Голод, терзавший океанских тварей, был иным, чем у птиц, яростным, неутолимым, рожденным гигантскими мощными телами, что находились в непрестанном движении; казалось, они готовы проглотить весь мир. И в их убогих ментальных излучениях не ощущалось страха; они считали себя владыками морских пространств, где все, что плавало и жило, годилось в пищу.
Ярость и голод, отметил священник, анализируя их излучения. Он двинул дальше свой ментальный щуп, но ничего нового не обнаружилось - только птицы, рыбьи косяки да хищные мысли акул.
Гимп окликнул его из кабины, и Иеро задраил люк.
- Ну, наше корыто в воздухе. Как его, "Вашингтон"?.. Плывет в небесах, будто и впрямь святой… Не хочешь ли заняться стекляшками, добрый мастер? - Ладонь капитана легла на голубой экран.
Роли в их команде были четко расписаны: Гимпу и двум его морякам полагалось нести восьмичасовые вахты и стоять у штурвала при взлетах и посадках, тогда как Иеро считался штурманом. Собственно, за маршрутом следил компьютер, и он же управлял кораблем во время крейсерского хода, но такие колдовские штучки были выше капитанского разумения. Как можно определиться на море, суше или в воздухе без компаса и карты? Этот вопрос для Гимпа был неразрешим. Картой же для него являлся лист бумаги, а компасом - стрелка в круглом бронзовом футлярчике, и если он не имел ни того, ни другого, то значит, не мог проложить курс.
Впрочем, необходимости в его услугах не было.
Твердыми шагами Иеро направился к кабине, сел в кресло перед экраном и надавил шарик, наполовину выступавший из пульта. Зажглась надпись; точный смысл фразы на древнем английском языке могли понять немногие из ученых-историков Канды, но священник знал, что управление "Вашингтоном" теперь перешло к компьютеру или к подчиненному ему устройству, которое называлось автопилотом. Затем на экране возникла карта - чудесная точная карта мира, каким он был до Смерти, со всеми материками, морями, океанами, россыпью островов, тонкими нитями рек, равнинами и горами. Это волшебное изображение казалось объемным; крошечные горные хребты будто пронзали поверхность экрана, долины рек и впадины как бы уходили вниз, а на месте крупных городов мерцали серебристые точки. Карта была забрана в привычную сетку меридианов и параллелей, и в центре ее светилась алая стрелка.
Шарик повернулся под ладонью священника, и стрелка покорно двинулась влево и вверх. В северной части Лантика он остановил ее и снова нажал шарик; теперь на экране была укрупненная карта, примерно четверть прежней, изображавшая весь североамериканский континент, Европу и широкую синюю полосу разделявшего их океана. Еще одно нажатие, и океан словно раздался вширь, обрамленный берегами двух материков: слева - Ньюфол, огромная белая запятая Гренландии и еще один остров, видимо - Асл; справа - причудливо изрезанная линия европейского побережья с двумя островами. Один из них был похож на Асл, другой, вытянутый по меридиану, напоминал вставшую на дыбы ящерицу с раскрытым ртом.
- Магия! - выдохнул Гимп, склонившись над плечом Иеро. - Похоже, эта дьявольская штука видит все моря и земли! Весь мир, чтоб мне повиснуть на рее!
- Она не видит ничего, а только помнит, - возразил священник. - Помнит, каким был мир пять тысяч лет тому назад, в далекой древности. Взгляни на берег Канды, мастер Гимп - вот эти территории затоплены морем, а в самом низу, в районе Д'Алви, океан продвинулся еще далее на запад. А помнишь, мы разглядывали Внутреннее море? Совсем не такое, как сейчас, несколько больших озер и никаких болот на севере… Эта карта - всего лишь напоминание о том, что было, и чего уже нет.
- Все равно, чудо! - заявил Гимп, дергая свою косичку. - Я не дикарь, не идиот и не пьянчужка-матрос из кабаков Нианы, я понимаю, как можно летать по воздуху… теплый дым стремится вверх, и если собрать его в пузырь какой-нибудь огромной рыбины, а к пузырю подвесить корзину, мы полетим не хуже, чем на святом "Вашингтоне"… Но эти стекляшки, дьявол меня побери! - он осторожно коснулся экрана пальцем. - Я торговал стеклянной посудой, и знаю, на что она годится! Бутыли - чтоб разливать вино, а кубки - чтоб его пить… Выпьешь пару бутылей, тогда увидишь любые картинки, хоть на стекле, хоть на столе, хоть под столом… Но сейчас-то я трезв!
- А это разве не чудо? - с усмешкой пробормотал Иеро и, обернувшись, добавил погромче: - Сигурд, Рагнар! Идите сюда. Брат Альдо, ты не желаешь к нам присоединиться?
- Пожалуй, я лучше останусь здесь, - отозвался эливенер, показывая глазами на Горма. - Кажется, он уснул… Бедный зверь! Не всякий из нас вынес бы такие переживания…
- Он справился с ними как настоящий мудрец, - сказал Иеро, прислушиваясь к тихому сопению медведя. - Сон - лучшее средство от страха.
Рыжеволосые моряки приблизились, встав за его спиной. Прежде, в первые дни плавания на "Морской деве", их лица казались священнику неразличимыми, как у близнецов, но затем он понял, что северяне ничем не походят друг на друга кроме, пожалуй, цвета волос и глаз. Старший, Сигурд, выглядел настояшим богатырем и был, вероятно, ровестником Иеро, широкоскулым, с тонкими губами и пристальным взглядом льдистых глаз. Младшему, Рагнару, еще не исполнилось тридцати, лицо и грудь у него были поуже, губы чуть пухлее, и вид не столь суровый, как у Сигурда; он плоховато знал батви и больше молчал, предпочитая, чтоб старший приятель общался за двоих. Впрочем, Сигурд тоже был неразговорчив.
Иеро показал на экран.
- Здесь Ньюфол, почти под нами, только на древней карте он выглядит больше, чем в нынешние времена. Этот огромный белый остров вверху - несомненно, Гренландия… А вот и Асл - или Исландия, как называли вашу землю до Смерти, - он показал на довольно обширный остров к востоку от пухлой гренландской запятой.
Глаза у северян сверкнули. Рагнар что-то произнес на своем резком гортанном наречии, Сигурд коротко ответил, и священник, уловив его смутную мысль, догадался, что это было приказание молчать и не вмешиваться. Затем старший из мореходов склонился над его плечом.
- Этот край, что ты зовешь Гренландией, мы знаем как Дондерленд - Опасные Земли на нашем языке. И я не понимаю, почему Асл и Ньюфол - коричневые и зеленые, а этот большой остров сплошь белый. Разве в древности там никто не бывал?
Он изъяснялся на батви, торговом жаргоне, свободно и без акцента - видимо, плавал с Гимпом не первый год. Отметив это, священник произнес:
- Белым цветом на старых картах изображали льды. Гренландия - или Дондерленд, как называют ее у вас - была под ледяным панцирем многофутовой толщины. В записях наших архивов утверждается, что даже горных вершин не было видно из-подо льда.
Сигурд нахмурился.
- Теперь там нет ни снега, ни льдов, мастер Иеро. Благодатный край, если бы не…
Он смолк, и Иеро, выждав с минуту, поторопил моряка:
- Если бы?..
- Чудовища, - угрюмо буркнул Сигурд. - Страшные твари вроде тех, что мы видели в южных джунглях. Но обликом другие - бегают на задних лапах, и кожа у них чешуйчатая. Передние лапы покороче, болтаются перед грудью, сзади - огромный толстый хвост. Они разные. Самые большие объедают деревья и не очень опасны, но те, что помельче… - Он вдруг побледнел и прикусил губу. - Те ростом с трех человек, быстро бегают, и пасть у них такая, что могут овцу проглотить.
Иеро приподнял бровь. Эти твари, судя по описанию моряка, походили на динозавров, исчезнувших за миллионы лет до Смерти. На американском материке племя их не возродилось. Почти все огромные животные, бродившие в саванне и южных джунглях, были млекопитающими, хотя встречались и исключения. Например, произошедшие от лягушек фроги, которых он видел в трясинах Пайлуда, и снаперы, гигантские хищные черепахи, гроза озер и пресных водоемов.
- Ты был в Дондерленде? - поинтересовался он, подняв глаза на северянина.
- Да, будь он проклят! - Сигурд побледнел еще больше.
- Мы быть вместе, - вмешался Рагнар, тыкая пальцем в южную оконечность острова. - Быть здесь, потом плыть на свой баркас. Плыть так! - Его палец прочертил извилистую линию от Гренландии к Ньюфолу, затем к реке Святого Лаврентия и Внутреннему морю. - Долго плыть, голодать, сражаться с акулой!
- Я подобрал их примерно здесь, - вмешался мастер Гимп, показывая на озеро Эри, ставшее теперь восточной акваторией Внутреннего моря. - Это случилось… дай-ка вспомнить… лет восемь назад, когда я возил скотину на своей старой посудине, еще до "Морской девы". Баркас их был почти что разбит, и оба парня помирали с голода. Я взял их к себе, и не ошибся. Отменные мореходы! А как владеют гарпуном!
- Не только гарпуном, - пробормотал Сигурд, хлопнув себя по левому боку, словно там находилась рукоять меча. - Но вся наша храбрость и все искусство были бесполезны в Дондерленде… Хотел бы я, чтобы ублюдок Олаф, сын Локи, очутился там!
- Кто такой этот Олаф? - спросил Иеро.
Зубы Сигурда скрипнули.
- Наш враг! Тот, из-за кого мы покинули Асл! Уничтоживший две семьи свободных бондов - мою и Рагнара!
- Локи - его отец?
Рыжеволосый северянин мрачно усмехнулся.
- Нет, мастер Иеро. Локи - бог обмана и зла, покровитель Олафа, его проклятых предков и всего его отродья. А наш покровитель - Тор, бог огня и солнца, что разъезжает по небу на колеснице и мечет молнии. Грозный бог, но честный и чистый!
Они язычники, понял священник. Впрочем, это его не смутило, поскольку Сигурд определил главный момент в теологии северян: есть божество нечистое и есть чистое, и он, Сигурд, на стороне последнего. Значит, он не потерян для истинного Бога и когда-нибудь его признает!
Но время для обращения язычников было неподходящее, и Иеро, двинув алую стрелку к Аслу, нажатием шарика увеличил остров в размерах.
- Мы должны выбрать место для высадки, - пояснил он. - Лучше всего, в селении, где вы жили. Попробуйте найти его на этой старой карте, и я задам компьютеру маршрут.
- У нас нет селений, - отозвался Сигурт. - Мы живем в хольдах. Это…
- Не нужно объяснять. Я понял. - Перед священником промелькнуло длинное строение из бревен, с многочисленными сараями и загонами для скота, обнесенное невысокой каменной стеной. От ворот тропинка вела к причалу, где покачивался палубный одномачтовый баркас, а фоном для этой мысленной картинки служили горы.
Сигурд и Рагнар, переговариваясь на своем языке и разглядывая карту, склонились слева и справа от него. Наконец, старший из северян сказал:
- Линия побережья теперь другая, но я думаю, что наши хольды здесь, - он отметил две точки по обе стороны долины, спускавшейся от гор к морю. - Хольд Рагнара повыше, в предгорьях, а мой стоял здесь, у самого берега.
- Почему "стоял"? - Иеро с удивлением повернулся к северянину. - Разве уже не стоит?
- Наверное, стоит, - мрачно подтвердил Сигурд, - но это уже не мой хольд, а Олафа или одного из его сыновей. Я думаю, Олаф сам туда переселился. Это место, долина Гейзеров, самое прекрасное на острове, и только здесь растут пальмы и дерево бнан со сладкими плодами… Из-за нее все и завертелось! Из-за нашей земли и малышки Сигни!
Теперь побледнел и скрипнул зубами Рагнар; видно, с этой Сигни у него были связаны тяжкие воспоминания. Бог знает, что случилось с ними на родине, подумал священник, припомнив слова отца Демеро. Какая-то давняя темная история, связанная с женщиной… Дав себе слово разобраться с этим, он передвинул стрелку на побережье у долины Гейзеров и трижды нажал на шарик. Короткая фраза промелькнула на экране, лампочки перед креслом Гимпа полыхнули красным и желтым, потом зажглись зеленые огоньки, и откуда-то из-под пола раздался чуть слышный рокот двигателей. Компьютер взял управление на себя и разворачивал "Вашингтон" курсом на северо-восток.
- Чудо… - пробормотал мастер Гимп, с опасливым уважением взирая на штурвал, который двигался сам собой. - Чудо, будь я проклят! Колдовство! Рагнар, там, в конце трюма, есть небольшой бурдючок… Тащи-ка его сюда, парень! Когда я вижу оживший штурвал, мне надо выпить.
ГЛАВА 2. НАД ОКЕАНОМ
Зов настиг его ночью.
Едва заметный и неопасный, он тонкой струйкой просочился сквозь ментальный барьер, затрепетал в спящем сознании эхом далекой струны, которой едва коснулись пальцы неведомого музыканта. Столь неощутимый отзвук, что его можно было спутать с мелькнувшим на долю секунды сновидением.
Но Иеро проснулся.
Он лежал в темноте, вспоминая то смутное чувство, которое нес сигнал. Пожалуй, не только призыв, но что-то еще… что-то, кажется, изменилось… Нет, не изменилось, поправил он себя - добавилось! Хоть мысль, пришедшая к нему, была слабой, расплывчатой и туманной, он уловил с ней оттенок удовлетворения. Будто бы звавший пытался поощрить его и сообщить, что он доволен; все идет правильно, так, как задумано, так, как должно идти.
Но что?
Ответ казался ясен, и священник принял его без колебаний. Лишь одно изменилось за последние сутки: раньше он пребывал на твердой земле, а теперь находился в воздухе и летел на восток - точнее, на северо-восток, но так или иначе приближался к Старому Свету и древним материкам, прародине человечества. Этот полет каким-то образом был согласован с планом существа, окликнувшего его во сне; ему выражали признательность и удовлетворение.
Нечистый гладил его по головке!
При этой мысли Иеро резко поднялся, спустив ноги с узкого ложа, и стиснул челюсти. Пару минут он сидел, ворочая головой, подозрительно осматривая кабину, словно адепты Нечистого могли прятаться где-то за корзинами и ящиками, но, если не считать раскатистого храпа Гимпа, тут царили спокойствие и тишина. Брат Альдо лежал на спине с закрытыми глазами, и грудь его мерно вздымалась и опадала; Рагнар уткнулся лицом в одеяло и тоже спал; огоньки, мерцавшие в пилотской кабине, высвечивали темный силуэт Сигурда, стоявшего ночную вахту. Рядом с лежаком эливенера маячило что-то неопределенное, не очень большое, но и не малое, похожее на мягкий мешок, и оттуда, вторя руладам Гимпа, доносилось тихое сопение. Горм, подумал Иеро и выглянул в иллюминатор.
Тьма и звезды…
Он не представлял, на какой высоте компьютер ведет воздушное судно, но она, вероятно, была значительной - внизу священник не различил ни облаков, но поверхности океана. Зато вверху было на что поглядеть: в эту безлунную ночь созвездия горели так ярко, будто ангелы Господни смахнули с них пыль своими крылами. Некоторое время Иеро любовался ими и думал: может быть, с ним говорит не дьявол, а некое существо со звезд? Почему бы и нет? Если верить легенде, предки летали к другим мирам, не к звездам, а к ближним планетам; и еще они строили над Землей жилища, кружившие в небе - то ли затем, чтоб разглядеть ее получше, то с целью защититься от ракет противной стороны… Правда, это им не помогло, но другие разумные Божьи твари, обитающие на звездах, могли достигнуть большего! И одна из них пытается с ним связаться…
Бредни! Фантазии!
Священник яростно замотал головой, и тут же поймал холодную мысль Горма.
"Я не сплю, друг Иеро, уже не сплю. Что-то разбудило меня. - Медведь замолчал, потом пошевелился, приподняв голову. - Я слышал… да, я слышал… кто-то хочет говорить с нами… с тобой… Кто-то очень далекий, похожий сразу на птицу и человека."
"На птицу и человека? - Это странное определение удивило Иеро. - Отчего ты так решил?"
"Мысли разных существ отличаются. Как-то ты объяснял мне, что люди и лемуты, птицы, рыбы, и те, с теплой кровью, что питаются мясом или травой, и мелкие, что ползают и летают, - (образ мухи, сменившийся муравьем), - все они думают и говорят по-разному, потому что у всех разный мозг. Ты сказал, что их мысли имеют…"
Словесная передача прервалась, и перед священником возникла поверхность лесного озера, по которой катились волны; сначала крупные, затем все мельче и мельче. Это было вполне понятной демонстрацией; Горм хотел сказать, что различные существа используют разные частоты и длины волн ментального спектра.
"Да, ты меня понял правильно, и ты сам об этом знаешь: мысль, пришедшая к нам принадлежит человеку. Она пришла с восхода солнца и с высоты, поэтому я думаю, что этот человек летает, как птица."
"Люди не летают", - возразил Иеро, но тут же его настиг насмешливый ментальный возглас:
"Вот как? А что ты делаешь сейчас? Что м ы делаем? - Пауза. Потом снова, с заметной иронией: - Кажется, друг Иеро, пришли такие времена, когда летают даже медведи!"
Более всего священника поражала в Горме эта способность к юмору. Ни Народ Плотины, гигантские разумные бобры, ни, разумеется, лемуты не имели этого дара, присущего человеку. Иир'ова, произошедшие от кошачьих, понимали юмор и даже умели смеяться, но эта раса воинов, выведенная искусственно, была настолько приближена к людям, что черт несомненного сходства имелось больше, чем различий. Но племя Горма сохранило прежний облик, если не считать выпуклого черепа - и все же Бог даровал им склонность к юмору!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Ярость и голод, отметил священник, анализируя их излучения. Он двинул дальше свой ментальный щуп, но ничего нового не обнаружилось - только птицы, рыбьи косяки да хищные мысли акул.
Гимп окликнул его из кабины, и Иеро задраил люк.
- Ну, наше корыто в воздухе. Как его, "Вашингтон"?.. Плывет в небесах, будто и впрямь святой… Не хочешь ли заняться стекляшками, добрый мастер? - Ладонь капитана легла на голубой экран.
Роли в их команде были четко расписаны: Гимпу и двум его морякам полагалось нести восьмичасовые вахты и стоять у штурвала при взлетах и посадках, тогда как Иеро считался штурманом. Собственно, за маршрутом следил компьютер, и он же управлял кораблем во время крейсерского хода, но такие колдовские штучки были выше капитанского разумения. Как можно определиться на море, суше или в воздухе без компаса и карты? Этот вопрос для Гимпа был неразрешим. Картой же для него являлся лист бумаги, а компасом - стрелка в круглом бронзовом футлярчике, и если он не имел ни того, ни другого, то значит, не мог проложить курс.
Впрочем, необходимости в его услугах не было.
Твердыми шагами Иеро направился к кабине, сел в кресло перед экраном и надавил шарик, наполовину выступавший из пульта. Зажглась надпись; точный смысл фразы на древнем английском языке могли понять немногие из ученых-историков Канды, но священник знал, что управление "Вашингтоном" теперь перешло к компьютеру или к подчиненному ему устройству, которое называлось автопилотом. Затем на экране возникла карта - чудесная точная карта мира, каким он был до Смерти, со всеми материками, морями, океанами, россыпью островов, тонкими нитями рек, равнинами и горами. Это волшебное изображение казалось объемным; крошечные горные хребты будто пронзали поверхность экрана, долины рек и впадины как бы уходили вниз, а на месте крупных городов мерцали серебристые точки. Карта была забрана в привычную сетку меридианов и параллелей, и в центре ее светилась алая стрелка.
Шарик повернулся под ладонью священника, и стрелка покорно двинулась влево и вверх. В северной части Лантика он остановил ее и снова нажал шарик; теперь на экране была укрупненная карта, примерно четверть прежней, изображавшая весь североамериканский континент, Европу и широкую синюю полосу разделявшего их океана. Еще одно нажатие, и океан словно раздался вширь, обрамленный берегами двух материков: слева - Ньюфол, огромная белая запятая Гренландии и еще один остров, видимо - Асл; справа - причудливо изрезанная линия европейского побережья с двумя островами. Один из них был похож на Асл, другой, вытянутый по меридиану, напоминал вставшую на дыбы ящерицу с раскрытым ртом.
- Магия! - выдохнул Гимп, склонившись над плечом Иеро. - Похоже, эта дьявольская штука видит все моря и земли! Весь мир, чтоб мне повиснуть на рее!
- Она не видит ничего, а только помнит, - возразил священник. - Помнит, каким был мир пять тысяч лет тому назад, в далекой древности. Взгляни на берег Канды, мастер Гимп - вот эти территории затоплены морем, а в самом низу, в районе Д'Алви, океан продвинулся еще далее на запад. А помнишь, мы разглядывали Внутреннее море? Совсем не такое, как сейчас, несколько больших озер и никаких болот на севере… Эта карта - всего лишь напоминание о том, что было, и чего уже нет.
- Все равно, чудо! - заявил Гимп, дергая свою косичку. - Я не дикарь, не идиот и не пьянчужка-матрос из кабаков Нианы, я понимаю, как можно летать по воздуху… теплый дым стремится вверх, и если собрать его в пузырь какой-нибудь огромной рыбины, а к пузырю подвесить корзину, мы полетим не хуже, чем на святом "Вашингтоне"… Но эти стекляшки, дьявол меня побери! - он осторожно коснулся экрана пальцем. - Я торговал стеклянной посудой, и знаю, на что она годится! Бутыли - чтоб разливать вино, а кубки - чтоб его пить… Выпьешь пару бутылей, тогда увидишь любые картинки, хоть на стекле, хоть на столе, хоть под столом… Но сейчас-то я трезв!
- А это разве не чудо? - с усмешкой пробормотал Иеро и, обернувшись, добавил погромче: - Сигурд, Рагнар! Идите сюда. Брат Альдо, ты не желаешь к нам присоединиться?
- Пожалуй, я лучше останусь здесь, - отозвался эливенер, показывая глазами на Горма. - Кажется, он уснул… Бедный зверь! Не всякий из нас вынес бы такие переживания…
- Он справился с ними как настоящий мудрец, - сказал Иеро, прислушиваясь к тихому сопению медведя. - Сон - лучшее средство от страха.
Рыжеволосые моряки приблизились, встав за его спиной. Прежде, в первые дни плавания на "Морской деве", их лица казались священнику неразличимыми, как у близнецов, но затем он понял, что северяне ничем не походят друг на друга кроме, пожалуй, цвета волос и глаз. Старший, Сигурд, выглядел настояшим богатырем и был, вероятно, ровестником Иеро, широкоскулым, с тонкими губами и пристальным взглядом льдистых глаз. Младшему, Рагнару, еще не исполнилось тридцати, лицо и грудь у него были поуже, губы чуть пухлее, и вид не столь суровый, как у Сигурда; он плоховато знал батви и больше молчал, предпочитая, чтоб старший приятель общался за двоих. Впрочем, Сигурд тоже был неразговорчив.
Иеро показал на экран.
- Здесь Ньюфол, почти под нами, только на древней карте он выглядит больше, чем в нынешние времена. Этот огромный белый остров вверху - несомненно, Гренландия… А вот и Асл - или Исландия, как называли вашу землю до Смерти, - он показал на довольно обширный остров к востоку от пухлой гренландской запятой.
Глаза у северян сверкнули. Рагнар что-то произнес на своем резком гортанном наречии, Сигурд коротко ответил, и священник, уловив его смутную мысль, догадался, что это было приказание молчать и не вмешиваться. Затем старший из мореходов склонился над его плечом.
- Этот край, что ты зовешь Гренландией, мы знаем как Дондерленд - Опасные Земли на нашем языке. И я не понимаю, почему Асл и Ньюфол - коричневые и зеленые, а этот большой остров сплошь белый. Разве в древности там никто не бывал?
Он изъяснялся на батви, торговом жаргоне, свободно и без акцента - видимо, плавал с Гимпом не первый год. Отметив это, священник произнес:
- Белым цветом на старых картах изображали льды. Гренландия - или Дондерленд, как называют ее у вас - была под ледяным панцирем многофутовой толщины. В записях наших архивов утверждается, что даже горных вершин не было видно из-подо льда.
Сигурд нахмурился.
- Теперь там нет ни снега, ни льдов, мастер Иеро. Благодатный край, если бы не…
Он смолк, и Иеро, выждав с минуту, поторопил моряка:
- Если бы?..
- Чудовища, - угрюмо буркнул Сигурд. - Страшные твари вроде тех, что мы видели в южных джунглях. Но обликом другие - бегают на задних лапах, и кожа у них чешуйчатая. Передние лапы покороче, болтаются перед грудью, сзади - огромный толстый хвост. Они разные. Самые большие объедают деревья и не очень опасны, но те, что помельче… - Он вдруг побледнел и прикусил губу. - Те ростом с трех человек, быстро бегают, и пасть у них такая, что могут овцу проглотить.
Иеро приподнял бровь. Эти твари, судя по описанию моряка, походили на динозавров, исчезнувших за миллионы лет до Смерти. На американском материке племя их не возродилось. Почти все огромные животные, бродившие в саванне и южных джунглях, были млекопитающими, хотя встречались и исключения. Например, произошедшие от лягушек фроги, которых он видел в трясинах Пайлуда, и снаперы, гигантские хищные черепахи, гроза озер и пресных водоемов.
- Ты был в Дондерленде? - поинтересовался он, подняв глаза на северянина.
- Да, будь он проклят! - Сигурд побледнел еще больше.
- Мы быть вместе, - вмешался Рагнар, тыкая пальцем в южную оконечность острова. - Быть здесь, потом плыть на свой баркас. Плыть так! - Его палец прочертил извилистую линию от Гренландии к Ньюфолу, затем к реке Святого Лаврентия и Внутреннему морю. - Долго плыть, голодать, сражаться с акулой!
- Я подобрал их примерно здесь, - вмешался мастер Гимп, показывая на озеро Эри, ставшее теперь восточной акваторией Внутреннего моря. - Это случилось… дай-ка вспомнить… лет восемь назад, когда я возил скотину на своей старой посудине, еще до "Морской девы". Баркас их был почти что разбит, и оба парня помирали с голода. Я взял их к себе, и не ошибся. Отменные мореходы! А как владеют гарпуном!
- Не только гарпуном, - пробормотал Сигурд, хлопнув себя по левому боку, словно там находилась рукоять меча. - Но вся наша храбрость и все искусство были бесполезны в Дондерленде… Хотел бы я, чтобы ублюдок Олаф, сын Локи, очутился там!
- Кто такой этот Олаф? - спросил Иеро.
Зубы Сигурда скрипнули.
- Наш враг! Тот, из-за кого мы покинули Асл! Уничтоживший две семьи свободных бондов - мою и Рагнара!
- Локи - его отец?
Рыжеволосый северянин мрачно усмехнулся.
- Нет, мастер Иеро. Локи - бог обмана и зла, покровитель Олафа, его проклятых предков и всего его отродья. А наш покровитель - Тор, бог огня и солнца, что разъезжает по небу на колеснице и мечет молнии. Грозный бог, но честный и чистый!
Они язычники, понял священник. Впрочем, это его не смутило, поскольку Сигурд определил главный момент в теологии северян: есть божество нечистое и есть чистое, и он, Сигурд, на стороне последнего. Значит, он не потерян для истинного Бога и когда-нибудь его признает!
Но время для обращения язычников было неподходящее, и Иеро, двинув алую стрелку к Аслу, нажатием шарика увеличил остров в размерах.
- Мы должны выбрать место для высадки, - пояснил он. - Лучше всего, в селении, где вы жили. Попробуйте найти его на этой старой карте, и я задам компьютеру маршрут.
- У нас нет селений, - отозвался Сигурт. - Мы живем в хольдах. Это…
- Не нужно объяснять. Я понял. - Перед священником промелькнуло длинное строение из бревен, с многочисленными сараями и загонами для скота, обнесенное невысокой каменной стеной. От ворот тропинка вела к причалу, где покачивался палубный одномачтовый баркас, а фоном для этой мысленной картинки служили горы.
Сигурд и Рагнар, переговариваясь на своем языке и разглядывая карту, склонились слева и справа от него. Наконец, старший из северян сказал:
- Линия побережья теперь другая, но я думаю, что наши хольды здесь, - он отметил две точки по обе стороны долины, спускавшейся от гор к морю. - Хольд Рагнара повыше, в предгорьях, а мой стоял здесь, у самого берега.
- Почему "стоял"? - Иеро с удивлением повернулся к северянину. - Разве уже не стоит?
- Наверное, стоит, - мрачно подтвердил Сигурд, - но это уже не мой хольд, а Олафа или одного из его сыновей. Я думаю, Олаф сам туда переселился. Это место, долина Гейзеров, самое прекрасное на острове, и только здесь растут пальмы и дерево бнан со сладкими плодами… Из-за нее все и завертелось! Из-за нашей земли и малышки Сигни!
Теперь побледнел и скрипнул зубами Рагнар; видно, с этой Сигни у него были связаны тяжкие воспоминания. Бог знает, что случилось с ними на родине, подумал священник, припомнив слова отца Демеро. Какая-то давняя темная история, связанная с женщиной… Дав себе слово разобраться с этим, он передвинул стрелку на побережье у долины Гейзеров и трижды нажал на шарик. Короткая фраза промелькнула на экране, лампочки перед креслом Гимпа полыхнули красным и желтым, потом зажглись зеленые огоньки, и откуда-то из-под пола раздался чуть слышный рокот двигателей. Компьютер взял управление на себя и разворачивал "Вашингтон" курсом на северо-восток.
- Чудо… - пробормотал мастер Гимп, с опасливым уважением взирая на штурвал, который двигался сам собой. - Чудо, будь я проклят! Колдовство! Рагнар, там, в конце трюма, есть небольшой бурдючок… Тащи-ка его сюда, парень! Когда я вижу оживший штурвал, мне надо выпить.
ГЛАВА 2. НАД ОКЕАНОМ
Зов настиг его ночью.
Едва заметный и неопасный, он тонкой струйкой просочился сквозь ментальный барьер, затрепетал в спящем сознании эхом далекой струны, которой едва коснулись пальцы неведомого музыканта. Столь неощутимый отзвук, что его можно было спутать с мелькнувшим на долю секунды сновидением.
Но Иеро проснулся.
Он лежал в темноте, вспоминая то смутное чувство, которое нес сигнал. Пожалуй, не только призыв, но что-то еще… что-то, кажется, изменилось… Нет, не изменилось, поправил он себя - добавилось! Хоть мысль, пришедшая к нему, была слабой, расплывчатой и туманной, он уловил с ней оттенок удовлетворения. Будто бы звавший пытался поощрить его и сообщить, что он доволен; все идет правильно, так, как задумано, так, как должно идти.
Но что?
Ответ казался ясен, и священник принял его без колебаний. Лишь одно изменилось за последние сутки: раньше он пребывал на твердой земле, а теперь находился в воздухе и летел на восток - точнее, на северо-восток, но так или иначе приближался к Старому Свету и древним материкам, прародине человечества. Этот полет каким-то образом был согласован с планом существа, окликнувшего его во сне; ему выражали признательность и удовлетворение.
Нечистый гладил его по головке!
При этой мысли Иеро резко поднялся, спустив ноги с узкого ложа, и стиснул челюсти. Пару минут он сидел, ворочая головой, подозрительно осматривая кабину, словно адепты Нечистого могли прятаться где-то за корзинами и ящиками, но, если не считать раскатистого храпа Гимпа, тут царили спокойствие и тишина. Брат Альдо лежал на спине с закрытыми глазами, и грудь его мерно вздымалась и опадала; Рагнар уткнулся лицом в одеяло и тоже спал; огоньки, мерцавшие в пилотской кабине, высвечивали темный силуэт Сигурда, стоявшего ночную вахту. Рядом с лежаком эливенера маячило что-то неопределенное, не очень большое, но и не малое, похожее на мягкий мешок, и оттуда, вторя руладам Гимпа, доносилось тихое сопение. Горм, подумал Иеро и выглянул в иллюминатор.
Тьма и звезды…
Он не представлял, на какой высоте компьютер ведет воздушное судно, но она, вероятно, была значительной - внизу священник не различил ни облаков, но поверхности океана. Зато вверху было на что поглядеть: в эту безлунную ночь созвездия горели так ярко, будто ангелы Господни смахнули с них пыль своими крылами. Некоторое время Иеро любовался ими и думал: может быть, с ним говорит не дьявол, а некое существо со звезд? Почему бы и нет? Если верить легенде, предки летали к другим мирам, не к звездам, а к ближним планетам; и еще они строили над Землей жилища, кружившие в небе - то ли затем, чтоб разглядеть ее получше, то с целью защититься от ракет противной стороны… Правда, это им не помогло, но другие разумные Божьи твари, обитающие на звездах, могли достигнуть большего! И одна из них пытается с ним связаться…
Бредни! Фантазии!
Священник яростно замотал головой, и тут же поймал холодную мысль Горма.
"Я не сплю, друг Иеро, уже не сплю. Что-то разбудило меня. - Медведь замолчал, потом пошевелился, приподняв голову. - Я слышал… да, я слышал… кто-то хочет говорить с нами… с тобой… Кто-то очень далекий, похожий сразу на птицу и человека."
"На птицу и человека? - Это странное определение удивило Иеро. - Отчего ты так решил?"
"Мысли разных существ отличаются. Как-то ты объяснял мне, что люди и лемуты, птицы, рыбы, и те, с теплой кровью, что питаются мясом или травой, и мелкие, что ползают и летают, - (образ мухи, сменившийся муравьем), - все они думают и говорят по-разному, потому что у всех разный мозг. Ты сказал, что их мысли имеют…"
Словесная передача прервалась, и перед священником возникла поверхность лесного озера, по которой катились волны; сначала крупные, затем все мельче и мельче. Это было вполне понятной демонстрацией; Горм хотел сказать, что различные существа используют разные частоты и длины волн ментального спектра.
"Да, ты меня понял правильно, и ты сам об этом знаешь: мысль, пришедшая к нам принадлежит человеку. Она пришла с восхода солнца и с высоты, поэтому я думаю, что этот человек летает, как птица."
"Люди не летают", - возразил Иеро, но тут же его настиг насмешливый ментальный возглас:
"Вот как? А что ты делаешь сейчас? Что м ы делаем? - Пауза. Потом снова, с заметной иронией: - Кажется, друг Иеро, пришли такие времена, когда летают даже медведи!"
Более всего священника поражала в Горме эта способность к юмору. Ни Народ Плотины, гигантские разумные бобры, ни, разумеется, лемуты не имели этого дара, присущего человеку. Иир'ова, произошедшие от кошачьих, понимали юмор и даже умели смеяться, но эта раса воинов, выведенная искусственно, была настолько приближена к людям, что черт несомненного сходства имелось больше, чем различий. Но племя Горма сохранило прежний облик, если не считать выпуклого черепа - и все же Бог даровал им склонность к юмору!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30