от моих предков.Вице-адмирал сравнил печать, висевшую у Вичерли на цепочке с печатью кольца, и, видя, что оба герба преимущественно состоят из грифов, он легко убедился, что одна из них была простой копией. Удостоверившись в этом, он передал печать приблизившемуся сэру Реджинальду, который начал ее внимательно рассматривать. Так как все отрасли фамилии сэра Реджинальда имели тот же герб, то ему не трудно было убедиться, что Вичерли имеет весьма ясное доказательство на свое происхождение от Вичекомбов. Сэр Реджинальд решил впоследствии разобрать это дело самым подробным образом; теперь же, возвратив печать лейтенанту, он заметил сэру Джервезу, что в настоящую минуту гораздо важнейшее дело должно обращать на себя их внимание. При этих словах Атвуд снова взялся за перо, ожидая дальнейших распоряжений умирающего.— Из двадцати тысяч, сэр Вичерли, которые, как мне известно, составляют ваш банковый капитал, — сказал сэр Джервез, — остается еще шесть или семь тысяч. Чье теперь имя прикажете внести в завещание?— Ротергама… викария.Скоро и эта статья, определяющая Ротергаму тысячу фунтов, была написана, прочтена и одобрена.— Теперь остается еще пять тысяч, мой дорогой сэр Вичерли.При этих словах больной сильно призадумался, размышляя, по-видимому, что ему сделать с остальными деньгами. Скоро блуждающий взор его остановился на бледном лице миссис Доттон. С чувством, делающим честь его сердцу, он произнес ее имя и две тысячи фунтов. Статью эту также вписали в завещание.— Теперь в остатке три, если не четыре тысячи, — прибавил сэр Джервез.— Милли… милая, маленькая… Милли… хорошенькая Милли, — произнес старик с нежностью.— Эту новую статью в пользу мисс Милдред, — заметил Атвуд, — надо будет поместить в прибавлении к завещанию, потому что одна статья в пользу ее уже была. Одну, две или три тысячи назначаете вы теперь мисс Милдред, которой уже завещано три тысячи фунтов?Больной произнес «три», прибавив потом, после краткого молчания: — В прибавлении завещания.Желание его было исполнено, и написанная статья прочтена и одобрена.— Так как вы, сэр Вичерли, может быть, что-нибудь упустили из виду, — сказал сэр Джервез, — то не лучше ли, во избежание, чтоб ничего не отошло в казну, поместить в завещание еще статью, в которой отказать кому-нибудь все остальное ваше имущество?Бедный старик улыбнулся и успел произнести имя сэра Реджинальда Вичекомба.Когда и эта последняя статья была окончена, тогда секретарь прочел сэру Вичерли вслух, медленно и внятно, все завещание, от начала до конца. Старик слушал со вниманием; улыбнулся при имени Милдред и ясно выразил словами и знаками полное свое одобрение. Оставалось только дать ему в руки перо и помочь, чтоб он мог подписать свое имя. В эту решительную минуту Том увидел, что, наконец, настало мгновение, когда он открыто должен вступиться за себя.— Господа! — сказал он, подойдя к кровати больного. — Я прошу всех присутствующих заметить весь ход настоящего дела. Мой бедный, дорогой, но введенный в заблуждение, дядя, не далее, как прошлую ночь получил апоплексический удар, а потому он едва ли в состоянии ясно судить о предметах — и вот, его заставляют делать завещание.— Кто, сэр? — спросил вице-адмирал таким голосом, от которого говоривший невольно отступил назад.— По моему мнению, сэр, все присутствующие — если не словами, то знаками.— Какая же в этом польза присутствующим? Разве я или адмирал Блюуатер приобретем что-нибудь этим завещанием? Разве свидетели могут быть участниками завещания?— Я не намерен об этом спорить с вами, сэр Джервез Окес, но я торжественно протестую против этого противозаконного поступка. Позвольте мне всем вам, господа, заметить это и объявить, что вы должны быть готовы немедленно явиться в суд.Сэр Вичерли, услышав эти слова, силился подняться с кровати и с гневом размахивал руками, как бы стараясь выразить тем свое негодование племяннику.— С глаз долой! — произнес разгневанный баронет.— Успокойтесь только, сэр Вичерли, — прервал его Маграт. — Находясь же в спокойном состоянии, вам легко будет утвердить подписью законность вашего завещания.Сэр Вичерли понял доктора. Он взял в руки перо и успел подвести его к должному месту. В эту минуту глаза его блеснули в последний раз и бросили на Тома взор укоризны; предсмертная улыбка пробежала по его лицу, он взглянул на бумагу, перед ним лежащую, провел рукой по глазам, закрыл их и упал на подушку, бесчувственный уже ко всему, что принадлежало этой жизни, к ее интересам и обязанностям. Через десять минут его уже не было в этом мире. Глава XV Идите, вы, толкающие еще тяжесть жизни по крутому склону скалы мира: достигнув вершины, где вы надеетесь найти покой, огромный груз вновь падает в долину, увлекая вас с собою. Томсон Столь внезапный и некоторым образом непредвиденный случай, рассказанный нами в последней главе, произвел большую перемену в положении дел Вичекомб-Холла.Сэр Реджинальд скоро решил, что ему нужно делать, и не дальше, как через час после смерти баронета, все гости и старшие слуги собрались в комнате, обыкновенно называемой библиотекой.— Господа, и вы, добрые люди, слуги покойного сэра Вичерли, — сказал он собравшимся, — вам всем известно положение этого поместья. Со смертью своего владельца оно осталось без главы. Хотя я и родственник сэра Вичерли, но по нашим законам я не могу ему наследовать. Между тем, всем вам хорошо известно намерение нашего покойного друга назначить меня исполнителем своего завещания; поэтому я считаю своим долгом отыскать завещание, которое показало бы нам того, кто должен повелевать здесь в эту торжественную минуту.— Я совершенно с вами согласен, сэр Реджинальд, — отвечал вице-адмирал, — но прежде, чем мы приступим к чему-нибудь дальнейшему, я советовал бы собрать сюда всех, кто заинтересован в этом деле. Я не вижу, например, между нами господина Тома Вичекомба, почтенного племянника покойного сэра Вичерли.Осмотревшись, все убедились в справедливости этих слов и тотчас же послали за Томом. Посланный воротился через несколько минут.— Сэр Том Вичекомб, — сказал он, — желает остаться наедине со своей печалью.Сэру Реджинальду хорошо было известно, что Том не имеет ни малейшего права на титул, который он так поспешно себе присвоил. Но решившись настоять на своем, он вторично послал за Томом слугу. Человеку было приказано сказать, что в руках сэра Реджинальда Вичекомба имеются факты, которые дают ему право распоряжаться, и что если господину Тому Вичекомбу не угодно будет явиться защищать свои права, то дело будет кончено без него. Такое послание сильно подействовало на Тома, который тотчас же появился между собравшимися гостями замка с лицом, побледневшим более от неизвестности, чем от печали.— Я думаю, — сказал сэр Реджинальд, — что первый наш долг теперь — отыскать завещание. Вот ключи от письменного стола покойника. Господин Форлонг, земский стряпчий, которого вы имеете удовольствие видеть перед собой и который только что сюда приехал, говорит мне, что сэр Вичерли хранил все свои важные бумаги в этом столе. Начнем же с того, что отопрем его.Сэр Реджинальд при помощи стряпчего открыл стол, в котором и отыскал бумаги покойника. Но сколько ни разбирали бумаг, не находили ничего и похожего на завещание. Таким образом, присутствующие были сильно обмануты в своих ожиданиях, предполагая, что с открытием завещания уничтожатся все воздушные замки нашего сэра Тома Вичекомба. С другой стороны, и сам Том был не совсем спокоен. Но мало-помалу какая-то радость заменила место страха в выражении лица его, и когда господин Форлонг, человек самых честных правил, объявил, что он не думает, чтоб у сэра Вичерли было заранее приготовлено какое-нибудь завещание, он дал полную волю своим словам и чувствам.— Не торопитесь, господин Форлонг, не торопитесь! — вскричал он. — Вот здесь мы имеем кой-какую вещицу, которую и вы должны будете признать завещанием. Заметьте, господа, что я имею на эту вещицу полное право, потому что она адресована на мое имя, как видите, собственной рукой сэра Вичерли; самый же конверт запечатан собственной его печатью. Вы, вероятно, признаете, господин Форлонг, этот почерк… почерком моего дяди, и эту печать — его печатью.— Да, они не подлежат ни малейшему сомнению, — отвечал стряпчий со вздохом. — До сих пор господин Томас прав.— Господин Томас! Вы грубиян, сударь! Вы должны сказать сэр Томас! Разве в Англии с баронетами так же обращаются, как и с простыми людьми? Сэр Джервез Окес, я покорнейше прошу вас вскрыть этот пакет и узнать содержание лежащей в нем бумаги.Вице-адмирал тотчас же исполнил это, потому что он с величайшим нетерпением ожидал результата всего происходящего. Читатель, вероятно, догадается, что Том вручил сэру Джервезу то самое завещание, которое написал его отец и которое сэр Вичерли, вписав имя своего племянника, надлежащим образом скрепил своей подписью и вручил ему на сохранение. Вице-адмирал, пробежав поданную ему бумагу с большим вниманием, вручил ее сэру Реджинальду для окончательного рассмотрения. Последний ожидал найти в этой бумаге грубый подлог, но он тотчас же убедился, что оно написано рукой Томаса Вичекомба, покойного судьи.— Это завещание, кажется, написано покойным бароном Томасом Вичекомбом, — заметил баронет.— Точно так, сэр Реджинальд.— Насколько я могу судить — вы имеете полное право на наследие движимого и недвижимого имения сэра Вичерли Вичекомба, но права ваши на титул баронета — слишком шатки.— Почему же шатки? — спросил лейтенант, выступая первый раз вперед с любопытством, которым едва мог владеть. — Разве сэр Томас — не старший сын родного брата покойного сэра Вичерли?— Вовсе нет! Я утвердительно могу сказать, что барон Вичекомб никогда не был женат и, следовательно, никогда не мог иметь законного наследника.— Возможно ли! Так нас всех обманывали в Америке?— К чему все это клонится, молодой человек? Нет ли и у вас каких-нибудь претензий на это наследство?— Я единственный сын Вичерли Вичекомба — старшего сына Грегори Вичекомба, одного из братьев покойного баронета. Если только слова ваши, сэр Реджинальд, справедливы, — я ближайший наследник доброго сэра Вичерли, по крайней мере, относительно титула.— Это, — начал было Том, но, встретив спокойный и грозный взор молодого моряка, предупреждавший его против всякой неосторожной речи, невольно остановился. — Это, — начал он снова, — большое недоразумение. Мой дядя, Грегори, погиб в молодости, не будучи никогда женатым. Каким же образом могли произойти от него законные потомки?— Я должен признаться, молодой человек, — заметил сэр Реджинальд, — что слова господина Тома Вичекомба, насколько мне известно, довольно справедливы. Я принимал всегда большое участие в нашей фамилии и потому никогда не пренебрегал малейшими подробностями, ее касающимися.— Я очень хорошо знаю, что здесь, в Англии, очень долго были убеждены, будто мой дед, Грегори Вичекомб, погиб в одном кораблекрушении, но такое убеждение было весьма ошибочно. Вот в чем все дело. Будучи весьма буйным, горячим молодым человеком, дедушка, забывшись как-то, рассердившись на своего лейтенанта, нанес ему удар, это случилось неподалеку от берега одного из Вест-Индских островов. Подобное преступление обыкновенно наказывается смертью; но ни обиженный, ни командир судна не хотели прибегать к такой строгости законов и потому посоветовали преступнику бежать с судна в минуту его отплытия. Таким образом, судно отплыло без Грегори Вичекомба и скоро погибло в кораблекрушении со всем, что на нем находилось. Между тем дедушка отправился в Виргинию, где и прожил целый год, тщательно скрывая свою историю, чтобы не попасть под военный суд. Скоро любовь определила все его будущее. Он женился на одной богатой девушке, семейству которой была единственно известна его история. Трудно было предполагать, чтоб ему когда-нибудь досталось родовое наследство, а потому он и не считал нужным открывать истины. Правда, он написал как-то однажды сэру Вичерли, но решил письмо не отправлять, подумав о том, что он доставит больше печали почтенному баронету, чем радости. Это письмо, писанное им самим, в моих руках. У меня также хранится его патент и все другие документы, которые были необходимы человеку его звания. Он умер только два года назад; перед своей смертью он позаботился, однако, о том, чтобы все документы, нужные для доказательства моих прав, если когда-нибудь представится случай объявить их, были в полном порядке. Он пережил несколькими годами моего отца, но никто из нас не считал нужным уведомлять сэра Вичерли о нашем существовании, — мы считали сыновей барона Томаса Вичекомба законными. В настоящем случае я скажу только сэру Реджинальду, что я имею все доказательства, что я законный наследник Грегори, младшего брата покойного сэра Вичерли Вичекомба. Дает ли мне это обстоятельство какое-нибудь здесь право — вам это лучше всех известно.— Оно делает вас наследником майората, владельцем этого дома, всего, что в нем находится, и — настоящим баронетом. Вам нужно только теперь доказать справедливость ваших слов и тем уничтожить предъявленное господином Томом Вичекомбом завещание.— Браво! — воскликнул сэр Джервез, потирая от радости руки. — Браво, Дик! Итак, мой храбрый молодой человек, вы все-таки оказались сэром Вичерли Вичекомбом! Сэр Реджинальд, дело это находится теперь в ваших руках, и я поручаю его вашему строгому вниманию.— Не беспокойтесь, сэр Джервез, — отвечал баронет. — Если настоящее наше дело зависит от вопроса о законном происхождении господина Тома Вичекомба, то его весьма легко можно решить, потому что у меня есть свидетельство его матери не только о его незаконном происхождении, но и о другом весьма важном обстоятельстве, которое может лишить его даже наследства покойного барона Вичекомба. Вы говорили, господин лейтенант, о своих доказательствах; где они? Теперь очень важно знать: которая из двух сторон имеет право на владение!— Вот они, сэр, — отвечал Вичерли, вынимая из кармана бумаги и подавая их баронету. — Конечно, все они у меня в копиях, а не в оригинале, ибо многие из них как официальные документы хранятся в Виргинии; но, будучи копиями, скрепленными надлежащим образом, они во всяком суде Англии должны быть приняты, как самые ясные доказательства прав моих на наследие титула и владений сэра Вичерли.Сэр Реджинальд взял бумаги и начал читать их одну за другой с глубоким вниманием. Документ о действительности происхождения деда Вичерли, Грегори, от Вичекомбов Девонширских, был вполне удовлетворителен и не подлежал никакому сомнению. Оба свадебные документа, один с Иоанной Беверлей, а другой с Ребекой Рандольф, равно как и все метрические свидетельства, были точны и ясны. Сэр Реджинальд провел в чтении бумаг целые полчаса; в продолжение всего этого времени взоры всех были устремлены на него, жадно следя за выражением его лица. Наконец он кончил и обратился к Вичерли.— Все эти бумаги, — сказал он, — составлены с большим знанием дела и того, что только могло быть от них потребовано. Отчего же они так долго были скрываемы? Для чего вы дали умереть сэру Вичерли в неведении о вашем близком родстве с ним, о ваших правах?— Я сам не знал своих прав и думал, что не только господин Том, но и его младшие братья стоят гораздо выше меня.— Очень хорошо, сэр; вы объяснили нам причину, по которой до сих пор не объявляли прав своих, — отчего же вы не открыли сэру Вичерли правду о вашем родстве с ним?— К чему, сэр? Когда меня, израненного, почти умирающего, высадили, по моему желанию, на этот берег, я имел намерение объявить здесь о своем происхождении, о родстве с покойным баронетом; но, встретив попечение двух ангелов-хранителей, — тут Вичерли взглянул на Милдред и ее мать, — я не чувствовал уже недостатка в родных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30