кивнул лорд Азраил. – Скажите, уж не токайское ли я вижу на столе?
– Ректор заказал его специально для вас, милорд, – сказал Камердинер. – Из урожая 98 года осталось всего три дюжины бутылок.
– Всё хорошее когда-нибудь кончается. Поставьте, пожалуйста, поднос здесь, рядом со мной. Да, и попросите Привратника принести сюда два ящика, которые я оставил в сторожке, хорошо?
– Сюда, милорд?
– Да, дружище, сюда. И ещё мне понадобится экран и проекционный фонарь, тоже сюда и прямо сейчас.
Камердинер открыл рот от удивления и с трудом удержался от вопроса или возражения.
– Рен, вы забываетесь, – произнёс лорд Азраил. – Не задавайте вопросов, просто делайте, что вам говорят.
– Хорошо, милорд, – ответил Камердинер. – Тогда, я полагаю, о ваших планах должен знать мистер Каусон, милорд, иначе он будет удивлён, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю. Поставьте его в известность.
Мистером Каусоном звали Дворецкого. Между ним и Камердинером тлела старинная вражда. Дворецкий стоял ступенькой выше на лестнице субординации, но у Камердинера было гораздо больше возможностей снискать расположение Мудрецов, и извлекать из этого максимальную выгоду. Он с огромным удовольствием ухватился за эту возможность продемонстрировать Дворецкому свою осведомленность в том, что творится в Комнате Отдыха.
Камердинер поклонился и вышел. Лайра наблюдала, как её дядя налил полную чашку кофе, разом осушил и наполнил ещё одну, которую стал пить уже медленнее. Она была заинтригована: какие еще образцы? И зачем проекционный фонарь? Что такого срочного и важного он хочет показать Мудрецам?
Вот лорд Азраил встал и повернулся спиной к камину. Теперь, видя его целиком, Лайра восхитилась его разительному контрасту с пухлым Камердинером, или с бледными и сутулыми Мудрецами. Лорд Азраил был высок и широк в плечах, загорелое лицо светилось энергией, а глаза его, казалось, вспыхивали и сверкали от необузданной весёлости. Такое лицо подходило властелину и бойцу, но никак не мягкосердечному опекуну. Все его движения были широкими и выверенными, как у дикого зверя, и, оказавшись в комнате, он действительно походил на дикого зверя, запертого в слишком узкую клетку.
Сейчас Лорд Азраил казался задумчивым и отсутствующим. Его деймон подошла к нему и склонила голову ему на талию. Он бросил на неё странный взгляд, а потом шагнул к столу, вынул пробку из графина с токайским и налил вино в бокал. У Лайры ёкнуло сердце.
– Нет!
Тихий крик сорвался с её губ прежде, чем она успела подумать. Лорд Азраил моментально обернулся.
– Кто здесь?
Что ей оставалось делать? Она вывалилась из шкафа и, подпрыгнув, выхватила бокал из его руки. Вино выплеснулось на стол и ковер, а бокал вдребезги разбился. Он схватил её за запястье и выкрутил руку.
– Лайра! Что, чёрт возьми, ты творишь?
– Отпустите, и я всё расскажу!
– Да я тебе сначала руку сломаю! Как ты вообще осмелилась сюда прийти?
– Я только что спасла вам жизнь!
На секунду оба замерли: девочка, согнувшись от боли и стараясь не разреветься в голос, и нависший над нею хмурый великан.
– Что ты сказала? – спросил он уже спокойнее.
– Это вино отравлено, – процедила она сквозь сжатые зубы. – Я видела, как Ректор всыпал в него какой-то порошок.
Он отпустил её руку. Лайра осела на пол, и взволнованный Пантелеймон опустился ей на плечо. Дядя взирал на неё сверху со сдержанной яростью, и она не осмеливалась поднять на него глаза.
– Я пришла просто посмотреть, на что похожа эта комната, – вымолвила Лайра. – Знаю, я не должна была этого делать. И уже собиралась уйти, пока кто-нибудь не пришёл, как вдруг услышала шаги Ректора и оказалась в ловушке. Шкаф – единственное место, где я могла спрятаться. А потом увидела, как он травит вино. Если бы не я…
Раздался стук в дверь.
– Это, должно быть, Привратник, – перебил её лорд Азраил. – Дуй в шкаф. Но если я услышу оттуда хоть малейший шорох, ты пожалеешь, что родилась на свет.
Она метнулась назад, и лорд Азраил, подождав, пока она прикроет дверцу, откликнулся:
– Войдите.
Это и вправду был Привратник.
– Сюда, милорд?
Лайра увидела пожилого мужчину, нерешительно остановившегося на пороге. За ним маячил угол большого деревянного ящика.
– Да, всё верно, Шатер, – сказал лорд Азраил. – Принесите оба ящика и поставьте у стола.
Лайра немного расслабилась, и позволила себе ощутить боль в запястье и в плече. Будь она плаксой, то тут же разрыдалась бы. Но вместо этого она только сжала зубы и стала медленно двигать рукой, пока боль не ослабла.
Раздались звуки бьющегося стекла и разливаемой жидкости.
– Черт побери, Шатер, вы неосторожный старый дурак! Взгляните, что вы натворили!
Однако Лайра всё видела. Дядя устроил так, что графин с токайским упал со стола, а виноватым оказался Привратник. Старик осторожно опустил ящик и принялся извиняться.
– Мне в самом деле очень жаль, милорд… должно быть, я подошёл ближе, чем думал…
– Принесите что-нибудь, чтобы вытереть лужу. И поторопитесь, пока она не впиталась в ковёр!
Привратник поспешно выбежал. Лорд Азраил подошёл к шкафу и, понизив голос, сказал:
– Раз уж ты здесь, можешь сослужить мне службу. Внимательно наблюдай за Ректором, когда он войдёт. Если расскажешь мне потом что-нибудь интересное, я избавлю тебя от последствий истории, в которую ты влипла. Ясно?
– Да, дядя.
– Издашь хоть один звук, и я не стану за тебя отдуваться. Всё в твоих руках.
Когда Привратник вернулся со щёткой, совком для стекла, миской и тряпкой, лорд Азраил уже отошёл от шкафа и вновь стоял спиной к камину.
– Я ещё раз покорнейше прошу прощения, милорд. Я не знал, что…
– Просто уберите этот беспорядок.
Как только Привратник принялся вытирать вино с ковра, в дверь снова постучали. Это был Камердинер, вместе с личным слугой лорда Азраила, по имени Торольд. Они внесли тяжёлый ящик из полированного дерева с медными ручками. Увидев, чем занят Привратник, они ошеломлённо замерли.
– Да, это было токайское, – молвил лорд Азраил. – Прискорбно. Проекционный фонарь, как я вижу? Будьте добры, установите его у шкафа, Торольд. А экран повесьте на противоположную стену.
Лайра сообразила, что в щель сможет видеть экран и всё, что на нём будет, и ей стало любопытно, не умышленно ли дядя расставил всё именно так. Под шум, который устроил слуга лорда Азраила, разворачивая жёсткое полотно экрана и натягивая его на раму, она шепнула:
– Вот видишь! А ты говорил: не пойдём, не пойдём!
– Может и правильно, – строго ответил Пантелеймон тонким голосом мотылька. – А может, и нет.
Лорд Азраил стоял у камина, допивая остатки кофе и мрачно наблюдая, как Торольд открывает корпус проекционного фонаря, снимает линзы и проверяет резервуар с маслом.
– Масла хватит, милорд, – сказал он. – Послать за техником?
– Нет. Я буду показывать сам. Благодарю, Торольд. Ужин уже закончился, Рен?
– Я думаю, он подходит к концу, милорд, – ответил Камердинер. – Если я верно понял мистера Каусона, Ректору и его гостям не сидится за столом с той минуты, как они узнали, что вы здесь. Мне забрать кофейный поднос?
– Забирайте и можете идти.
– Хорошо, милорд.
С лёгким поклоном Камердинер подхватил поднос и ушёл, а Торольд последовал за ним. Едва дверь за ними закрылась, лорд Азраил посмотрел прямо на шкаф, и Лайра почувствовала силу его взгляда так же ощутимо, как если б её пронзила стрела или копьё. Потом он отвёл глаза и мягко заговорил со своим деймоном.
Та подошла и невозмутимо уселась рядом, настороженная, изящная и опасная, обводя комнату своими жёлто-коричневыми глазами. Лорд Азраил тоже ещё раз окинул взглядом обстановку, и обернулся к двери, ведущей в зал. Ручка скрипнула и повернулась. Лайра не видела дверь, но услышала резкий вдох того, кто вошёл.
ДВА. Мысли о Севере
– Мастер, – приветствовал его лорд Азраэль. – Вот я и вернулся! Пригласите сюда своих гостей, я должен показать вам кое-что интересное.
– Лорд Азраэль, – вяло сказал Мастер и, шагнув вперед, пожал ему руку. С места, где она пряталась, Лайра могла видеть глаза Мастера, он и в самом деле бросил мимолетный взгляд на стол.
– Мастер, – продолжил лорд Азраэль. – Я явился слишком поздно, чтобы поужинать с вами, и поэтому устроился здесь. О, здравствуйте, мистер Проректор! Рад видеть Вас в добром здравии. Прошу простить мою неопрятную внешность; я только что приземлился. Ах да, Мастер, токайского больше нет. Полагаю, вы стоите сейчас как раз на нём. Носильщик сбросил его со стола, но в этом была моя вина. Здравствуйте, Капеллан! Я с огромным интересом прочитал Ваше последнее письмо.
Вместе с Капелланом он отошёл, давая Лайре возможность наблюдать за лицом Мастера. Оно было бесстрастным, но птица на его плече непрерывно шелестела перьями и переминалась с лапки на лапку. Лорд Азраэль сразу стал главной персоной в комнате, и, хотя на территории Мастера он старался быть как можно вежливее, всем было ясно, на чьей стороне сила.
Мудрецы, приветствуя гостя, вошли в комнату, рассаживаясь кто вокруг стола, кто в кресла, и вскоре воздух наполнился гулом разговоров. Лайре было заметно, что все они очень заинтересованы появлением ящика, экрана и проектора. Она была хорошо знакома с Мудрецами: Библиотекарем, Проректором, Следователем и остальными; эти люди окружали ее всю жизнь – учили, наказывали, утешали её, дарили небольшие подарки и отгоняли от фруктовых деревьев в саду; они были её единственной семьёй. Может быть, даже очень похожей на настоящую, если бы ей было с чем сравнить, хотя, будь у неё выбор, Лайра предпочла бы колледжских слуг. У Мудрецов была куча гораздо более важных дел, чем обращать внимание на причуды полудикой, полувоспитанной девчонки, случайно оставшейся на их попечении.
Мастер зажёг спиртовую горелку под маленькой серебряной жаровней, подогрел масло и высыпал в неё мак из полудюжины головок. После застолий здесь всегда использовали мак: он просветлял ум, стимулировал речь и располагал к плодотворной беседе. Традиционно Мастер готовил его сам.
Под звуки шипения масла и гула беседы Лайра стала ворочаться, чтобы устроиться поудобнее. С огромной осторожностью она сняла с вешалки одну из мантий, полностью отделанную мехом, и уложила на дно шкафа.
– Надо было взять более старую и грубую, – прошептал Пантелеймон. – Если слишком уж удобно устроишься – чего доброго и уснешь.
– Раз так, твоя обязанность – меня разбудить, – ответила она.
Она уселась и стала слушать разговор. Беседа была ужасно скучной; говорили о политике, о событиях в Лондоне, но ничего интересного не упоминалось о татарах. Через щель в дверце в шкаф просочились приятные запахи жареного мака и табака, Лайра уже начала было клевать носом. Но внезапно услышала, как кто-то за столом повысил голос. Гул умолк, и заговорил Мастер.
– Джентльмены, – сказал он. – Думаю, выскажусь за нас всех, если скажу, что очень рад видеть лорда Азраэля. Его визиты к нам редки, но всегда чрезвычайно полезны, и, насколько я понимаю, этим вечером он собирается показать нам нечто особенно интересное. Все мы знаем, что настали времена сильного политического напряжения; уже завтра утром лорд Азраэль должен быть в Уайт Холле, поезд уже ждет, чтобы отвезти его в Лондон, как только он окончит нашу с вами беседу; поэтому мы должны с умом использовать отпущенное нам время. Когда он закончит рассказ, я полагаю, у вас возникнут вопросы. Пожалуйста, пусть они будут краткими и конкретными. Вы готовы начать, лорд Азраэль?
– Благодарю, Мастер, – сказал Азраэль. – Для начала, хочу показать вам несколько слайдов. Мистер Проректор, думаю, отсюда Вам будет виднее. А Мастер, может быть, займет стул рядом со шкафом?
Лайру восхитила находчивость дяди. Старик Проректор был практически слеп, и уступить ему место рядом с экраном было просто вежливо, но его передвижение вперед также означало, что Мастеру придется сесть рядом с Библиотекарем, в каком-то ярде от шкафа, в котором пряталась Лайра. Как только Мастер уселся в кресло, Лайра услышала его бормотание:
– Вот дьявол! Я уверен, он знал о вине.
– Он собирается просить денег, – прошептал в ответ Библиотекарь, – если ему удастся склонить мнения на свою сторону…
– Если он это сделает, мы должны отстаивать обратное со всем красноречием, на которое только способны.
Лорд Азраэль накачал фонарь, и тот начал шипеть. Лайра слегка подвинулась, чтобы видеть экран, на котором начинало сиять ослепительно-белое пятно. Лорд Азраэль попросил:
– Погасите кто-нибудь лампу.
Один из Мудрецов, поднявшись, исполнил его просьбу, и комната погрузилась в темноту.
И тогда лорд Азраэль начал:
– Как некоторым из вас известно, год назад я ездил на север с дипломатической миссией к Королю Лапландии. По крайней мере, предполагалось, что я поехал туда именно за этим. На самом деле, моей целью было иди дальше на север, до самых вечных льдов, чтобы выяснить, что произошло с экспедицией Граммана. В одном из последних посланий Граммана в берлинскую Академию говорилось о некоем природном феномене, который наблюдается только на северных землях. Мне было необходимо исследовать его, чтобы выяснить, что случилось с экспедицией. Но первое изображение, которое я вам покажу, не связано напрямик ни с одним из упомянутых обстоятельств.
И он вставил в рамку первый слайд и сунул его за линзу. На экране появилась круглая фотограмма в резких чёрно-белых тонах. На ней в некотором отдалении в ночи под полной луной стояла деревянная лачужка, темные стены которой контрастировали с белизной снега, лежащего вокруг нее и на крыше. За хижиной стояло множество научных приспособлений, которые, на взгляд Лайры, были там так же неуместны, как нечто из Ямтарического Заповедника на дороге в Янтон: антенны, провода, фарфоровые полупроводники, – и всё это было покрыто сияющим толстым слоем изморози. На переднем плане с поднятой в приветствии рукой стоял человек в меховой одежде, чьё лицо в таком наряде было трудно разглядеть. Рядом с ним стояла фигура поменьше. Лунный свет заливал всё мертвенно-бледным мерцанием.
– Эта фотограмма была сделана на стандартной эмульсии из нитрата серебра, – сказал лорд Азраэль. – Я хотел бы, чтобы вы взглянули ещё на одну, сделанную в этом же месте минуту спустя, только на новой, специально приготовленной фотоэмульсии.
Он вынул первый слайд и сунул в рамку новый. Этот был немного темнее; складывалось впечатление, что лунное сияние отфильтровано. Горизонт по-прежнему был виден, а на нём – тень хижины с выделяющейся светлой крышей, но путанная куча инструментов была скрыта во тьме. А вот изображение человека изменилось: он был залит светом, и, казалось, фонтан световых частиц бьёт прямо из его поднятой руки.
– Этот свет, – молвил Капеллан, – он направлен вверх или вниз?
– Вниз, – сказал лорд Азраэль, – но это не свет. Это Пыль.
Что-то в том, как он это сказал, заставило Лайру представить это слово с большой буквы, будто это была необычная пыль. Реакция мудрецов только укрепила это ощущение, потому что слова лорда Азраэля вызвали внезапную всеобщую тишину, за которой последовали приглушенные недоверчивые восклицания.
– Но как…
– Конечно же, это…
– Этого не может быть…
– Джентльмены! – раздался голос Капеллана. – Позвольте лорду Азраэлю все объяснить.
– Это пыль, – Повторил Азраэль. – На фотопластине она запечатлена как свет, потому что частички этой пыли воздействуют на эту эмульсию точно так же, как фотоны на эмульсию из нитрата серебра. Частично из-за того, чтобы проверить этот факт, моя экспедиция и отправилась в первую очередь на Север. Фигуру мужчины вы видите отчетливо. Теперь обратите внимание на фигуру слева от него.
Он указал на меньшую фигурку.
– Я думал, это его демон, – сказал Следователь.
– Нет. Демон в этот момент обвился вокруг его шеи в обличье змеи. Изображение, которое вы видите, – это ребёнок.
– Особенный ребёнок? – сказал кто-то, и по тому, как он не договорил, стало ясно, что он знал что-то, чего не следует говорить вслух.
Пала звенящая тишина.
Потом лорд Азраэль мягко сказал:
– Полноценный ребенок. Который находится как раз в центре источника Пыли, вам так не кажется?
Несколько секунд все молчали. Потом раздался голос Капеллана.
– А-а, – сказал он тоном человека, только что закончившего пить воду, опустившего стакан и переводящего дыхание, которое задержал во время питья.
1 2 3 4 5 6 7
– Ректор заказал его специально для вас, милорд, – сказал Камердинер. – Из урожая 98 года осталось всего три дюжины бутылок.
– Всё хорошее когда-нибудь кончается. Поставьте, пожалуйста, поднос здесь, рядом со мной. Да, и попросите Привратника принести сюда два ящика, которые я оставил в сторожке, хорошо?
– Сюда, милорд?
– Да, дружище, сюда. И ещё мне понадобится экран и проекционный фонарь, тоже сюда и прямо сейчас.
Камердинер открыл рот от удивления и с трудом удержался от вопроса или возражения.
– Рен, вы забываетесь, – произнёс лорд Азраил. – Не задавайте вопросов, просто делайте, что вам говорят.
– Хорошо, милорд, – ответил Камердинер. – Тогда, я полагаю, о ваших планах должен знать мистер Каусон, милорд, иначе он будет удивлён, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Понимаю. Поставьте его в известность.
Мистером Каусоном звали Дворецкого. Между ним и Камердинером тлела старинная вражда. Дворецкий стоял ступенькой выше на лестнице субординации, но у Камердинера было гораздо больше возможностей снискать расположение Мудрецов, и извлекать из этого максимальную выгоду. Он с огромным удовольствием ухватился за эту возможность продемонстрировать Дворецкому свою осведомленность в том, что творится в Комнате Отдыха.
Камердинер поклонился и вышел. Лайра наблюдала, как её дядя налил полную чашку кофе, разом осушил и наполнил ещё одну, которую стал пить уже медленнее. Она была заинтригована: какие еще образцы? И зачем проекционный фонарь? Что такого срочного и важного он хочет показать Мудрецам?
Вот лорд Азраил встал и повернулся спиной к камину. Теперь, видя его целиком, Лайра восхитилась его разительному контрасту с пухлым Камердинером, или с бледными и сутулыми Мудрецами. Лорд Азраил был высок и широк в плечах, загорелое лицо светилось энергией, а глаза его, казалось, вспыхивали и сверкали от необузданной весёлости. Такое лицо подходило властелину и бойцу, но никак не мягкосердечному опекуну. Все его движения были широкими и выверенными, как у дикого зверя, и, оказавшись в комнате, он действительно походил на дикого зверя, запертого в слишком узкую клетку.
Сейчас Лорд Азраил казался задумчивым и отсутствующим. Его деймон подошла к нему и склонила голову ему на талию. Он бросил на неё странный взгляд, а потом шагнул к столу, вынул пробку из графина с токайским и налил вино в бокал. У Лайры ёкнуло сердце.
– Нет!
Тихий крик сорвался с её губ прежде, чем она успела подумать. Лорд Азраил моментально обернулся.
– Кто здесь?
Что ей оставалось делать? Она вывалилась из шкафа и, подпрыгнув, выхватила бокал из его руки. Вино выплеснулось на стол и ковер, а бокал вдребезги разбился. Он схватил её за запястье и выкрутил руку.
– Лайра! Что, чёрт возьми, ты творишь?
– Отпустите, и я всё расскажу!
– Да я тебе сначала руку сломаю! Как ты вообще осмелилась сюда прийти?
– Я только что спасла вам жизнь!
На секунду оба замерли: девочка, согнувшись от боли и стараясь не разреветься в голос, и нависший над нею хмурый великан.
– Что ты сказала? – спросил он уже спокойнее.
– Это вино отравлено, – процедила она сквозь сжатые зубы. – Я видела, как Ректор всыпал в него какой-то порошок.
Он отпустил её руку. Лайра осела на пол, и взволнованный Пантелеймон опустился ей на плечо. Дядя взирал на неё сверху со сдержанной яростью, и она не осмеливалась поднять на него глаза.
– Я пришла просто посмотреть, на что похожа эта комната, – вымолвила Лайра. – Знаю, я не должна была этого делать. И уже собиралась уйти, пока кто-нибудь не пришёл, как вдруг услышала шаги Ректора и оказалась в ловушке. Шкаф – единственное место, где я могла спрятаться. А потом увидела, как он травит вино. Если бы не я…
Раздался стук в дверь.
– Это, должно быть, Привратник, – перебил её лорд Азраил. – Дуй в шкаф. Но если я услышу оттуда хоть малейший шорох, ты пожалеешь, что родилась на свет.
Она метнулась назад, и лорд Азраил, подождав, пока она прикроет дверцу, откликнулся:
– Войдите.
Это и вправду был Привратник.
– Сюда, милорд?
Лайра увидела пожилого мужчину, нерешительно остановившегося на пороге. За ним маячил угол большого деревянного ящика.
– Да, всё верно, Шатер, – сказал лорд Азраил. – Принесите оба ящика и поставьте у стола.
Лайра немного расслабилась, и позволила себе ощутить боль в запястье и в плече. Будь она плаксой, то тут же разрыдалась бы. Но вместо этого она только сжала зубы и стала медленно двигать рукой, пока боль не ослабла.
Раздались звуки бьющегося стекла и разливаемой жидкости.
– Черт побери, Шатер, вы неосторожный старый дурак! Взгляните, что вы натворили!
Однако Лайра всё видела. Дядя устроил так, что графин с токайским упал со стола, а виноватым оказался Привратник. Старик осторожно опустил ящик и принялся извиняться.
– Мне в самом деле очень жаль, милорд… должно быть, я подошёл ближе, чем думал…
– Принесите что-нибудь, чтобы вытереть лужу. И поторопитесь, пока она не впиталась в ковёр!
Привратник поспешно выбежал. Лорд Азраил подошёл к шкафу и, понизив голос, сказал:
– Раз уж ты здесь, можешь сослужить мне службу. Внимательно наблюдай за Ректором, когда он войдёт. Если расскажешь мне потом что-нибудь интересное, я избавлю тебя от последствий истории, в которую ты влипла. Ясно?
– Да, дядя.
– Издашь хоть один звук, и я не стану за тебя отдуваться. Всё в твоих руках.
Когда Привратник вернулся со щёткой, совком для стекла, миской и тряпкой, лорд Азраил уже отошёл от шкафа и вновь стоял спиной к камину.
– Я ещё раз покорнейше прошу прощения, милорд. Я не знал, что…
– Просто уберите этот беспорядок.
Как только Привратник принялся вытирать вино с ковра, в дверь снова постучали. Это был Камердинер, вместе с личным слугой лорда Азраила, по имени Торольд. Они внесли тяжёлый ящик из полированного дерева с медными ручками. Увидев, чем занят Привратник, они ошеломлённо замерли.
– Да, это было токайское, – молвил лорд Азраил. – Прискорбно. Проекционный фонарь, как я вижу? Будьте добры, установите его у шкафа, Торольд. А экран повесьте на противоположную стену.
Лайра сообразила, что в щель сможет видеть экран и всё, что на нём будет, и ей стало любопытно, не умышленно ли дядя расставил всё именно так. Под шум, который устроил слуга лорда Азраила, разворачивая жёсткое полотно экрана и натягивая его на раму, она шепнула:
– Вот видишь! А ты говорил: не пойдём, не пойдём!
– Может и правильно, – строго ответил Пантелеймон тонким голосом мотылька. – А может, и нет.
Лорд Азраил стоял у камина, допивая остатки кофе и мрачно наблюдая, как Торольд открывает корпус проекционного фонаря, снимает линзы и проверяет резервуар с маслом.
– Масла хватит, милорд, – сказал он. – Послать за техником?
– Нет. Я буду показывать сам. Благодарю, Торольд. Ужин уже закончился, Рен?
– Я думаю, он подходит к концу, милорд, – ответил Камердинер. – Если я верно понял мистера Каусона, Ректору и его гостям не сидится за столом с той минуты, как они узнали, что вы здесь. Мне забрать кофейный поднос?
– Забирайте и можете идти.
– Хорошо, милорд.
С лёгким поклоном Камердинер подхватил поднос и ушёл, а Торольд последовал за ним. Едва дверь за ними закрылась, лорд Азраил посмотрел прямо на шкаф, и Лайра почувствовала силу его взгляда так же ощутимо, как если б её пронзила стрела или копьё. Потом он отвёл глаза и мягко заговорил со своим деймоном.
Та подошла и невозмутимо уселась рядом, настороженная, изящная и опасная, обводя комнату своими жёлто-коричневыми глазами. Лорд Азраил тоже ещё раз окинул взглядом обстановку, и обернулся к двери, ведущей в зал. Ручка скрипнула и повернулась. Лайра не видела дверь, но услышала резкий вдох того, кто вошёл.
ДВА. Мысли о Севере
– Мастер, – приветствовал его лорд Азраэль. – Вот я и вернулся! Пригласите сюда своих гостей, я должен показать вам кое-что интересное.
– Лорд Азраэль, – вяло сказал Мастер и, шагнув вперед, пожал ему руку. С места, где она пряталась, Лайра могла видеть глаза Мастера, он и в самом деле бросил мимолетный взгляд на стол.
– Мастер, – продолжил лорд Азраэль. – Я явился слишком поздно, чтобы поужинать с вами, и поэтому устроился здесь. О, здравствуйте, мистер Проректор! Рад видеть Вас в добром здравии. Прошу простить мою неопрятную внешность; я только что приземлился. Ах да, Мастер, токайского больше нет. Полагаю, вы стоите сейчас как раз на нём. Носильщик сбросил его со стола, но в этом была моя вина. Здравствуйте, Капеллан! Я с огромным интересом прочитал Ваше последнее письмо.
Вместе с Капелланом он отошёл, давая Лайре возможность наблюдать за лицом Мастера. Оно было бесстрастным, но птица на его плече непрерывно шелестела перьями и переминалась с лапки на лапку. Лорд Азраэль сразу стал главной персоной в комнате, и, хотя на территории Мастера он старался быть как можно вежливее, всем было ясно, на чьей стороне сила.
Мудрецы, приветствуя гостя, вошли в комнату, рассаживаясь кто вокруг стола, кто в кресла, и вскоре воздух наполнился гулом разговоров. Лайре было заметно, что все они очень заинтересованы появлением ящика, экрана и проектора. Она была хорошо знакома с Мудрецами: Библиотекарем, Проректором, Следователем и остальными; эти люди окружали ее всю жизнь – учили, наказывали, утешали её, дарили небольшие подарки и отгоняли от фруктовых деревьев в саду; они были её единственной семьёй. Может быть, даже очень похожей на настоящую, если бы ей было с чем сравнить, хотя, будь у неё выбор, Лайра предпочла бы колледжских слуг. У Мудрецов была куча гораздо более важных дел, чем обращать внимание на причуды полудикой, полувоспитанной девчонки, случайно оставшейся на их попечении.
Мастер зажёг спиртовую горелку под маленькой серебряной жаровней, подогрел масло и высыпал в неё мак из полудюжины головок. После застолий здесь всегда использовали мак: он просветлял ум, стимулировал речь и располагал к плодотворной беседе. Традиционно Мастер готовил его сам.
Под звуки шипения масла и гула беседы Лайра стала ворочаться, чтобы устроиться поудобнее. С огромной осторожностью она сняла с вешалки одну из мантий, полностью отделанную мехом, и уложила на дно шкафа.
– Надо было взять более старую и грубую, – прошептал Пантелеймон. – Если слишком уж удобно устроишься – чего доброго и уснешь.
– Раз так, твоя обязанность – меня разбудить, – ответила она.
Она уселась и стала слушать разговор. Беседа была ужасно скучной; говорили о политике, о событиях в Лондоне, но ничего интересного не упоминалось о татарах. Через щель в дверце в шкаф просочились приятные запахи жареного мака и табака, Лайра уже начала было клевать носом. Но внезапно услышала, как кто-то за столом повысил голос. Гул умолк, и заговорил Мастер.
– Джентльмены, – сказал он. – Думаю, выскажусь за нас всех, если скажу, что очень рад видеть лорда Азраэля. Его визиты к нам редки, но всегда чрезвычайно полезны, и, насколько я понимаю, этим вечером он собирается показать нам нечто особенно интересное. Все мы знаем, что настали времена сильного политического напряжения; уже завтра утром лорд Азраэль должен быть в Уайт Холле, поезд уже ждет, чтобы отвезти его в Лондон, как только он окончит нашу с вами беседу; поэтому мы должны с умом использовать отпущенное нам время. Когда он закончит рассказ, я полагаю, у вас возникнут вопросы. Пожалуйста, пусть они будут краткими и конкретными. Вы готовы начать, лорд Азраэль?
– Благодарю, Мастер, – сказал Азраэль. – Для начала, хочу показать вам несколько слайдов. Мистер Проректор, думаю, отсюда Вам будет виднее. А Мастер, может быть, займет стул рядом со шкафом?
Лайру восхитила находчивость дяди. Старик Проректор был практически слеп, и уступить ему место рядом с экраном было просто вежливо, но его передвижение вперед также означало, что Мастеру придется сесть рядом с Библиотекарем, в каком-то ярде от шкафа, в котором пряталась Лайра. Как только Мастер уселся в кресло, Лайра услышала его бормотание:
– Вот дьявол! Я уверен, он знал о вине.
– Он собирается просить денег, – прошептал в ответ Библиотекарь, – если ему удастся склонить мнения на свою сторону…
– Если он это сделает, мы должны отстаивать обратное со всем красноречием, на которое только способны.
Лорд Азраэль накачал фонарь, и тот начал шипеть. Лайра слегка подвинулась, чтобы видеть экран, на котором начинало сиять ослепительно-белое пятно. Лорд Азраэль попросил:
– Погасите кто-нибудь лампу.
Один из Мудрецов, поднявшись, исполнил его просьбу, и комната погрузилась в темноту.
И тогда лорд Азраэль начал:
– Как некоторым из вас известно, год назад я ездил на север с дипломатической миссией к Королю Лапландии. По крайней мере, предполагалось, что я поехал туда именно за этим. На самом деле, моей целью было иди дальше на север, до самых вечных льдов, чтобы выяснить, что произошло с экспедицией Граммана. В одном из последних посланий Граммана в берлинскую Академию говорилось о некоем природном феномене, который наблюдается только на северных землях. Мне было необходимо исследовать его, чтобы выяснить, что случилось с экспедицией. Но первое изображение, которое я вам покажу, не связано напрямик ни с одним из упомянутых обстоятельств.
И он вставил в рамку первый слайд и сунул его за линзу. На экране появилась круглая фотограмма в резких чёрно-белых тонах. На ней в некотором отдалении в ночи под полной луной стояла деревянная лачужка, темные стены которой контрастировали с белизной снега, лежащего вокруг нее и на крыше. За хижиной стояло множество научных приспособлений, которые, на взгляд Лайры, были там так же неуместны, как нечто из Ямтарического Заповедника на дороге в Янтон: антенны, провода, фарфоровые полупроводники, – и всё это было покрыто сияющим толстым слоем изморози. На переднем плане с поднятой в приветствии рукой стоял человек в меховой одежде, чьё лицо в таком наряде было трудно разглядеть. Рядом с ним стояла фигура поменьше. Лунный свет заливал всё мертвенно-бледным мерцанием.
– Эта фотограмма была сделана на стандартной эмульсии из нитрата серебра, – сказал лорд Азраэль. – Я хотел бы, чтобы вы взглянули ещё на одну, сделанную в этом же месте минуту спустя, только на новой, специально приготовленной фотоэмульсии.
Он вынул первый слайд и сунул в рамку новый. Этот был немного темнее; складывалось впечатление, что лунное сияние отфильтровано. Горизонт по-прежнему был виден, а на нём – тень хижины с выделяющейся светлой крышей, но путанная куча инструментов была скрыта во тьме. А вот изображение человека изменилось: он был залит светом, и, казалось, фонтан световых частиц бьёт прямо из его поднятой руки.
– Этот свет, – молвил Капеллан, – он направлен вверх или вниз?
– Вниз, – сказал лорд Азраэль, – но это не свет. Это Пыль.
Что-то в том, как он это сказал, заставило Лайру представить это слово с большой буквы, будто это была необычная пыль. Реакция мудрецов только укрепила это ощущение, потому что слова лорда Азраэля вызвали внезапную всеобщую тишину, за которой последовали приглушенные недоверчивые восклицания.
– Но как…
– Конечно же, это…
– Этого не может быть…
– Джентльмены! – раздался голос Капеллана. – Позвольте лорду Азраэлю все объяснить.
– Это пыль, – Повторил Азраэль. – На фотопластине она запечатлена как свет, потому что частички этой пыли воздействуют на эту эмульсию точно так же, как фотоны на эмульсию из нитрата серебра. Частично из-за того, чтобы проверить этот факт, моя экспедиция и отправилась в первую очередь на Север. Фигуру мужчины вы видите отчетливо. Теперь обратите внимание на фигуру слева от него.
Он указал на меньшую фигурку.
– Я думал, это его демон, – сказал Следователь.
– Нет. Демон в этот момент обвился вокруг его шеи в обличье змеи. Изображение, которое вы видите, – это ребёнок.
– Особенный ребёнок? – сказал кто-то, и по тому, как он не договорил, стало ясно, что он знал что-то, чего не следует говорить вслух.
Пала звенящая тишина.
Потом лорд Азраэль мягко сказал:
– Полноценный ребенок. Который находится как раз в центре источника Пыли, вам так не кажется?
Несколько секунд все молчали. Потом раздался голос Капеллана.
– А-а, – сказал он тоном человека, только что закончившего пить воду, опустившего стакан и переводящего дыхание, которое задержал во время питья.
1 2 3 4 5 6 7