" По тому, как Эвелина
иногда по утрам выметала из дому особо мощное количество зеленой пыли,
Густав догадывался, что его жена, пока он спит, тайком синтезирует неко-
торые поразившие ее воображение экземпляры, остатки кода которых сохра-
нились на станции, - очевидно, из тяги к экзотике. Ревновать здесь было
смешно - холовизионные особи имели чудовищные умственные дефекты, да
Густав и не претендовал на абсолютную супружескую преданность. Его пара-
метры по каталогу вряд ли могли поразить кого-нибудь, а предстательная
микросхема была повреждена и действовала с перебоями. Впрочем, оценивая
свои внешние данные в зеркале ванной во время умывания перед сном, Гус-
тав заключил, что на фоне реально существующих мужчин он выглядел очень
даже неплохо и в некоторых ситуациях, особенно под воздействием алкого-
ля, мог представлять определенный интерес для женщин. Он имел все необ-
ходимые параметры по 98-й спецификации: 185/95, густые темные волосы без
признаков лысины, белоснежные зубы и синие глаза. Однако органомеханик,
к которому он обратился полтора года назад, жалуясь на боли в паху, ска-
зал ему, что такой, как у него, травматический простатит больше не ре-
монтируется, скоро вылетят остальные блоки, откуда я вам возьму запчас-
ти, все вокруг развалилось и вообще будьте счастливы, что не подыхаете в
мучениях, как давно положено по возрасту. Густав был сражен этой гру-
бостью, но Эвелине ничего не сказал и приготовился к тихому тлению.
В их поселке уже было несколько случаев смертей из-за отказа органоэ-
лектроники, - производство комплектующих было остановлено войной, а пос-
ле массовой эвакуации на другие планеты судьба оставшихся в колыбели ци-
вилизации землян никого не волновала. К счастью, сохранился еще не-
большой запас химикатов, позволявших продлевать агонию. Да и смерть была
совсем не той, что в старые времена: покойники полностью, до порошкооб-
разного состояния, разлагались в течение полутора часов, распространяя
при этом запах корицы. Похороны в результате превратились в развлека-
тельное мероприятие, на котором виновник торжества помещался голым в
прозрачную пластиковую коробку и устанавливался в центр гостиной, будучи
чем-то вроде цветочного попурри, а шумные гости, булькая коктейлями,
оживленно наблюдали и комментировали вслух все малейшие нюансы разложе-
ния. Трудность состояла в том, чтобы вовремя всех оповестить и успеть
собраться прежде, чем стремительные процессы окисления превратят недав-
него знакомого в вещество, смахивающее на порошок для чистки раковин.
Завершив вечерний туалет, Густав забрался с книгой в кровать. Бу-
дильник показывал три часа ночи, но заснуть все равно не получилось бы -
спальня сотрясалась от доносившегося снизу победного рева зверя, разор-
вавшего за ноги, как жареного цыпленка, кардинала де Ришелье.
... Соорудив на своей базе в Порт-Стэнли несколько десятков полевых
биопунктов, экологи в считанные часы смогли отмобилизовать шесть морских
пехотных батальонов смерти. Отличавшийся нечеловеческой жестокостью ко-
мандующий экологов, доктор биологических наук вице-адмирал З. Кроннен-
берг, распорядился о непременном уничтожении в ходе предстоящих боевых
действий всех людей, включая пленных, и отпуске на волю после воспита-
тельной работы животных, не оказывающих сопротивления.
Утро 15 ноября выдалось крайне неблагоприятным для морских операций с
точки зрения погодных условий. Шторм достигал семи баллов, а частые
поздней осенью в этом районе ураганные порывы ветра разметали парусный
флот экологов. Семимачтовый флагманский корабль "Пенициллин", не в силах
противостоять ударам волн, был отнесен к мысу Горн, где налетел на скалы
и затонул, унеся на дно весь штаб во главе с адмиралом З. Кронненбергом.
Остатки бригады были вынуждены рубить мачты на кораблях и покорно ждать
своей участи. Из 35 кораблей и судов, вышедших из Порт-Стэнли, к вечеру
17 ноября на плаву оставалось лишь семь. Таким образом, десантная опера-
ция, которая должна была, по замыслу командования экологов, переломить
ход боевых действий в Антарктике, оказалась проваленной, и инициатива на
ближайшие три недели перешла к союзным генетическим войскам...

Густав охотно читал всевозможную мемуарную и историческую литературу,
хотя подозревал, что ежедневно появляющиеся тома не совсем соответствуют
оригиналам. Та же "История" Хоггарта периодически имела то 600, то 580 а
иногда и 535 страниц. Густав определенно помнил, что вчерашний Хоггарт,
в отличие от нынешнего, симпатизировал экологам и на той же странице пи-
сал о триумфальной высадке десанта и бесславном разгроме генетиков, для
которых Антарктида стала братской могилой. Кто знает, может, отвечавший
за синтез исторической литературы компьютер завидовал своим творческим
собратьям, неустанно заполнявшим эфир комедиями, мыльными операми и про-
чей всячиной, и иногда решался по своему разумению разнообразить заказ.
Густав был нисколько не против. Он вполне понимал случайный и относи-
тельный характер всякой информации, у истоков которой, как правило, на-
ходились личности со скромными интеллектуальными и сомнительными
нравственными достоинствами, например, тот же самый У. Хоггарт, на об-
ложке книги преподнесенный как "крупнейший специалист в области военной
истории, общепризнанный эксперт по военным действиям корпуса боевых
осьминогов на Атлантике". Зная немного нравы научного мира, Густав был
уверен: Хоггарт просто монополизировал тему и трудами невидимых ассис-
тентов потихоньку соорудил себе маленький литературный мавзолей. Хотя
кого, по большому счету, волновали события, происходившие сто или двести
лет назад, или же количество трупов, наваленных тем или иным воена-
чальником. Листая книгу, Густав подумал, что он, вероятно, - один из
последних историков-любителей на этой планете. Ведь известно: если ты
чего-нибудь не знаешь, то этого с таким же успехом и не происходило, а
если ты что-либо узнал, то это - наверняка обман.
Элементы случайности и сам случай были в свое время для Густава, дип-
ломированного физика-онтолога, объектом профессиональных исследований.
Ему принадлежала разработка теории события как основополагающего элемен-
та мироздания, а придуманное им устройство визуальной реконструкции
прошлого на базе замера интерферирующих пост-событийных волн некоторое
время успешно применялось полицией. "Интерферотрон Эшера" - так называл-
ся размером с небольшой чемоданчик прибор, позволявший при помощи пяти
датчиков, расставленных вокруг места преступления, получать на экране
сносного качества движущуюся картинку происшедшего. Полицейские чины по-
началу с подозрением отнеслись к устройству, однако все сомнения рассея-
лись после краткой демонстрации в кабинете начальства: Густав разбросал
по периметру комнаты датчики, и перед восторженными зрителями разверну-
лась десятидневной давности картина неистового соития во время ночного
дежурства двух полицейских сержантов.
Изобретение дорого обошлось Густаву Эшеру, - хотя данные интерферот-
рона не могли привлекаться в качестве улики ввиду экспериментального ха-
рактера прибора, детективы постоянно им пользовались во время расследо-
ваний, и один маньяк, отпущенный на каникулы из тюрьмы, где отбывал по-
жизненный срок за пятнадцать садистских убийств, отомстил внештатному
консультанту, подкравшись к нему на улице и лягнув в промежность острым
клинком, торчавшим из каблука. С тех пор сексуальный потенциал Густава
вследствие повреждения стал стремительно убывать; за этим потянулись
другие недомогания, и ему даже пришлось написать прошение об отставке с
должности заместителя начальника лаборатории каузативных исследований
при университете Аконкагуа, хотя эта работа имела более чем вольный ха-
рактер и даже не требовала постоянного присутствия. Проблемы его здо-
ровья уже никого не волновали, так как все трезвомыслящие земляне, вклю-
чая научный мир, полицию и преступников, телепортировали на ближайшие
планеты, - после непрерывных войн между генетиками и экологами льды на
полюсах растаяли, Африка, расколовшись, ушла на дно, уровень мирового
океана поднялся на три километра, и для обитания остались лишь небольшие
высокогорные участки. Еще лет за сто двадцать до этого террористические
организации экологов "Гринпистол" взорвали все нейтронные силовые стан-
ции и залили фуназолом наиболее крупные нефтяные скважины, из-за чего
обширные пространства Европы, Северной Америки и Ближнего Востока прев-
ратились в безжизненные пустыни. Единственными приемлемыми для жилья ра-
йонами оказались Анды и Гималаи; остатки цивилизации еще наблюдались
кое-где в Малой Азии.
После увольнения Густав забросил интерферотрон в подвал, хотя и соби-
рался до этого расширить блок памяти, что позволило бы заглядывать в бо-
лее далекое, на несколько десятков тысяч лет, прошлое. Он вполне смирил-
ся со своей судьбой, такой же, как и у соседей: спокойная жизнь, холови-
зор как единственное утешение и, главное, не терзать себя вопросами и
радоваться тому малому, что осталось. Совместное существование с Эвели-
ной его вполне удовлетворяло. Она отвечала всем требованиям, которые
среднестатистический мужчина мог предъявить к своей подруге, - поддержи-
вала светский разговор без явных признаков кретинизма, прощала мужу мел-
кие слабости, не досаждала глупыми бытовыми вопросами и умела быть неза-
метной. У каждого из них случались бисексуальные внебрачные интрижки, но
их имели все - как с холовизионными фантомами, так и с соседями - просто
со скуки, не ревнуя и моментально о них забывая.
Густава отвлекли от книги особо яростные вопли ящера, отмучившегося
на нижнем этаже. Заиграла жизнерадостная музыка, знаменовавшая наступле-
ние счастливого конца; Эвелина скомандовала холовизору выключиться и
вскоре появилась на пороге спальни. Хотя Густав и так знал, что все
фильмы обречены на хэппи-энд, но, по супружеской привычке, обратился к
жене: "Ну как, все окончилось хорошо?"
- Да, Гуги. Ты даже представить себе не можешь, как они смогли изба-
виться от этого чудища.
Эвелина явно была возбуждена увиденным. Страх в умеренных дозах часто
действует лучше секса.
- Наверняка они подмешали ему толченых алмазов в обед из гвардейцев
кардинала или взяли на работу химерой в Нотр-Дам. А может быть, он ока-
зался заколдованным принцем?
- От тебя никогда не услышишь ничего, кроме злых шуточек, даже по са-
мому серьезному поводу.
Эвелина зашла в ванную и принялась энергично полоскать рот. Густав
ждал, пока процедура будет закончена.
- Эви, не сердись. Ты же знаешь, как я отношусь ко всяким кошмарам, в
особенности придуманным посредственными программистами.
Жена яростно сплюнула.
- Эви?
- Да.
- Я весь во внимании и не буду больше язвить.
- Хорошо, подожди секунду.
Густав услыхал мелодичное журчание, усиленное акустикой унитаза. Эве-
лина затем недолго повозилась под душем и через пару минут запрыгнула к
мужу под одеяло.
- Ты плохой супруг, все время смеешься над своей доверчивой женой, и
поэтому ничего я тебе не скажу. Пусть для тебя это останется тайной.
Спокойной ночи!
Она повернулась к нему спиной и мгновенно заснула. Густав нисколько
не огорчился по этому поводу и продолжил чтение. Через страниц сто он
почувствовал, как бумага неожиданно стала шершавой и начала рваться при
перелистывании. Он встал, подошел к окну и, открыв его, резким движением
бросил книгу вниз. Покатившись по обрыву, она сразу рассыпалась, и в не-
ярком лунном свете было видно, как по берегу ветром далеко разнесло
листки. Назавтра от книги, как от мальчика на матрасе, да и от самого
матраса, уже не останется ни следа, и Густав втопчет их прах в песок,
разбежавшись для прыжка в прохладный утренний океан.

x x x

Он смог заставить себя заснуть, лишь наглотавшись коньяку, запивая
его "Мутон-Ротшильд", хотя знал, что на следующее утро его будет вывора-
чивать наизнанку. Заползая на четвереньках на кровать и попутно наблю-
дая, как дешевая мебель в его загаженной холостяцкой комнатке медленно
начинает вращаться, словно в вальсе, он лег ничком, чтобы не захлеб-
нуться рвотой во сне, даже не погасив свет и не выключив "ящик".
Джуд опять, как и неделю назад, увидел себя стоящим на краю пропасти,
уходившей на сотни метров вниз. Далеко вокруг возвышались совершенно
одинаковые, как близнецы, горы с плоскими, будто стесанными, вершинами;
воздух был холоден и с какой-то неприятной коричневатой дымкой. Хотя
пейзаж был знаком, Джуд не знал, в какой точке планеты находится и Земля
ли это вообще. Он был одет в свою обычную полевую форму, но не имел при
себе оружия и ранца. Джуд ущипнул себя за руку, увидел, как на ней стре-
мительно образовался синяк, но ничего не почувствовал. "Это сон, - поду-
мал он с облегчением и зачем-то посмотрел на свои босые ноги. - Мне,
должно быть, холодно, потому что ступни посинели, и я шел издалека: кожа
в кровоподтеках и струпьях".
"Да, но я и так прекрасно знаю, что это сон, без всяких щипков. Зачем
эти излишние проверки?" Вдруг он осознал: больше не следует задавать
вопросов, необходимо действовать. Он нагнулся, будто собираясь поднять с
земли камень, и резким рывком, слегка подпрыгнув, отвел ноги назад, но
не упал, а остался лежать в воздухе лицом вниз, словно на чьей-то
большой невидимой ладони. Он чувствовал - ему пора разгоняться и лететь
дальше, и стал загребать руками, как бы пытаясь вынырнуть из воды. Эти
движения быстро отнимали у него силы, но Джуд знал, что если не будет
работать, его засосет на дно пропасти, где, скрытые туманом, клубились
какие-то немыслимые, недоступные человеческому сознанию кошмары. Он на-
чал еще яростнее грести, подобно утопающему, не замечая ничего вокруг, и
даже почувствовал боль в плечах от напряжения. Наконец его вынесло ку-
да-то вверх, высоко в небо, и он увидел под собой грозовые облака,
вспышки молний, подсвечивавшие тучи изнутри. Впереди светило солнце, но
оно было бледным, сморщенным и холодным.
Джуд перевернулся на спину и застыл, отдыхая. Его несло по инерции
вперед, как ему казалось, с огромной скоростью. Он чувствовал сопротив-
ление ветра и не хотел тратить остаток энергии на продолжение подъема.
Над ним было равнодушное светло-синее небо с крупными звездами, внизу, в
разрывах облаков, были видны ярко-зеленые луга с несколькими пятнистыми
коровами, тщательно расставленными, словно для рекламы шоколада. Джуд
понял, что опасность миновала и ощутил блаженство, разлившееся по всему
телу. Он решил немного пошалить и кувыркнулся пару раз, затем слегка
опустился в штопор и опять взмыл. Усталость понемногу проходила.
Ему вдруг показалось, что где-то, за пределами сна, осталось невыпол-
ненное задание, к которому предстоит вот-вот вернуться, а полет - всего
лишь необычное, потустороннее средство доставки, кратковременная пере-
дышка перед тяжелым трудом. Джуд захотел подняться выше и сделал нес-
колько взмахов руками, однако ощутил, что не может больше удерживать вы-
соту и постепенно снижается. Скорость тоже стремительно уменьшалась. Это
его не обеспокоило, - за свою жизнь он привык к скромной дозировке удо-
вольствий. Единственное, чего он опасался, была вероятность столкновения
с каким-нибудь высоким металлическим предметом на подлете к земле. Он не
знал точно, что могло бы произойти в этом случае, но предчувствия имел
нехорошие.
Он упал в облака и выскользнул из них прямо над гротескным, почти
средневековым городом. Дома сверху казались непропорционально вытянуты-
ми, узкими, и Джуд осторожно маневрировал, часто отталкиваясь от крыш и
стараясь не напороться на громоотводы. Взмахивая руками, он еще мог нем-
ного подыматься, но с каждым разом его баттерфляй становился все менее
эффективен, и Джуд, как спущенный воздушный шарик, начал метаться
вверх-вниз, ударяясь о карнизы и темные стекла окон. Его все время отб-
расывало к каким-то металлическим столбам и проводам, натянутым между
домами, и он делал отчаянные попытки зацепиться за деревья. Наконец, он
успокоился на уровне второго этажа и стал медленно снижаться к брусчатке
мостовой. Впереди была видна группа людей, очевидно, демонстрантов, с
лозунгами на непонятном языке и высокими гибкими шестами, которыми они
ловко жонглировали в воздухе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10