- удивился отец. - Вот удочки - я понимаю.
Тем не менее отправился проверять остальные вещи. Мамуля с Люциной лихорадочно копались в своих.
- Туфли есть, жакет есть, шарфик есть, юбка есть, - бормотала Люцина.
- О! - крикнул вдруг отец, разглядывая рубашку. - Не хватает пуговицы!
- Думаешь, ее оторвал бандит? - язвительно поинтересовалась мамуля.
- При чем тут бандит! Сама оторвалась.
- Нет, твой отец таки сведет меня в могилу!
- Не третируй отца! - сказала я. - Он единственный из нас обратил внимание на то, на что мы все смотрим, как слепые курицы, и ничего не видим. А вот отец увидел. Правда, немного наоборот, по увидел. Ну, и что у вас?
- Мой чемодан открывали, - доложила Люцина. Она поняла смысл моего приказа. - Ничего не пропало, но чемодан открывали.
- Уверена?
- На сто процентов. Вот гляди: тут кусочек отклеился, поэтому я всегда закрываю так, чтобы его прижать, а сейчас он торчит. А у меня уже рефлекс выработался, - обязательно прижму, даже если буду закрывать в невменяемом состоянии.
- Какая-то холера вытащила у меня иголку из нитки... нет, нитку из иголки! - возмущенно пожаловалась мамуля. - Вот тут, в отворот халата у меня всегда воткнута иголка с ниткой...
- Так дай мне эту иголку с ниткой, - попросил отец, покоряясь судьбе. - Пуговица отыскалась, я ее пришью.
- Да я же польским языком говорю - нитку кто-то вытащил! Одну иголку, пожалуйста, могу дать.
Мы с Люциной переглянулись.
- Где был твой халат? В чемодане или на постели?
- В чемодане. На самом верху. И я специально держу иголку, чтобы не вдевать каждый раз, сама знаешь, приходится очки искать. И теперь нитки нет. Ради бога, дайте ему какую-нибудь нитку, он меня доконает своей пуговицей!
Я открыла несессер. Теперь я уже точно знала, что надо проверить. В самом низу лежало лекарство, купленный перед отъездом рафахолин - флакон с таблетками в картонной упаковке. Упаковка была вскрыта...
Я выпрямилась и повернулась к присутствующим. Возможно, мне но совсем удалось скрыть овладевшую мной панику. Люцина шлепнулась на постель и, подпершись сзади руками, с любопытством глядела на меня. Мамуля судорожно прижала к груди свою сумку. Отец замер с ниткой в руке и иголкой в другой.
- Что ж, - торжественно произнесла я. - Ничего не поделаешь, надо смотреть правде в глаза. Похоже, мы влипли в очень неприятную историю...
Домработница довольно легко успокоилась, узнав, что у нас ничего не пропало. Мы же, напротив, очень встревожились. Визит незнакомца подтвердил, что на Тересу и в самом деле охотились. По каким причинам - неизвестно, но дело с исчезновением Тересы оказалось серьезнее, чем представлялось вначале. Самое время все как следует обдумать, взвесить, обсудить, припомнить все, случившееся с нами, каким бы незначительным оно ни казалось.
Ужин и семейный совет мы начали одновременно. Вывод первый: неизвестный мужчина хитростью проник в директорский домик с целью отыскать подковку, найденную нами на лестнице королевской башни, и фотопленку тети Яди. По каким-то непонятным нам причинам оба предмета представляли для него большую ценность, причем неизвестно, какой был дороже. Но интересовали его оба, это факт.
Вывод второй: неизвестный прибыл на свекольной машине. А с первых минут пребывания Тересы на земле предков у нас постоянно путается под ногами вишневый "пежо". Принимая во внимание нечеткую разницу в оттенках красного цвета и тот факт, что машина неизвестного "не такая, как у пана директора", а у директора был "фиат", возможно, это одна и та же машина.
Пленку тети Яди пытались похитить еще в Колобжеге, таинственный и непонятный визит нанесли в Свебодзицах, а теперь вот украли Тересу.
На прелестной трассе, проходящей среди змей и ужей, я видела двух мужчин у домика лесника. Один разговаривал как человек, другой сразу скрыл лицо под большими мотоциклетными очками, сидел на мотоцикле и слушал наши расспросы насчет дороги. Орали мы громко, ведь он включил двигатель, надо было его перекричать, так что наверняка уяснил, куда мы поедем. Теперь припоминаю - номера на мотоцикле были варшавские, и вроде бы там была тройка. Ну конечно же, большое "В"! Но типа на мотоцикле я бы не назвала молоденьким, оба они, у плетня, были мужчинами скорее средних лет.
- А с Тересой спускался молодой! - напомнила Люцина.
- Ну и что? Тот, на мотоцикле, доехал до Кудовы и передал его молодому.
- А с чего ты взяла, что неизвестный искал пленку? Кошелек-подковку, согласна, свой кошелек каждому хочется получить обратно, а пленку?
- Потому что искал в тех местах, где она может быть спрятана. Раскрыл упаковку с моим рафахолином. Зачем?
- Может, у него тоже печень болит? - предположила мамуля, и в ее голосе прозвучало сочувствие.
- Вот-вот! - подхватила Люцина, непонятно, в шутку или всерьез. - Ты проверила, он не принял лекарство?
Ну и семейка, спятишь с ними!
Вздохнув, я вытащила флакон с таблетками, высыпала их и пересчитала. Было тридцать штук, как надо.
- Сами видите! Ничего у него не болело, не лекарство он искал. Да мы и сами могли бы уже догадаться - они давно охотятся за фотопленкой. Именно за ней. А кошелек потеряли уже в процессе поисков...
Мамуля усомнилась:
- Даже если ты и права, откуда они могли знать, что пленка у нас, а не у Яди? Если, как ты говорить, они с самого начала охотятся за ней и следят за нами, должны искать пленку у Яди в Варшаве.
Я опять вздохнула:
- В том-то и дело! Когда тетя Ядя уезжала, мы перекрикивались с ней так, что эхо раздавалось в окрестных горах. О местонахождении пленки могли узнать все, кто находился в тот момент на вокзале, весь город.
И у меня в ушах опять зазвенели отчаянные "ииии" и "ууууу". Да, без сомнения, если за нами следили, то точно знали, у кого находится пленка.
- Вот значит что, - задумчиво произнесла Люцина. - Если они следят за нами, должны знать - пленка у нас, мы ее еще не проявили и пока не знаем, что на ней...
- Почему же тогда они не попытались выкрасть ее еще в Нисе? - спросила мамуля, и в ее голосе явно звучала претензия по адресу недогадливых преступников.
- А ты откуда знаешь, что не пытались? Может, и пытались, да у них не получилось. Помнишь, какой шум мы подняли из-за льняной тряпки? Могли и за окнами подслушивать, и за дверями топотать, мы бы все равно не услышали.
- Ты права. Могли. И что будем делать?
Я уже приняла решение:
- Надо обратиться в милицию. Дела зашли так далеко, что самим нам не справиться. Мы не знаем, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, не знаем, что такое выкинула Тереса, но найти ее надо во что бы то ни стало. Повторяю, самим нам не разобраться.
Реакция на мое предложение была однозначной и на редкость дружной. Все трое решительно воспротивились, все принялись кричать. Правда, аргументы у каждого были свои. Признаюсь, я такого не ожидала.
- Погодите, не все сразу! С чего вдруг взъерепенились? Может, я чего не понимаю? Или не знаю? Какие-нибудь фамильные тайны? Почему мы не можем искать Тересу легальным путем? Самое нормальное дело...
- И вовсе не нормальное! - крикнула мамуля. - Не желаю впутывать милицию в наши семейные дела, не желаю... не желаю, чтобы меня затаскали по ихним управлениям, отделениям, комиссариатам! Не желаю! Вот если бы на Тересу кто-то напал в горах, какие-то... не знаю, грабители, бандиты другое дело. Сейчас мы знаем - она жива и здорова, значит, сама отыщется, а потом будем предъявлять претензии, что мы напустили на нее милицию. Ведь она же приехала из Канады!
- Ну и что? Всех, кто из Канады, отлавливают и бросают в подземелье?
Люцина, редкий случай, поддержала старшую сестру:
- Я согласна, милицию нельзя впутывать в это дело. Тут что-то не так, Тереса с самого начала чего-то боялась, вспомните, как ее напугали визиты незнакомых...
- Один визит!
- А вот это еще под вопросом. Кажется мне, она впуталась в какую-то историю, наверняка случайно, но впуталась, а мы напустим на нее милицию. А если действительно у нее что-то не в порядке? И оставшийся отпуск она проведет... ну, если не за решеткой, то в кабинетах следователей, на допросах. Тоже хорошего мало. И не исключено, что посадят. А у нее ревматизм...
Я рассердилась:
- Какая решетка, при чем тут решетка? Что за глупости! Будто милиция только тем и занимается, что сразу за решетку сажает!
- На решетке я не настаиваю, но запросто могут запретить ей покидать Варшаву. Представляешь, как она обрадуется? Нет, я ничего не утверждаю, но согласись, история подозрительная.
Отец высказался не столь эмоционально, но твердо:
- Я в это дело вмешиваться не желаю. Вы тут что-то говорили о хахале, я слышал. Тереса может делать, что пожелает, но мне это не нравится. Ни в какую милицию я обращаться не стану, не желаю международного скандала. Дойдет до Тадеуша, а ему будет неприятно.
Я уже готова была рвать на себе волосы.
- Да что на вас такое накатило, спятили вы, что ли? При чем тут международный скандал? Как Тадеуш может узнать об этом?
- Очень просто, - возразили мне. - Дадут объявление в газетах, объявят всепольский розыск, а Тадеуш польские газеты читает.
В общем, опять проблемы. И неразрешимые, потому что каждая сторона стояла на своем. Проблемы усугубляла полнейшая неясность в отношении Тересы: что у нее было на совести и что с ней произошло. Замешана в какую-то подозрительную аферу и ее исчезновение связано с этим? Влюбилась и сбежала с предметом своих чувств? Ее похитили совершенно посторонние злоумышленники и увезли в неизвестном направлении?
Любая версия представлялась реальной, и в любом случае не хотелось вмешивать в дело милицию. И одновременно необходимо было как можно скорее разрешить загадку. Но вот каким образом это сделать - никто не мог посоветовать ничего разумного.
Мамуля ела творог и ворчала:
- Тереса моя младшая сестра, я не позволю ей делать глупости.
- Она уже совершеннолетняя, - автоматически возразила Люцина.
- Что с того? Совершеннолетняя, да глупая. Не позволю ей крутить любовь с первым попавшимся хлыщом! Пусть в Канаде крутит, там я за нее не несу ответственности. В Канаде я не вмешиваюсь, Тадеушу самому решать.
- Да неужели вы до сих пор не поняли, что никакая это не любовная история, а подозрительная афера! - простонала я.
- И в подозрительные аферы не позволю ей вмешиваться!
Вот и втолкуй им что-нибудь! Меня просто не желали слушать, каждый стоял на своем. Видя мое отчаяние, Люцина сделала попытку успокоить меня:
- Ну зачем так расстраиваться! Ведь и в самом деле история непонятная. Знаешь, как в том анекдоте с часами: то ли украл, то ли у него украли. О! Вот еще версия: не могло получиться так, что кто-то провозил контрабанду, подбросил ее в чемодан Тересе, а теперь хочет получить свою собственность?
- И куда, по-твоему, эта контрабанда делась? Вылезла из чемодана и отправилась гулять? Ведь Тереса по приезде распаковала чемодан, все вещи перетряхнула, часть оставила в Варшаве, часть взяла с собой. И чемодан разбирала на наших глазах, помнишь? Ничего подозрительного там не было.
- Мы могли не заметить. Если маленькое... Спрятали за подкладку.
- А где Тересин чемодан? - заинтересовалась мамуля.
- Остался в Варшаве. Вернемся, контрабанду найдем и сразу выбросим.
- А если взорвется? - возразила Люцина.
- Так, по-твоему, лучше, чтобы взорвалось у меня в квартире? возмутилась мамуля. - Выбросим с моста в Вислу.
- Перестаньте болтать глупости! - не выдержала я. - Если даже что и подбросили, оно скорее будет в ее сумке, а не в чемодане - ведь не в Варшаве ищут, а здесь! Раз ездят следом за нами, знают, что осталось в Варшаве, а что Тереса взяла с собой.
Отец уже давно пытался вставить слово, ему не давали. Но вот наконец он воспользовался краткой паузой в нашей дискуссии:
- Скажите мне в конце концов, почему Ядя украла пленку? Нет, не то... Я хочу знать, почему вы все время говорите о Ядиной пленке? Она ее у кого-то украла? Или, наоборот, кому-то подбросила? В чем дело?
Слова отца, как всегда, внесли ясность в сумбур.
- Люцина, хватит молоть чепуху, и без того запутались, а ты еще контрабанду приплела!
Люцина так просто не сдавалась.
- Он такой толстый, - невинно заметила она.
- Кто? Контрабандист? - немедленно отозвалась мамуля.
- Нет, Тересин чемодан. В нем, поди, не только двойное, а даже тройное дно!
- Люцина! Уймись! Давайте говорить о деле. Отец прав, надо начать с пленки тети Яди, проявить ее и посмотреть, что там такое. Может, и сообразим, кто нас преследует.
- Правильно! Так чего ждешь? Немедленно отдавай проявить и отпечатать.
- Прямо сейчас? Ночью?
- Да нет, завтра. Но с самого утра!
- Так и сделаем, но отдадим не здесь. Теперь понятно, охотятся именно за ней, поэтому надо проявлять ее в безопасном месте. И в надежной фотомастерской.
- В Чешине, - предложила мамуля. - Там Лилька знает всех, посоветует, куда отдать.
- Правильно, едем в Чешин! - не унималась Люцина. - И надежную мастерскую там найдем, и, может, даже Тересу. Говорю вам, она поехала возвращать украденную подстилку! Свебодзице ведь под боком. А Тереса, кем бы ей ни приходился тип на мотоцикле, использовала его как транспортное средство. Велела отвезти себя, куда хотела. А теперь объявится у Лильки.
Голова у меня опять пошла кругом. У этой Люцины никогда не поймешь говорит ли она серьезно или наоборот, а в идеях у нее никогда нет недостатка. Мамуля, поужинав, вспомнила, что ей положено волноваться, вот только никак не могла выбрать объект: младшая сестра с грозившими ей неведомыми опасностями или средняя с ее глупыми идеями. Отец в своих переживаниях твердо придерживался одного объекта - судьбы несчастного Тадеуша. В общем, опять в три голоса каждый талдычил о своем.
Я тоже твердо стояла на своем - сообщить обо всем в милицию. Она меня еще никогда не подводила.
Много времени понадобилось нам для того, чтобы прийти к какому-никакому компромиссу. Мне разрешили сообщить в милицию о факте исчезновения нашей родственницы, но при условии, что все подозрительные обстоятельства я утаю. Вернее, утаю все обстоятельства! Скажем - у нас пропала родственница. И все. Мы же попробуем связаться с Лилькой, возможно, Тереса уже там со своей подстилкой.
- Вы ведете себя как банда преступников, - сказала я. - Утаить от милиции всю информацию! Тогда скорей на мне кактусы вырастут, чем они найдут Тересу!
Связаться с Лилькой не удалось. После восьми вечера Чешин вообще не давали, а днем ее вряд ли застанешь дома. Я хотела послать телеграмму, но никак не удавалось прийти к единому мнению по ее содержанию. Ничего иного не оставалось, как ехать туда. Я перестала сопротивляться, и ранним утром мы отправились в путь.
В милицию мы решили обратиться в городе Клодско - самом крупном по нашей трассе. В комендатуре меня принял сам заместитель коменданта и внимательно выслушал. Записал анкетные данные пропавшей, дату выезда из Варшавы, дату, точное время и обстоятельства, при которых пропавшую видели последний раз, и глазом не повел, услышав, что вышеупомянутая пропавшая была одета в льняное покрывало (это мне показалось приличней подстилки), но, услышав о молодом типе, бросил на меня быстрый взгляд.
- А у этой пропавшей не было, случайно, таких... гм... романтических наклонностей?
- Не было, - твердо ответила я.
- А деньги были?
- Немного. Несколько долларов и триста злотых.
- Драгоценности?
Я подробно описала нашумевшее кольцо. Заместитель коменданта еще порасспрашивал меня о настроении Тересы, о ее семейном положении, о ее родственниках здесь, в Польше, о планах на будущее, поинтересовался, не было ли тут каких семейных конфликтов. Судя по выражению лица, что-то ему пришлось не по вкусу, в чем-то он вроде бы сомневался, но тем не менее обещал начать розыск.
В машину я села не в наилучшем настроении, сказала своим, что о них всех думаю, и мы отправились в путь. Между Нисой и Прудником я обогнала рейсовый автобус. В самом этом факте не было ничего необычного, мне не раз приходилось обгонять всевозможные автобусы, но этот повел себя как-то странно. Поначалу притормозил и посигналил, а потом пустился во всю прыть следом за мной. Я подумала - не иначе, проявляется синдром, неоднократно описанный в нашей печати: водитель-мужчина терпеть не может, чтобы его обгоняла водитель-баба. Плевать мне на их синдромы! Пожав плечами, я нажала на газ и легко сбежала от него. Дорога шла немного в гору, что для автобуса имеет значение, а для моего "фольксвагена" без разницы. Но потом надо было съезжать с горки, пришлось притормозить, ибо шел встречный транспорт, а передо мной тащилась повозка. Автобус, сигналя изо всех сил и сверкая огнями фар, стал меня нагонять. С ума сошел, не иначе! И я опять умчалась от него.
Обстановка складывалась нервная. Одним глазом я смотрела вперед, другим - в зеркальце заднего обзора. Автобус сверху несся за мной на всех парах с таким громом и грохотом, что гул пошел по всей округе, сигналил не переставая и мигал фарами средь бела дня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28