Теперь милиционеры были убеждены, что беглецу не улизнуть.
Однако Федор знал эти гаражи куда лучше своих преследователей. Сбегая с уроков, они с приятелями нередко играли здесь в войну и в прятки. Пока милиционеры неуклюже переваливались через забор, он успел скользнуть в щель между металлическими ракушками и притаился в укромном месте.
Это укрытие, образованное обвалившимся кирпичом в стене одного из гаражей и валявшимися здесь по какой-то странной причуде сварными воротами для мини-футбола, было идеальным. Можно было раз тридцать пройти мимо и даже заглянуть между гаражами, но при этом никого не обнаружить, так сложно было предположить, что в этой узкой щели мог поместиться человек.
Спрятавшись между гаражами, Федор обострившимся слухом различал, как в милицейской машине работает магнитола, настроенная на какую-то ночную волну. Голос ведущего далеко разносился по пустому гаражному колодцу.
– Добрый день, братья полуночнички! Как сообщают астрономы, через два дня Земля вступит в интереснейшую фазу. Три планеты – Венера, Юпитер и Уран – окажутся практически на одной линии. На эту же линию по отношению к Земле встанет и Луна. Данный процесс будет сопровождаться сильной магнитной бурей. Астрономы не исключают землетрясений и катаклизмов. Астрологи в свою очередь тоже бьют в набат, утверждая, что подобное явление случается не чаще чем раз в пятьсот лет. К тому же все будет сопровождаться вспышкой пульсара в созвездии Рака.
Одним словом, будем ждать чего-нибудь интересненького… Ну что вам еще сказать, мои полуночнички? Как бы там ни было, а жизнь продолжается! Оставайтесь с нами и послушайте композицию Николая Махметова «Три противных поросенка»…
«Еще одно совпаденьице! Ну и дела!» – подумал Макаров.
Выждав, пока милиционеры, освещая фонариками пространство между гаражами, пройдут к противоположной части боксов, Федор быстро вскарабкался на крышу. Обдирая куртку, он подпрыгнул, повис на вымазанном солидолом заборе, перелез и оказался за выступавшей бетонной стеной.
Плюхнувшись животом в грязь, он прополз освещенный фарами участок и, нырнув в кустарник, помчался напролом. Дважды или трижды он прислушивался и менял направление, стараясь держаться асфальта, чтобы на снегу не оставалось следов. Где-то невдалеке, за домами выло уже две или три сирены, но за ним никто не бежал. Ему повезло. Он оторвался.
Остановился Федор лишь у подъезда Туркиной и, оглядевшись, поспешно нажал кнопки кода. 256 – все три одновременно. Замок щелкнул. Только теперь Макаров перевел дыхание.
Не успел он позвонить, как дверь открылась и Катя за рукав втащила его в квартиру.
– Что так долго?.. Ой, да на кого ты похож! В чем ты перемазался? – брезгливо отстранясь, спросила она.
– Лучше спроси, в чем я не перемазался… – проворчал Макаров. – Меня чуть не сцапали.
– Кто?
– Фраер в пальто! Милиция!
Сбиваясь, Федор все же подробно рассказал о том, что случилось.
– Вот досада! Ты уверен, что они не запомнили твоего лица?
Макаров пожал плечами:
– Скорее всего, не успели, хотя, конечно, меня и осветили фарами. Но это было только секунду или две, а потом я сразу побежал.
Катя нетерпеливо потащила его за собой.
– Снимай куртку и пошли. Хочу кое-что тебе показать! – сказала она, звучно захлопывая входную дверь.
– Что ты хлопаешь? Услышат же! – испугался Федор.
Туркина засмеялась:
– Услышат? Как бы не так. Бабушка так спит, что ее и пушкой не разбудишь.
– А мама?
– С мамой еще забавнее. Она на ночь надевает наушники с релаксационной музыкой. Биоритмы Вселенной и все такое прочее. Так что если даже бабахнуть из пушки – никто не проснется.
Монитор компьютера одиноко мерцал в темноте. На нем отливала золотом знакомая заставка общества уфологов.
– Как ты узнала код доступа? – спросил Федор.
Катя сунула ему что-то в руки.
– Запросто. Разглядела повнимательнее вот это!
– Это же коробка из-под диска, – удивленно сказал Макаров, изучая то, что оказалось у него в руках.
– Ага. Поднеси ее к лампе. А теперь посмотри на верхнем левом краю обложки. Видишь, просвечивает?
Цифры были очень четкими и хорошо различимыми. Макаров замер. Его охватило предчувствие удачи.
– Ручкой продавлено?
– Ага. Ручкой или карандашом. А может, даже разогнутой скрепкой. Даже более вероятно, что скрепкой, потому что бумага кое-где прорвалась. Эти замороженные мужики, как и все мужики, впрочем, были ужасно неаккуратными!
– Туркина – ты чудо! Но как ты догадалась?
Катя фыркнула, видимо, очень довольная собой.
– Я знаю, что я гениальна! Только никто этого почему-то не ценит, – нескромно заявила она. – А что догадалась, так это элементарная логика. Представляешь, я лежу в кровати, никак не могу заснуть и все думаю: это ж какую память надо иметь, чтобы запомнить шестнадцать знаков кода! А когда человек не может запомнить, что он делает?
– Записывает.
– Ага, записывает. И не где-нибудь, а прямо тут же под рукой, чтобы сразу можно было посмотреть подсказку. Это как история с кодовыми замками в подъездах. Как ни мудри, все равно кто-нибудь нацарапает их с краю гвоздем. И вот я вскакиваю, хватаю диск, подношу коробку к лампе, и что же ты думаешь? Вижу эти цифры. Ровно шестнадцать!
Туркина засмеялась.
– Ты их пока не вводила? – спросил Федор.
– Нет. Решила тебя подождать.
– Ага, страшно все-таки!
– А тебе не страшно?
– И мне страшно. Только я в этом не признаюсь.
Федор сел на стул и придвинул к себе клавиатуру. На белых клавишах отплясывали зеленоватые отблески монитора.
– Поехали! Диктуй цифры, – велел он.
Катя прищурилась, держа коробку от диска рядом с лампой.
– 19-74-27-03-21-18-51-34…
– Не так быстро! Я тебе не бухгалтер! – возмутился Федор.
– Готово?
– Погоди, надо проверить… 21-18-51-34…
– Проверил?
– Вроде все верно. Я нажимаю, – не давая себе передумать, Макаров нашел пальцем клавишу «Ввод».
Заставка общества уфологов дрогнула и начала рассыпаться на квадратики. Федор испугался было, что все пропало и началось форматирование диска, ведущее к потери информации, но тут в нижней части экрана появилась надпись:
«КОД ДОПУСКА ВВЕДЕН.
ЗАЩИТНАЯ БЛОКИРОВКА СНЯТА».
– Получилось! Мы это сделали! – воскликнула Катя.
Макаров еще раз нажал на «Ввод». Сообщение о снятии защитной блокировки исчезло, и его сменила крупная, одними заглавными буквами набранная надпись:
«СВЕДЕНИЯ О ПРЕБЫВАНИИ НА ЗЕМЛЕ ИНОПЛАНЕТЯН».
Ниже этой надписи в рамке толпились директории:
ДРЕВНЕЙШИЕ УПОМИНАНИЯ ОБ ИНОПЛАНЕТЯНАХ
ЕГИПЕТСКИЕ ФАРАОНЫ – ПОТОМКИ ИНОПЛАНЕТЯН
КОСМИЧЕСКАЯ КАРТОГРАФИЯ
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РАСЧЕТЫ ПОЯВЛЕНИЯ ПРИШЕЛЬЦЕВ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ
ПРИМЕРНАЯ КАРТА РАЗУМНОЙ ВСЕЛЕННОЙ
ИНОПЛАНЕТЯНЕ: ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
НЛО
МЕСТА НАИБОЛЕЕ ЧАСТОГО ПОЯВЛЕНИЯ ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛОК – КРАТЕРЫ ВУЛКАНОВ, РАЗЛОМЫ ЗЕМНОЙ КОРЫ
МАРШРУТЫ ВСЕЛЕННОЙ
КЛАССИФИКАТОР КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ ПРИШЕЛЬЦЕВ
КАЛЕНДАРНОЕ РАСПИСАНИЕ ПРИБЫТИЯ НЛО ЗА ПОСЛЕДНИЕ ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ
СВИДЕТЕЛЬСТВА О ВОЙНАХ ГАЛАКТИК
ПЕРВАЯ ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ВОЙНА
ИНОПЛАНЕТНЫЙ ЗАГОВОР
Файлов было такое множество, что не то чтобы прочитать, даже ознакомиться с содержанием большинства из них было почти невозможно. Тут были отчеты, документы, свидетельства очевидцев, компьютерная съемка из космоса, случайно сделанные фотографии и даже рисунки по рассказам тех, кто видел пришельцев. Полная документация общества уфологов, собранная за несколько десятилетий.
– Ты видел? Инопланетный заговор! – прошептала Катя, пробегая список директорий.
– Ага! Совсем свежая директория! – сказал Федор.
– В каком смысле свежая?
– В смысле недавно созданная. Видишь дату? Она была записана на диск всего неделю назад!
Подогнав курсор к директории «ИНОПЛАНЕТНЫЙ ЗАГОВОР», Макаров зашел в нее. В отличие от других переполненных директорий, где файлы толпились, как сельди в бочке, здесь был только один, сравнительно небольшой по объему файл.
Федор сам не знал отчего, но его вдруг охватило предчувствие того, что они стоят на пороге разгадки.
– Заглянем? – предложил он.
Катя кивнула. Макаров включил просмотр и начал читать:
«Доклад профессора К. И. Слощея на экстренном конгрессе уфологов».
– Профессор Слощей! Это тот самый, с заиндевевшими усами, которого мы видели в машине! – прерываясь, заметил Федор.
– Стоп машина! Задний ход! – воскликнула Катя.
– В каком смысле «стоп»?
– Взгляни на число, вот тут наверху! Конгресс должен был состояться завтра! Значит, доклад еще не был прочитан! Мы читаем его первыми, после профессора, конечно…
Макаров серьезно посмотрел на девочку.
– Значит, инопланетяне заморозили профессора прежде, чем он прочитал доклад! А это означает…
– Что означает?
– …что все, что в этом докладе, – чистейшая правда. И что, возможно, профессор Слощей для того и собрал экстренный конгресс, чтобы сообщить на нем нечто важное.
Собираясь продолжить чтение, Федор приник к монитору, но раздавшийся звонок в дверь отвлек его и заставил встрепенуться. Одноклассники уставились друг на друга.
– Кто это? – испуганно спросила Катя. – Уже три часа ночи!
– Откуда я знаю, кто? К тебе же звонят, не ко мне, – ответил Макаров.
Туркина задумалась. Странная нерешительность охватила ее. Она даже не могла встать, чтобы подойти к двери. Федор тоже почувствовал, как на лице у него капельками выступает пот. Его вдруг охватила уверенность, что это милиция прочесывает все ближайшие дома. Возможно, кто-то видел из окна, как он бежал, и, заподозрив, что дело тут неладно, донес.
Пока Макаров пребывал в нерешительности, звонок в дверь повторился. Теперь он был намного настойчивее. Ощущалось, что тот, кто стоит на площадке, не уйдет и будет трезвонить до победного конца. «Дзззз! Дзззз!» – надрывался звонок.
– Надо идти, а то бабушка проснется! – сказала Катя.
– Надо так надо! Давай я сам посмотрю!
Решившись, Федор вышел в коридор и приник к глазку. Туркина мялась у него за спиной. На площадке было темно, и почти ничего нельзя было разглядеть.
– Кто там? – нерешительно окликнул Федор.
– Кто-кто! Дед Пихто! – ворчливо отозвались на темной площадке.
– Мы таких не знаем.
– Еще как знаете! – хмыкнул голос и пояснил: – Да Пузиков я, Пузиков!
Испытав облегчение, Федор открыл дверь. Это и в самом деле был Пузиков, заспанный и хмурый. В руках у Пузикова был большой чемодан, пустой, судя по той легкости, с которой он его тащил. Борька деловито протиснулся в коридор, сунул свой чемодан в угол и, не развязывая шнурков, стал стягивать ботинки.
– Двинь тазом, хмырь! Чего навис? – буркнул он, отпихивая Макарова. – Мало мне того, что собаки пристают, а тут еще вы на дороге торчите.
– Собаки пристают? К кому?
– К кому, к кому… Ко мне. Делают носами шмырьк-шмырьк и воют как полоумные. Что я им, оборотень, что ли? – забормотал толстяк.
– Ты что здесь делаешь, Пузиков? До утра не мог подождать? – подозрительно спросила Катя.
Борька, ввалившийся в квартиру посреди ночи, не внушал ей доверия.
– А может, я соскучился по тебе, Туркина-Буркина? И вообще, что-то я не слышу радости в твоем голосе. Вы мне, между прочим, спасибо должны сказать.
Катя и Федор недоумевающе переглянулись. Пузиков вел себя уж очень нагло. Даже как бы намеренно нагло. С каким-то затаенным намеком.
С какой это стати они должны его благодарить? За какие такие пузиковские заслуги перед человечеством?
– За что тебе спасибо?
– А за это… за бескорыстие. Мне только и делов было, что трубку снять. А вознаграждение за вас не хухры-мухры, двадцать тысяч баксов.
– Откуда ты знаешь, что двадцать тысяч?
Пузиков ухмыльнулся:
– Я узнавал. Позвонил, намекнул, что мне кое-что известно, и через платок спросил про вознаграждение. Ну, мне и ответили, а потом сразу стали вынюхивать, что да как. Между прочим, сам Голопуп у телефона был. Орал на меня. А я – раз! – трубочку и повесил! Пускай, думаю, позлится, авось вознаграждение повысит.
– Но ведь твой звонок могли засечь!
Борька снова ухмыльнулся, видимо, очень довольный собственной смекалкой:
– Пускай хоть тысячу раз засекают. Я же не из дома звонил. Через платок разговаривал, а потом тем же платочком автомат протер и смылся. Спорю на сто баксов, начальник милиции чуть от злости не лопнул, так ему хотелось до меня добраться.
Пузиков ввалился в комнату и, не обращая внимания на включенный компьютер, плюхнулся на диван.
– Ну а теперь давайте начистоту. Колитесь, где моя доля?
– Какая доля? – не понял Федор.
Недоверчиво прищурившись, Борька погрозил ему пальцем:
– День так плох, чтоб я сдох! Темните? За дурака меня держите? Я хочу получить свои тридцать три процента. Даже нет, сорок процентов. За неразглашение.
– Ты что, Пузиков, макушкой треснулся? За какое неразглашение?
– Я что, по-вашему, телевизор не смотрю? Вы ведь сперли из машины деньги? Сколько там было? Миллион баксов, два миллиона? Больше?
Туркина расхохоталась так, что даже сама забеспокоилась: не проснется ли бабушка, уж очень громко у нее это вышло.
– Ты чего ржешь, Туркина-Буркина?
– А что, Пузиков-Арбузиков, нельзя, что ли? Ржу, потому что ржется!
– Полный памперс восторга – это завсегда можно, – позволил Борька. – Так сколько вы сперли-то, колитесь! Чистосердечное признание смягчает вину!
Федор посмотрел на Катю, все еще боровшуюся со смехом.
– Ну что, расколемся? – поинтересовался он.
– Расколемся! – кивнула она.
– Так и быть, Пузиков, твоя взяла! Хочешь знать, сколько было в машине?
Пузиков подался вперед.
– Двадцать миллионов долларов и еще полмешка золотых слитков, – очень серьезно сказал Федор.
– Ка-ак?
– И это не считая бриллиантов. Ты как, свою долю сразу будешь брать или по частям в чемодан запихивать?
Вначале на лице Пузикова отразилась жадность, но потом он, видно, сообразил, что его дурачат. Более того, унюхал, что никаких денег нет и в помине.
– Выходит, я напрасно чемодан тащил? – огорчился он.
– Почему же зря? Тебе полезно. Авось похудеешь, – не удержалась Туркина.
Вопреки ожиданиям Пузиков не обиделся: слишком уж был огорчен.
– За мной собака приблудилась, когда я сюда шел, – убито сказал он.
– Какая собака?
– Точно не знаю. Большая. Я от нее чемоданом отмахивался, а она меня за пятки хватала… И вставать мне пришлось среди ночи. Я на три часа будильник поставил, чтобы врасплох вас застигнуть. А выходит все без толку. – Голос восьмиклассника-интригана звучал теперь почти жалобно.
Пузиков ноющий был еще тоскливее Пузикова угрожающего, тем более что глазки его продолжали зорко бегать по сторонам в надежде увидеть разбросанные пачки денег.
– Я еще, между прочим, кое-что узнал, – продолжал Борька. – Помните тех замороженных?
– Ты об уфологах?
– А ты думал о ком? О твоем дедушке?
– Пузиков, не наглей!
– Кто наглеет? Я наглею? Тебе бы только на меня бочку катить! – возмутился Борька, надувая губы.
– Ну так что с уфологами?
– Ага, интересно все-таки! Что бы вы без меня делали, чайники! Они теперь в первой клинической больнице в особой палате под круглосуточной охраной.
– Откуда ты знаешь?
– Я все знаю, – авторитетно сказал Пузиков. – Один мужик сказал.
– Какой мужик?
– Надежный мужик. Врач, который в этом самом отделении работает. Под большим секретом, чтобы больше никому. Ему чуть ли не расстрелом пригрозили, если он разгласит.
– Кому он сказал? Тебе? – усомнилась Туркина. Осведомленность Борьки казалась ей подозрительной.
Пузиков пошевелил губами.
– Ну, положим, не мне, – признался он. – Я этого мужика никогда и не видел. Но у моей матери есть подруга, у ее подруги какая-то приятельница, а у ее приятельницы брат этот самый мужик и есть. Страшный молчун, между прочим.
Федор хмыкнул:
– Ничего себе молчун – всему городу уже растрепал! А что с этими замороженными? Они, выходит, живы, раз в госпитале?
– Не то чтобы живы, но и не мертвы, – пояснил Пузиков. – Врач говорит, они в таком ледяном коконе, который замедлил все процессы жизнедеятельности в несколько тысяч раз. Сердце у них, например, бьется три раза в сутки. Этот мужик объясняет, что они словно выпали из времени: для нас год, для них всего минута.
– А разморозить их никак нельзя?
– Похоже, что нельзя, – вздохнул Пузиков. – Да и кто их даст размораживать-то? Их изучать будут. Комиссию из Москвы вызовут, докторов всяких, вирусологов и будут определять – опасно это для остального человечества или не опасно.
Федор встал и вернулся к компьютеру, чтобы продолжить прерванное чтение доклада профессора К. И. Слощея. Катя, а немного погодя и Борька Пузиков присоединились к нему, глядя на монитор через его плечо.
Они, да и никто другой, в погруженной в сон белой, с рыжими подтеками многоэтажке, не видели за окном легкого синеватого свечения, окутывавшего не слишком большой, размером примерно с автобус, продолговатый диск, неподвижно повисший в темном ночном небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Однако Федор знал эти гаражи куда лучше своих преследователей. Сбегая с уроков, они с приятелями нередко играли здесь в войну и в прятки. Пока милиционеры неуклюже переваливались через забор, он успел скользнуть в щель между металлическими ракушками и притаился в укромном месте.
Это укрытие, образованное обвалившимся кирпичом в стене одного из гаражей и валявшимися здесь по какой-то странной причуде сварными воротами для мини-футбола, было идеальным. Можно было раз тридцать пройти мимо и даже заглянуть между гаражами, но при этом никого не обнаружить, так сложно было предположить, что в этой узкой щели мог поместиться человек.
Спрятавшись между гаражами, Федор обострившимся слухом различал, как в милицейской машине работает магнитола, настроенная на какую-то ночную волну. Голос ведущего далеко разносился по пустому гаражному колодцу.
– Добрый день, братья полуночнички! Как сообщают астрономы, через два дня Земля вступит в интереснейшую фазу. Три планеты – Венера, Юпитер и Уран – окажутся практически на одной линии. На эту же линию по отношению к Земле встанет и Луна. Данный процесс будет сопровождаться сильной магнитной бурей. Астрономы не исключают землетрясений и катаклизмов. Астрологи в свою очередь тоже бьют в набат, утверждая, что подобное явление случается не чаще чем раз в пятьсот лет. К тому же все будет сопровождаться вспышкой пульсара в созвездии Рака.
Одним словом, будем ждать чего-нибудь интересненького… Ну что вам еще сказать, мои полуночнички? Как бы там ни было, а жизнь продолжается! Оставайтесь с нами и послушайте композицию Николая Махметова «Три противных поросенка»…
«Еще одно совпаденьице! Ну и дела!» – подумал Макаров.
Выждав, пока милиционеры, освещая фонариками пространство между гаражами, пройдут к противоположной части боксов, Федор быстро вскарабкался на крышу. Обдирая куртку, он подпрыгнул, повис на вымазанном солидолом заборе, перелез и оказался за выступавшей бетонной стеной.
Плюхнувшись животом в грязь, он прополз освещенный фарами участок и, нырнув в кустарник, помчался напролом. Дважды или трижды он прислушивался и менял направление, стараясь держаться асфальта, чтобы на снегу не оставалось следов. Где-то невдалеке, за домами выло уже две или три сирены, но за ним никто не бежал. Ему повезло. Он оторвался.
Остановился Федор лишь у подъезда Туркиной и, оглядевшись, поспешно нажал кнопки кода. 256 – все три одновременно. Замок щелкнул. Только теперь Макаров перевел дыхание.
Не успел он позвонить, как дверь открылась и Катя за рукав втащила его в квартиру.
– Что так долго?.. Ой, да на кого ты похож! В чем ты перемазался? – брезгливо отстранясь, спросила она.
– Лучше спроси, в чем я не перемазался… – проворчал Макаров. – Меня чуть не сцапали.
– Кто?
– Фраер в пальто! Милиция!
Сбиваясь, Федор все же подробно рассказал о том, что случилось.
– Вот досада! Ты уверен, что они не запомнили твоего лица?
Макаров пожал плечами:
– Скорее всего, не успели, хотя, конечно, меня и осветили фарами. Но это было только секунду или две, а потом я сразу побежал.
Катя нетерпеливо потащила его за собой.
– Снимай куртку и пошли. Хочу кое-что тебе показать! – сказала она, звучно захлопывая входную дверь.
– Что ты хлопаешь? Услышат же! – испугался Федор.
Туркина засмеялась:
– Услышат? Как бы не так. Бабушка так спит, что ее и пушкой не разбудишь.
– А мама?
– С мамой еще забавнее. Она на ночь надевает наушники с релаксационной музыкой. Биоритмы Вселенной и все такое прочее. Так что если даже бабахнуть из пушки – никто не проснется.
Монитор компьютера одиноко мерцал в темноте. На нем отливала золотом знакомая заставка общества уфологов.
– Как ты узнала код доступа? – спросил Федор.
Катя сунула ему что-то в руки.
– Запросто. Разглядела повнимательнее вот это!
– Это же коробка из-под диска, – удивленно сказал Макаров, изучая то, что оказалось у него в руках.
– Ага. Поднеси ее к лампе. А теперь посмотри на верхнем левом краю обложки. Видишь, просвечивает?
Цифры были очень четкими и хорошо различимыми. Макаров замер. Его охватило предчувствие удачи.
– Ручкой продавлено?
– Ага. Ручкой или карандашом. А может, даже разогнутой скрепкой. Даже более вероятно, что скрепкой, потому что бумага кое-где прорвалась. Эти замороженные мужики, как и все мужики, впрочем, были ужасно неаккуратными!
– Туркина – ты чудо! Но как ты догадалась?
Катя фыркнула, видимо, очень довольная собой.
– Я знаю, что я гениальна! Только никто этого почему-то не ценит, – нескромно заявила она. – А что догадалась, так это элементарная логика. Представляешь, я лежу в кровати, никак не могу заснуть и все думаю: это ж какую память надо иметь, чтобы запомнить шестнадцать знаков кода! А когда человек не может запомнить, что он делает?
– Записывает.
– Ага, записывает. И не где-нибудь, а прямо тут же под рукой, чтобы сразу можно было посмотреть подсказку. Это как история с кодовыми замками в подъездах. Как ни мудри, все равно кто-нибудь нацарапает их с краю гвоздем. И вот я вскакиваю, хватаю диск, подношу коробку к лампе, и что же ты думаешь? Вижу эти цифры. Ровно шестнадцать!
Туркина засмеялась.
– Ты их пока не вводила? – спросил Федор.
– Нет. Решила тебя подождать.
– Ага, страшно все-таки!
– А тебе не страшно?
– И мне страшно. Только я в этом не признаюсь.
Федор сел на стул и придвинул к себе клавиатуру. На белых клавишах отплясывали зеленоватые отблески монитора.
– Поехали! Диктуй цифры, – велел он.
Катя прищурилась, держа коробку от диска рядом с лампой.
– 19-74-27-03-21-18-51-34…
– Не так быстро! Я тебе не бухгалтер! – возмутился Федор.
– Готово?
– Погоди, надо проверить… 21-18-51-34…
– Проверил?
– Вроде все верно. Я нажимаю, – не давая себе передумать, Макаров нашел пальцем клавишу «Ввод».
Заставка общества уфологов дрогнула и начала рассыпаться на квадратики. Федор испугался было, что все пропало и началось форматирование диска, ведущее к потери информации, но тут в нижней части экрана появилась надпись:
«КОД ДОПУСКА ВВЕДЕН.
ЗАЩИТНАЯ БЛОКИРОВКА СНЯТА».
– Получилось! Мы это сделали! – воскликнула Катя.
Макаров еще раз нажал на «Ввод». Сообщение о снятии защитной блокировки исчезло, и его сменила крупная, одними заглавными буквами набранная надпись:
«СВЕДЕНИЯ О ПРЕБЫВАНИИ НА ЗЕМЛЕ ИНОПЛАНЕТЯН».
Ниже этой надписи в рамке толпились директории:
ДРЕВНЕЙШИЕ УПОМИНАНИЯ ОБ ИНОПЛАНЕТЯНАХ
ЕГИПЕТСКИЕ ФАРАОНЫ – ПОТОМКИ ИНОПЛАНЕТЯН
КОСМИЧЕСКАЯ КАРТОГРАФИЯ
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РАСЧЕТЫ ПОЯВЛЕНИЯ ПРИШЕЛЬЦЕВ НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ
ПРИМЕРНАЯ КАРТА РАЗУМНОЙ ВСЕЛЕННОЙ
ИНОПЛАНЕТЯНЕ: ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
НЛО
МЕСТА НАИБОЛЕЕ ЧАСТОГО ПОЯВЛЕНИЯ ЛЕТАЮЩИХ ТАРЕЛОК – КРАТЕРЫ ВУЛКАНОВ, РАЗЛОМЫ ЗЕМНОЙ КОРЫ
МАРШРУТЫ ВСЕЛЕННОЙ
КЛАССИФИКАТОР КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ ПРИШЕЛЬЦЕВ
КАЛЕНДАРНОЕ РАСПИСАНИЕ ПРИБЫТИЯ НЛО ЗА ПОСЛЕДНИЕ ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ
СВИДЕТЕЛЬСТВА О ВОЙНАХ ГАЛАКТИК
ПЕРВАЯ ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ВОЙНА
ИНОПЛАНЕТНЫЙ ЗАГОВОР
Файлов было такое множество, что не то чтобы прочитать, даже ознакомиться с содержанием большинства из них было почти невозможно. Тут были отчеты, документы, свидетельства очевидцев, компьютерная съемка из космоса, случайно сделанные фотографии и даже рисунки по рассказам тех, кто видел пришельцев. Полная документация общества уфологов, собранная за несколько десятилетий.
– Ты видел? Инопланетный заговор! – прошептала Катя, пробегая список директорий.
– Ага! Совсем свежая директория! – сказал Федор.
– В каком смысле свежая?
– В смысле недавно созданная. Видишь дату? Она была записана на диск всего неделю назад!
Подогнав курсор к директории «ИНОПЛАНЕТНЫЙ ЗАГОВОР», Макаров зашел в нее. В отличие от других переполненных директорий, где файлы толпились, как сельди в бочке, здесь был только один, сравнительно небольшой по объему файл.
Федор сам не знал отчего, но его вдруг охватило предчувствие того, что они стоят на пороге разгадки.
– Заглянем? – предложил он.
Катя кивнула. Макаров включил просмотр и начал читать:
«Доклад профессора К. И. Слощея на экстренном конгрессе уфологов».
– Профессор Слощей! Это тот самый, с заиндевевшими усами, которого мы видели в машине! – прерываясь, заметил Федор.
– Стоп машина! Задний ход! – воскликнула Катя.
– В каком смысле «стоп»?
– Взгляни на число, вот тут наверху! Конгресс должен был состояться завтра! Значит, доклад еще не был прочитан! Мы читаем его первыми, после профессора, конечно…
Макаров серьезно посмотрел на девочку.
– Значит, инопланетяне заморозили профессора прежде, чем он прочитал доклад! А это означает…
– Что означает?
– …что все, что в этом докладе, – чистейшая правда. И что, возможно, профессор Слощей для того и собрал экстренный конгресс, чтобы сообщить на нем нечто важное.
Собираясь продолжить чтение, Федор приник к монитору, но раздавшийся звонок в дверь отвлек его и заставил встрепенуться. Одноклассники уставились друг на друга.
– Кто это? – испуганно спросила Катя. – Уже три часа ночи!
– Откуда я знаю, кто? К тебе же звонят, не ко мне, – ответил Макаров.
Туркина задумалась. Странная нерешительность охватила ее. Она даже не могла встать, чтобы подойти к двери. Федор тоже почувствовал, как на лице у него капельками выступает пот. Его вдруг охватила уверенность, что это милиция прочесывает все ближайшие дома. Возможно, кто-то видел из окна, как он бежал, и, заподозрив, что дело тут неладно, донес.
Пока Макаров пребывал в нерешительности, звонок в дверь повторился. Теперь он был намного настойчивее. Ощущалось, что тот, кто стоит на площадке, не уйдет и будет трезвонить до победного конца. «Дзззз! Дзззз!» – надрывался звонок.
– Надо идти, а то бабушка проснется! – сказала Катя.
– Надо так надо! Давай я сам посмотрю!
Решившись, Федор вышел в коридор и приник к глазку. Туркина мялась у него за спиной. На площадке было темно, и почти ничего нельзя было разглядеть.
– Кто там? – нерешительно окликнул Федор.
– Кто-кто! Дед Пихто! – ворчливо отозвались на темной площадке.
– Мы таких не знаем.
– Еще как знаете! – хмыкнул голос и пояснил: – Да Пузиков я, Пузиков!
Испытав облегчение, Федор открыл дверь. Это и в самом деле был Пузиков, заспанный и хмурый. В руках у Пузикова был большой чемодан, пустой, судя по той легкости, с которой он его тащил. Борька деловито протиснулся в коридор, сунул свой чемодан в угол и, не развязывая шнурков, стал стягивать ботинки.
– Двинь тазом, хмырь! Чего навис? – буркнул он, отпихивая Макарова. – Мало мне того, что собаки пристают, а тут еще вы на дороге торчите.
– Собаки пристают? К кому?
– К кому, к кому… Ко мне. Делают носами шмырьк-шмырьк и воют как полоумные. Что я им, оборотень, что ли? – забормотал толстяк.
– Ты что здесь делаешь, Пузиков? До утра не мог подождать? – подозрительно спросила Катя.
Борька, ввалившийся в квартиру посреди ночи, не внушал ей доверия.
– А может, я соскучился по тебе, Туркина-Буркина? И вообще, что-то я не слышу радости в твоем голосе. Вы мне, между прочим, спасибо должны сказать.
Катя и Федор недоумевающе переглянулись. Пузиков вел себя уж очень нагло. Даже как бы намеренно нагло. С каким-то затаенным намеком.
С какой это стати они должны его благодарить? За какие такие пузиковские заслуги перед человечеством?
– За что тебе спасибо?
– А за это… за бескорыстие. Мне только и делов было, что трубку снять. А вознаграждение за вас не хухры-мухры, двадцать тысяч баксов.
– Откуда ты знаешь, что двадцать тысяч?
Пузиков ухмыльнулся:
– Я узнавал. Позвонил, намекнул, что мне кое-что известно, и через платок спросил про вознаграждение. Ну, мне и ответили, а потом сразу стали вынюхивать, что да как. Между прочим, сам Голопуп у телефона был. Орал на меня. А я – раз! – трубочку и повесил! Пускай, думаю, позлится, авось вознаграждение повысит.
– Но ведь твой звонок могли засечь!
Борька снова ухмыльнулся, видимо, очень довольный собственной смекалкой:
– Пускай хоть тысячу раз засекают. Я же не из дома звонил. Через платок разговаривал, а потом тем же платочком автомат протер и смылся. Спорю на сто баксов, начальник милиции чуть от злости не лопнул, так ему хотелось до меня добраться.
Пузиков ввалился в комнату и, не обращая внимания на включенный компьютер, плюхнулся на диван.
– Ну а теперь давайте начистоту. Колитесь, где моя доля?
– Какая доля? – не понял Федор.
Недоверчиво прищурившись, Борька погрозил ему пальцем:
– День так плох, чтоб я сдох! Темните? За дурака меня держите? Я хочу получить свои тридцать три процента. Даже нет, сорок процентов. За неразглашение.
– Ты что, Пузиков, макушкой треснулся? За какое неразглашение?
– Я что, по-вашему, телевизор не смотрю? Вы ведь сперли из машины деньги? Сколько там было? Миллион баксов, два миллиона? Больше?
Туркина расхохоталась так, что даже сама забеспокоилась: не проснется ли бабушка, уж очень громко у нее это вышло.
– Ты чего ржешь, Туркина-Буркина?
– А что, Пузиков-Арбузиков, нельзя, что ли? Ржу, потому что ржется!
– Полный памперс восторга – это завсегда можно, – позволил Борька. – Так сколько вы сперли-то, колитесь! Чистосердечное признание смягчает вину!
Федор посмотрел на Катю, все еще боровшуюся со смехом.
– Ну что, расколемся? – поинтересовался он.
– Расколемся! – кивнула она.
– Так и быть, Пузиков, твоя взяла! Хочешь знать, сколько было в машине?
Пузиков подался вперед.
– Двадцать миллионов долларов и еще полмешка золотых слитков, – очень серьезно сказал Федор.
– Ка-ак?
– И это не считая бриллиантов. Ты как, свою долю сразу будешь брать или по частям в чемодан запихивать?
Вначале на лице Пузикова отразилась жадность, но потом он, видно, сообразил, что его дурачат. Более того, унюхал, что никаких денег нет и в помине.
– Выходит, я напрасно чемодан тащил? – огорчился он.
– Почему же зря? Тебе полезно. Авось похудеешь, – не удержалась Туркина.
Вопреки ожиданиям Пузиков не обиделся: слишком уж был огорчен.
– За мной собака приблудилась, когда я сюда шел, – убито сказал он.
– Какая собака?
– Точно не знаю. Большая. Я от нее чемоданом отмахивался, а она меня за пятки хватала… И вставать мне пришлось среди ночи. Я на три часа будильник поставил, чтобы врасплох вас застигнуть. А выходит все без толку. – Голос восьмиклассника-интригана звучал теперь почти жалобно.
Пузиков ноющий был еще тоскливее Пузикова угрожающего, тем более что глазки его продолжали зорко бегать по сторонам в надежде увидеть разбросанные пачки денег.
– Я еще, между прочим, кое-что узнал, – продолжал Борька. – Помните тех замороженных?
– Ты об уфологах?
– А ты думал о ком? О твоем дедушке?
– Пузиков, не наглей!
– Кто наглеет? Я наглею? Тебе бы только на меня бочку катить! – возмутился Борька, надувая губы.
– Ну так что с уфологами?
– Ага, интересно все-таки! Что бы вы без меня делали, чайники! Они теперь в первой клинической больнице в особой палате под круглосуточной охраной.
– Откуда ты знаешь?
– Я все знаю, – авторитетно сказал Пузиков. – Один мужик сказал.
– Какой мужик?
– Надежный мужик. Врач, который в этом самом отделении работает. Под большим секретом, чтобы больше никому. Ему чуть ли не расстрелом пригрозили, если он разгласит.
– Кому он сказал? Тебе? – усомнилась Туркина. Осведомленность Борьки казалась ей подозрительной.
Пузиков пошевелил губами.
– Ну, положим, не мне, – признался он. – Я этого мужика никогда и не видел. Но у моей матери есть подруга, у ее подруги какая-то приятельница, а у ее приятельницы брат этот самый мужик и есть. Страшный молчун, между прочим.
Федор хмыкнул:
– Ничего себе молчун – всему городу уже растрепал! А что с этими замороженными? Они, выходит, живы, раз в госпитале?
– Не то чтобы живы, но и не мертвы, – пояснил Пузиков. – Врач говорит, они в таком ледяном коконе, который замедлил все процессы жизнедеятельности в несколько тысяч раз. Сердце у них, например, бьется три раза в сутки. Этот мужик объясняет, что они словно выпали из времени: для нас год, для них всего минута.
– А разморозить их никак нельзя?
– Похоже, что нельзя, – вздохнул Пузиков. – Да и кто их даст размораживать-то? Их изучать будут. Комиссию из Москвы вызовут, докторов всяких, вирусологов и будут определять – опасно это для остального человечества или не опасно.
Федор встал и вернулся к компьютеру, чтобы продолжить прерванное чтение доклада профессора К. И. Слощея. Катя, а немного погодя и Борька Пузиков присоединились к нему, глядя на монитор через его плечо.
Они, да и никто другой, в погруженной в сон белой, с рыжими подтеками многоэтажке, не видели за окном легкого синеватого свечения, окутывавшего не слишком большой, размером примерно с автобус, продолговатый диск, неподвижно повисший в темном ночном небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16