Как ни крути, денег у них куры не клюют. И если я им нужен, они, по всей видимости, способны обеспечить мою свободу. Что же касается возможной опасности их предложений для жизни, то думать об этом винд-труперу, как минимум, глупо. Я и так занимался самой опасной в мире работой. Получалось, что на кого бы мне ни пришлось работать, если это не противоречит моим внутренним принципам, то все это будет лучше каторги. И не опаснее предыдущей службы. А моим внутренним принципам претило только якшаться с арабами. Арабов же тут не было, тут ими даже не пахло. Таким образом, я фактически принял решение о сотрудничестве, еще не представляя, во что ввязываюсь. Но оглашать это решение я не спешил. Следовало, по возможности, вытянуть из них как можно большее количество информации. Даже если информация являлась полным бредом, мне надо было вникнуть в структуру этого бреда. Даже если она была полной ложью, мне все равно необходимо вникнуть в нее.
– Что значит «годится»? – пристально глянул на меня Дворжек.
– Годится определение, – улыбнулся я. – Не буду лукавить – мне все это кажется бредом.
– Ты тут не оригинален, – пробурчал Николай. – Все неофиты…
– Я не договорил! – пришлось его осадить. – Мне это кажется бредом, но я готов сознательно принять правила вашей игры. Мне не хочется возвращаться в кутузку. Это правда. В меня много раз стреляли, и это тоже правда. Бегать под выстрелами было моей работой. Вы знаете это не хуже меня. И в работе этой я преуспел, несмотря на ее опасность. Не думаю, что ваше предложение будет опаснее. Я согласен работать на вас, если это не станет пособничеством варварам.
– Вот это слова винд-трупера. – Лицо Альберта расплылось в широкой улыбке.
– Вы подловили меня не в лучшей ситуации. Но, надо отдать вам должное, выручили. Из корыстных побуждений, у меня на этот счет нет иллюзий. Но все же, с моей точки зрения, вы вытащили мою задницу из пекла. А долг платежом красен.
– Тогда добро пожаловать в Институт Прикладной Экзофизики. – Альберт встал и пожал мне руку. – Можно теперь всех представить по-новому. Я начальник Института.
– Почему не директор? – спросил я.
– Потому что у нас военизированная организация. Глеб – командир Питерской ячейки. Николай – начальник оперативного отдела. Виталий – начальник отдела внутренней безопасности. Кира – начальник отдела научных изысканий и внедрения разработок. Рита – начальник отдела финансирования.
– А меня ты тоже назначишь начальником?
– Нет, Егор. До начальника тебе, если захочешь, придется дослуживаться. Но и рядовым не будешь.
– Рядовым бы я не пошел. Это унизительно для офицера.
– Понимаю, – в глазах Альберта снова запрыгали веселые чертики. – Дело в том, что рядовых у нас попросту нет. Как понятия. Каждый сотрудник Института является боевой единицей самой по себе. И, в связи с усложнением обстановки, нам нужен профессионал, прошедший школу боевых действий. Мы долго не могли найти такого человека. Так что ты ценный сотрудник, Егор, по этому поводу можешь расслабиться.
– А обязанности?
– Все просто, – с улыбкой пояснил Альберт. – Ты будешь находиться в прямом подчинении у Николая. Приказы тебе сможет отдавать только он или я.
– Никогда еще у меня не было так мало начальства, – не удержался я от улыбки. – Если Николая считать генералом, то я, выходит, буду специалистом третьего ранга?
– Именно так. Но у нас не принята система званий, имеющих место в нынешних вооруженных силах. Мы пользуемся той табелью о рангах, какая существовала в России в конце двадцатого – начале двадцать первого века. Такие вот мы ретрограды. Но это традиция. Исходя из этого, твое звание будет майор.
– В переводе с английского «старший»… – оценил я. – Годится. А подчиненные у меня будут?
– Может, тебе еще и служанку назначить? – усмехнулся Николай.
– Понятно. Боевая единица сама по себе. Ладно, заметано.
– Ну и замечательно, – с облегчением выдохнул Альберт. – Пока за все время существования Института ты поставил рекорд по легкости вербовки.
– Вы бы мне еще генеральское звание предложили и удивлялись потом, что я согласился. Из унтер-мастера в специалисты третьего ранга…
– Кстати, – подала голос Рита, – в моей компетенции озвучить сумму твоего денежного довольствия. Она составит восемь тысяч рублей чистыми. Плюс к тому пятьсот рублей за успешное выполнение каждого текущего задания. В случае надобности выполнения особого задания, сумма премиальных оговаривается отдельно.
«Ни фига себе…» – мысленно присвистнул я.
Это было, как минимум, вчетверо больше моих доходов на прежней службе и вдвое больше того, что получали на флоте специалисты третьего ранга.
– Ладно… – как можно безразличнее ответил я. – Договорились.
– Завтра Николай и его подчиненные введут тебя в курс дела, касательно будущих обязанностей, – добавил Альберт. – Но к их выполнению ты приступишь не сразу. Любая переквалификация требует дополнительных тренировок.
– Да пожалуйста. Жалованье-то будет идти?
– Конечно, – улыбнулась Кира.
– Ну и все. Я бы сейчас отдохнул с дороги, если это возможно.
– Конечно… – Лицо Альберта сделалось настолько серьезным, что я невольно напрягся. – Но по традиции окончанием вербовки является предупреждение, которое с некоторых пор я лично делаю каждому новичку. Твой утвердительный ответ является основанием для выдачи тебе текста Присяги. Отрицательный… Ты уходишь.
– Кхе… – У меня запершило в горле. – Валяй.
– Предупреждение следующего характера. – Тон Альберта сделался до крайности официальным: – Согласен ли ты рисковать при выполнении заданий не только бренным телом, но и бессмертной душой?
– Это серьезно? – удивился я.
– Более чем, – хмуро кивнул Глеб.
Как-то было странно мне отвечать на подобный вопрос. Но раз уж я ввязался в эту круговерть…
– Да, согласен.
– Отлично. Вечером Глеб выдаст тебе текст Присяги. А сейчас отдыхай. Рита покажет тебе комнату для жилья, удобства и прочее.
– А в бассейне купаться можно? – решил я изобразить идиота.
– Не в этом, – поморщился Глеб. – У нас тут развитая инфраструктура. Рита, проведи Егора, хватит лентяйничать.
Глава 4
Новый дом
Инфраструктура офиса, или – как его называли хозяева – Базы, была не просто развитой, а представляла собой небольшой городок с коридорами и ответвлениями улиц, с прекрасным спортивным залом, с бассейном, сауной, зимним садом, лабораториями, тиром, с технической зоной и эллингами для самых разных средств передвижения, включая небольшой винд-шип – яхту примерно двадцати тонн нагрузки на поле.
– Сколько вы это рыли? – спросил я у Риты, которая выступила в качестве гида.
– Не так долго, как ты думаешь.
– А грунт куда дели?
Она улыбнулась и ответила:
– Никуда. Он тут и остался.
– В смысле? – напрягся я.
– В самом прямом. Сразу ты в это не врубишься, голова лопнет, но в общих чертах скажу так. Еще в семидесятые годы двадцатого века была разработана технология, по которой любой физический предмет, в том числе и грунт, может быть переведен в другое состояние. Скажем так… Ты привык к тому, что физические объекты состоят из барионов, то есть из тяжелых частиц – нейтронов, протонов, электронов и их составляющих. На самом деле это не совсем так. Просто реальность, данная нам в ощущениях, фиксируется нами именно в барионном состоянии. Но есть и другое – лептонное. Оно тоже фиксируется, но чуть иначе. Оба эти состояния равноправны. Вселенная одновременно находится в обоих – и в барионном, и в лептонном. Еще точнее… Скажем так, и прими это пока как аксиому, избавив меня тем самым от доказательств, которые скоро посыпятся на тебя потоком: барионное и лептонное состояние окружающего пространства – всего лишь два уровня интерпретации реального физического мира, который напрямую воспринимать очень сложно. Сложность восприятия заставляет наше сознание заниматься интерпретацией, как бы построением иллюзии, оперировать которой нам куда проще, чем истиной. В результате то, что мы привыкли чувствовать вокруг себя – одна иллюзия. А то, что мы можем чувствовать при определенных условиях – другой уровень интерпретации. Тоже иллюзия. Информация же одна, понимаешь?
– Не совсем, – признался я.
– Одна, одна, – улыбнулась Рита. – Это, как изображение на экране. Оно имеет и видимый спектр, и невидимый. Видимый мы воспринимаем естественно, а для восприятия, например, электромагнитного излучения, нужен прибор, который переведет нам этот уровень в нечто зримое, например, в отклонение стрелки.
– Так… – Я помотал головой. – А грунт-то где?
Рита глянула на меня с жалостью.
– Н-да… Офицер… Я же сказала, грунт где был, там и остался. Просто в одних местах, там где стены, ты его воспринимаешь, а в других, где что-то вроде полости, не воспринимаешь. Точнее, не обращаешь на него внимания.
– Хорошенькое дельце, не обращать внимания на грунт. Ладно, допустим… И чем вы это… Ну…
– Изменили состояние?
– Да.
– Лептонным конвертером.
– А… – вздохнул я, сообразив, что попусту трачу время. – Понятно.
– Черта с два тебе что-нибудь понятно. Ничего, скоро все сам увидишь.
Она провела меня через сеть коридоров.
– Тут у нас жилой модуль. Квартиры, если простым языком, плюс кухня, столовая, кают-компания. Постепенно разберешься. Вот здесь ты будешь жить. – Она показала мне на одну из дверей в коридоре и выдала пластину ключа. – Обживайся.
– А с одеждой что? Не могу же я и дальше оставаться в аэрокостюме.
– Не волнуйся, мы подготовились. Кое-что из одежды найдешь в комнате. А на свой выбор возьмешь, когда будешь в городе. Мы неслучайно устроили Базу именно тут. Сан-Петербург отсюда на расстоянии одного «хлопа».
– На расстоянии чего? – поморщился я.
– Всё, забей. – Рита рассмеялась и помотала головой. – Иначе мы так до ночи не расстанемся.
Вообще-то, я был бы не против задержаться с ней до ночи, а еще лучше до утра. Девушка была вполне в моем вкусе, только очень уж бодрая, явно ее толком никто не обламывал. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я помахал Рите рукой и повел ключом перед датчиком замка. Дверь пшикнула и отскочила в сторону, впустив меня в достаточно просторное помещение. Кроме двух комнат там имелся крошечный кухонный блок, чтобы можно было наскоро перекусить или выпить, душевая кабина, санузел, лучевая сушилка и гардероб-кладовка. В общаге я таких удобств, понятное дело, не видывал.
– Хоть девушек сюда приглашай, – усмехнулся я.
Но задержавшуюся в голове мыслишку пришлось прогнать и заняться осмотром подведомственной мне теперь территории. Мебель мне понравилась, особенно кровать, которую одним нажатием кнопки можно было поднять, убрав в стену. В разложенном же состоянии она имела площадь, достаточную для любого мыслимого непотребства. В гардеробе я перебрал несколько вариантов одежды, но в связи с чуть более высокой, чем привычная для меня, температурой воздуха остановился на черной майке и такого же цвета широких коттоновых шортах. К ним вполне подошли модные сандалеты со стержневыми «магнитками» вместо обычных вакуумных застежек. Народ тут не скупился ни в чем, что порадовало.
Медиа-центр в комнате тоже был класса «люкс» – с усилителем такой мощности можно слушать музыку животом, а не ушами. Просмотрев весьма обширную коллекцию кристаллов с и-операми, я уверенно выбрал модный, но еще не виденный мною «Огненный шторм» и повалился на кровать, уставившись в видеопространство между четырьмя генераторными стержнями.
Примерно через час, увлекшись разворачивающимся действом, я с трудом различил сквозь грохот звуковых мембран зуммер дверного звонка. Пришлось снизить громкость и открыть дверь. На пороге стоял Глеб, расслабленный и спокойный, словно у него нет и никогда не было ни малейших проблем. В руках он держал лист тончайшего пластика с прожженным на принтере текстом.
– Развлекаешься? – спросил он и шагнул в комнату, не удосужившись дождаться моего приглашения.
– Другой команды не было, – пожал я плечами.
– Ну и правильно. Некоторые новички нервничают…
– Пока не увидел повода, – парировал я. – К тому же новичок новичку рознь. Тут я, может, и новичок, но вообще…
– Если говорить вообще, как ты выразился, то с улицы мы народ не набираем.
Мне понравилось, что удалось его зацепить. Терпеть не могу, когда люди надувают щеки на ровном месте.
– А чего же они тогда нервничают? – подлил я масла в огонь.
Но Глеб меня раскусил и в дискуссию ввязываться не стал.
– Вот тебе текст Присяги, – сказал он.
– Это перед строем надо читать? – взял я листок.
– Нет. До таких формальностей мы не опускаемся. Все же не в детском интернате в войнушку играем.
– А-а-а… – с пониманием протянул я, вложив в это достаточную долю иронии.
– Просто ознакомься и подпиши. – Он протянул мне световое стило.
Я пробежал глазами текст и усмехнулся. Ничего более забавного видеть мне не приходилось:
«Я, Егор Сморода, вступая в ряды уполномоченных исполнителей Института Прикладной Экзофизики, торжественно клянусь быть честным, дисциплинированным, стойким, беспрекословно выполнять приказы начальства, а также чтить законодательство России, если это не противоречит выполнению текущего задания. Я клянусь, не щадя крови, жизни и бессмертия собственной души, защищать граждан России, быть верным товарищам по службе, отстаивать свою честь и достоинство. Если же я нарушу данную мной Присягу, да постигнет меня суровая кара Института, праведное презрение товарищей и укор собственной совести».
Я почесал переносицу и выжег световым стилом на листе свою подпись.
– Прекрасно. – Глеб взял у меня текст. – Через полчаса ужин. Столовая по коридору направо. Там есть указатели на стенах.
– Хорошо.
Я закрыл за ним дверь и задумался. Но, в принципе, жаловаться на развитие событий повода не было. Все сложилось даже лучше, чем могло. По крайней мере, на ужин подадут не баланду для каторжников.
Я выключил медиа-центр и выбрался в коридор. Вскоре, как и обещал Глеб, нашлись указатели, а по выданному ими направлению – и вход в столовую. Там уже собралось человек двадцать, за столиками сидели по четверо, причем генералитет во главе со Щеглом чуть поодаль от остальных. Меня поразило, что женщин, причем молодых, на ужин собралось немногим меньше, чем мужчин.
«Если хотя бы половина из них живет на Базе, – подумал я, – то это место службы точно имеет серьезное преимущество перед предыдущим».
Николай, увидев меня, махнул, мол, подойди.
– Твое место В-14, вон за тем столиком, – показал он мне.
– Намек на то, что я не в генералитете?
– И это тоже. А то после вербовки некоторые начинают чувствовать себя на очень короткой ноге с начальством.
– Мне это не грозит. Я военный. Хоть и бывший.
– И все же тебе придется войти в ритм обычных для Института порядков. Здесь у нас не винд-флот. Извини.
– Да ладно, это уж я точно переживу.
– Заодно пообщаешься с ребятами за столом.
– Это необходимо? – на всякий случай уточнил я.
– Да. С тобой будут сидеть те, с кем придется работать плечом к плечу. То есть те, кого мы отобрали для выполнения того же задания, что и тебя.
– Понятно.
Я покосился на столик, – за ним пока никого не было, – вразвалочку добрался до своего места, уселся и, не мешкая, принялся за закуски. Само наличие салатов и бутербродов с рыбой говорило о том, что голодать тут не придется. Стоял бы еще графинчик с чем-нибудь крепче предложенного морса, можно было бы и вовсе расслабиться.
Через несколько минут ко мне за столик подсел парень лет двадцати, моего роста, но куда более щуплый, с почти детским лицом. Пух на его верхней губе еще не изведал эпиляционного крема, темные волосы волнами спадали почти до плеч, а в прищуре темно-карих, почти черных глаз проглядывало то романтическое выражение, которое выдает стремление к совершению яркого подвига. Все равно, какого, все равно, под чьим флагом, лишь бы только ветер в лицо и поверженные враги штабелями. У меня когда-то тоже было такое, иначе я не попал бы в винд-флот.
– Привет, – негромко поздоровался парень. – Ты Егор Сморода?
Глаза у него были чуть раскосые, что выдавало наличие азиатской крови – не то корейской, не то японской, а может, и монгольской, черт его разберет.
– Типа того, – кивнул я, дожевывая салат.
– А я Виктор Адеев. Для меня большая честь…
– Аппетит только не надо мне портить, – скривился я. – Что для тебя честь? Увидеть живого винд-трупера? Но я не обезьяна в зоопарке. Доступно?
– Извини.
– Ладно, расслабься. Виктор… Победитель, значит?
– Пока нет.
– Ясно. Больше вопросов у меня пока не имеется. Кушай салатик, в нем витамины.
Он опустил взгляд и налег на закуски. Похоже, я немного подпортил свой имидж в его глазах, но это, как ни крути, пойдет только на пользу. Терпеть не могу, когда такие ребята мне в рот заглядывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Что значит «годится»? – пристально глянул на меня Дворжек.
– Годится определение, – улыбнулся я. – Не буду лукавить – мне все это кажется бредом.
– Ты тут не оригинален, – пробурчал Николай. – Все неофиты…
– Я не договорил! – пришлось его осадить. – Мне это кажется бредом, но я готов сознательно принять правила вашей игры. Мне не хочется возвращаться в кутузку. Это правда. В меня много раз стреляли, и это тоже правда. Бегать под выстрелами было моей работой. Вы знаете это не хуже меня. И в работе этой я преуспел, несмотря на ее опасность. Не думаю, что ваше предложение будет опаснее. Я согласен работать на вас, если это не станет пособничеством варварам.
– Вот это слова винд-трупера. – Лицо Альберта расплылось в широкой улыбке.
– Вы подловили меня не в лучшей ситуации. Но, надо отдать вам должное, выручили. Из корыстных побуждений, у меня на этот счет нет иллюзий. Но все же, с моей точки зрения, вы вытащили мою задницу из пекла. А долг платежом красен.
– Тогда добро пожаловать в Институт Прикладной Экзофизики. – Альберт встал и пожал мне руку. – Можно теперь всех представить по-новому. Я начальник Института.
– Почему не директор? – спросил я.
– Потому что у нас военизированная организация. Глеб – командир Питерской ячейки. Николай – начальник оперативного отдела. Виталий – начальник отдела внутренней безопасности. Кира – начальник отдела научных изысканий и внедрения разработок. Рита – начальник отдела финансирования.
– А меня ты тоже назначишь начальником?
– Нет, Егор. До начальника тебе, если захочешь, придется дослуживаться. Но и рядовым не будешь.
– Рядовым бы я не пошел. Это унизительно для офицера.
– Понимаю, – в глазах Альберта снова запрыгали веселые чертики. – Дело в том, что рядовых у нас попросту нет. Как понятия. Каждый сотрудник Института является боевой единицей самой по себе. И, в связи с усложнением обстановки, нам нужен профессионал, прошедший школу боевых действий. Мы долго не могли найти такого человека. Так что ты ценный сотрудник, Егор, по этому поводу можешь расслабиться.
– А обязанности?
– Все просто, – с улыбкой пояснил Альберт. – Ты будешь находиться в прямом подчинении у Николая. Приказы тебе сможет отдавать только он или я.
– Никогда еще у меня не было так мало начальства, – не удержался я от улыбки. – Если Николая считать генералом, то я, выходит, буду специалистом третьего ранга?
– Именно так. Но у нас не принята система званий, имеющих место в нынешних вооруженных силах. Мы пользуемся той табелью о рангах, какая существовала в России в конце двадцатого – начале двадцать первого века. Такие вот мы ретрограды. Но это традиция. Исходя из этого, твое звание будет майор.
– В переводе с английского «старший»… – оценил я. – Годится. А подчиненные у меня будут?
– Может, тебе еще и служанку назначить? – усмехнулся Николай.
– Понятно. Боевая единица сама по себе. Ладно, заметано.
– Ну и замечательно, – с облегчением выдохнул Альберт. – Пока за все время существования Института ты поставил рекорд по легкости вербовки.
– Вы бы мне еще генеральское звание предложили и удивлялись потом, что я согласился. Из унтер-мастера в специалисты третьего ранга…
– Кстати, – подала голос Рита, – в моей компетенции озвучить сумму твоего денежного довольствия. Она составит восемь тысяч рублей чистыми. Плюс к тому пятьсот рублей за успешное выполнение каждого текущего задания. В случае надобности выполнения особого задания, сумма премиальных оговаривается отдельно.
«Ни фига себе…» – мысленно присвистнул я.
Это было, как минимум, вчетверо больше моих доходов на прежней службе и вдвое больше того, что получали на флоте специалисты третьего ранга.
– Ладно… – как можно безразличнее ответил я. – Договорились.
– Завтра Николай и его подчиненные введут тебя в курс дела, касательно будущих обязанностей, – добавил Альберт. – Но к их выполнению ты приступишь не сразу. Любая переквалификация требует дополнительных тренировок.
– Да пожалуйста. Жалованье-то будет идти?
– Конечно, – улыбнулась Кира.
– Ну и все. Я бы сейчас отдохнул с дороги, если это возможно.
– Конечно… – Лицо Альберта сделалось настолько серьезным, что я невольно напрягся. – Но по традиции окончанием вербовки является предупреждение, которое с некоторых пор я лично делаю каждому новичку. Твой утвердительный ответ является основанием для выдачи тебе текста Присяги. Отрицательный… Ты уходишь.
– Кхе… – У меня запершило в горле. – Валяй.
– Предупреждение следующего характера. – Тон Альберта сделался до крайности официальным: – Согласен ли ты рисковать при выполнении заданий не только бренным телом, но и бессмертной душой?
– Это серьезно? – удивился я.
– Более чем, – хмуро кивнул Глеб.
Как-то было странно мне отвечать на подобный вопрос. Но раз уж я ввязался в эту круговерть…
– Да, согласен.
– Отлично. Вечером Глеб выдаст тебе текст Присяги. А сейчас отдыхай. Рита покажет тебе комнату для жилья, удобства и прочее.
– А в бассейне купаться можно? – решил я изобразить идиота.
– Не в этом, – поморщился Глеб. – У нас тут развитая инфраструктура. Рита, проведи Егора, хватит лентяйничать.
Глава 4
Новый дом
Инфраструктура офиса, или – как его называли хозяева – Базы, была не просто развитой, а представляла собой небольшой городок с коридорами и ответвлениями улиц, с прекрасным спортивным залом, с бассейном, сауной, зимним садом, лабораториями, тиром, с технической зоной и эллингами для самых разных средств передвижения, включая небольшой винд-шип – яхту примерно двадцати тонн нагрузки на поле.
– Сколько вы это рыли? – спросил я у Риты, которая выступила в качестве гида.
– Не так долго, как ты думаешь.
– А грунт куда дели?
Она улыбнулась и ответила:
– Никуда. Он тут и остался.
– В смысле? – напрягся я.
– В самом прямом. Сразу ты в это не врубишься, голова лопнет, но в общих чертах скажу так. Еще в семидесятые годы двадцатого века была разработана технология, по которой любой физический предмет, в том числе и грунт, может быть переведен в другое состояние. Скажем так… Ты привык к тому, что физические объекты состоят из барионов, то есть из тяжелых частиц – нейтронов, протонов, электронов и их составляющих. На самом деле это не совсем так. Просто реальность, данная нам в ощущениях, фиксируется нами именно в барионном состоянии. Но есть и другое – лептонное. Оно тоже фиксируется, но чуть иначе. Оба эти состояния равноправны. Вселенная одновременно находится в обоих – и в барионном, и в лептонном. Еще точнее… Скажем так, и прими это пока как аксиому, избавив меня тем самым от доказательств, которые скоро посыпятся на тебя потоком: барионное и лептонное состояние окружающего пространства – всего лишь два уровня интерпретации реального физического мира, который напрямую воспринимать очень сложно. Сложность восприятия заставляет наше сознание заниматься интерпретацией, как бы построением иллюзии, оперировать которой нам куда проще, чем истиной. В результате то, что мы привыкли чувствовать вокруг себя – одна иллюзия. А то, что мы можем чувствовать при определенных условиях – другой уровень интерпретации. Тоже иллюзия. Информация же одна, понимаешь?
– Не совсем, – признался я.
– Одна, одна, – улыбнулась Рита. – Это, как изображение на экране. Оно имеет и видимый спектр, и невидимый. Видимый мы воспринимаем естественно, а для восприятия, например, электромагнитного излучения, нужен прибор, который переведет нам этот уровень в нечто зримое, например, в отклонение стрелки.
– Так… – Я помотал головой. – А грунт-то где?
Рита глянула на меня с жалостью.
– Н-да… Офицер… Я же сказала, грунт где был, там и остался. Просто в одних местах, там где стены, ты его воспринимаешь, а в других, где что-то вроде полости, не воспринимаешь. Точнее, не обращаешь на него внимания.
– Хорошенькое дельце, не обращать внимания на грунт. Ладно, допустим… И чем вы это… Ну…
– Изменили состояние?
– Да.
– Лептонным конвертером.
– А… – вздохнул я, сообразив, что попусту трачу время. – Понятно.
– Черта с два тебе что-нибудь понятно. Ничего, скоро все сам увидишь.
Она провела меня через сеть коридоров.
– Тут у нас жилой модуль. Квартиры, если простым языком, плюс кухня, столовая, кают-компания. Постепенно разберешься. Вот здесь ты будешь жить. – Она показала мне на одну из дверей в коридоре и выдала пластину ключа. – Обживайся.
– А с одеждой что? Не могу же я и дальше оставаться в аэрокостюме.
– Не волнуйся, мы подготовились. Кое-что из одежды найдешь в комнате. А на свой выбор возьмешь, когда будешь в городе. Мы неслучайно устроили Базу именно тут. Сан-Петербург отсюда на расстоянии одного «хлопа».
– На расстоянии чего? – поморщился я.
– Всё, забей. – Рита рассмеялась и помотала головой. – Иначе мы так до ночи не расстанемся.
Вообще-то, я был бы не против задержаться с ней до ночи, а еще лучше до утра. Девушка была вполне в моем вкусе, только очень уж бодрая, явно ее толком никто не обламывал. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Я помахал Рите рукой и повел ключом перед датчиком замка. Дверь пшикнула и отскочила в сторону, впустив меня в достаточно просторное помещение. Кроме двух комнат там имелся крошечный кухонный блок, чтобы можно было наскоро перекусить или выпить, душевая кабина, санузел, лучевая сушилка и гардероб-кладовка. В общаге я таких удобств, понятное дело, не видывал.
– Хоть девушек сюда приглашай, – усмехнулся я.
Но задержавшуюся в голове мыслишку пришлось прогнать и заняться осмотром подведомственной мне теперь территории. Мебель мне понравилась, особенно кровать, которую одним нажатием кнопки можно было поднять, убрав в стену. В разложенном же состоянии она имела площадь, достаточную для любого мыслимого непотребства. В гардеробе я перебрал несколько вариантов одежды, но в связи с чуть более высокой, чем привычная для меня, температурой воздуха остановился на черной майке и такого же цвета широких коттоновых шортах. К ним вполне подошли модные сандалеты со стержневыми «магнитками» вместо обычных вакуумных застежек. Народ тут не скупился ни в чем, что порадовало.
Медиа-центр в комнате тоже был класса «люкс» – с усилителем такой мощности можно слушать музыку животом, а не ушами. Просмотрев весьма обширную коллекцию кристаллов с и-операми, я уверенно выбрал модный, но еще не виденный мною «Огненный шторм» и повалился на кровать, уставившись в видеопространство между четырьмя генераторными стержнями.
Примерно через час, увлекшись разворачивающимся действом, я с трудом различил сквозь грохот звуковых мембран зуммер дверного звонка. Пришлось снизить громкость и открыть дверь. На пороге стоял Глеб, расслабленный и спокойный, словно у него нет и никогда не было ни малейших проблем. В руках он держал лист тончайшего пластика с прожженным на принтере текстом.
– Развлекаешься? – спросил он и шагнул в комнату, не удосужившись дождаться моего приглашения.
– Другой команды не было, – пожал я плечами.
– Ну и правильно. Некоторые новички нервничают…
– Пока не увидел повода, – парировал я. – К тому же новичок новичку рознь. Тут я, может, и новичок, но вообще…
– Если говорить вообще, как ты выразился, то с улицы мы народ не набираем.
Мне понравилось, что удалось его зацепить. Терпеть не могу, когда люди надувают щеки на ровном месте.
– А чего же они тогда нервничают? – подлил я масла в огонь.
Но Глеб меня раскусил и в дискуссию ввязываться не стал.
– Вот тебе текст Присяги, – сказал он.
– Это перед строем надо читать? – взял я листок.
– Нет. До таких формальностей мы не опускаемся. Все же не в детском интернате в войнушку играем.
– А-а-а… – с пониманием протянул я, вложив в это достаточную долю иронии.
– Просто ознакомься и подпиши. – Он протянул мне световое стило.
Я пробежал глазами текст и усмехнулся. Ничего более забавного видеть мне не приходилось:
«Я, Егор Сморода, вступая в ряды уполномоченных исполнителей Института Прикладной Экзофизики, торжественно клянусь быть честным, дисциплинированным, стойким, беспрекословно выполнять приказы начальства, а также чтить законодательство России, если это не противоречит выполнению текущего задания. Я клянусь, не щадя крови, жизни и бессмертия собственной души, защищать граждан России, быть верным товарищам по службе, отстаивать свою честь и достоинство. Если же я нарушу данную мной Присягу, да постигнет меня суровая кара Института, праведное презрение товарищей и укор собственной совести».
Я почесал переносицу и выжег световым стилом на листе свою подпись.
– Прекрасно. – Глеб взял у меня текст. – Через полчаса ужин. Столовая по коридору направо. Там есть указатели на стенах.
– Хорошо.
Я закрыл за ним дверь и задумался. Но, в принципе, жаловаться на развитие событий повода не было. Все сложилось даже лучше, чем могло. По крайней мере, на ужин подадут не баланду для каторжников.
Я выключил медиа-центр и выбрался в коридор. Вскоре, как и обещал Глеб, нашлись указатели, а по выданному ими направлению – и вход в столовую. Там уже собралось человек двадцать, за столиками сидели по четверо, причем генералитет во главе со Щеглом чуть поодаль от остальных. Меня поразило, что женщин, причем молодых, на ужин собралось немногим меньше, чем мужчин.
«Если хотя бы половина из них живет на Базе, – подумал я, – то это место службы точно имеет серьезное преимущество перед предыдущим».
Николай, увидев меня, махнул, мол, подойди.
– Твое место В-14, вон за тем столиком, – показал он мне.
– Намек на то, что я не в генералитете?
– И это тоже. А то после вербовки некоторые начинают чувствовать себя на очень короткой ноге с начальством.
– Мне это не грозит. Я военный. Хоть и бывший.
– И все же тебе придется войти в ритм обычных для Института порядков. Здесь у нас не винд-флот. Извини.
– Да ладно, это уж я точно переживу.
– Заодно пообщаешься с ребятами за столом.
– Это необходимо? – на всякий случай уточнил я.
– Да. С тобой будут сидеть те, с кем придется работать плечом к плечу. То есть те, кого мы отобрали для выполнения того же задания, что и тебя.
– Понятно.
Я покосился на столик, – за ним пока никого не было, – вразвалочку добрался до своего места, уселся и, не мешкая, принялся за закуски. Само наличие салатов и бутербродов с рыбой говорило о том, что голодать тут не придется. Стоял бы еще графинчик с чем-нибудь крепче предложенного морса, можно было бы и вовсе расслабиться.
Через несколько минут ко мне за столик подсел парень лет двадцати, моего роста, но куда более щуплый, с почти детским лицом. Пух на его верхней губе еще не изведал эпиляционного крема, темные волосы волнами спадали почти до плеч, а в прищуре темно-карих, почти черных глаз проглядывало то романтическое выражение, которое выдает стремление к совершению яркого подвига. Все равно, какого, все равно, под чьим флагом, лишь бы только ветер в лицо и поверженные враги штабелями. У меня когда-то тоже было такое, иначе я не попал бы в винд-флот.
– Привет, – негромко поздоровался парень. – Ты Егор Сморода?
Глаза у него были чуть раскосые, что выдавало наличие азиатской крови – не то корейской, не то японской, а может, и монгольской, черт его разберет.
– Типа того, – кивнул я, дожевывая салат.
– А я Виктор Адеев. Для меня большая честь…
– Аппетит только не надо мне портить, – скривился я. – Что для тебя честь? Увидеть живого винд-трупера? Но я не обезьяна в зоопарке. Доступно?
– Извини.
– Ладно, расслабься. Виктор… Победитель, значит?
– Пока нет.
– Ясно. Больше вопросов у меня пока не имеется. Кушай салатик, в нем витамины.
Он опустил взгляд и налег на закуски. Похоже, я немного подпортил свой имидж в его глазах, но это, как ни крути, пойдет только на пользу. Терпеть не могу, когда такие ребята мне в рот заглядывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37