Бен Бова
Властелины погоды



Бен Бова
Властелины погоды

Тому президенту, кто примет решения «не потому, что они простые, а потому, что они трудные», кто поставит перед наукой и правительством сложнейшую задачу, «потому что эту задачу необходимо решить, потому что ее решение невозможно откладывать и потому что мы намерены эту задачу одолеть».

1. День первый

Утром того дня, когда я впервые увидел Тэда Маррета, я был на острове Оаху. В феврале я окончил колледж, отец предоставил мне стол и пост в своем «Торнтон пасифик энтерпрайзис корп.», но пляж пришелся мне куда больше по душе.
Отец следил за тем, чтобы все мы – я и трое братьев – вставали рано. Но в то утро братья отправились по делам, а я сбежал покататься на волнах прибоя.
Был отличный прилив, шумели волны, а небо сияло почти безоблачной синевой…
В этот ранний час на берегу не было никого, но чуть позднее появятся мои приятели. Я скользил на больших волнах уже с полчаса, когда одна из них накрыла меня, сбросила с доски, и я стал захлебываться, с трудом выгребая из-под многотонной, пенящейся водяной громады. Слава богу, мне удалось выбраться и даже вытащить на песок свою доску. Я растянулся под ласковым солнцем и стал любоваться великолепными пенными громадами.
Вскоре это зрелище мне надоело, я включил портативный телевизор, который принес с собой. Шел боевик, я его уже видел прежде, но можно было и еще разок посмотреть.
Но тут в кармане моего халата зажужжал зуммер – ясно, кто меня вызывал. И конечно, когда я вытащил видеофон и включил его, с крошечного экрана на меня, подобно грозовым тучам над подветренным склоном гор нашего острова, воззрился отец.
– Если не трудно, оторвись, пожалуйста, от пляжа, ты нужен мне в офисе.
– Я тебе нужен?
Мое удивление вызвало у него подобие улыбки.
– Представь себе, нужен. Твои братья не справляются со всеми нашими делами. Езжай-ка сюда и немедленно.
– Может, дело подождет до ленча? Сейчас придут друзья, и…
– Нет, – сказал отец. – Сейчас, если не возражаешь.
Ну, если уж отец заговорил таким тоном и с таким выражением лица, лучше не спорить. Я оставил приятелям телевизор и доску и поплелся домой. Быстро принял душ, переоделся и вызвал машину. Через пять минут я уже мчался по дороге к основной магистрали. Поставил машину на автоматическое управление – не потому, что движение на дороге было плотное, просто хотел досмотреть вестерн. Но я опоздал: вестерн кончился, передавали новости. «Над тихоокеанскими подводными шахтами „Торнтона“ вновь разразился шторм, – оживленно комментировал диктор, – два человека пропали без вести». «Только два – из шестисот инженеров и техников», – добавил он.
Теперь понятно, почему хмурился отец.
Но при чем здесь я?
Еще несколько минут езды по автостраде, и машина остановилась у здания «Торнтон пасифик».
Когда я вошел в просторный, покрытый ворсистым ковром отцовский кабинет, отец стоял у широкого, во всю стену, окна и угрюмо смотрел на сверкающий океан. Он обернулся, и, как всегда при взгляде на меня на его лице появилось страдальческое выражение.
– Мог бы по крайней мере надеть на себя что-нибудь поприличнее.
– Но ведь и ты в шортах, – возразил я.
– Это костюм делового человека, а в твоем – только в цветущих садах фланировать.
– Я надел первый попавшийся: ты же меня торопил.
– Тебе полагалось быть здесь, на своем рабочем месте, а не на пляже.
Пришлось состроить постную мину.
– Джереми, это же твое дело, такое же, как мое и твоих братьев. Почему ты не интересуешься им? Твои братья…
– Да нечего мне здесь делать, отец! Во всяком случае, ничего интересного для себя я не нахожу. Вы и без меня прекрасно обходитесь.
– Ничего интересного? – Он был и удивлен, и разгневан. – Вести первые в мире подводные разработки – не интересно? Первые в мире межконтинентальные пассажирские ракеты – не интересно?
Я пожал плечами.
– Рутина, отец. Все новое, трудное вы уже сделали. Ты, Рик и все вы. Мне не осталось ничего свеженького, никакого, понимаешь, удовлетворения.
Отец недоверчиво покачал головой.
– Когда твои братья вошли в дело, им было столько же, сколько тебе сейчас, а теперь они съели на этом зубы, помогли мне создать «Торнтон пасифик». Я надеялся, ты последуешь их примеру.
Я промолчал.
Отец подошел к письменному столу, просмотрел бумагу с какими-то пометками.
– Ладно. У меня есть для тебя дело, и меня не заботит, заинтересует оно тебя или нет. Отправляйся в Бостон десятичасовым рейсом. Поторопись, не то прозеваешь ракету.
– В Бостон? К дядюшке…
– Нет, по делу, а не ради родственного визита. Ты едешь в Климатологический отдел. В Нью-Йорк прилетишь примерно в половине пятого по местному времени, значит, в Бостоне будешь не позднее половины шестого. Я сообщу в Отдел, чтобы тебя подождали.
– Что такое Климатологический отдел? Из-за чего ты все это затеваешь?
– Из-за штормов, из-за чего же еще! – вспылил отец. – Климатологический отдел входит в Бюро погоды, это отдел, который занимается длительными прогнозами и пытается воздействовать на погоду.
– В самом деле, я слышал о шторме, пока добирался сюда. Что-нибудь известно о пропавших без вести?
– Пока нет, – ответил отец, усаживаясь в кресло за столом. – Когда разыгрался шторм, они были в батискафе. Трос оборвался. Батискаф, по-видимому, опустился на дно, но мы никак не можем его обнаружить.
– А какая глубина там, где они затонули?
– Восемнадцать тысяч футов. Мы выручали людей из более гибельных мест, но и тут достаточно глубоко. Один из них начинал вместе со мной все это дело с глубоководными разработками. Если мы их не найдем…
– Сколько они могут продержаться в батискафе, часов двенадцать?
– Если не будет неполадок. – Отец стукнул кулаком по столу. – Проклятые штормы! За последние десять дней это уже третий, а ведь сейчас только первая половина апреля. Если погода не угомонится, можно прикрывать лавочку. «Модерн металз» расторгнет контракт. Мы потеряем на этом миллионы!
– Неужели все так скверно?
– Никто, поверь мне, Джереми, никто не занимался этим делом столько, сколько я, – сказал отец. – Но такой штормовой весны мне еще не приводилось видеть… Там, в Климатологическом, нам должны помочь. Конечно, я мог бы поговорить с ними по телефону, но личные контакты всегда предпочтительнее. Так вот, тебе предстоит найти человека, который занимается погодой, и не оставлять его до тех пор, пока он не согласится нам помочь.
Секретарша отца подготовила все необходимые бумаги, заказала билеты на ракету и вертолет, который ожидал меня на крыше здания, чтобы доставить на взлетную площадку ракетодрома.
Мне, разумеется, предстояло лететь на ракете корпорации «Торнтон аэроспейс». Компания принадлежала дядюшке Лоуэллу из Новой Англии, но отец вел дела тихоокеанского региона. У отца издавна были расхождения с семьей Торнов, что, впрочем, не мешало их деловому сотрудничеству. Когда дядюшке Лоуэллу при создании коммерческой линии пассажирских ракет потребовалась помощь, отец вложил в его дело немалый капитал. Справедливости ради надо сказать, что на решение отца повлияло и то обстоятельство, что руда, добываемая его корпорацией на просторах Тихого океана, с помощью транспортных ракет за каких-нибудь полчаса прямо со дна океана могла быть доставлена в промышленные центры Штатов.
В отличие от стройных, гладких космических ракет пассажирская ракета выглядела приземистым тяжеловесом. Вокруг ее корпуса располагались реактивные двигатели. Когда мой вертолет достиг плавучей посадочной площадки, четырехпалубный салон ракеты заполняли сотни две пассажиров. На противоположном берегу залива виднелся мемориал сената Аризоны, где-то в глубине буксир отводил бустер из опасного района.
Я поднялся на борт ракеты последним. На каждом повороте меня встречали улыбкой стюардессы – они приветствовали меня, когда я шел по трапу, поднимался в подъемнике, проходил по салону – вплоть до предназначенного мне мягкого кресла.
Для большинства пассажиров полет на ракете был в новинку, многие предпочитали «безопасные и удобные» сверхзвуковые реактивные самолеты «новым и опасным межконтинентальным ракетам». А между тем путешествие на ракете обходится дешевле, проходит быстрее и на самом деле куда безопаснее, чем на реактивном самолете. Помнится, я даже спросил отца, как люди этого не понимают.
– Между способностью инженеров создавать новое и способностью широкой публики принимать это новое существует колоссальный разрыв, – объяснил отец. – Нужен какой-то срок, чтобы средний человек согласовал свои привычные представления с новыми идеями… даже если эти идеи сохраняют ему время и деньги.
Я хорошо запомнил эти слова, потому что последующие четыре года своей жизни потратил на решение именно этой проблемы.
Полет на ракете проходил без происшествий: небольшая перегрузка и шум при взлете, легкие сотрясения, когда сбрасывали отработавшие стартовые двигатели, долгое легкое скольжение в невесомости и снова чуть возросшая перегрузка при приземлении. В пассажирском салоне не было смотровых иллюминаторов, зато на экране телевизора напротив каждого кресла можно было наблюдать окружающий мир. Мои соседи восхищались видом Земли в обрамлении голубого неба с барашками белых облаков, звездами и Луной. Некоторые даже уверяли, будто видят светящуюся точку там, где на Луне находится База.
Для меня все эти картины были привычными, а потому я предпочел посмотреть детективный фильм.
При посадке внешние камеры отключили: стоит ли пугать пассажиров зрелищем жаркого пламени, в объятия которого попадает корабль?
Детектив на экране моего телевизора кончился, и я услышал приглушенный рокот тормозных двигателей – мы опускались на мягкую площадку посреди посадочного поля.
Снаружи было тепло и влажно. Один из служащих компании «Торнтон аэроспейс» протиснулся к выходу из ракеты и протянул, мне капсулу с телефонограммой. От отца. Я поблагодарил его и спросил, как мне добраться до поезда, отправляющегося в Бостон. Он провел меня на нужную ленту слайдера.
Ступив на движущуюся ленту, по которой мне предстояло одолеть довольно большое расстояние до вокзала, я достал минифон, вставил в него капсулу и в наушниках услышал голос отца:
– Джереми, мы узнали имя человека, с которым тебе надо встретиться в Климатологическом. Его зовут Россмен… Кажется, Ф.Д. Зови его «доктором», это ему польстит. Он занимается длительными прогнозами и управлением погодой. Мы договорились о вашей встрече на 17:30. Да, кстати, военные моряки обнаружили пропавших без вести. Их довольно здорово помяло, но, ничего, выкарабкаются. Позвони мне после визита к Россмену. Желаю удачи.
Я сунул минифон в карман шортов и взглянул на часы. Стрелки показывали 10:38 по гавайскому времени – я еще не успел их перевести, так как нигде по дороге не заметил часов. Позади остался шумный космодром с множеством посадочных площадок для ракет и кружащих над головой реактивных самолетов. Вдалеке проступали неясные очертания Манхэттенского купола, который покрывал деловую часть Нью-Йорка. Из-за густого смога его каркас едва проглядывал.
На ленте слайдера я проскочил сквозь воздушный поток при входе в вокзал и наконец получил возможность сверить часы: было 16:40 по местному времени. Я бросился в туннель-платформу и вскочил в экспресс, шедший в Бостон.
В пневматических поездах путешествие проходит быстро и неутомительно, только стук стальных колес по стальным рельсам, как бы его ни старались приглушить, терзает слух. В четырехместном купе я был единственным пассажиром. Меня мучила мысль: успею ли я к назначенному сроку на встречу с Россменом?
Когда я вышел из поезда и на лифте поднялся в Башню транспортации в Бостоне, часы показывали двадцать минут шестого. Но пилоту вертолета понадобилось около двадцати минут и сверх того – несколько долларов за каждый метр – для того, чтобы обнаружить здание Климатологического отдела в пригороде Бостона.
Стоянка для машин, где я высадился, была почти пуста, и в холле не было никого, кроме одинокого охранника в форме, дремавшего за конторкой.
Я пересек холл по отполированному паркету, чувствуя себя довольно глупо.
– Будьте добры, я хотел бы видеть доктора Россмена.
Охранник, оторвавшись от журнала по бейсболу, взглянул на меня.
– Мистера Россмена? Он только что ушел.
– Но… но он должен был меня ждать.
Я полез в карман жилета и вытащил несколько визитных карточек с указанием нашей фирмы – отец настоял, чтобы я имел их при себе.
– Я почти убежден, что доктора уже нет. Впрочем, подождите, я проверю.
Он набрал номер на интеркоме. Я заметил, что интерком без телеэкрана.
– Сектор длительных прогнозов, – откликнулся резкий голос.
– Доктор Россмен на месте?
– Да, он ждет какого-то приезжего… по имени Торнтон… или что-то в этом роде.
Охранник взглянул на мою карточку.
– Джереми Торн Третий? Из «Торнтон пасифик»?
– Да. Направьте его к нам наверх.
Охранник объяснил мне, как пройти. Вверх по лестнице, потом прямо по коридору, пересечь три… нет, кажется, четыре коридора.
После того как я трижды сворачивал не туда и набил себе шишек на голове, я услышал уже знакомый резкий голос. Его обладатель таким же раздраженным тоном отвечал кому-то. Следуя на голос, я подошел к двери с надписью «Сектор длительных прогнозов». В остальных кабинетах, по-видимому, никого не было.
Войдя через приоткрытую дверь, я очутился в комнате, где стояли столы для секретарш и шкафы с бумагами. Очевидно, это была приемная, из которой выходило еще несколько дверей. Одна из них была неплотно закрыта, оттуда-то и доносились голоса.
Я заглянул в щель. В небольшом сером помещении за столом, заваленным бумагами, сидел пожилой мужчина, а возле доски, спиной ко мне, расхаживал высокий, атлетически сложенный человек, чей голос я слышал раньше, и возбужденно говорил:
– …доклад Сладека все объясняет. Работы Института Крейчнана вполне оправданы. Теперь можно без особых хлопот предсказывать, что произойдет с турбулентным завихрением.
Его собеседник кивнул головой.
– Прекрасно, если так. Но, может быть, вы остановитесь на минутку и поздороваетесь с нашим гостем?
Мужчина обернулся.
– Ну, наконец-то! А мы уж думали послать за вами поисковую команду.
– Я и вправду чуть не заблудился, – признался я.
– Тэд Маррет, – представился мужчина и энергично пожал мою руку. Повернувшись, он сказал: – А это доктор Барневельд, руководитель теоретического сектора.
Тэд был примерно моего возраста, может на год-два постарше. Это был широкоплечий долговязый мужчина с костлявым, несколько угловатым лицом и едва заметным шрамом на переносице (бейсбольная травма, как я узнал позже). Косматые рыжие волосы горели ярким пламенем. Он совсем не походил на ученого, способного потрясти мир.
Рядом с беспокойным, бурно жестикулирующим Марретом доктор Барневельд казался незначительным и тихим, почти сонным. От его тощей, сутуловатой фигуры и белых как снег волос веяло беззащитностью. Морщинки на лице, видно, объяснялись не возрастом, а постоянной улыбкой.
– Очень приятно, – сказал я. – Я…
– …Джереми Торн Третий, – закончил за меня Тэд. – Никогда еще не встречал даже второго, ничего такого… Прилетели ракетой с Гавайев? Как прошел полет? Вид у вас вполне южный.
– Не успел переодеться, – пробормотал я. – А доктор Россмен здесь? Мне бы хотелось…
– Я ему сказал, что вы прибыли. Но он заставит вас подождать минуты две-три, прежде чем допустит к себе. Это своеобразная отместка за то, что вы вынудили его задержаться.
– Отместка?
– Мы обычно кончаем в 16:15, и Россмен всегда спешит домой к жене и деткам. Он страшно нервничает, когда приходится задержаться до пяти – половины шестого, а тут он и это время пересидел.
– Дело в том, что вертолет…
– Да не волнуйтесь, через несколько минут он вас позовет.
Я не знал, что сказать.
– А вы не из-за меня задержались?
– Вовсе нет, – отмахнулся Тэд от моего предположения. С усмешкой взглянув на Барневельда, он добавил: – Мы тут гадаем насчет управления погодой.

2. Это невозможно!

– Управления погодой? – воскликнул я. – Как раз из-за этого я и приехал.
– Очевидно, нам следует объяснить… – начал Барневельд, но его прервало жужжание зуммера.
Барневельд сдвинул в сторону стопку бумаг с середины стола, где находился интерком, и тронул пальцем загоревшуюся кнопку.
– Ну что, гость нашел, наконец, наш отдел? – спросил неприятный голос.
– Мистер Торн здесь.
– В таком случае направьте его ко мне.
Щелчок. Интерком замолчал.
Тэд жестом остановил поднявшегося было Барневельда.
– Это в конце коридора, – сказал он, указывая пальцем направление, и с легкой усмешкой добавил: – Желаю удачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22