Поддувайлова и Хихикина, а Кате, которая тянула последней, достался старик из квартиры No 13.
- Все запомнили свои объекты? - спросил Егор. - А теперь посмотрите сюда. Этот прибор я разработал сегодня ночью специально для проверки жильцов. Работает он безотказно, сложность только в том, что датчик срабатывает лишь на очень близком расстоянии, поэтому его нужно приложить к телу испытуемого. А теперь скажите мне, что вы видите?
Гений поднял лежащую на стуле газету и, взяв находившийся под ней предмет, показал его остальным. Колбасин тихо ойкнул, а Федор расхохотался.
- Ни фига себе! До такого мог додуматься только мой братец! - сказал он.
- А что тут такого? - пожал плечами Егор. - Главное для нас - не вызывать подозрений. Если мы будем ходить ко квартирам в скафандрах и с энергейзерами, Аттила сразу всполошится. Поэтому нужна маскировка.
В руках у Егора была надувная кувалда, такая, которую можно купить в цирке. Вдоль ее ручки проходил едва заметный провод, который вел к небольшому прибору.
- И что нужно делать этой кувалдой? Трескать проверяемых по лбу? - спросил Федор.
- Лучше не по лбу, а по макушке, - вполне серьезно ответил его брат. Макушка - один из главных источников психоэнергии. С внутренней стороны кувалды закреплен сканирующий датчик, который по проводу передает сигнал на основной блок. Сам блок можно спрятать в карман или повесить на ремень. Запомните, если стрелка останется на месте, значит, с обследуемым всё в порядке. Если немного отклонится, тоже ничего страшного - значит, человек слека с присвистом. Если же стрелку зашкалит, будьте осторожны - значит перед вами вселившийся Аттила.
- И если мы найдем Аттилу, тогда что делать? - спросила Катя.
- Я всю продумал. Площадкой выше будет прятаться Федор с энергейзером, с ловушкой и в скафандре. Вам достаточно будет крикнуть, и он придет на помощь.
- Всё это просто замечательно, - недовольно сказал Дон-Жуан. - Мне только одно не ясно: почему для того, чтобы замаскировать датчик, тебе потребовалось выбирать именно кувалду?
- Да так, как-то ничего другого в голову не пришло. Я решил, что это будет смешно, и ни у кого не вызовет подозрений, - объяснил Гений.
- Да уж, могу себе представить, как это будет смешно. Просто животики надорвешь, - проворчал Дон-Жуан, представив, как с кувалдой в руках он будет звонить в дверь Гавкиным и Влобышеву.
- Ладно, приступим! Федор, надевай скафандр! Я покажу, как пользоваться прибором, - сказал Егор.
Подождав, пока брат облачится в скафандр, возьмет ловушку и энергейзер, Гений пристегнул к поясу датчик биоактивности, взял кувалду и отправился звонить в квартиру No 1, из-за дверей которой доносились звуки трубы. Поддувайлов играл обычно очень громко, а, когда играешь громко, звонок в дверь услышать невозможно, поэтому Егору пришлось прослушать несколько призведений прежде, чем трубач сделал паузу, услышал звонок и открыл.
- Здравствуйте, Глеб Глебыч! - громко поздоровался с ним Гений.
- Привет, - кисло ответил Поддувайлов. - Чего тебе? Хотя дай я сам догадаюсь. Кому-то из этих варваров, напрочь лишенных чувства прекрасного, надоела хорошая музыка и тебя прислали попросить меня заглохнуть? Но пусть не надеятся - искусство бессмертно!
- Нет, Глеб Глебыч, не угадали! Вы играете чем громче, тем замечательнее! - польстил ему Егор. - Я вот по какому вопросу. Мы с ребятами поспорили, сколько... э-э... симфоний у Бетховена. Вот и решили у вас спросить, как у специалиста.
Поддувайлов наморщил лоб.
- Я сейчас точно не помню, но во всяком случае пять симфоний у него точно имеется, - сказал он.
- Большое спасибо! Я так и думал, - Егор повернулся, чтобы уйти, но вдруг воскликнул: - Ой, у вас на голове муха сидит!
Он размахнулся кувалдой и огрел Поддувайлова по макушке. Тот сперва отшатнулся, а потом посмотрел на Егора как на круглого идиота, которому уже ничего не поможет.
- Ну как, прибил? - спросил трубач с бесконечным терпением.
- Нет, улетела, - отвечал Гений.
Поддувайлов покрутил пальцем у виска и захлопнул дверь.
Егор перевел дыхание и посмотрел на датчик, стрелка которого осталась абсолютно неподвижной. С площадки, олицетворяя собой немой вопрос, высунулись головы Федора и Дон-Жуана.
- С Поддувайловым всё хоккей. Аттилой здесь и не пахнет, - сказал Егор. Следующий на очереди жилец квартиры No 2 - Влобышев. Кто вытащил Влобышева?
- Я! - уныло сказал Дон-Жуан, забирая у него кувалду.
Он представил здоровенного мрачного штангиста, и настороение у него резко пошло вниз, как вдруг спасительная мысль осенила его. Крикнув: "Я сейчас вернусь!", Дон-Жуан быстро побежал вверх по лестнице.
- Ты куда? Струсил, что ли? - крикнул ему вслед Федор.
Но Дон-Жуан уже не слышал его. Добежав до дверей квартиры No 4, как всегда незапертных, он толкнул их и вошел в коридор. Из комнаты остряка Кузьмы Хихикина доносилось монотонное бормотание. Дон-Жуану это показалось подозрительным. Он подкрался к дверям и заглянул в щель. На диване сидел Кузьма Хихикин. Сжимая ладонями виски, он раскачивался взад-вперед и что-то беспрестанно бормотал. Дон-Жуан вслушался и разобрал слова:
- ... Лежат два червяка на дороге и спорят. "Тебя первого раздавят!" "Нет, тебя!" - "Тебя!" - "Нет, тебя". - "Тебя-я-я-я!" - "Ну вот, я же говорил, что тебя-я-я-я!"
"Так вот в чем дело! Он разучивает анекдоты из сборника!" - осенило Дон-Жуана, и он едва не расхохотался. Вот значит откуда Хихикин черпал свои остроты!
Решив, что стоять в коридоре дольше не имеет смысла, Дон-Жуан постучал и заглянул в комнату. Хихикин поспешно захлопнул книжку и сунул ее под подушку.
- Чего тебе? - спросил он. - Не видишь, человек к лекциям готовится?
Впрочем уже через секунду Хихикин заметил в руках у Штукина-младшего кувалду и заинтересованно спросил:
- А эта фигня откуда? Из цирка?
- Нет, не из цирка. Это дуромер, последнее чудо техники, - сказал Дон-Жуан.
- Какой еще дуромер? - подозрительно спросил Хихикин.
- Измеритель мозговой активности. Стопроцентно определяет, кто умный, а кто дурак... - и Дон-Жуан постучал себя пальцем по лбу.
- Врешь! Нет такого прибора! - не очень уверенно сказал Хихикин. Он отобрал у Дон-Жуана кувалду и, заметив провод, снял у мальчика с пояса датчик.
- Ишь ты, действительно дуромер! А я думал, ты меня прикалываешь! И как эта штука работает? - спросил Кузьма.
- Запросто! Стукни меня кувалдой по макушке. Видишь, стрелка на месте? Значит, со мной все в норме. Я нормальный, так сказать, среднестатический человек. Ничего особенного. Вот если стрелка переместится - значит, личность незаурядная, талант или гений.
- Гм... - произнес Хихикин, изучая стрелку. - Гм... Ну-ка попробуем...
И он опасливо дотронулся кувалдой до своего лба.
- У! - обрадовался Хихикин. - Стрелка дергается! Я гений!
Дон-Жуан напрягся. "Неужели Хихикин?" - подумал он, бросая быстрый взгляд на датчик. Но стрелка сместилась только на одно деление. Это всего лишь означало, что Хихикин слегка с присвистом. Впрочем, об этом можно было догадаться и раньше.
- Классная штука! Надо еще кого-нибудь проверить! - завопил Кузьма. - Ты мне одолжишь на время свой дуромер?
- Само собой! - кивнул Дон-Жуан, которого такой расклад вполне устраивал. Он и отправился к Хихикину именно потому, что был уверен: тот обязательно клюнет.
Спускаясь по лестнице рядом с Хихикиным, Дон-Жуан бросил торжествующий взгляд на стоящих на площадке ребят. Гений одобряюще показал большой палец. Федор, чтобы не демонстрировать любопытному Кузьме свой скафандр, прятался пока у почтовых ящиков.
Первым Кузьма помчался к своему приятелю Влобышеву. После звонка в квартире словно завозился медведь, и к двери направились тяжелые шаги.
Кузьма, похрюкивая от предвкушения, подождал, пока Влобышев, красный от жары, с поросшим густой шерстью огромным брюхом, откроет дверь и огрел его по лбу надувной кувалдой.
- Ты чего, Кузьма, заболел? - прорычал штангист, сгребая его своей ручищей за шиворот и отрывая от пола.
- Проверка интеллекта! - заявил Хихикин, болтаясь в воздухе. - Смотри, стрелка даже не шелохнулась.
- И чего это значит? - подозрительно спросил Влобышев.
Кузьма замялся.
- Ну это того... мм-м... э-э...
- Это значит, что вы хороший штангист. Вас ничего не отвлекает от спорта, - пришел к нему на помощь Дон-Жуан.
- Я и так знаю, что я хороший штангист, - проворчал Влобышев и, разжимая свою огромную ручищу, спросил: - Кузьма, пиво будешь?
- Буду! - воспрял Хихикин.
- Вот и отлично. Тогда иди и покупай. Потом мне принесешь, я тоже буду, гоготнул штангист.
- В другой раз куплю, - сразу завял Кузьма. - Сейчас я хочу остальных проверить.
- Валяй, проверяй! И не забудь про пиво! - кивнул Влобышев, скрываясь в квартире.
- С этим вроде все выяснили. Теперь к кому пойдем? - спросил Хихикин, поворачиваясь к Дон-Жуану.
- К Чихун! - ответил тот.
Кузьма поморщился. Связываться с Анной Яковлевной ему не хотелось, но искушение уличить ее в том, что она дебилка, тоже было велико.
- Ладно, пошли к Чихун! - согласился он.
Добравшись до квартиры No 3, Хихикин решительно позвонил в дверь.
- Кто там? - немедленно откликнулась Анна Яковлевна, давно уже дежурившая у глазка.
- Это я, Кузьма! - пробасил Хихикин.
- А рядом с тобой кто?
- Сережка, археолога внук!
- Я и сама вижу, что Сережка. Я слава богу не слепая! Курсы девушек-снайперов в войну закончила. А в руках у тебя что? - продолжала допытываться Чихун.
- Гы... - засмущался Кузьма. - Кувалда!
- А зачем?
- Э-э... Да так просто.
- Знаю, я твое "да так просто". Я открою, а ты меня кувалдой по башке шарах! Что я, не угадала, что ли? - пискляво ответила Чихун, приоткрывая дверь на цепочку.
- Ну, почти угадали! - уныло признал Хихикин. - Но не в том смысле, как вы думаете!
- Ага, сам признался! Караул, люди добрые! - заголосила старушка.
- Тише, людей не пугайте! Это не кувалда, а дуромер! - объяснил Хихикин. Мы хотим измерить вашу дурь!
Сообразив, что сказал что-то не то, остряк закрыл себе рот ладонью.
- Дурь мою измерить хочешь? - взвилась Чихун. - Да только я не такая дура, чтобы вам открывать. Ишь ты, какой нашелся: кувалдой меня ударить хочет! Да я сейчас в милицию позвоню! Скажу им, что вы на меня с топором покушались!
- Все вы врете! Не с топором, а с кувалдой! - возразил Хихикин.
- Ага, сам признался! Вы слышали, люди добрые? Он сам признался, что хотел меня убить! Караул! - повысила голос Анна Яковлевна.
Поняв, что напрасно связались со старухой, Хихикин с Дон-Жуаном поспешили ретироваться, но ее возмущенный голос долго еще летел им вслед.
- С Чихун накрылось. Ну и ладно, чего ее проверять? И так видно, что дура, - кисло сказал Хихикин.
- Ну что, пойдем теперь к Гавкиным? - предложил Дон-Жуан, помнивший, кто ему выпал по жребию.
- Чего-то мне неохота к Гавкиным! - отказался Кузьма. - Я с ними однажды уже дошутился. Поймал кошку, к их двери принес и ящиком накрыл. А сам позвонил и за изгибом лестницы спрятался. Ну думаю, потеха будет. Гавкины выглянули: смотрят ящик. Гавкин хотел открыть, а жена как завизжит: "Не трогай, это бомба! Давай саперов вызывать!" Тут их бультерьерчики выбегают и сразу к коробке. Кошка выскочила и деру. Я думал, собаки за ней погонятся, а они меня учуяли и ко мне! Я перепугался - шутка ли: четыре бультерьера - вскочил на подоконник и стою, а они внизу слюной кипят, ко мне прыгают. Короче, с этого дня у меня на собак аллергия. Стоит мне собаку увидеть, всё равно какой породы, хоть болонку, - у меня вся кожа красными пупырышками покрывается. Со мной из-за этого даже девушки знакомится перестали. Собак-то на улицах много.
- А к кому мы тогда пойдем? - разочарованно спросил Дон-Жуан.
- Пошли к Кисточчи! Вот, кстати, его дверь, - сказал Хихикин и позвонил.
У открывшего художника-авангардиста в руках была кисть, а из его комнаты доносились звуки тяжелого рока.
- Привет! - сказал он, ничуть не удивившись. - Проходите в комнату. Только не смущайтесь - у меня натурщица.
Забыв про кувалду, Хихикин шмыгнул в комнату и почти сразу оттуда донесся его разочарованный вздох. Натурщица оказалась молоденькой, очень робкой девушкой, еще до появления Хихикина накинувшей на себя одеяло. Увидев девушку, Хихикин выпятил грудь, надул щеки и напустил на себя вид утомленного женщинами красавца.
- Приятно с вами познакомиться. Кузьма, - представился он.
- Нина, - тихо пропищала девушка.
- У вас очень интересная профессия. Наверное, с детства к ней стремились? - продолжал умничать Хихикин, прохаживаясь по комнате и задевая макушкой люстру.
- Я не профессиональная натурщица, меня попросили, - снова пропищала девушка.
- Вот как. Это похвально. А, позвольте спросить, для какой картины вы сейчас позировали?
- "Купающаяся нимфа". Такой, брат, сюжет, такой сюжет! Одни краски чего стоят! - ответил за девушку Кисточчи.
- Ну-ка посмотрим на краски! - снова заинтересовавшись, Хихикин подскочил к мольберту. Почти сразу лицо его разочарованно вытянулось, и он спросил:
- А нимфа-то где? Здесь одно какое-то болото.
- А нимфа нырнула! Ха-ха! Правда, смешно? Человек подходит, чтобы взглянуть на купающуюся нимфу, а ее нету... она нырнула! - Кисточчи и девушка засмеялись.
- Дурацкая шутка. Идиотская. Над самым святым, - мрачно сказал Хихикин.
- Не нравится - не смейся, - обиделся художник. - Зачем ты вообще пришел, если тебе мои картины не нравятся?
- На дуромере тебя проверить. Хотя я и так уже вижу, что результат удручающий, - сказал Хихикин и с удовольствием огрел художника кувалдой по макушке.
Стрелка шевельнулась, однако меньше, чем у Хихикина.
- Эх ты, дурачок! А теперь смотри, как у меня! - хвастливо заявил Хихикин и на глазах девушки два или три раза хлопнул себя кувалдой по лбу. - Видите, как стрелка прыгает? Это значит, я гений. Во всех отношениях незаурядная личность.
Взгляды девушки и художника выразили сомнение. Гордо попрощавшись и сунув Кисточчи для пожатия два пальца, Хихикин направился к двери.
- Ассистент, за мной! - крикнул он.
Дон-Жуан вначале не понял, кого он имеет виду, но потом сообразил, что его. "Ну и дела! Понизили больше некуда!" - уныло подумал он и, пожав плечами, поплелся за Хихикиным.
У дверей Кисточчи их ждал Паша Колбасин. Неизвестно когда он успел переодеться и теперь на нем была белая майка с надписью: "Я вас люблю!"
- К Маринке еще не ходили? - озабоченно спросил Паша.
- Нет еще, - сказал Дон-Жуан.
- Уф, а я боялся, что опоздал. К Маринке я вместо тебя пойду.
- Иди, - согласился Дон-Жуан, и Паша помчался за Хихикиным.
Перед маринкиными дверями оба - и остряк, и его юный спутник замешкались, приводя себя в порядок. Хихикин разгладит ладонью свои вечно спутанные вихры, а Паша попытался изо всех сил выпрямиться, чтобы не казаться слишком маленьким рядом с этим великаном.
Хихикин глубоко вздохнул, растянул рот в напряженной улыбке и позвонил, а Паша вдруг подумал, что на самом деле остряк-самоучка не так уж и уверен в себе. Более того, внимания женского пола ему явно не достает.
- Кто там? - донеслось из-за двери.
- Это я... кгхм... Кузьма... кгхм... - откашлялся Хихикин.
- Привет, Кузьма!.. Ого, просто боб и соломинка! - засмеялась Маринка, открывая дверь. Действительно, толстый невысокий Паша был похож на боб, а длинный тощий Хихикин на соломинку.
Впустив их, Маринка вернулась к зеркалу. Она собиралась куда-то и теперь накладывала макияж. Ее длинные завитые волосы падали на плечи светлорусым водопадом. Да и не только волосы, вся Маринка была так прекрасна, что у Паши перехватило дыхание. У Хихикина, видимо, тоже.
На трюмо рядом с зеркалом стоял огромный букет роз - штук наверное двадцать пять или двадцать семь. Паша вспомнил свои куцые гвоздики, и ему стало грустно. "Наверное, это тот идиот на "Паджеро", - подумал он.
- Ты... того... сегодня вечером что-нибудь делаешь? - наконец отважился произнести Хихикин.
Маринка улыбнулась.
- Делаю, но не с тобой. У меня свидание, - сказала она.
- Да, э-э... Ну я просто так спросил, - огорчился Хихикин. - Хочешь анекдот?
- Хочу, если он не про червяков на дороге, - сказала Маринка.
- Откуда ты знаешь, что я именно его хочу рассказать? - поразился Хихикин.
- Оставь всякую надежду, Хихикин. Тебе при всем желании меня не удивить, Маринка взяла духи и коснулась стеклянной палочкой ямок под ушами и волос.
- А вот и нет, удивлю! - с отчаянием в голосе сказал Хихикин. - Видишь эту штуку? Думаешь, это кувалда? На самом деле это дуромер.
- Думаешь, я в этом сомневалась? В двадцать шесть лет бегать с надувной кувалдой - это уже о многом говорит, - снисходительно сказала Улыбышева.
Маринка разговаривала с ними, а сама смотрела на свое отражение в зеркале, явно убежденная, что ничего более красивого в комнате всё равно не найти. Изредка она придавала своему лицу какое-нибудь новое выражение и вглядывалась в зеркало еще пристальнее, словно прикидывая, идёт ли оно ей, это выражение или не идет.
- Всё! Мое терпение истощилось! Прощайся с жизнью! - с театральной интонацией произнес Хихикин и огрел Маринку надувной кувалдой по макушке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20