Над постелью Оля долго колдовала, искупалась в речке, отправила Ве-
селка. Вместе выкупаться постеснялись, побоялись, что не понравятся друг
другу голыми. Правда, Веселок подумал, а куда им деваться, если у них
нет выбора, они обречены друг на друга. Сколько раз холостяцкими ночами
Веселок мечтал, что какая-нибудь ситуация загонит его с симпатичной жен-
щиной на необитаемый остров. И ей ничего не останется, как любить его,
беречь, потому что он здесь единственный мужчина.
Мечта сбылась, но чья же это хижина? А может, это Всевышний шутки шу-
тит, чтобы доказать Веселку одну из своих гнусностей.
Когда они легли, на улице были сумерки. Солнце спряталось за скалой,
ее вершина еще тихонько освещалась. И то ли этот свет, то ли все та же
природная стеснительность мешали начать первое наслаждение на необитае-
мом острове. А скорее всего, он боялся, что не справится со своей ролью.
И все же хорошо, что в избушке было темно и солнце перестало освещать
вершину скалы. Веселок погладил ее волосы, нашел ее губы, жадно познал
ее груди, ее тело становилось таким родным, уютным. Такого ощущения у
него не было ни с одной женщиной. Она как бы угадывала, что он хотел в
этот миг, ее ласки все были уместны, все слова были сказаны вовремя и
как надо. У нее тоже было ощущение, что Веселок угадывал ее желание. Ос-
тывали они долго и нежно. И утром им было приятно смотреть друг на дру-
га. Они позволили себе голыми походить. Конечно, Веселок заметил и дряб-
лость кожи, и излишний жирок, но тут же и простил: во-первых, возраст,
во-вторых, ни одной морщинки на душе, в-третьих, своя же половина. Вот
прямо как бы для Веселка по его эскизу создана.
Только одно обстоятельство насторожило. Они спали, тесно прижавшись
друг к другу. И утром, когда стали подниматься, они словно приклеились,
и расставаться им было немного больно. Но они решили, что это чисто пси-
хологическое явление.
- Как бы не превратиться нам обратно в андрогинов, - пошутил Веселок,
- придетс Зевса на помощь звать.
Она засмеялась. А так как женщина была начитанная, то поняла, о чем
речь, и спросила:
- Ты думаешь, что мы через несколько веков встретились?
- А больше наши отношения ничем не могу объяснить. Мне нравятся даже
твои изъяны, я не могу и помыслить о тебе плохо, нет у меня дурных слов
в твою сторону. Так у меня раньше к солнцу, цветам было. Правда, на
солнце еще мог разозлиться, но на свою половину, чувствую, никогда. Это
плохо!
- Почему?
- А как же мы ссориться будем?
- Мы не будем ссориться! - убежденно сказала она. - Хватит, уже нас-
сорились. В чемпионах ходили.
- Ну что ж, - согласился Веселок, - я за.
Сундучок под нарами оказался просто волшебным. Веселок захотел чаю,
порылся в нем и нашел заварку в жестяной коробке. Чай оба пили с удо-
вольствием. После ча полежали, не удержались от греха, после которого
процесс отторжения прошел более болезненно. У Веселка на животе выступи-
ли капли крови. Она их слизнула своим проворным язычком.
- А если прилипнем напрочь? - выразила она общую тревогу.
- Мы, наверное, срастемся, - предположил Веселок, - мы с тобой самое
уникальное явление на свете - мы оживший миф.
- Если это так, то я не хочу, чтобы мо индивидуальность исчезла в те-
бе.
- Не плачь, - утешил ее Веселок, - не только ты во мне, но и я в те-
бе. Оба растворимся.
- И что же будет?
- Андрогин будет. Мы с тобой заживем вместе, ни секунды в разлуке.
Глаза в глаза.
- Я не хочу. Я люблю тебя, мне приятно с тобой, но иногда мне просто
необходимо побыть одной. Знаешь, как приятно посидеть перед зеркалом?
Как жаль, что здесь нет зеркала.
Веселок промолчал. Но через несколько минут вытащил ей из сундучка
зеркало средних размеров. Вся фигура вместе с головой не войдет, но по-
ясной портрет может отразиться.
- Фигура у тебя хорошая, - утешил он ее, - еще пятнадцать лет можешь
не смотреться.
Они приспособились. Времени, в которое они предавались любви, было
недостаточно, чтобы два тела успели срастись капитально. Сразу же после
друг с другом, было нетрудно, но если посмотреть со стороны, то очень
смешно. Один пятился, другой всей грудью как бы падал на него. Разрыва-
лись они в воде, так было легче. Но и вода не освобождала от боли. Так
что за каждую любовь они расплачивались. Они знали, на что шли, когда
ложились в постель.
Чтобы как-то избежать боли или уменьшить ее, они пробовали перед этим
натираться грязью, пробовали ласкать друг друга в одежде. Боли, действи-
тельно, было меньше, но и радости не было. Их со страшной жаждой тянуло
прижаться друг к другу, голой чистой кожей почувствовать друг друга.
Только так они получали полное удовольствие. Прижиматься им хотелось
каждую минуту. Кожа волновалась, впадала в эйфорию. Подобно воспитанным
канибалам (если можно таких представить), им хотелось выпить друг друга.
Покончив с любовью, потом залечив в воде раны, они растаскивали пос-
тели, чтобы во сне нечаянно не прижаться. Но однажды прижались. Приполз-
ди друг к другу, обнялись покрепче и так проспали всю ночь на голых на-
рах, укрытые только своими роковыми объятиями. На сей раз впитались они
сильно. Оба поняли, что сейчас им не оторваться. Что же делать? Врастать
дальше друг в друга, чтобы потом стать одним существом - не хотелось. И
наконец, у Веселка созрело кое-что в голове.
Она заплакала:
- Ну почему нельзя пожить по-человечески: или надо ругаться до нена-
висти, или стать единым?
Веселок промолчал. Вскоре они подошли к яблоне, сорвали с этого древ-
него дерева познания добра и зла яблоко. Сначала откусила она, потом он,
как и положено по легенде. И с тяжелой обидой друг на друга они разош-
лись в разные стороны.
Замарашка
А утром каждый проснулся в своей квартире. Веселок на постое у тети
Веры, а Оля в холодной неизвестности. Не отыскать. Веселок ругнулся: ес-
ли судьба не сведет его с этой женщиной, то пусть сведет хотя бы с Зама-
рашкой. Вечером он собирался воспользоваться ее приглашением, но встре-
тились они раньше. В аптеке. Он зашел посмотреть лекарства, которые ему
заказывали, а она покупала валерьянку. Вернее, хотела купить, но не хва-
тало денег. Подорожание.
- Издержки производства? - не удержался и ехидненько спросил Веселок,
с удовольствием заплатив за пузырек темной жидкости. Джентльменский пос-
тупок.
- Спасибо! - поблагодарила она.
Веселок ответил, что он готов купить ей необитаемый остров, где бы
она смогла отдохнуть от людей.
- А тебя не будет на нем? - спросила она, вкладывая в слова игривый
смысл, но интонация подвела ее: вопрос прозвучал серьезно.
- Если даме будет угодно.
- Может быть, будет, - подтвердила она, как бы морщась от тона, каким
разговаривал Веселок.
Веселок уловил ее настроение, но откуда ей знать, что он так рад
встрече с ней, что стыдится этой радости, старается скрыть за игри-
востью.
Себе Веселок лекарства не только не спросил, но даже не поинтересо-
вался наличием его. Он растолковал этот поступок так: для своей провин-
ции ему шевелиться неохота, думать о ней неохота, вспоминать не хочется.
- Ты тоже живешь на зарплату? - шутливо спросил Веселок.
- Спонсоры помогают, - уклонилась она от ответа.
Она была не в духе. Какая-то проблема мучила эту худенькую женщину.
Она нуждалась в сочувствии.
- Мне тоже горько, - сказал он.
Она смягчилась.
- А по виду не скажешь. На вид благополучный, рубаха-парень, который
верит в бога.
- Однако, - сказал Веселок, - с богом подождем.
- Не веришь?
- Не стоит на него большие надежды возлагать.
- Почему?
- Последнюю истину и он не скажет. Дальше сферы своей профессиональ-
ной деятельности ничего не знает.
- А какая у него профессия?
- Я считаю его духовником Вселенной, он нравственная сила. Но он не
творил Вселенную. Дьявол, - улыбнулся Веселок, - аморальный лидер Все-
ленной. По силе они равны. И обитают они только в человеческой Вселен-
ной. Зверю они не нужны.
- А ты опасный для России человек!
- Почему? - искренне удивился Веселок.
- Ты отвергаешь самое святое - бога!
- И ты не понимаешь! - с отчаянием воскликнул Веселок. - Да признаю я
Бога, но не отдаю ему конечную роль. Я не могу представить картину мира,
и меня это мучает, жить не дает.
- А зачем тебе представлять? Это так необходимо?
- Это любопытно, - ответил Веселок.
- Что? - спросила она, ошарашенная. - Из-за этого каприза ты жизнь
гробишь? Не имеешь ни семьи, ни толковой профессии, ни уважения народа.
- Выходит, что так.
- Какой кошмар! До сих пор знала только о сексуальных маньяках, а,
оказывается, есть и от знания.
- Слишком красиво, - возразил Веселок, - но все узнать сильно хочет-
ся. До самой сути, до основания, до корней!
Она внимательно оглядела Веселка с ног до головы (жалкое зрелище, по-
думал Веселок), покрутила у виска своим изящным пальчиком, очень милый,
красивый жест, по крайней мере, он не был обидным. И вообще, как заметил
Веселок, в ней не было качеств и черт, из которых бы можно было вывести
ее ужасное увлечение. "И в то же время, - подумал он, - что-то злобное в
ней есть, ведь Лауру или Джульетту невозможно представить за разрабаты-
ванием плана очередного убийства, пусть и с благородными целями".
Подошел автобус. Веселок, поддержав ее за талию, втолкнул в салон,
талией остался доволен. Он любил такое свойство человеческого тела, как
гибкость. Может быть, потому, что сам им не обладал. Ноги вот тонковаты,
болтаются в широких голенищах сапог. Сапоги, наверное, на ее размер не
шьют. "Так что, - вздохнул Веселок, - придется простить ей этот недоста-
ток." Он знал, что многие изъяны женской фигуры видны только в одежде, в
постели они исчезают. Бог человека для рая творил, без одежды. Одним
словом, Веселок к своей спутнице претензий не имел. Наоборот, с худень-
кими он чувствовал себ великаном, в постели он властвовал.
Когда они вышли из автобуса, она сказала ему, что развелась с мужем,
то есть подала заявление на развод, но он уже дома не живет. Пока уехал
в командировку.
- Надолго? - заинтересованно спросил Веселок.
- Недели на две.
- Нам хватит, - сказал Веселок.
- Чего хватит?
- Времени, за которое мы познаем друг друга и полюбим.
- А ты забавный, мне интересно с тобой.
- Тем более.
- А как ты относишься к моей деятельности? - спросила женщина вполне
серьезно.
- Черт его знает, - честно ответил Веселок, - я не уерен, что она
нужна, я не уверен, что она не нужна. Я нетверд в знаниях, поэтому ниче-
го не могу утверждать твердо. Мне надо подумать.
Замарашка показала свой дом. Он был уже рядом. И она прибавила шаг.
Все же здорово их поприжимало в автобусе. Веселок, например, к сексу был
изрядно готов. Ее тоже достало.
То обстоятельство, что в подъезде оказался лифт, обрадовало Веселка.
В таком возбуждении лестница на шестой этаж могла оказаться роковой.
Лифт долго блуждал в небесах, наконец спустился на землю. Веселок, чтобы
не думать о предстоящем, хотя думалось только об этом, прочитал на стен-
ках лифта все надписи. Запомнил одну: "Тормоза - это жизнь и свобода!".
"Это точно!" - сразу же согласился Веселок, потому что сам не имел
тормозов. Он еще не снял второго ботинка, заклинили венозные шнурки, а
уже начал тихонечко подталкивать женщину к широкой кровати. Она уклони-
лась, ловко выскользнула из объятий и - в душ. "Чистоплюйка проклятая, -
с досадой подумал Веселок, - любить она без душа не может, людей сжигать
может, а любить только после душа".
Веселок прилег поперек кровати. Ботинок от сильного напряжения крови
наконец-то слетел с ноги: лопнул капроновый узел. Но Веселок удивился
другому обстоятельству: куда ей такая вместительная кровать? Для ее ху-
добы хватило бы деревенской лавки. Наверное, догадался Веселок, у нее
муж был огромным. Или любил в прятки играть: ее спрячет каждая атласная
складка.
Но оказалось ни то, ни другое. Она просто любила поперек кровати, как
поперек жизни. Веселку тоже понравилось. Ему все в ней нравилось: даже
ее средневековая связь с огнем, как будто спал он с женщиной из темного
века. И этот плод воображения так безумно освежал его потенцию, что он
подумал: это слаще, чем с красивой женщиной. Это вообще ни в какие воро-
та не лезет, это из других миров.
С бестолковым выражением в глазах, с ощущением небесной пустоты, как
будто опрокинули колодец, как пустыня без песка, лежал он поперек крова-
ти и вслушивался в притухающее наслаждение.
Из кухни пахло луком, булькало, шипело. "Господи", - еле выговорил
Веселок. И это были его первые слова после возвращения из царствия не-
бесного.
- А кем был твой муж? - спросил Веселок, когда они поели и снова сог-
решили, но уже обыденно. Быстро же проходит новизна.
- Он вообще-то пробует философствовать.
- И какой уровень? - небрежно полюбопытствовал Веселок. - С И. Кантом
обедал? Ужинал ли с Сократом?
- Он больше Ницше интересовался, на разрушении специализировался.
- Тебя уважал, наверное?
- Запомни, мальчик, - назидательно сказала замарашка, - наша цель не
разрушение, а оздоровление и созидание.
- Извини, - кротко произнес Веселок. - А зачем твой муж все разрушить
хотел?
- Не все, а только планету Земля. Он считал (интересно, об ушедших
говорят, как о покойниках), что она заражена парностью: свет-тень, жар-
ко-холодно. Но более всего его бесило то обстоятельство, что за причиной
незамедлительно возникает следствие. Ударил крепко по стеклу, оно вдре-
безги. Удар - причина, осколки - следствие. Кака же свобода на Земле,
если такие каторжные связи?
- Никакой, - согласился Веселок.
- Вот и считал мой муж, что как только на Земле дышать невозможно бу-
дет, то есть когда жареный петух в попку клюнет, человек придумает
что-нибудь и покинет Землю, как свои болезни.
- Куда?
- Куда-нибудь, говорил муж. Пусть воздуха не будет, но и этой каторж-
ной парности тоже. Чтобы, как бы ты ни бил по стеклу, а оно оставалось
целым. Потому что там за причиной не возникает следствие.
- Интересно, интересно, - покровительственно одобрил Веселок, - хотя
и шито белыми нитками. Всяка пословица хромает, а тем более жизненная
теория.
Веселок проснулся далеко за полдень. Тихо. Ее не было. На трюмо нас-
пех отражалась записка: "Приду вечером, суп сварен, не скучай".
"Не вертихвостка какая-нибудь", - подумал Веселок. Он почувствовал
себя довольным. Он редко встречал в жизни женщин, в которых сочетались
темперамент и умение вкусно готовить. А ее куриный суп был выше всяких
похвал. Откинувшись после сытного обеда в мягком кресле, Веселок заме-
тил, что цветы на подоконнике свежеполиты - и ему захотелось остаться
здесь навсегда. Он любил жить в ухоженной квартире, любил, когда на по-
доконнике тихо дышит деревенская герань.
"А что! Почему бы ей не выйти за меня. Мужик я приличный, покладис-
тый, умею, если надо, оправдать самые злостные привычки, увлечения. Да
жги ты, голубушка, людей столько, сколько хочется. Я ищу в этом мире ую-
та".
Веселок приятно разволновался и даже удивился, что в ванной для него
не нашлось зубной щетки, и огорчился, когда понял, что он пока здесь все
еще никто. В шкафу он не обнаружил своего нарядного костюма, а в паспор-
те московской прописки. Размечтался!
В письменном столе он увидел красную папку, разбухшую от содержимого.
"Роман!" - подумал Веселок и радостно порозовел: как он любил чужие тай-
ны.
Увы! Это был всего-то план каких-то мероприятий. Веселок нехотя начал
читать: "В целях улучшения психического здоровья наших людей надо найти
человека русской национальности, но с мозгами космополита, не любящего
старинные наши обряды, не видящего красоты в славянских обрядах. Т.е.
найти выродка, дл которого какой-нибудь Джойс всегда дороже "Лучинушки".
Люди! Это они открыли двери и окна Западу. И мы едим сейчас гнилую
пищу, жуем импортную жвачку, дуреем и проваливаемся в наркотический
сон!"
И сбоку было приписано: "Мой новый знакомый - идеальный вариант".
Веселок выскочил из-за стола, в ванной смочил полотенце и приложил к
горячему лбу: предательница! А как ноги раздвигала, как для самого род-
ного человека!
Самое обидное было для Веселка, что она его не распознала, спутала с
самым банальным западником. Его страданий она не распознала, не поняла
их чудовищную уникальность. Дура! Замарашка! Она не поняла трагедии его
жизни, она не поняла, что он парализован незнанием истинной природы ве-
щей, он как бы пока живет без сердца, ничто не разгонит его кровь, пока
он не узнает истину.
1 2 3 4 5 6 7 8