Если нет силы воли - незачем задавать себе ба-
нальные вопросы.
Назревавшую семейную коллизию разрядил Богенбрум, появившийся на по-
роге гостиной в цветастом махровом халате Густава.
- Какое блаженство! Это то, чего мне так не хватало после горного ма-
рафона и угощения Стива.
Эвелина встала с ковра.
- Франц, кофе вот-вот появится. Присаживайтесь здесь, возле камина.
Вам включить какой-нибудь канал?
- Нет, спасибо, я равнодушен к зрелищам, - произнес Богенбрум, поу-
добнее устраиваясь в кресле. - Какое издание вас заинтересовало, Густав?
А-а, средневековая история России. Жуткая страна. Но, впрочем, она в
оголенном виде показала то, на чем я настаивал всегда.
- А что именно вы говорили, Франц? - заинтересовался Эшер.
- Я глубоко уверен, что любой политик непременно состоит из трех сла-
гаемых: вора, негодяя и идиота. В данном случае, - Богенбрум ткнул
пальцем в свирепую физиономию адмирала на обложке, - последний компонент
был выражен наиболее ярко, хотя и не в ущерб остальным двум. Пишущая
братия даже в те времена обратила на это внимание, судя по названию.
- Но как же в таком случае быть с популярностью, которой эти деятели,
очевидно, пользовались у народа? - вмешалась в разговор Эвелина.
- Очень просто. Населению свойствен еще больший идиотизм. Любые так
называемые "демократические" процедуры эпохи позднего средневековья -
выборы, референдумы - всего лишь фиксировали массовое кретиническое соз-
нание. Заметьте, что всякий свежевыбранный вождь, дорвавшись до власти,
тут же начинал вести себя в соответствии с доминирующей слагаемой. Если
президент или премьер - идиот, то счастлив просто дурачиться перед любой
аудиторией, дома и за рубежом, а за него казнокрадствуют и негодяйничают
другие. Если он - вор, то занят хищениями, и ему некогда паясничать пе-
ред избирателями. Если вождь - негодяй, то давит соперников - а заодно и
избравшее его население - внутри страны и строит завоевательские планы,
не забывая при этом поворовывать. Впрочем, у политиков к одной слагаемой
так или иначе подмешиваются две другие. Наиболее распространено сочета-
ние вора и негодяя, обеспечивающее государственным мужам максимум выжи-
ваемости. Адмирал, - Богенбрум вновь постучал пальцем по обложке, - на
девять десятых состоял из идиота, что его и сгубило.
На столике синтеза с мелодичным звоном появился поднос с напитками и
едой. Эвелина налила всем кофе и, сев на диван, обратилась к Богенбруму:
- Надо сказать, Франц, у вас весьма пессимистичный взгляд на вещи.
- Точнее будет сказать - циничный, - будто обрадовавшись, отозвался
тот. - Я еще и мизантроп в придачу. Выгляните в окно: горстка землян,
окруженная со всех сторон океаном, коротает последние деньки в состоянии
праздного ступора. Уместен ли здесь оптимизм? Вся наша история - сплош-
ное недоразумение. У меня часто закрадывается подозрение, что челове-
чество - неудачная курсовая работа какого-нибудь межгалактического сту-
дента, и скоро строгий преподаватель, проверив ее, в гневе отправит на
уничтожение.
- Однако, Франц, не вс° же так безрадостно. Ведь были, очевидно, и
какие-то светлые пятна, - у Густава еще проявлялись очаги недобитого оп-
тимизма. - Возьмем, к примеру, искусство - живопись или музыку. Какой
полет мысли! Какие возвышенные чувства! Вы слушали третью симфонию Ваг-
нера?
- Вагнер не писал симфоний.
Густав обомлел.
- Как так - "не писал"? У меня есть каталог...
- ...составленный фирмой звукозаписи, которая сама же соорудила всю
свою фонотеку с помощью бесхитростных программ типа "КиберВагнер", "Ки-
берМоцарт", "КиберМалер" и других. К вашему сведению: когда запасы клас-
сической музыки пару столетий назад оказались исчерпаны, их решили по-
полнить, учитывая спрос, именно таким способом. Сначала в каталогах ука-
зывали на отличие между авторскими опусами и, скажем так, производными,
но впоследствии все смешалось, - средний потребитель все равно не ощуща-
ет разницы. Я уверен: вы - счастливый обладатель всех шести опер Бетхо-
вена, десяти ораторий Стравинского и полного цикла балетов Шуберта.
Густав был парализован. Он как раз собирался похвастать перед Богенб-
румом своей коллекцией и исподволь вел к этому разговор.
- Не стоит по этому поводу огорчаться. Некоторые образцы машинного
искусства ничуть не хуже оригиналов. Да и какая разница, в конце концов:
музыка - тот же товар, если он вам нравится, пользуйтесь на здоровье, не
спрашивая, что да откуда. Из ваших альбомов по живописи, - Богенбрум
кивнул на книжный шкаф, - более двух третей - фальсификации, однако это
не помешало вам наслаждаться "полетом мысли" художника.
Франц запихнул в рот пирожное целиком и мгновенно его проглотил, поч-
ти не жуя. Густав и Эвелина завороженно смотрели на него. Богенбрум на-
лил себе виски, отхлебнул кофе и, наконец, заметив легкое смятение, ко-
торое он произвел среди хозяев, любезным тоном осведомился:
- Надеюсь, я не сказал ничего такого, что могло бы нанести ущерб ва-
шему домашнему благополучию?
- О нет, что вы, Франц, - со вздохом произнесла Эвелина. - Мы совер-
шенно не делаем культа из вещей, из искусства в том числе. Тем более,
Густав уже растерял половину своей коллекции.
- Просто замечательно, - не в том смысле, что растерял, а в том, что
ваша семья не цепляется за атрибуты материального мира. Мне редко встре-
чались люди, имеющие столь трезвый взгляд на окружающую действи-
тельность. Я полагаю, это объясняется исследованиями господина Эшера, а
вы, Эвелина, - та самая добрая муза, благодаря которой он и смог разра-
ботать свою теорию.
- Вынуждена вас разочаровать: мы познакомились уже после того, как
Густав собрал интерферотрон.
- Ах, так? Впрочем, неважно - наверняка вы надежный друг и ассистент
великого изобретателя.
- Опять вас разочарую. Я совершенно ничего не соображаю в физике, и
аппарат Густава для меня - тайна за семью замками. Он как-то пригласил
меня на один из своих выездов к месту происшествия, но, боюсь, я поста-
вила его в неловкое положение перед коллегами.
- И что же произошло, если не секрет?
- Никакой тайны здесь нет, но пусть лучше об этом расскажет муж.
Густав прекрасно помнил, как Эвелину стошнило на плащ Джона Барлоу,
когда на экране интерферотрона она увидела реконструкцию действий одной
родительской пары в отношении надоевшей дочки.
- Это правда, что я имел несколько лет назад неосторожность пригла-
сить Эви на одно из оперативных мероприятий, собираясь показать ей свое
изобретение на практике. Но ее ум, хотя и закаленный холовизором, отка-
зался воспринять ту изощренность, на которую способно истинно преступное
сознание. Попросту говоря, ей стало плохо, и на этом знакомство Эви с
интерферотроном закончилось, практически не начавшись.
- Таким образом, получается, что вы, Густав, - единственный хранитель
всех знаний об интерферотроне?
- Да, в некотором роде. Я держу аппарат внизу, в подвале, и там же
имеется достаточно подробное руководство к нему, но не представляю, кому
все это может понадобиться.
- Не стоит ставить крест на столь замечательном изобретении. У меня,
кстати, есть некоторые соображения по этому поводу, и я буду готов ими
поделиться попозже, если не возражаете.
- С удовольствием вас выслушаем. Скажите, Франц, а как вы оказались в
Андах? - Густав решил повернуть беседу в другое русло.
- Да, в общем-то, так же, как и все. Я работал на Тянь-Шане и зани-
мался математическими разработками, но после того казуса с китайцами ос-
тался без дела и перебрался сюда.
Казус, упомянутый Богенбрумом, в свое время наделал много шуму. Ки-
тайское правительство решило полностью переселить оставшееся после войн
население - шестьдесят миллионов - на Меркурий, так как жизненного
пространства не хватало. Поскольку телепортирование обычным способом за-
няло бы слишком много времени, был заключен договор с Яркендским универ-
ситетом на разработку методов логической компрессии данных при их пере-
даче с Земли. Передовой китайский отряд уже высадился на на Меркурии,
строя бараки и огромный приемник-телепорт. Операция планировалась следу-
ющим образом: все население Китая необходимо было в течение двадцати ми-
нут пропустить через местные пункты транспортировки, затем накопленную
информацию сжать, переслать на Меркурий, а там уже распаковать и транс-
формировать обычным способом. Земной этап прошел благополучно, однако в
момент космической трансляции случилась, как утверждали впоследствии ис-
полнители, неожиданная электромагнитная вспышка на Солнце, и, к ужасу
отряда, из приемника вытекло свыше четырех миллионов тонн теплой белко-
вой массы. Китай, таким образом, прекратил существование. Белковая масса
была сублимирована в брикеты и складирована в одном из бараков - на слу-
чай, если кто-нибудь решится на восстановительные работы, но пока что
подобного предложения ни от кого не поступало.
- А вы имели отношение к этому инциденту? - спросила Эвелина.
- Ровным счетом никакого. Подрядчиком выступал Институт архивации, а
я работал в совершенно другом колледже и занимался проблемами мини-ин-
теллекта. Но после этого случая финансирование всего университета было
полностью остановлено. В этом смысле мы с вами, Густав - товарищи по
несчастью. У меня также были обещающие разработки, прерванные в самом
начале.
- Вас еще объединяет интерес к истории, хотя я и представить не могу,
чтобы Густав выбрался за пределы Кантабиле в поисках книг. Максимум, на
который он способен - это поход в супермаркет, но там уже все по многу
раз перекопано.
- Да нет, как сегодня выяснилось, - вздохнул Густав. - Видно, я был
невнимателен - вот эти две книги Францу удалось найти у Стива. Мы там и
встретились, между прочим.
- Франц, а вы ищете какую-нибудь особую литературу, или интересуетесь
всем понемногу?
- Вообще-то есть два или три издания, которые я целенаправленно ра-
зыскиваю, но пока безуспешно. Меня привлекает древняя - абсолютно древ-
няя история, то, что принято называть "зарей цивилизации". Если в Мерт-
вой зоне есть развалины христианских церквей, есть шанс найти кое-какие
источники.
- Неужели эти тексты нельзя заказать по "ящику"? - изумилась Эвелина.
- В том-то и дело. Ваш супруг наверняка знает, насколько ненадежны
холовизионные книги.
- Гуги, это действительно так?
- К сожалению, да. Я не могу назвать себя крупным знатоком истории,
но меня временами раздражает то, как "ящик" бодро переделывает наше
прошлое. Одна и та же книга, заказываемая неоднократно, выглядит всякий
раз иначе. Франц, а что именно вам хотелось бы найти?
- Во-первых, Библия, - не каноническая, а апокрифы. Во-вторых, полное
издание "Свитков Мертвого моря". И еще хотелось бы отыскать что-нибудь
по демонологии. Естественно, я веду речь о старинных изданиях.
- Гм, я так далеко в своих исторических изысканиях не углублялся. Мне
как-то хватало относительно недавней литературы и, откровенно говоря, я
даже смутно представляю, что- происходило с человечеством до нынешнего
тысячелетия. Для меня вс° до XXI века - глухое, дикое средневековье.
- Распространенное заблуждение. Если достаточно внимательно просмот-
реть литературу, то складывается впечатление, будто люди застыли в раз-
витии. Десятый, пятнадцатый, двадцать второй век - всего лишь вариации
на одну и ту же тему. Меня и интересуют поэтому базовые, с позволения
сказать, источники, так как, на мой взгляд, именно в них можно найти
указания на исходный дефект цивилизации.
- Вы считаете, что человечество пошло по неправильному пути?
- Человечество никогда не было свободно в выборе, а путь следования
был ему навязан чьей-то порочной фантазией. В конце концов, если продол-
жить вашу теорию, Густав, мы - всего лишь комок возмущений, бьющийся
внутри неизменной событийной клетки. Разве кто-нибудь может изменить
свою траекторию?
- Нет.
- Но кто, в таком случае, запустил возмущение вдоль его трассы?
- Я не склонен считать, что здесь проявляется чья-то воля. Для меня
"слоеный пирог" и все, в нем происходящее, - данность, с которой следует
смириться. Однако, судя по всему, вы ведете речь о Боге?
- Пока что я пытаюсь сопоставить свои наблюдения с той информацией,
которую получил от вас утром. У меня зреют в голове кое-какие выводы, но
я еще не готов их изложить. Чуть позже, если можно.
- Конечно, мы не смеем вас торопить. Вы не проголодались? Я быстро
накрою обед, - вмешалась Эвелина.
- С удовольствием чего-нибудь перекусил бы, спасибо.
- Я тогда вас оставлю с вашими умными разговорами и пойду возиться на
кухню.
Эвелина встала и, оформив через холовизор обеденный заказ, удалилась
на кухню. Богенбрум обратился к Густаву:
- Насколько я понял из ваших слов, к интерферотрону имеются детальные
инструкции, и достаточно подготовленный пользователь может его сравни-
тельно быстро освоить.
Густав улыбнулся.
- Это не совсем так. Даже если опустить изучение теории, минимальные
практические навыки можно приобрести в лучшем случае месяца за три. Ин-
терферотрон - не вполне традиционный аппарат и в том смысле, что не име-
ет привычных органов управления, и к нему требуется долго привыкать.
- Такое ощущение, будто вы изначально решили ограничить доступ к ва-
шему изобретению.
- Естественно, если всякий сможет им овладеть, последствия будут
труднопредсказуемые. Я не ставил целью массовое распространение интерфе-
ротрона.
- Почему?
- Люди лишатся привычки обманывать друг друга, даже по пустякам. Каж-
дый в любой момент сможет легко узнать, как все было на самом деле.
Представляете, какой удар это нанесло бы по нравам? Человечество не смо-
жет существовать на столь высоком моральном уровне - без лжи, ставшей
второй натурой.
- Действительно, я как-то упустил это соображение из виду. Однако же
остаются другие, специализированные применения: история, археология, эт-
нография, не говоря уже о сыске. Всегда есть необходимость установить
истину. В этом смысле у интерферотрона могло бы быть большое будущее.
- Это тоже весьма маловероятно. 99% всех историков и детективов сразу
бы остались без работы. Какой смысл содержать целую армию доморощенных
следопытов, когда за пять минут можно узнать все? Кстати, кафедра исто-
рии моего университета, как я подозреваю, приложила руку к сокращению
ассигнований на развитие интерферотрона, - очевидно, почувствовав угро-
зу. Да и в судейских инстанциях к аппарату относились с подозрением. Ин-
терферотрон опасен тем, что ставит все точки над i. Нет больше места для
бесконечных дискуссий в среде историков и схваток между обвинителем и
защитой в суде. Успевай только считывать и складировать информацию, а
для этого особого ума не требуется.
- А какова дальность действия - или глубина считывания - у интерфе-
ротрона сейчас?
- Три месяца.
- А практический предел?
- Я не прикидывал, но это не суть важно. Всегда по цепочке можно доб-
раться до любого интересующего события, - Густав произвел в уме какие-то
подсчеты. - Мне кажется, двести тысяч лет - вполне достижимый порог.
Нужно только нарастить ресурсы аппарата.
- И что для этого требуется?
- Я думаю, около шестисот жидкостных процессорных блоков, порядка
двух тысяч модулей памяти и несколько вспомогательных устройств сопряже-
ния. Впрочем, есть один сдерживающий фактор.
- Какой именно?
- Реконструкция возможна только при наличии исходных материальных
элементов и, желательно, на месте действия. Сидя здесь, я не смогу, нап-
ример, узнать, что творилось в Древнем Риме. Мне нужен хотя бы камешек
из Колизея или кусок колесницы. Или же расставить датчики на дне морском
- там, где когда-то была Италия.
- И эту особенность нельзя никак поправить?
- Нет. Она зависит от конструкции датчиков, а лучше тех, что я ис-
пользую сейчас, мне пока не встречались.
- Густав! - Богенбрум набрал в грудь воздуха и замолчал. Густав уже
знал, что он сейчас обратится к нему с просьбой, и догадывался, в чем
она будет заключаться.
- Да, Франц.
- Я хочу вас попросить об одной вещи, но боюсь злоупотреблять вашей
добротой.
- Вы хотите взглянуть на интерферотрон?
- Да.
- Никаких проблем. Нужно только спуститься в подвал. До обеда еще ми-
нут двадцать, и нам этого времени вполне хватит. Пойдем?
Богенбрум оживленно закивал головой. Они проследовали через кухню,
где хозяйничала Эвелина, и, в ответ на ее вопросительный взгляд, Густав
пояснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10