Новое продвижение
врага в направлении на Москву, писал Жуков, "было тяжело воспринято
Государственным Комитетом Обороны и особенно И. В. Сталиным. Он был вне
себя. Мы, руководящие военные работники, испытали всю тяжесть сталинского
гнева".
Положение на Западном фронте действительно складывалось крайне опасное,
с захватом города Ельня враг приобретал плацдарм для наступления на Москву.
Ставка создала пять оперативных групп с задачей контратаковать в направлении
Смоленска из районов Белый - Ярцево - Рославль. Одна из них под
командованием генерал-майора К. К. Рокоссовского, действуя вблизи Ярцева,
добилась существенных успехов. Остальные под командованием генералов В. А.
Хоменко, С. А. Калинина, В. Я- Качалова и И. И. Масленникова втянулись в
затяжные бои. 27 июля по "Бодо" Жуков связывается с .представителем Ставки
Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Итак:
"У аппарата маршал Шапошников,
У аппарата Жуков.
Ж у к о в: Борис Михайлович, нам не ясно, кто на кого наступает. Мы на
немцев или они на нас. Второй день авиация фронта и авиация Резерва Главного
Командования бьет наземные части противника, а ударные группы, по существу,
стоят на месте и отбиваются. Не думает ли командование решать поставленную
задачу одной авиацией, если это не так, чего же тогда стоят на месте части
Хоменко, Калинина, Качалова и других.
Не ясно, как руководит командование боем ударные группировок, если штаб
ваш ничего не знает в течение 27 июля ни о Хоменко, ни о Качалове. За это
время, вы отлично понимаете, могут произойти крупные события, которые потом
будет поздно исправить...
...Прошу передать Главкому, что потеря времени и пассивные действия
ударных групп дают\ полную возможность противнику подтянуть свои резервы и
нанести удар! по вашим группам.
Если не хотите проиграть операцию, надо немедленно наносить
уничтожающие удары по еще не вполне готовому противнику...
Ставка категорически требует от всех командующих быть ближе к войскам
на поле боя. Лично видеть ход боя...
...Относительно Ельни. Не растреплет ли 24-я армия части в непрерывных
и при этом неорганизованных атаках? Не лучше ли ей применять больше
уничтожение огнем, о чем я вам вчера передавал... \
Шапошников; Вполне с вами согласен. Кроме вашего разговора, я читал
ваше указание Богданову (командующий Резервным фронтом. - Н. Я,) и вполне с
ним согласен. Ваше вчерашнее поручение мною Жигареву передано".
Конечно, и Жуков тогда обстановку знал неполно. В отношении
"пассивности" ударных групп он оказался не прав, в чем скоро убедился. Во
время переговоров с Шапошниковым он не знал, что враг далеко превосходил,
например, самоотверженно дравшуюся группу В. Я- Качалова. Ее трем дивизиям
пришлось схватиться с девятью дивизиями врага.
Жуков в этом случае требовал невозможного, Но нужно помнить тогдашнюю
обстановку. Она была тяжелой не только на фронте. Как коротко скажет А. М.
Василевский о лете 1941 года: "Были в деятельности Сталина того времени и
просчеты, причем иногда серьезные. Тогда он был неоправданно самоуверен,
самонадеян, переоценивал свои силы и знания в руководстве войной. Он мало
опирался на Генеральный штаб".
Успехов добивались и известные военные руководители, и безвестные
герои, сражавшиеся у Смоленска, в Смоленске и восточнее его. 30 июля
германская группа армий "Центр" получила приказ в основном стать в оборону.
В этом сражении она потеряла 250 тысяч человек.
Во второй половине июля враг так и не смог выйти на ближние подступы к
Ленинграду, лучшие соединения вермахта сгорали в полыхавшем Смоленском
сражении, а на юге, хотя немцы и вышли к Днепру, они вынуждены были
отказаться от лобового натиска на Киев. В Генштабе понимали, что возможности
вермахта не неограниченны. Складывалось убеждение - к началу второго месяца
войны фашисты не смогут вести наступление по всему фронту. Однако как
распорядиться имеющимися у нас ресурсами? Любая ошибка в стратегическом
планировании могла ухудшить и без того сложное положение - к исходу третьей
недели войны враг продвинулся на 500 - 600 километров в глубь нашей страны.
Он вполне мог сосредоточить- крупные силы на одном стратегическом
направлении и добиться там серьезного успеха. Но где?
Для определения этого нужно было. заняться прогнозированием ближайших
намерений военного руководства Германии. Жуков был профессионально
подготовлен к решению этой неслыханно трудной задачи всей своей жизнью в
рядах армии, отменным знанием немецкой военной мысли. В горниле жесточайшей
войны должны были дать отдачу годы и годы, проведенные за изучением трудов
немецких стратегов. В богатой личной библиотеке Г. К. Жукова были все
сколько-нибудь значительные книги по военным вопросам, вылущенные за годы
Советской власти, и немало фундаментальных дореволюционных изданий.
Подавляющая часть их была испещрена пометками на полях.
Теперь за рабочим столом начальника Генерального штаба он продолжил
привычную аналитическую ^ работу, делая пометки в тексте остро отточенным
простым карандашом и цветными - на картах. Только ныне перед Г.- К. Жуковым
лежали не книги, а -бесчисленные оперативные документы, доклады и донесения
разведки.
За месяц войны советский Генеральный штаб накопил достаточно данных о
распределении сил вермахта, его резервах на советско-германском фронте.
Так, в разгар жесточайших сражений, когда, казалось, нельзя было ни на
минуту оторваться от текущих дед, Жуков и его помощники проделали
серьезнейшую аналитическую работу. Вместе с руководящими оперативными
работниками Генштаба он снова и снова изучал развертывание немецких войск на
советско-германском фронте. В первую очередь определялись танковые группы
противника и их возможности. Они были основной пробивной силой вермахта.
Объективно, с максимально возможной точностью определялись .их потери. Вывод
был однозначен: потрепанные танковые и моторизованные дивизии врага
нуждаются в пополнений. Враг не может надеяться на успех везде. Более того,
анализ показывал, что удар будет нанесен только там, где по представлению
германских генералов нет прочной обороны Красной Армии. Генеральный штаб.
приходил к выводу,что по этой причине прямой удар на Москву в ближайшее
время исключен.
Еще раз просчитав все варианты, руководство Генштаба заключило, что с
учетом всех обстоятельств, в том числе и конфигурации линия фронта,
противник нанесет удар по Центральному фронту, прикрывавшему Гомельское
направление, с целью выйти во фланг и в тыл Юго-Западному фронту. 29 июля
Жуков во всеоружии накопленных материалов доложил об этом Ставке. Чтобы
предотвратить тяжкие последствия неминуемого гитлеровского наступления,
Жуков подчеркнул необходимость укрепить Центральный фронт И за счет войск,
прикрывавших Москву с запада.
- Вы что же, - спросил Сталин, - считаете возможным ослабить
направление на Москву?
Жуков объяснил, что нужно победить в споре со временем - через две
недели сюда можно подбросить около десятка дивизий с Дальнего Востока. С
сокрушенным сердцем он продолжал: во избежание окружения войска
Юго-Западного фронта нужно отвести за Днепр. Немного помедлив, Жуков сказал:
Киев придется оставить. А в заключение предложил немедленно
организовать контрудар в районе города Ельни (Ельнинского выступа),
захваченного гитлеровцами, откуда немцы могли возобновить наступление на
Москву.
Сказанного было слишком для Сталина, человека, обладавшего, по словам
Жукова, порывистым характером. Он вспылил:
- Какие там еще контрудары, что" за чепуха? Как вы могли додуматься
сдать врагу Киев?
Жуков был наделен характером не менее "порывистым" и не сдержался.
Глубоко уязвленный тем, что перечеркивается кропотливая работа Генштаба, не
принимаются в расчет знания и опыт его работников, он бросил:
- Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только
чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от
обязанностей начальника Генерального штаба и послать на фронт. Там я,
видимо, принесу больше пользы Родине.
Последовал острый обмен репликами. Жукова на месте освободили от поста
начальника Генштаба и коль скоро он указал на опасность Ельнинского выступа,
предложили заняться им. Он получил назначение командующим Резервным фронтом,
развернутым в этом районе.
Но, подчеркнул Сталин, Жуков остается членом Ставки Верховного
Командования, Через несколько дней Жуков, сдав обязанности начальника
Генерального штаба маршалу Б. М. Шапошникову, выехал в район Гжатска, где
находился штаб вверенного ему фронта.
Ельня
В понятном подавленном настроении новый командующий фронтом прибыл на
место. Жуков с молодости насмотрелся на войну и не питал никаких иллюзии по
поводу врага, уже тогда нагло попиравшего ее законы и обычаи. Но то, что
творили вчерашние обыватели. Германии, одетые в форму вермахта, было
неописуемым. Они явились на русскую землю убивать, убивать детей иженщин,
раненых и стариков. От рук мерзавцев, именовавших себя "высшей расой", гибли
наша. люди, гибло созданное многими годами напряженного труда. Смерть,
разорение и слезы на каждом шагу несли фашистские варвары. Ответить на;
это нужно "мечом и только мечом, беспощадно уничтожая злобного врага",
- говорил себе Жуков.
В штаб франта он прибыл 31 июля 1941 года.
Конечно, масштабы его работы теперь были неизмеримо меньшими -
Резервный фронт не был главным, и силы его были скромными. Но Жуков всегда
признавал мудрость старой истины: не место красит человека, а человек -
место.
Георгий Константинович не успел еще толком оглядеться, как пришлось
принимать важные решения. Героическая группа генерал-майора В. Я. Качалова
попала в исключительно тяжелое положение под Рославлем. Жуков на месте
увидел то, чего не мог видеть в Москве: в районе Рославля превосходство
гитлеровцев в силах было подавляющее.
В этот же день Жуков доложил начальнику Генерального штаба Б. М.
Шапошникову: "...Со взятием противником Рославля положение Качалова может
быть очень невыгодным: Качалову грозит окружение. Считаю необходимым левый
фланг и центр Качалова немедленно оттянуть на восток..." На что Шапошников
ответил: "Принимаемое вами сейчас решение в отношении Качалова считаю
правильным".
Лишь немногие из группы В. Я. Качалова сумели пробиться к своим, а он
сам геройски пал в бою...
Тем временем Жуков со своей обычной обстоятельностью вник в дела
Резервного фронта. Оказалось, что далеко не все знали, во что превратили
немцы Ельнинский выступ. Командование немецкой группы армий "Центр",
несомненно, собиралось использовать этот район как плацдарм при
возобновлении наступления на Москву. А пока гитлеровцы основательно укрепили
его - вырыли траншеи, натянунули проволочные заграждения, вкопали в землю
танки. Словом, создали крепкую оборону.
Ликвидировать этот плацдарм без основательной подготовки было
невозможно. Жуков поставил командованию 24-й армии задачу: всеми видами
разведки вскрыть систему вражеской обороны, установить местонахождение
огневых точек и подтянуть две-три дивизии, а главное - артиллерию. Пока шло
сосредоточение наших войск, Жуков наметил к двадцатым числам августа перейти
в наступление. В то же время он приказал, не давая покоя врагу, перемолотить
на месте огнем артиллерии его подвижные части. Ельнинский выступ занимали
лучшие немецкие соединения: полк "Великая Германия" (на деле моторизованная
бригада), две танковые и моторизованная дивизии.
Очень опасная в маневренных операциях элита вражеских подвижных войск
оказалась под градом снарядов советской артиллерии, точность огня которой с
каждым днем возрастала. Ельнинский выступ постепенно превращался в кладбище
отборных гитлеровских частей и техники. Гальдер, однако, приказал: "Не
сдавать Ельню ни в коем случае". Только через несколько недель немецкий
генштаб прозрел:
уничтожается нацистская "гвардия" - и приказал вывести с Ельнинского
выступа танковые и моторизованные части, прислав им на замену пять пехотных
дивизий. Их ожидала та же участь.
Искусно идя к разгрому немецкой группировки в районе Ельни, Жуков
помнил: он - член Ставки Верховного Главнокомандования. 19 августа Георгий
Константинович посылает Сталину телеграмму: "Противник, убедившись в
сосредоточении крупных сил наших войск на пути к Москве, имея на своих
флангах Центральный фронт и великолукскую группиррвку наших войск, временно
отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного
и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил
против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов. Возможный замысел
противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов - Конотоп
- Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего -
главный удар на Москву в обход брянских лесов и удар на Донбасс".
Эта оценка - пример глубокой прозорливости полководца; охватывающего
своим мышлением все, что происходило в это время на советско-германском
фронте. И это тогда, когда на него давило бремя ответственности и огромный
объем организаторской работы командующего войсками фронта! Глубина оценки
обстановки видна особенно рельефно, поскольку именно в это время на
совещаниях у Гитлера был отработан и утвержден план, точно описанный в
телеграмме Жукова Сталину 19 августа!
В приказе Гитлера, отданном через два дня, 21 августа, читаем:
"Важнейшей целью до наступления зимы считать не захват Москвы, а захват
Крыма, Индустриального и угольного района Донбасса... Нс-медленно
предпринять операцию" на окружение, добиваясь "уничтожения противника до
того, как он достигнет линии р. Десна, Конотоп, р. Сула".
Приказ Гитлера был отдан во исполнение первоначального замысла плана
"Барбаросса": по достижении рубежа Днепра танковые группы Гота и Гудериана
расходятся налево и направо от оси Минск - Москва. Гот должен помогать
группе армий "Север" в захвате Ленинграда, а Гудериан принять участие в
овладении Украиной.
В Москве согласились с анализом Жукова, тем более что в Генштабе тоже
пришли к подобным выводам. В ответ на его доклад 19 августа из Ставки в тот
же деньсообщили: "Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в
сторону Чернигова, Конотопа, Прилук считаем правильными". Жуков предлагал
создать в этом районе сильную группировку (в том числе не менее тысячи
танков) и нанести удар во фланг Гудериана с юго-запада вместе с ударом с
востока вновь организованного Брянского фронта. Следовательно, подрубить с
обеих сторон клин Гудериана, устремившийся в тыл Юго-Западному фронту.
Все так? Только откуда взять тысячу. танков? Жуков думал создать эту
группировку за счет Закавказского округа и еще 300 танков взять с Дальнего
Востока. Но это требовало времени, которого не оказалось.
Ставка, однако, сочла в основном достаточный действия Брянского фронта,
созданного еще 14 августа. Назначенный его командующим генерал А. И.
Еременко заверил Сталина, что "в ближайшие дни безусловно" разгромит
Гудериана.
- Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях, - заметил
Сталин, выслушав заверения Еременко. Брянскому фронту были направлены
подкрепления.
20 августа - Еременко докладывал в Ставку: "Я очень благодарен Вам,
товарищ Сталин, за то, что Вы укрепляете меня танками и .самолетами. Прошу
только ускорить их отправку, они нам очень и очень нужны. А насчет этого
подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную
Вами, выполнить, то есть разбить. У меня к Вам больше вопросов нет..."
К сожалению, войска Брянского фронта не смогли выполнить эту задачу:
танковая группа Гудериана прорвалась на юг и вышла в глубокий тыл
Юго-Западного фронта.
Жуков в эти дни руководил наступлением на Ельию.
21 августа он докладывает Сталину: "К 20.8.41 частям 24А Резервного
фронта в районе Ельня не удалось окружить н уничтожить немецкие части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33