– Ты не знаешь, где мой меч?
– Меч вашего величества висит в тронном зале, – ответил слуга.
– Не тот, – объяснил Гарион. – Второй. Тот, который я носил, когда приехал сюда
– Думаю, что я могу найти его, – с сомнением в голосе сказал слуга
– Пожалуйста, – попросил Гарион. – Хотелось бы, чтобы он всегда был под рукой. Да… вот еще что – отыщи-ка Леллдорина Уилденторского. Я хочу поговорить с ним.
– Слушаюсь, ваше величество, – поклонился слуга и удалился.
Гарион взял кинжал и кусок материи и принялся их изучать. Кинжал ничем не отличался от любого другого: тяжелый, сделанный добротно, с рукояткой, обмотанной проволокой. Никаких украшений или знака владельца, только острие чуть загнулось от удара о каменную стену. Тот, кто бросал его, обладает недюжинной силой. У Гариона пробежал холодок между лопатками. Кинжал вряд ли мог быть уликой. Таких в цитадели сотни. С другой стороны, клок ткани может сыграть добрую службу. Где-то в крепости бродит человек, у которого край плаща оторван. Порванный плащ и этот образец шерстяной материи должны точно совпасть Приблизительно через час появился Леллдорин.
– Ты посылал за мной, Гарион?
– Садись, – пригласил Гарион и, дождавшись, когда слуга выйдет, сказал, усаживаясь поглубже в кресло перед столом:
– У меня возникла неожиданная проблема Не мог бы ты помочь в одном деле?
– Тебе не нужно ни о чем просить, Гарион, – серьезно ответил молодой астуриец.
– Но строго между нами, – осторожно начал Гарион. – Никто не должен знать о нашем разговоре.
– Слово чести, – быстро ответил Леллдорин. Гарион подвинул другу кинжал.
– Совсем недавно, когда я шел к себе, кто-то бросил в меня это.
Леллдорин изумленно вытаращил глаза и прошептал:
– Заговор?
– Либо заговор, либо личные счеты. Я теряюсь в догадках
– Надо предупредить охрану, – заявил Леллдорин, вскакивая с места.
– Нет! Если я так поступлю, никак свободы мне не видать. И так её почти не осталось, и я не хочу лишиться последней малости.
– Ты не успел его разглядеть? – спросил Леллдорин, снова садясь и разглядывая кинжал.
– Только со спины. На нем был обычный серый плащ.
– Все райвены носят серые плащи, Гарион.
– У нас есть за что зацепиться. – Гарион вынул из кармана туники клочок ткани. – Швырнув в меня нож, он бросился в дверь, и она защемила его капюшон, оторвав вот этот кусок.
Леллдорин осмотрел его и заметил:
– Кажется, это с плеча.
– Я тоже так подумал, – согласился Гарион. – Если мы с тобой будем смотреть во все глаза, может, заметим того, у кого недостает этого куска. Затем, если нам удастся заполучить этот плащ посмотрим, подходит ли этот вырванный кусок к нему.
Леллдорин медленно кивнул и с перекошенным от ярости лицом изрек:
– Когда мы схватим этого человека, я сам хочу поговорить с ним. Король не должен встревать в такого рода дела.
– Я, может, изменю кое-какие правила, – мрачно сказал Гарион. – Мне не нравится, когда в меня бросают ножи. Надо отыскать того, кто отважился на это.
– Немедленно, – сказал Леллдорин, снова поднимаясь на ноги. – Если придется, я осмотрю все плащи в Райве. Мы найдем предателя, Гарион. Обещаю.
Излив душу другу, Гарион почувствовал себя лучше. Однако это был осторожный молодой король, который уже в сопровождении охраняющих его гвардейцев поздно вечером отправился в личные покои Хранителя трона Райвенов, постоянно оглядываясь по сторонам, держа правую руку на мече у пояса.
Бренд сидел перед большой арфой. Сильные руки Хранителя ласкали струны инструмента, извлекая жалобную мелодию.
– Ты играешь очень хорошо, милорд, – почтительно сказал Гарион, когда стихли последние аккорды.
– Я часто играю, ваше величество, – ответил Бренд. – Когда я играю, то забываю, что со мной нет больше моей жены. – Он встал со стула, расправил плечи, на лице проявилась сосредоточенность. – Чем я могу служить вам, король Белгарион?
Гарион нервно откашлялся.
– Может, у меня выйдет не так гладко, но, пожалуйста, пойми, что я хочу сказать.
– Постараюсь, ваше величество.
– Я не хотел всего этого, сам знаешь, – начал издалека Гарион, обводя рукой цитадель. – То есть корона… королевство… и прочее. Мне нравилась жизнь, которую я вел до этого.
– Да, ваше величество.
– Я клоню вот к чему. Ты… ты правил до меня в Райве.
Бренд сдержанно кивнул.
– По правде говоря, я не хотел быть королем, – признался Гарион, – и не собирался занимать твое место. Бренд посмотрел на него и слегка улыбнулся.
– Я все не могу взять в толк, почему вы смущаетесь всякий раз, когда я вхожу к вам в комнату, ваше величество. В этом причина вашего беспокойства?
Гарион молча склонил голову.
– Ты нас еще недостаточно хорошо знаешь, Белгарион, – сказал ему Бренд. – Ты пробыл здесь не больше месяца. Мы – особенные люди. Свыше трех тысяч лет мы охраняем Око… В этом смысл нашего существования, и я думаю, что на столь далеком пути мы кое-что потеряли… свое «я», которому люди придают такое большое значение. Тебе известно, почему меня называют Брендом?
– По правде говоря, никогда не задумывался над этим, – признался Гарион.
– На самом деле у меня есть другое имя, – продолжал Бренд, – но я не должен разглашать его. Каждого Хранителя называют Брендом, чтобы не создавать никакого ореола вокруг того, кто находится у власти. Мы служим Оку, и в этом наше предназначение. Скажу откровенно, я очень обрадовался, когда ты пришел на смену мне. Приближалось время, когда мне нужно было выбирать преемника – с помощью самого камня, конечно. Но у меня не было ни малейшего представления, кто им станет. Твое прибытие облегчило мою задачу.
– Значит, мы можем быть друзьями?
– Кажется, мы уже стали ими, Белгарион, – торжественно произнес Бренд. – Мы оба служим одному и тому же, а это всегда объединяет людей.
– Я делаю все правильно? – неуверенно спросил Гарион.
Бренд подумал и ответил:
– Кое-что я бы не стал делать так, как делаешь ты, но в этом нет ничего страшного. Родар с Энхегом тоже не всегда делают все одинаково. У каждого своя манера
– Они подшучивают надо мной… Энхег, Родар… другие. Я постоянно слышу их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.
– Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они – олорны, а олорны не относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются друг над другом тоже. Можно сказать, что пока они шутят, все хорошо, но когда перейдут на серьезные и официальные отношения знай – ты в беде.
– Я не подумал об этом, – признался Гарион.
– Со временем привыкнешь, – успокоил его Бренд.
После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути передумал и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней, то увидел тихо сидящую Адару, которая наблюдала за тем, как тетя Пол старательно штопает старую тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.
– Прошу тебя, Адара, – обиженно протянул он, – не делай этого, когда мы одни. Я уже устал от этого, – он махнул рукой в сторону приемных залов замка.
– Как будет угодно вашему величеству, – ответила она.
– И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.
Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными глазами и возразила:
– Нет, брат, отныне ты не будешь просто «Гарионом». Он вздохнул, осознавая всю правду сказанного ею.
– Прошу извинить меня, – продолжала она, – но я должна идти к королеве Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.
– Нам всем легче, когда ты рядом с нами, – сказал Гарион, не задумываясь.
Она тепло и нежно улыбнулась ему.
– Как-никак он не так безнадежен, – заметила тетя Пол, ловко орудуя иголкой.
Адара взглянула на Гариона и заметила:
– Он никогда не был безнадежен, леди Полгара. – Склонила голову и вышла из комнаты.
Гарион принялся мерить комнату шагами, потом бросился в кресло. Столько всего произошло за день! Он внезапно почувствовал, что весь мир буквально ополчился против него.
Тетя Пол продолжала как ни в чем не бывало работать.
– Зачем ты занимаешься этой ерундой? – не выдержал Гарион. – Мне никогда уже не понадобится эта вещь.
– Её надо починить, дорогой, – не повышая голоса, ответила она.
– Есть сотни людей, которые за тебя сделают эту работу.
– Я предпочитаю делать её сама.
– Оставь это и давай поговорим. Тетя Пол прекратила штопать тунику и вопросительно подняла глаза.
– И что же хотело обсудить ваше величество?
– Тетя! – изумленно воскликнул Гарион. – Это уж слишком!
– В таком случае перестань приказывать, – посоветовала она, снова принимаясь за тунику.
Гарион несколько минут следил за ней, не зная, что сказать, потом, разбираемый любопытством, все же спросил:
– Почему ты делаешь это, тетя Пол? Ведь никто её больше не наденет, и, выходит, ты зря стараешься.
– Я коротаю время, дорогой, – напомнила она. Потом, оторвавшись от шитья, посмотрела на него, подняла тунику левой рукой, а указательным пальцем правой медленно провела по шву. Гарион ощутил прилив очень яркого импульса света и услышал звук, похожий на шипение. Разорванное место само собой исчезло, словно его и не бывало.
– Теперь ты видишь, насколько бесполезна моя работа, – заявила она.
– Но почему ты занимаешься этим?
– Потому что мне нравится, дорогой, – ответила она, резким движением снова разрывая материю, беря иглу и вновь принимаясь за дело. – Руки и глаза заняты, а голова остается свободной для размышлений. Таким образом я отдыхаю.
– Иногда я не могу тебя понять, тетя Пол.
– Да, дорогой, я знаю.
Гарион принялся ходить по комнате, затем неожиданно опустился на колени перед ней и, отодвинув в сторону столик с шитьем, положил голову ей на колени.
– О, тетя Пол, – вымолвил он, задыхаясь от слез.
– В чем дело, дорогой? – спросила она, гладя его по волосам.
– Я так одинок.
– И это все?
Он поднял голову и недоуменно уставился на нее, никак не ожидая услышать такое.
– Все одиноки, дорогой, – объяснила она, обнимая его голову. – Мы общаемся с людьми очень малое время и снова остаемся со своим одиночеством. Со временем ты привыкнешь к нему.
– Никто уже не говорит со мной так, как бывало. Только и слышишь: «Ваше величество, ваше величество».
– Все-таки ты король.
– Но я не хочу им быть.
– Очень плохо. Тебе написано на роду им стать, и ничего тут не поделаешь. Тебе никто не рассказывал о принце Гареде?
– Нет. А кто он такой?
– Только ему удалось выжить во время резни, устроенной найсанскими головорезами, которые убили короля Горека и его семью. Он спасся, бросившись в море.
– Сколько ему было лет?
– Шесть. Очень смелый мальчик. Все решили, что он утонул в морской пучине. Мы с твоим дедушкой всячески поддерживали это мнение и в течение тринадцати столетий прятали потомков принца Гареда. Из поколения в поколение они жили в тихой глуши с одной-единственной целью: посадить на трон тебя… а теперь ты утверждаешь, что не хочешь быть королем.
– Все равно я никого из них не знаю, – угрюмо пробормотал Гарион, понимая, что говорить этого не стоит, но ничего не мог с собой поделать.
– А тебе было бы легче, если бы ты их знал? Этот вопрос озадачил Гариона.
– Впрочем, может и легче. – Она отложила свою работу в сторону и встала. – Пойдем, – сказала Полгара и подвела его к высокому окну. Окно выходило на раскинувшийся далеко внизу город. В одном месте, где балкон примыкал к треснувшему водостоку, вода, скопившаяся за осень и зиму, замерзла и сверкающее ледяное покрывало раскинулось по балкону.
Тетя Пол открыла задвижку и распахнула створки окна. От ворвавшегося холодного ветра затрепетало пламя свечей.
– Смотри на лед, – сказала она, указывая на сверкающую черноту. – Смотри внимательно.
Он взглянул туда и снова ощутил, как неведомая сила проникает в его сознание.
Что-то мелькнуло на поверхности льда… бесформенное, но приобретающее очертания и становящееся все более отчетливым. Перед ним стояла женщина с бледным лицом… очень красивая… улыбающаяся. Она выглядела совсем молодо, и её глаза были устремлены на Гариона.
– Мой ребенок, – шептали её губы, – мой маленький Гарион.
Гарион затрясся и прошептал:
– Мама?!
– Как ты вырос! – продолжали безмолвно твердить её губы. – Почти взрослый мужчина!
– И король, Илдера, – поведала призраку тетя Пол на своем неслышном языке.
– Значит, это он избранник, – радостно произнесла женщина. – Я так и знала. Я чувствовала это, когда носила его под сердцем.
Рядом с первой тенью возникла вторая: высокий молодой человек с темными волосами и удивительно знакомым лицом. Гарион не мог не узнать в нем себя.
– Здравствуй, Белгарион, сын мой! – обратился к нему второй образ.
– Отец… – ответил Гарион, не зная, как быть
– Благословляем тебя, Гарион, – произнес второй призрак, и обе тени начали растворяться.
– Я отомстил за вас, отец! – успел прокричать Гарион. Ему почему-то показалось это важным. Впрочем, отец мог его и не слышать.
Тетя Пол стояла, прислонившись к оконной раме, с выражением крайнего утомления на лице.
– Тебе плохо? – с беспокойством спросил её Гарион.
– Такие вещи не проходят бесследно, дорогой, – ответила она, устало проводя рукой по лицу.
Но вот в глубине темнеющего льда мелькнуло что-то, и возникла знакомая тень голубой волчицы, которая вместе с Белгаратом напала на элдрака Грула в горах Алголанда. Волчица села на задние лапы и какое-то время смотрела на них, потом обернулась снежно-белой совой и, наконец, женщиной с рыжевато-коричневыми волосами и золотистыми глазами. Её лицо удивительно походило на лицо тети Пол, и Гарион невольно обернулся, сравнивая их.
– Ты оставила его открытым, Полгара, – заметила золотоглазая женщина. Её голос был мягким и теплым, как летний вечер.
– Да, мама, – ответила тетя Пол. – Сейчас закрою.
– Я только рада этому, Полгара, – сказала дочери женщина-волчица. – Мне представилась возможность встретиться с ним еще раз. – Она посмотрела в глаза Гариона и заметила:
– Два-три штриха. Что-то в разрезе глаз и в уголках губ. Он знает?
– Не все, мама.
– Может, оно и к лучшему, – заключила Полидра.
Из черной глубины возникла новая фигура: еще одна женщина с волосами, как солнечный свет, и лицом, еще более похожим на лицо тети, которая сказала:
– Полгара, моя дорогая сестра.
– Белдаран, – ответила тетя Пол голосом, преисполненным нежной любви.
– И Белгарион, – продолжала прапрародительница Гариона, – цветок моей любви и Райве.
– Наши благословения также, Белгарион, – пожелала Полидра. – А теперь прощайте, но помните, что мы вас любим. – В следующее мгновение их не стало.
– Ну что, полегчало? – спросила тетя Пол. её голос дрожал, а в глазах стояли слезы.
Гарион, слишком взволнованный увиденным и услышанным, только кивнул головой.
– Я рада, что мои труды не пропали даром. Пожалуйста, закрой окно, дорогой, а то мы все замерзнем.


Глава 14

Был первый день весны, и король Райве Белгарион страшно нервничал. Растущее беспокойство вызывало приближающееся шестнадцатилетние принцессы Се'Недры, и когда знаменательный день наступил, он совсем потерял голову. К тому же Выяснилось, что темно-синий парчовый костюм, над которым неделю трудились с полдюжины портных, сидел плохo, жал в плечах, а жесткий воротник резал шею. В тот день золотая корона казалась особенно тяжелой, а трон еще более неудобным.
Зал райвенского короля был богато украшен в связи с наступающим торжеством, но даже флаги и гирлянды из первых весенних цветов не могли скрыть мрачной торжественности большого тронного зала. Толпившаяся знать, однако, весело болтала и смеялась, словно ничего значительного и не происходило. Гарион завидовал их беспечности и со страхом думал, что же с ним будет.
Тетя Пол стояла по левую сторону трона, облаченная в новую серебряную мантию и с серебряной диадемой на голове. Белгарат переминался с ноги на ногу справа в новом зеленом костюме, который он уже успел помять.
– Не крутись, – спокойно сказала тетя Пол Гариону.
– Тебе легко говорить
– Постарайся не думать об этом, – посоветовал Белгарат. – Церемония не столь уж длительная.
Затем Бренд, с совершенно удрученным видом, вошел в зал через боковую дверь и направился к возвышению, на котором был установлен трон.
– У ворот цитадели, ваше величество, найсанец, – тихо проговорил он. – Он утверждает, что является посланником королевы Солмиссры и что прибыл на церемонию совершеннолетия.
– Разве такое возможно? – обратился Гарион к тете Пол, испуганный неожиданным известием.
– Полагаю, что да, – ответила она. – Скорее всего это дипломатический ход. Подозреваю, что найсанцы предпочли бы сохранить положение Солмиссры в секрете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38