— Он доверительно улыбнулся. — Этакие «жучки» — они спят, пока не услышат пароль, а когда услышат — сообщают нам, что в ближайших окрестностях кто-то интересуется Мануэлем Ласкацио. — Он снова робко улыбнулся, ожидая похвалы.
— Очень интересно! Данных о таком покойнике нет, и вместе с тем вы следите за местом преступления? — вмешался в беседу Будда. Небрежной походкой он обошел машину спереди и присоединился к нам.
Меня охватила холодная ярость. Я хлопнул в ладоши.
— Ладно, кто занимается этим делом? — беззаботно бросил я.
Полицейские угрюмо переглянулись, скорее всего обвиняя друг друга в недопустимой доверительности в разговоре с двумя дурными приезжими.
— Детектив Джонсон, — буркнул водитель.
— Я бы хотел с ним поговорить, он у себя?
— Да. Прямо, направо и третья улица налево.
Он повернулся и, не прощаясь, пошел к машине; его товарищ кивнул и двинулся следом. Прежде чем сесть в автомобиль, он посмотрел на меня и коротко сказал:
— Он тоже с удовольствием с вами побеседует. Полицейские уехали. Я посмотрел на Будду; за его
спиной в окне дома торчали отец с сыном, с нескрываемым любопытством наблюдая за нами. Не мог же я у них на глазах заехать Будде в морду. Я закурил.
— Иногда я сочувствую полицейским, — сказал я. — Если они чересчур быстро пристрелят преступника, на них обрушивается так называемое общественное мнение, которое столь же радостно навешивает на них всех собак за неповоротливость, если точно такой же преступник причинит вред кому-то из выразителей этого самого общественного мнения. Преступникам не нужно беспокоиться о пенсии, самое большее — о собственной жизни, а бедным полицейским приходится, как о пенсии, так и о жизни, и своей, и чужой. И так далее, и так далее. Вдобавок ко всему время от времени появляется какой-нибудь любопытный и задает вопросы, основанные на нелегально добытых сведениях. — Будда два раза открыл и закрыл рот, но тут же сам понял, что его аргументы выглядят осмысленно лишь до тех пор, пока он не облечет их в словесную форму. — К счастью, такой любопытный сам в итоге подставляется, поскольку освобождает копов от моральных обязательств и приносит им радость, давая возможность отыграться за полученные от других унижения. Понимаешь, дурень? То ли тебе заплатили за саботаж, то ли ты просто сам такой… — Я понял, что еще немного, и мы подеремся, к радости скучающих местных жителей, так что лишь махнул рукой и сел в машину. Похоже, это была последняя возможность — Будда уже набрал в грудь воздуха и сжал кулаки, явно готовясь к нескольким раундам жестокой схватки на нейтральной территории Спокейна. Когда я спрятался от него в автомобиле, он начал колебаться — драка в салоне выглядела не слишком эстетично, на то же, чтобы вызвать меня наружу, шансов было слишком мало. Выдохнув, он полез на свое сиденье, по дороге несколько остыв. Садясь, он оттолкнул коленом мою руку, протянутую к упаковке пива; невозмутимо подождав, пока он сядет, я снова протянул руку, взял банку и выпил сразу половину.
— Глупо я себя повел, — прохрипел Будда. — Не знаю, что на меня нашло. Наверное, понравилось, как ты урезониваешь копов, и самому захотелось по ним проехаться… — Он вскочил и ударил ладонью по приборной панели. Двигатель фыркнул и заворчал, руль слегка опустился, надавив на мои бедра. Будда этого не заметил, продолжая наносить удары. Я допил пиво.
— Ладно, заедем куда-нибудь, чтобы ты мог покаяться в грехах. — Я тронулся с места, рывком приведя руль в нормальное положение. Будда стукнул кулаком по дверце, но автомобиль никак не отреагировал. — Что это значило — d scord a c v um?..
— Не знаю… Когда-то я провел несколько дней в пансионате, где на стене висела картинка с этим текстом, — буркнул он.
Я свернул направо, и прежде чем мы доехали до третьей улицы по левой стороне, коми сообщил, что это означает: «Раздоры обычно губят великие государства». Я не смог найти в этой цитате ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к реальной действительности.
11
Детектив Джонсон был бледен, словно загорал лунном свете, взгляд его казался не слишком приятным, может быть, не пустым, но безразличным, и все это свидетельствовало о том, что он действительно специалист в своей области, если с такой внешностью смог
получить должность детектива и на ней удержаться. Когда он заговорил, я понял, что голос его полностью лишен выразительности, а эмоции он, видимо, оставлял за порогом своего кабинета. Первый вопрос — голос вполне соответствовал внешности, сухой, деревянный, с легким шелестящим присвистом — был, судя по всему, самым существенным для него.
— Итак, вы располагаете некими сведениями о том, что из архивов изъяты данные о смерти Мануэля Ласкацио? Откуда?
— Из тех самых вышеупомянутых архивов, — спокойно ответил я. — Как вы заметили, я обладаю определенными полномочиями и позволил себе ими воспользоваться, благодаря чему и узнал, что дела об убийстве этого человека не существует. И одновременно жители окрестностей места преступления достаточно хорошо помнят о факте обнаружения тела, вы же устанавливаете в их жилищах подслушивающую аппаратуру. — Я развел руками. — Ну, так есть в конце концов труп или его нет?
— Из архива лишь временно была изъята запись о Ласкацио. Для блага следствия, — прошипел он.
— Ну и прекрасно! — Я широко и дружелюбно улыбнулся. — И чего вы тогда от меня хотите?
Он долго смотрел в пол, слегка двигая челюстью, и два раза шмыгнул носом. Я подумал, что наверняка он таким образом вводит в заблуждение допрашиваемых, притворяясь, будто крайне сконфужен, чтобы мгновение спустя нанести удар. Как оказалось, я почти не ошибся.
— Ваши полномочия не дают вам права доступа к полицейскому архиву. Да, если бы вы к кому-нибудь с этим обратились — наверняка получили бы разрешение, но подобного разрешения нигде нет.
Он поднял взгляд и посмотрел вопреки ожиданиям не на меня, а на Будду. Это был его очередной аргумент, и потому я не ответил, как собирался, что упомянутое разрешение было временно удалено с компа для блага следствия.
— Пат? — спросил я. — Вы поймали меня на краже несуществующего товара?
Он вздохнул и встал. В обычной ситуации я приготовился бы к нападению, возможно, даже с применением физической силы, но Джонсон, похоже, предпочитал действовать иначе. Он подошел к окну, некоторое время смотрел на улицу, затем приложил палец к стеклу, словно хотел коснуться какого-то фрагмента идущей за окном жизни, но ему это не удалось, лишь раздался короткий тихий писк. Я перехватил обеспокоенный взгляд Будды. Мой ответный взгляд его отнюдь не приободрил. Джонсон шмыгнул носом.
— Вы не сможете мне помешать, как бы вам ни хотелось. Решение было согласовано на высшем уровне.
— Пусть будет так, меня это не волнует. Меня интересует сам Мануэль Ласкацио, — буркнул я в стену.
— Зачем?
— В свое время я наткнулся на группу, занимавшуюся переброской людей из параллельного мира. Наткнулся, расследуя случаи появления двойников. Чем-то подобным попахивает от обоих Мануэлей Ласкацио. Один мог быть наш, а второй с той стороны. — Я с удивлением ощутил пробежавший по спине холодок при словах «с той стороны». — Мне хотелось бы выяснить, верны ли мои догадки, и — если ответ будет утвердительным — кто из них был кто.
Я умышленно не закончил, но за крысиной мордочкой Джонсона скрывался в достаточной степени сообразительный мозг.
— А что делать с проходом в этот фантастический мир?
Я вытянул перед собой ноги и повертел ступнями.
— Вероятно, он должен будет исчезнуть, — предположил я с вопросительной интонацией.
Он отошел от окна, обошел Будду и, садясь в кресло, позволил себе слегка улыбнуться:
— И вы считаете, что детектив-одиночка справится с этой задачей? Как вы собираетесь это сделать? Подопрете бревном ворота?
— Нет, я позову вас, чтобы запломбировать дверь! — рявкнул я лишь затем, чтобы не выглядеть чересчур покорным. — Поставите там один пост, и все, разве не так?
Он взял карандаш и начал вертеть им вокруг указательного пальца — надо признать, довольно ловко. Годы тренировок во время умственных усилий за письменным столом. Вращающийся карандаш притягивал взгляд, и поглощенного его рассматриванием человека легче было застать врасплох очередным вопросом. К счастью для себя, я пришел к этому выводу на секунду раньше, чем Джонсон задал упомянутый вопрос:
— Вы намерены сотрудничать по этому делу с полицией, не так ли?
— Нет, не намерен. Чем больше народу узнает об этом, тем труднее потом будет заткнуть им рот. Так что предпочту обойтись без лишних посвященных.
— Вот как?! — Он подбросил карандаш и отложил его в сторону. Я едва не наградил аплодисментами завершение номера. — Ну так чего вы от меня хотите?
— Ничего, — ответил я после нескольких секунд размышлений. Джонсон предложил сотрудничество, но я в нем вряд ли нуждался. Во всяком случае, я куда больше опасался осложнений, чем хотел помощи. — Можете снять свои «жучки» в домах ничего не знающих людей. Никто туда больше не придет. Дело Ласкацио решится в другом месте или не решится вообще.
— А вы сообщите мне о результатах, — сказал он; я так и не смог понять, прозвучала ли в его словах ирония или нет.
— Ладно. — Я ответил так, чтобы любая возможная интерпретация моих слов удовлетворила Джонсона. Немного выждав, я задал самый важный для себя вопрос: — Вы занимались Ласкацио, тем невезучим воришкой?
— Нет, не было причин… — осторожно ответил он. — А вы хотите им заняться?
— Пожалуй, да.
Он схватил карандаш, но сразу же снова бросил его на стол. Не отрывая взгляда от катящегося деревянного многогранника с графитным стержнем в середине, он тихо, будто не ожидая благодарности, сказал:
— Если потребуется, можете ссылаться на меня. Я имею в виду разрешение на доступ к архивам, — уточнил он.
Я встал и взглядом поторопил Будду. Тот вскочил, возможно, чересчур резко, но Джонсон не обратил на это внимания, ответив на мое прощание лишь кивком и внезапно задумавшись, из-за чего его лицо стало еще более невыразительным. Я кивнул Будде, и мы без особого шума вышли. Наш взятый напрокат «хаймастер» ждал на парковке возле комиссариата. Будда опередил меня и первым открыл дверцу водителя; я согласился на этот раз сыграть роль пассажира, мы сели и отъехали от гостеприимного здания полиции.
— Думай, — предложил Будда.
— Сегодня я не думаю, — коротко ответил я.
— Тоже мне новость! — Мой ответ его отнюдь не напугал, но он размышлял над ответным ударом столь долго, что тот утратил всякий смысл и завис над нами, словно вылинявшая тряпка. Я даже не стал открывать рта, чтобы высказать какую-нибудь колкость в его адрес. Будда вывел машину на широкую Индепенденс-авеню, включился в редкий поток автомобилей и медленно поехал, постепенно увеличивая расстояние между нами и могучим «кондотьером» с двойным прицепом. Затем, когда дорога по правой стороне пошла вдоль края большого парка, он неожиданно свернул вправо, въехал в тенистую кленовую аллею и остановил машину. — Погоди, я отолью.
Он выскочил из автомобиля и побежал по узкой дорожке, едва не стукнувшись плечом о столбик с ярким треугольником. Я откинулся на подголовник и закрыл глаза. Вопреки тому что я сказал Будде, я интенсивно думал, и даже знал, чего хочу и как этого добьюсь. Я на ощупь полез в карман за сигаретами, закурил и вдруг почувствовал, что машина покачнулась. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой, чуть ниже носа, длинное узкое лезвие. Я скосил взгляд вправо, до боли в глазах. Лезвие слегка отодвинулось.
— Гони деньги! — рявкнул нервный парень лет двадцати. Правую руку он просунул в салон машины, левой же опирался на край окна, наклонив голову, но не просовывая ее внутрь. Он слегка покачивался, переступая с ноги на ногу, подгоняемый страхом и потому опасный. — Ну?!
— Мне нужно залезть в карман, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Давай быстрее!
Подняв правую руку, я сунул ее в нагрудный карман, краем глаза заметив какое-то движение за передним стеклом «хаймастера». Я медленно извлек несколько банкнот, рука противника дрогнула и потянулась к деньгам, и тут внезапно мне в уши ударил дикий вопль. Я испуганно дернулся влево.
— А-а-аррр!.. — взревел парень, и его подбросило вверх. Когда его тело упало на крышу автомобиля и начало перекатываться на ветровое стекло, я увидел в окне Будду, который, согнув руку в локте и развернувшись всем телом, врезал сползающему по стеклу парню в область почек. Я услышал еще один вопль, нож с хромированным лезвием длиной сантиметров в пятнадцать выпал у него из руки и упал вниз, зацепившись за стеклоочиститель. Машинально включив дворники, я увидел, как нож, сверкнув на солнце, по широкой дуге полетел поперек аллеи. Искаженное от боли и страха лицо сползало по стеклу, щека довольно смешно оттягивалась, скользя по наклонной поверхности. Я нажал на ручку и выбрался на асфальт аллеи. Будда стоял, сжав кулаки и оценивая, не требуется ли еще один или несколько ударов. Я покачал головой. Парень заскулил, теперь уже тише и даже, может быть, слегка трогательно. Приподняв голову, он посмотрел на меня затуманенными болью глазами и снова упал на капот.
Он ритмично стонал, а его правая рука, похоже, без какого-либо участия сознания скользнула между металлом капота и низом живота, наверняка для того, чтобы помассировать пострадавшую промежность.
— Что будем с ним делать? — спросил Будда, покачиваясь на носках.
Я поискал взглядом нож, поднял его и проверил лезвие. Острый как бритва. Если бы я совершил не то движение, которое предполагал противник, или если бы я воспротивился его требованиям, он мог одним махом отрезать жертве голову.
— Я ему яйца отрежу, — мстительно сказал я, направляясь к все еще лежащему на капоте парню. — Если пошевелится, бей снова в почки, — проинструктировал я Будду.
— Чтоб вас!.. — пискнул бандит, но Будда стукнул его раскрытой ладонью по макушке, он ударился носом о капот и затих, лишь один его вытаращенный в ужасе глаз следил за моими движениями.
Я подошел к парню сбоку и обыскал. Кроме ножа, другого оружия при нем не оказалось. Рванув парня за руку, я перевернул его на спину; увидев в моей руке свой скальпель, он прикрыл обеими руками промежность, одновременно ища взглядом спасения у Будды, несмотря на то, что это именно он пнул его между ног и отбил почку. Будда оскалился улыбкой мясника и спросил:
— Сам отрежешь, или мне тоже дашь поковыряться?
Я задумался на несколько секунд. «Пациент» переводил умоляющий взгляд с меня на Будду и обратно. Закрыв нож, я бросил его Будде.
— Можешь все сделать сам, — великодушно сказал я.
Будда схватил нож размашистым движением, открыл его и, тоже попробовав лезвие, уважительно кивнул. Владелец ножа неожиданно вырвался и, явно полагая, что времени на мольбы не осталось, бросился бежать. Я без труда догнал его, схватил за запястье и со всей силы ударил костяшками его пальцев о капот «хаймастера». Парень дико завопил. Развернув его, я схватил второе запястье и повторил операцию, несмотря на то что Будда, похоже, намеревался отобрать у меня свою добычу. Бандит присел и свернулся в клубок, прижимая к груди разбитые руки.
— Бегом в ближайшую больницу, — сказал я. — Есть шанс, что тебя там продержат недели две, может, заодно избавишься от дурной привычки, будешь мне тогда благодарен. А если и дальше будешь гоняться за легкими деньгами, вспомни, насколько это больно, и подумай, что могло бы быть вчетверо больнее, хорошо?
Я толкнул его, придавая необходимое ускорение, обошел машину и сел. Будда некоторое время наблюдал, как любитель легких денег, согнувшись пополам, бредет по аллее, а потом спрятал нож в карман и сел за руль.
— Всерьез на что-то надеешься? — спросил он.
— А почему нет? Если он достаточно быстро, пока у него все болит, окажется в больнице, если его отучат там от наркотиков…
— Но избив его или сломав ему пальцы, ты не устранил причину. Откуда ты знаешь, почему он нападает на клиентов туалета, вместо того чтобы пойти работать?
— Будда… Успокойся, ладно? Весь мир мне лучше не сделать…
— О! Не знал, что ты еще и скромный. До сих пор казалось, будто мир многим тебе обязан, и ты это знаешь.
Он включил двигатель и выехал на дорогу. Я не стал отвечать, лишь пренебрежительно фыркнул и потянулся за сигаретами. В то же мгновение раздался звонок телефона. Прижав трубку ухом к плечу, я сунул в рот сигарету.
— Йитс. Слушаю?
— Это Джонсон, — услышал я невыразительный голос детектива. — Я запустил программу поиска Ласкацио, того, что отсидел. Вас это интересует?
— Конечно, — удивленно ответил я. Вынув изо рта сигарету, я положил ее на полочку. — Может, вы и не ждете благодарности, но в самом деле, спасибо вам.
— Это хорошо. — Я не вполне понял, что он имеет в виду, но расспрашивать не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Очень интересно! Данных о таком покойнике нет, и вместе с тем вы следите за местом преступления? — вмешался в беседу Будда. Небрежной походкой он обошел машину спереди и присоединился к нам.
Меня охватила холодная ярость. Я хлопнул в ладоши.
— Ладно, кто занимается этим делом? — беззаботно бросил я.
Полицейские угрюмо переглянулись, скорее всего обвиняя друг друга в недопустимой доверительности в разговоре с двумя дурными приезжими.
— Детектив Джонсон, — буркнул водитель.
— Я бы хотел с ним поговорить, он у себя?
— Да. Прямо, направо и третья улица налево.
Он повернулся и, не прощаясь, пошел к машине; его товарищ кивнул и двинулся следом. Прежде чем сесть в автомобиль, он посмотрел на меня и коротко сказал:
— Он тоже с удовольствием с вами побеседует. Полицейские уехали. Я посмотрел на Будду; за его
спиной в окне дома торчали отец с сыном, с нескрываемым любопытством наблюдая за нами. Не мог же я у них на глазах заехать Будде в морду. Я закурил.
— Иногда я сочувствую полицейским, — сказал я. — Если они чересчур быстро пристрелят преступника, на них обрушивается так называемое общественное мнение, которое столь же радостно навешивает на них всех собак за неповоротливость, если точно такой же преступник причинит вред кому-то из выразителей этого самого общественного мнения. Преступникам не нужно беспокоиться о пенсии, самое большее — о собственной жизни, а бедным полицейским приходится, как о пенсии, так и о жизни, и своей, и чужой. И так далее, и так далее. Вдобавок ко всему время от времени появляется какой-нибудь любопытный и задает вопросы, основанные на нелегально добытых сведениях. — Будда два раза открыл и закрыл рот, но тут же сам понял, что его аргументы выглядят осмысленно лишь до тех пор, пока он не облечет их в словесную форму. — К счастью, такой любопытный сам в итоге подставляется, поскольку освобождает копов от моральных обязательств и приносит им радость, давая возможность отыграться за полученные от других унижения. Понимаешь, дурень? То ли тебе заплатили за саботаж, то ли ты просто сам такой… — Я понял, что еще немного, и мы подеремся, к радости скучающих местных жителей, так что лишь махнул рукой и сел в машину. Похоже, это была последняя возможность — Будда уже набрал в грудь воздуха и сжал кулаки, явно готовясь к нескольким раундам жестокой схватки на нейтральной территории Спокейна. Когда я спрятался от него в автомобиле, он начал колебаться — драка в салоне выглядела не слишком эстетично, на то же, чтобы вызвать меня наружу, шансов было слишком мало. Выдохнув, он полез на свое сиденье, по дороге несколько остыв. Садясь, он оттолкнул коленом мою руку, протянутую к упаковке пива; невозмутимо подождав, пока он сядет, я снова протянул руку, взял банку и выпил сразу половину.
— Глупо я себя повел, — прохрипел Будда. — Не знаю, что на меня нашло. Наверное, понравилось, как ты урезониваешь копов, и самому захотелось по ним проехаться… — Он вскочил и ударил ладонью по приборной панели. Двигатель фыркнул и заворчал, руль слегка опустился, надавив на мои бедра. Будда этого не заметил, продолжая наносить удары. Я допил пиво.
— Ладно, заедем куда-нибудь, чтобы ты мог покаяться в грехах. — Я тронулся с места, рывком приведя руль в нормальное положение. Будда стукнул кулаком по дверце, но автомобиль никак не отреагировал. — Что это значило — d scord a c v um?..
— Не знаю… Когда-то я провел несколько дней в пансионате, где на стене висела картинка с этим текстом, — буркнул он.
Я свернул направо, и прежде чем мы доехали до третьей улицы по левой стороне, коми сообщил, что это означает: «Раздоры обычно губят великие государства». Я не смог найти в этой цитате ничего, что имело бы хоть какое-то отношение к реальной действительности.
11
Детектив Джонсон был бледен, словно загорал лунном свете, взгляд его казался не слишком приятным, может быть, не пустым, но безразличным, и все это свидетельствовало о том, что он действительно специалист в своей области, если с такой внешностью смог
получить должность детектива и на ней удержаться. Когда он заговорил, я понял, что голос его полностью лишен выразительности, а эмоции он, видимо, оставлял за порогом своего кабинета. Первый вопрос — голос вполне соответствовал внешности, сухой, деревянный, с легким шелестящим присвистом — был, судя по всему, самым существенным для него.
— Итак, вы располагаете некими сведениями о том, что из архивов изъяты данные о смерти Мануэля Ласкацио? Откуда?
— Из тех самых вышеупомянутых архивов, — спокойно ответил я. — Как вы заметили, я обладаю определенными полномочиями и позволил себе ими воспользоваться, благодаря чему и узнал, что дела об убийстве этого человека не существует. И одновременно жители окрестностей места преступления достаточно хорошо помнят о факте обнаружения тела, вы же устанавливаете в их жилищах подслушивающую аппаратуру. — Я развел руками. — Ну, так есть в конце концов труп или его нет?
— Из архива лишь временно была изъята запись о Ласкацио. Для блага следствия, — прошипел он.
— Ну и прекрасно! — Я широко и дружелюбно улыбнулся. — И чего вы тогда от меня хотите?
Он долго смотрел в пол, слегка двигая челюстью, и два раза шмыгнул носом. Я подумал, что наверняка он таким образом вводит в заблуждение допрашиваемых, притворяясь, будто крайне сконфужен, чтобы мгновение спустя нанести удар. Как оказалось, я почти не ошибся.
— Ваши полномочия не дают вам права доступа к полицейскому архиву. Да, если бы вы к кому-нибудь с этим обратились — наверняка получили бы разрешение, но подобного разрешения нигде нет.
Он поднял взгляд и посмотрел вопреки ожиданиям не на меня, а на Будду. Это был его очередной аргумент, и потому я не ответил, как собирался, что упомянутое разрешение было временно удалено с компа для блага следствия.
— Пат? — спросил я. — Вы поймали меня на краже несуществующего товара?
Он вздохнул и встал. В обычной ситуации я приготовился бы к нападению, возможно, даже с применением физической силы, но Джонсон, похоже, предпочитал действовать иначе. Он подошел к окну, некоторое время смотрел на улицу, затем приложил палец к стеклу, словно хотел коснуться какого-то фрагмента идущей за окном жизни, но ему это не удалось, лишь раздался короткий тихий писк. Я перехватил обеспокоенный взгляд Будды. Мой ответный взгляд его отнюдь не приободрил. Джонсон шмыгнул носом.
— Вы не сможете мне помешать, как бы вам ни хотелось. Решение было согласовано на высшем уровне.
— Пусть будет так, меня это не волнует. Меня интересует сам Мануэль Ласкацио, — буркнул я в стену.
— Зачем?
— В свое время я наткнулся на группу, занимавшуюся переброской людей из параллельного мира. Наткнулся, расследуя случаи появления двойников. Чем-то подобным попахивает от обоих Мануэлей Ласкацио. Один мог быть наш, а второй с той стороны. — Я с удивлением ощутил пробежавший по спине холодок при словах «с той стороны». — Мне хотелось бы выяснить, верны ли мои догадки, и — если ответ будет утвердительным — кто из них был кто.
Я умышленно не закончил, но за крысиной мордочкой Джонсона скрывался в достаточной степени сообразительный мозг.
— А что делать с проходом в этот фантастический мир?
Я вытянул перед собой ноги и повертел ступнями.
— Вероятно, он должен будет исчезнуть, — предположил я с вопросительной интонацией.
Он отошел от окна, обошел Будду и, садясь в кресло, позволил себе слегка улыбнуться:
— И вы считаете, что детектив-одиночка справится с этой задачей? Как вы собираетесь это сделать? Подопрете бревном ворота?
— Нет, я позову вас, чтобы запломбировать дверь! — рявкнул я лишь затем, чтобы не выглядеть чересчур покорным. — Поставите там один пост, и все, разве не так?
Он взял карандаш и начал вертеть им вокруг указательного пальца — надо признать, довольно ловко. Годы тренировок во время умственных усилий за письменным столом. Вращающийся карандаш притягивал взгляд, и поглощенного его рассматриванием человека легче было застать врасплох очередным вопросом. К счастью для себя, я пришел к этому выводу на секунду раньше, чем Джонсон задал упомянутый вопрос:
— Вы намерены сотрудничать по этому делу с полицией, не так ли?
— Нет, не намерен. Чем больше народу узнает об этом, тем труднее потом будет заткнуть им рот. Так что предпочту обойтись без лишних посвященных.
— Вот как?! — Он подбросил карандаш и отложил его в сторону. Я едва не наградил аплодисментами завершение номера. — Ну так чего вы от меня хотите?
— Ничего, — ответил я после нескольких секунд размышлений. Джонсон предложил сотрудничество, но я в нем вряд ли нуждался. Во всяком случае, я куда больше опасался осложнений, чем хотел помощи. — Можете снять свои «жучки» в домах ничего не знающих людей. Никто туда больше не придет. Дело Ласкацио решится в другом месте или не решится вообще.
— А вы сообщите мне о результатах, — сказал он; я так и не смог понять, прозвучала ли в его словах ирония или нет.
— Ладно. — Я ответил так, чтобы любая возможная интерпретация моих слов удовлетворила Джонсона. Немного выждав, я задал самый важный для себя вопрос: — Вы занимались Ласкацио, тем невезучим воришкой?
— Нет, не было причин… — осторожно ответил он. — А вы хотите им заняться?
— Пожалуй, да.
Он схватил карандаш, но сразу же снова бросил его на стол. Не отрывая взгляда от катящегося деревянного многогранника с графитным стержнем в середине, он тихо, будто не ожидая благодарности, сказал:
— Если потребуется, можете ссылаться на меня. Я имею в виду разрешение на доступ к архивам, — уточнил он.
Я встал и взглядом поторопил Будду. Тот вскочил, возможно, чересчур резко, но Джонсон не обратил на это внимания, ответив на мое прощание лишь кивком и внезапно задумавшись, из-за чего его лицо стало еще более невыразительным. Я кивнул Будде, и мы без особого шума вышли. Наш взятый напрокат «хаймастер» ждал на парковке возле комиссариата. Будда опередил меня и первым открыл дверцу водителя; я согласился на этот раз сыграть роль пассажира, мы сели и отъехали от гостеприимного здания полиции.
— Думай, — предложил Будда.
— Сегодня я не думаю, — коротко ответил я.
— Тоже мне новость! — Мой ответ его отнюдь не напугал, но он размышлял над ответным ударом столь долго, что тот утратил всякий смысл и завис над нами, словно вылинявшая тряпка. Я даже не стал открывать рта, чтобы высказать какую-нибудь колкость в его адрес. Будда вывел машину на широкую Индепенденс-авеню, включился в редкий поток автомобилей и медленно поехал, постепенно увеличивая расстояние между нами и могучим «кондотьером» с двойным прицепом. Затем, когда дорога по правой стороне пошла вдоль края большого парка, он неожиданно свернул вправо, въехал в тенистую кленовую аллею и остановил машину. — Погоди, я отолью.
Он выскочил из автомобиля и побежал по узкой дорожке, едва не стукнувшись плечом о столбик с ярким треугольником. Я откинулся на подголовник и закрыл глаза. Вопреки тому что я сказал Будде, я интенсивно думал, и даже знал, чего хочу и как этого добьюсь. Я на ощупь полез в карман за сигаретами, закурил и вдруг почувствовал, что машина покачнулась. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой, чуть ниже носа, длинное узкое лезвие. Я скосил взгляд вправо, до боли в глазах. Лезвие слегка отодвинулось.
— Гони деньги! — рявкнул нервный парень лет двадцати. Правую руку он просунул в салон машины, левой же опирался на край окна, наклонив голову, но не просовывая ее внутрь. Он слегка покачивался, переступая с ноги на ногу, подгоняемый страхом и потому опасный. — Ну?!
— Мне нужно залезть в карман, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Давай быстрее!
Подняв правую руку, я сунул ее в нагрудный карман, краем глаза заметив какое-то движение за передним стеклом «хаймастера». Я медленно извлек несколько банкнот, рука противника дрогнула и потянулась к деньгам, и тут внезапно мне в уши ударил дикий вопль. Я испуганно дернулся влево.
— А-а-аррр!.. — взревел парень, и его подбросило вверх. Когда его тело упало на крышу автомобиля и начало перекатываться на ветровое стекло, я увидел в окне Будду, который, согнув руку в локте и развернувшись всем телом, врезал сползающему по стеклу парню в область почек. Я услышал еще один вопль, нож с хромированным лезвием длиной сантиметров в пятнадцать выпал у него из руки и упал вниз, зацепившись за стеклоочиститель. Машинально включив дворники, я увидел, как нож, сверкнув на солнце, по широкой дуге полетел поперек аллеи. Искаженное от боли и страха лицо сползало по стеклу, щека довольно смешно оттягивалась, скользя по наклонной поверхности. Я нажал на ручку и выбрался на асфальт аллеи. Будда стоял, сжав кулаки и оценивая, не требуется ли еще один или несколько ударов. Я покачал головой. Парень заскулил, теперь уже тише и даже, может быть, слегка трогательно. Приподняв голову, он посмотрел на меня затуманенными болью глазами и снова упал на капот.
Он ритмично стонал, а его правая рука, похоже, без какого-либо участия сознания скользнула между металлом капота и низом живота, наверняка для того, чтобы помассировать пострадавшую промежность.
— Что будем с ним делать? — спросил Будда, покачиваясь на носках.
Я поискал взглядом нож, поднял его и проверил лезвие. Острый как бритва. Если бы я совершил не то движение, которое предполагал противник, или если бы я воспротивился его требованиям, он мог одним махом отрезать жертве голову.
— Я ему яйца отрежу, — мстительно сказал я, направляясь к все еще лежащему на капоте парню. — Если пошевелится, бей снова в почки, — проинструктировал я Будду.
— Чтоб вас!.. — пискнул бандит, но Будда стукнул его раскрытой ладонью по макушке, он ударился носом о капот и затих, лишь один его вытаращенный в ужасе глаз следил за моими движениями.
Я подошел к парню сбоку и обыскал. Кроме ножа, другого оружия при нем не оказалось. Рванув парня за руку, я перевернул его на спину; увидев в моей руке свой скальпель, он прикрыл обеими руками промежность, одновременно ища взглядом спасения у Будды, несмотря на то, что это именно он пнул его между ног и отбил почку. Будда оскалился улыбкой мясника и спросил:
— Сам отрежешь, или мне тоже дашь поковыряться?
Я задумался на несколько секунд. «Пациент» переводил умоляющий взгляд с меня на Будду и обратно. Закрыв нож, я бросил его Будде.
— Можешь все сделать сам, — великодушно сказал я.
Будда схватил нож размашистым движением, открыл его и, тоже попробовав лезвие, уважительно кивнул. Владелец ножа неожиданно вырвался и, явно полагая, что времени на мольбы не осталось, бросился бежать. Я без труда догнал его, схватил за запястье и со всей силы ударил костяшками его пальцев о капот «хаймастера». Парень дико завопил. Развернув его, я схватил второе запястье и повторил операцию, несмотря на то что Будда, похоже, намеревался отобрать у меня свою добычу. Бандит присел и свернулся в клубок, прижимая к груди разбитые руки.
— Бегом в ближайшую больницу, — сказал я. — Есть шанс, что тебя там продержат недели две, может, заодно избавишься от дурной привычки, будешь мне тогда благодарен. А если и дальше будешь гоняться за легкими деньгами, вспомни, насколько это больно, и подумай, что могло бы быть вчетверо больнее, хорошо?
Я толкнул его, придавая необходимое ускорение, обошел машину и сел. Будда некоторое время наблюдал, как любитель легких денег, согнувшись пополам, бредет по аллее, а потом спрятал нож в карман и сел за руль.
— Всерьез на что-то надеешься? — спросил он.
— А почему нет? Если он достаточно быстро, пока у него все болит, окажется в больнице, если его отучат там от наркотиков…
— Но избив его или сломав ему пальцы, ты не устранил причину. Откуда ты знаешь, почему он нападает на клиентов туалета, вместо того чтобы пойти работать?
— Будда… Успокойся, ладно? Весь мир мне лучше не сделать…
— О! Не знал, что ты еще и скромный. До сих пор казалось, будто мир многим тебе обязан, и ты это знаешь.
Он включил двигатель и выехал на дорогу. Я не стал отвечать, лишь пренебрежительно фыркнул и потянулся за сигаретами. В то же мгновение раздался звонок телефона. Прижав трубку ухом к плечу, я сунул в рот сигарету.
— Йитс. Слушаю?
— Это Джонсон, — услышал я невыразительный голос детектива. — Я запустил программу поиска Ласкацио, того, что отсидел. Вас это интересует?
— Конечно, — удивленно ответил я. Вынув изо рта сигарету, я положил ее на полочку. — Может, вы и не ждете благодарности, но в самом деле, спасибо вам.
— Это хорошо. — Я не вполне понял, что он имеет в виду, но расспрашивать не стал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40