Уже было готово постановление, которое будет принято через неделю (7 декабря) – об отказе от добровольного формирования летных училищ и переходе на принудительный набор лиц, «чье здоровье и образовательный уровень соответствует требованиям службы летного состава ВВС».
Все я для вас сделаю, обещал Сталин, только работайте!
Кто всегда радовал товарища Сталина, так это танкисты. Советский Союз мог по праву считаться родиной массового конвейерного танкостроения. Он и немцев пытался обучить этому искусству, но немцы оказались никудышными учениками во всех отношениях. Цифры их танкового производства вызывали иронические улыбки у всех специалистов в Москве, включая и самого товарища Сталина. А о качестве немецких танков и говорить было нечего. Их самая последняя модель, именуемая «T-IV», представляла собой короткоствольную, узкогусеничную, бензиновую машину с лобовой броней 25 мм и парадной скоростью 32 км/час. Даже не верилось, что это и есть последнее достижение немецкой военно-технической мысли. Советская разведка получила приказ проверить, нет ли у немцев какого-либо секретного танка, который они пока не демонстрируют и берегут в качестве сюрприза. Оказалось, что нет не только на конвейере, но и в разработке. Да и весь немецкий танковый парк оценивался советской разведкой примерно в 7500 машин, что, как позднее выяснилось, было явным преувеличением.
Никто в СССР, даже начальник Главного Бронетанкового Управления РККА генерал-лейтенант Федоренко и главный инспектор танковых войск генерал-майор Вершинин, не знали точно количества танкового парка. Но суммируя заявки округов, командование бронетанковых сил выяснило, что после интенсивнейших учений летом и осенью 1940 года, в разной степени ремонта (от двухчасового до капитального) нуждается 21 тысяча танков или 43% всего танкового парка, находящегося в округах.
Учения и полигонные испытания показали, что у немцев нет против них практически никаких средств обороны. Что касается танкового противоборства, то те же испытания показали, что снаряд с танка «Т-34» пробивал броню немецкого танка «T-IV» с расстояния 1500-2000 метров, в то время как снаряды немецкого танка пробивали броню «Т-34» с расстояния всего 500 метров, да и то лишь в случае, если попадали в бортовую или кормовую часть «Т-34». Лобовую броню они не брали.
Но кроме «Т-34» Станин готовил изумленному миру еще один танковый сюрприз. Еще никто в мире не додумался до тяжелого танка. А в СССР не только додумались, но уже наладили его серийное производство и рассчитали его модернизационные возможности на три последующих модели. Именовался этот танк «КВ» (Клим Ворошилов) и представлял собой чудовищную по тем временам боевую машину весом почти в 50 тонн, с лобовой броней 80-мм и совершенно невероятным для танка 152-мм орудием .
Но главное преимущество танков «Т-34» и «КВ» было в том, что они имели дизельный двигатель и могли с одной заправки пройти: «Т-34» со скоростью 50 км в час – 400 километров, «КВ» со скоростью 35 км в час – 330 километров. Что же касается знаменитого танка «БТ-7», имеющего возможность менять гусеницы на автомобильные колеса, то он на гусеницах мог развить скорость до 60 км в час и пройти с одной заправки 600 километров, а встав на колеса при выходе на европейские автострады, развить скорость до 86 км/час и покрыть до 700 километров. Это были настоящие танки блицкрига, танки стремительного наступления. (Для сравнения: новейший немецкий танк «T-IV» мог на хорошей дороге развить скорость до 40 км/ч и пройти 150-200 километров. Танк «T-III» – 40 км/час и пройти 150-180 км.)
Артиллерия, численность которой к середине 1941 года предполагалось довести до 100 тысяч стволов (включая минометы), не вызывала у вождя особых тревог. Тут дело правильно поставлено еще со старорежимных времен. А впереди еще была масса дел. Кроме празднования дня Конституции, необходимо было провести выборы во вновь образованной Карело-Финской ССР, а также в Западной Украине и Западной Белоруссии, проверить и откорректировать данные всесоюзной переписи населения, чтобы скрыть потери от террора и показать устойчивый рост населения и, что самое главное, провести общеармейскую конференцию, параллельно со стратегическими играми, чтобы окончательно отшлифовать план вторжения, определив его окончательный срок.
Уинстон Черчилль, нещадно дымя своей неизменной сигарой, не очень внимательно слушал сообщение о положении на греко-итальянском фронте. Вчера, 29 ноября, немцы совершили мощный налет на Саутхэмптон, уничтожив бомбами практически весь деловой центр города.
Сегодня, направляясь утром в свою резиденцию, Черчилль обратил внимание, как изменился Лондон. Исчезли здания, которые считались наиболее известными достопримечательностями английской столицы.
На всех наиболее знаменитых зданиях церквей, монастырей, театров, старинных дворцов явно виднелись следы ежедневных и еженощных бомбежек. Бомбы угодили в Лондонский Тауэр, но восьмисотлетние стены древней крепости выдержали. Хуже пришлось знаменитому величественному собору Сент-Джемса из Пикадилли – у него рухнула колокольня. В не менее знаменитом театре Драри Лейн бомба, уничтожив его стеклянный купол, взорвалась прямо в оркестровой яме. Огромная люстра рухнула на кресла зрительного зала…
Черчилль очень внимательно прочел стенограммы совещания в Берлине, присланные ему разведкой даже вместе с проектами новых секретных протоколов. Конечно, было бы очень неприятно, если бы эти двое бандитов сговорились хотя бы временно. Если бы подобное произошло, даже трудно представить дальнейший ход событий. K счастью, как и предусматривалось, ничего подобного не случилось. А случилось как раз наоборот. Разведка все чаще докладывает о переброске немецких дивизий на восток – в Восточную Пруссию и Польшу. Немножко и в Румынию. Неужели этот барабанщик рискнет напасть на Сталина? Это же безумие. Даже по тем данным, которыми располагает старушка «Интеллидженс», силы русских почти втрое превосходят немецкие. Военный атташе докладывал из Москвы, что он имеет точные данные о наличии в Красной Армии 10 000 танков. 10 000 танков!
Это впечатляет! Все-таки в коммунистическом режиме есть что-то положительное. По крайней мере, возможность так вооружиться в мирное время, не неся никакой ответственности ни перед парламентом, ни тем более – перед налогоплательщиками. Он, Черчилль, с удовольствием временно ввел бы в Англии коммунистический режим, чтобы иметь сегодня 10 000 танков.
Нет ничего удивительного, что Гитлер застыл в некоторой нерешительности. Надо его немного расшевелить. Сюрприз, который он вскоре получит, заставит его принять решение более конкретное, чем авантюрные планы высадки на наших островах или захвата Гибралтара.
Из всего, что он сейчас задумал, наиболее реальным является план вторжения в Грецию, хотя этот план вряд ли удастся осуществить раньше середины марта.
А если Сталин выступит, не дожидаясь высадки Гитлера на наши острова? В конце концов он может понять, что этой высадкой его водят за нос и что она невозможна. Если он выступит, надев на себя лавровый венок освободителя Европы, то положение на континенте будет еще хуже.
Очень многое, конечно, будет зависеть от позиции Соединенных Штатов. Пока в США шла предвыборная кампания, Черчилль ходил, как с занозой в сердце, а когда стали известны результаты выборов, не выдержал эмоций и написал Рузвельту: «Я считал, что мне, как иностранцу, не подобало выражать мнение относительно американской политики, пока еще не закончились выборы, но теперь я думаю, что Вы не будете возражать, если я скажу, что молился о Вашем успехе…»
Теперь, когда весь мир уже чувствовал, как Рузвельт через заросли конгресса упорно продирается на тропу войны, Черчилль подготовил новое письмо президенту США, где, в частности, отмечал:
«Поскольку приближается конец года, я полагаю, что Вы будете ожидать, что я изложу Вам перспективы на 1941 год. Я делаю это откровенно и уверенно, ибо мне кажется, что подавляющее большинство американских граждан убеждено в том, что безопасность Соединенных Штатов, также как и судьба двух наших демократических стран и той цивилизации, которую мы отстаиваем, связана с существованием и независимостью Британского Содружества наций. Только таким образом можно будет сохранить в верных и мужественных руках те бастионы морской мощи, от которых зависит контроль над Атлантическим и Индийским океанами. Господство на Тихом океане флота Соединенных Штатов и на Атлантическом океане Британского флота необходимо для безопасности и для сохранения торговых путей наших стран, и служит самым надежным средством помешать войне достигнуть берегов Соединенных Штатов…»
Далее, перечисляя ту необходимую помощь, которую он ждет в ближайшее время от Америки, Черчилль коснулся той уникальной ситуации, в которую впервые за последние 130 лет может попасть основа британского могущества – ее линейный флот.
«…Сейчас гораздо труднее, чем было во время прошлой войны. Мы лишены поддержки французского, итальянского и японского флотов, и прежде всего флота Соединенных Штатов, который оказал нам такую важную помощь в решающие годы. Противник хозяйничает в портах на всем протяжении северного и западного побережий Франции. Он все в большей степени базирует свои подводные лодки, летающие лодки и боевые самолеты в этих портах… В ближайшие шесть или семь месяцев сравнительная мощь линейных кораблей в водах метрополии сократится и станет менее чем удовлетворительной. Г-н Президент, никто лучше, чем Вы, не поймет, что нам в течение этих месяцев придется впервые за время этой войны думать об операциях на море, в которых противник будет иметь два корабля, по крайней мере, таких же хороших, как два наших лучших и единственных современных корабля…»
Сталин прочел копию письма Черчилля к Рузвельту раньше, чем это послание было отправлено через океан. Уже это одно доказывало, что информационный канал оседлала английская разведка, но никому тогда об этом думать не хотелось, поскольку все разведслужбы более всего желали продемонстрировать вождю свою оперативность. Именно оперативность товарищ Сталин любил более всего.
Из текста письма он понял, что над англичанами уже нависла прямая угроза потерять свой главный козырь, которым Британия веками била карты всех своих врагов – господство на море.
Уже почти год наиболее обширный поток информации поступал в СССР из Англии, где прямо в недрах британской секретной службы сидел советский агент Ким Филби. Кроме того, НКВД удалось завербовать в сентябре 1940 года Джона Кернкросса – секретаря члена военного кабинета лорда Хэнки. Кернкросс пересылал в НКВД в буквальном смысле тонны секретных документов.
Но наиболее интересным было сообщение Филби, пришедшее в начале декабря 1940 года:
«Общая установка, данная резидентурам МИ-5 на континенте, а также в посольства Британии и Швеции, Швейцарии, Португалии, Греции, Венгрии и Болгарии, а также многих стран Южной Америки и Азии, где имеются английские посольства или консульства, предписывает сотрудникам разведки и дипломатам всячески муссировать слух о неизбежности войны между Германией и Советским Союзом, которая должна разразиться не позднее лета 1941 года. При этом в зависимости от конкретных условий и симпатий местного населения и прессы нападающая сторона в этой войне должна определяться соответственно. Нападение может осуществить в равной степени как Советский Союз на Германию, так и Германия на Советский Союз».
То, что подобная установка дана, Сталин уже мог не сомневаться. Еще до получения этого сигнала от Филби, 28 ноября было получено новое сообщение из Токио от Зорге о том, что в районе Лейпцига немцы формируют новую запасную армию в составе 40 дивизий. 80 дивизий уже дислоцированы на советско-германской границе, еще 20 – перебрасываются из Франции.
Терпение Сталина лопнуло. До каких же пор будет продолжаться это безобразие? На разведывательных каналах сидят двойники-провокаторы, выполняющие задания английской разведки. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: натравить Гитлера на Советский Союз является единственным шансом англичан сорвать вторжение немцев на свои острова и избежать давно заслуженного исторического финала.
Вождь вызывает к себе Голикова и Фитина и в присутствии Маленкова требует «вычистить из агентуры провокаторов, которые хотят натравить Гитлера на нас». Оба руководителя разведывательных ведомств уверяют вождя, что все это пустая болтовня – у немцев даже нет еще никакого плана войны против нас. А как известно, немец без плана – все равно что черепаха без панциря. Немец без плана жить не может. Не способен немец на импровизации. А в секрете, подобно нам, немцы хранить свои планы совершенно не умеют. Все их планы нам известны: от вторжения в Англию до захвата Гибралтара и вторжения в Грецию. Директива по операции «Марита» (вторжение в Грецию) еще Гитлером на сегодняшний день не подписана, а мы ее уже знаем.
– Хорошо, – смягчается вождь, – но провокаторов уберите. Тяжело работать становится – с толку сбивают.
Вернувшись от Сталина, Голиков собрал руководители всех шести операционных отделов ГРУ и прочел им нечто вроде лекции по международному положению Советского Союза. Начал он с пакта о ненападении и договора о дружбе между СССР и Германией, назвав их «продуктом диалектического гения товарища Сталина». Перспектива нападения немцев на СССР, заявил он, является даже не призрачной, а просто фантастической.
– Они же с ума не сошли – знают примерное соотношение сил. Англия, как и Франция, будет скоро повержена, а ее империя разделена между Германией и Японией. Соединенные Штаты – сердце классического капитализма – ради спасения Британской Империи и всей мировой капиталистической системы от полного развала тоже неизбежно вступят в войну против Германии. А тем временам Советский Союз будет терпеливо ждать, пока не придет момент сыграть свою будущую роль. Как только капиталисты обескровят и истощат друг друга, мы освободим весь мир.
Последнюю фразу начальник ГРУ произнес, глядя на начальника информационного отдела подполковника Василия Новобранца, как бы подчеркивая, что эта установка касается лично его.
Несмотря на свою молодость, подполковник Новобранец успел уже закончить две академии – им. Фрунзе и Генерального штаба и служил заместителем начальника оперативного отдела штаба фронтовой группы на Дальнем Востоке, которой командовал командарм 1-го ранга Штерн, переаттестованный затем в генерал-полковника. После боев на Халхин-Голе генерал Штерн, прихватив с собой членов Военного совета Бирюкова и Новобранца, приехал в Москву, чтобы доложить Сталину план развертывания войск Дальневосточного фронта на 1940 год.
На совещаниях подполковник Новобранец был, конечно, «маленьким человеком» – по мере надобности он передавал Штерну необходимые документы и оперативные разработки. Но не остался незамеченным. На аналитические способности молодого офицера обратил внимание тогдашний начальник ГРУ Иван Проскуров, который предложил подполковнику перейти на работу в разведку. Новобранец наотрез отказался: во-первых, он уже прирос к Дальнему Востоку, где ему в ближайшее время пообещали квартиру, а во-вторых, он прекрасно знал, насколько опасна работа в разведке, где последовательно расстреляли семь начальников ГРУ со всеми начальниками отделов. Однако принцип добровольности перестал действовать не только в авиации, но и в разведке. Несмотря на отказ, Новобранца вызвали в кадры НКО и приказали явиться в ГРУ для дальнейшего прохождения службы, где он был назначен заместителем начальника информационного отдела по Востоку. Пока Новобранец осваивался на новом месте, начальник ГРУ генерал Проскуров был арестован, а начальник информационного отдела полковник Пугачев снят с должности, и место его занял генерал Дубинин. Начальником ГРУ вместо арестованного, а позднее расстрелянного Проскурова, стал Филипп Голиков – четвертый начальник за два года. Чтобы занять пост, на котором последовательно были расстреляны восемь твоих предшественников, нужно иметь, без сомнения, большое мужество. Но и большое мужество не прибавляет знаний, столь необходимых в паутине глобальной дезинформации.
Будучи единственным в Главном Разведывательном Управлении посвященным в операцию «Гроза» и зная отношение Сталина к этой операции, а также и тот факт, что весь замысел операции основан на вторжении немецких войск в Англию, Голиков, возможно, и не отдавая себе отчета в своих действиях, а просто желая выжить, начал подгонять разведданные своей службы под эту достаточно простую схему. Говорят, что он сам был большим поклонником «Грозы» и более всего боялся, что у Сталина в последний момент не хватит решимости эту операцию осуществить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81