.. На стенах всюду потёки — даём плохую штукатурку, плохую изоляцию, не подогнанные водосточные трубы. Отделочные работы выполнены… как бы тут поприличнее выразиться… ну, небрежно, что ли. А ведь любое целое складывается из деталей…Убожество строений, особенно подсобных, разных сараюшек, курятников, не говоря о хлевах и коровниках, пробудило во мне новое чувство и решительное намерение. Ринусь в глубинку и буду бить по морде всех районных архитекторов подряд. Это они дают разрешение на строительство, их обязанность соблюдать не только правила безопасности, но и не забывать об эстетическом облике страны. Каждый старается в своей сфере, и эффект этих стараний я наблюдаю сейчас по пути в Варшаву…В Варшаву я приехала в полном раздрызге. Жарища стояла неимоверная. Начала я с визита к матери, которая уже несколько пришла в себя после похорон Люцины и удивилась моему возвращению. У неё я застала Янку.— Никому не говори про меня, — попросила я мрачно. — Хочу отдохнуть, пока никто не знает, что я вернулась. Может, неделю посижу спокойно.Домой мы добрались в десять, открыла кран — воды нет. Нисколько, ни капельки, а в чайнике великая сушь. Потеряв человеческий облик, я облаяла Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Дзержинского. Марек потребовал ведёрко, он принесёт воды. А откуда? Было одно ведёрко, черт его дери, да потерялось. В невменяемом состоянии я начала вытаскивать кастрюли и бутылки. Марек бесился в прихожей — должно же быть ведёрко, только вот где? Моя вина — я безалаберная. И тут зазвонил телефон. Боженка. Узнала, что я вернулась…Не следовало брать трубку, сперва надо было решить проблему воды. Я схватила трубку по глупости. Боженка всегда звонила не вовремя. Если я жарила яичницу, спешила по делам, собиралась раз в неделю поесть чего-нибудь горячего, совала голову под кран — тотчас же звонил телефон, и можно было не сомневаться — Боженка. Время она выбирала совершенно безошибочно.Сейчас Боженка просто побила рекорд. Вечер. Половина одиннадцатого, я только-только вошла в дом после двухмесячного отсутствия, воды нет, жарища не спадает, Марек у дверей сучит ногами, требуя кастрюли и шнурок, чтобы их связать, а она мне несёт околесицу о своём зяте. Зять и вправду фигура колоритная и веселил нас немало, но, Боже праведный, не сейчас же!!!Я прервала её наскоком, коротко объяснила положение, успокоила Марека и позвонила Янке, вырвав её из первого сна и спустив на неё всех собак за то, что она сообщила о моем приезде. Да к тому же именно Боженке, о которой все знали — позвонит сей момент. Янка разозлилась, хоть и пыталась оправдаться: Боженка-де позвонила, извлекла её из ванны (Боженкино везение действовало безошибочно по всем телефонным номерам), начала насчёт зятя. Тут Янка не выдержала и сказала обо мне, чтобы прервать разговор. Выкинула она такой финт, правда, всего второй раз в жизни, но в моей ситуации он вполне заменил залп «катюши». Мы поссорились.Я бы ещё это пережила, даже после той истории с полотнищем от палатки и пренебрежительного отношения к Роберту. Но Янка сразу же позвонила Боженке и пожаловалась на адский скандал, который я ей учинила. Сделала она это, правда, в форме упрёка: где это видано, звонить человеку, едва успевшему войти в дом? Боженка все поняла не так и разобиделась смертельно. Прошло несколько лет, пока вся эта неразбериха выяснилась и наши отношения наладились. А многолетняя дружба все-таки распалась.И в это же самое время эфиром улетучивалось взаимопонимание с блондином моей жизни. По-видимому, он совершил какую-то глупость. Мне стали названивать по телефону таинственные дамы, оперируя языком, который не шёл в сравнение даже с лексиконом моего покрышечного врага. В качестве оружия дамы использовали телефон. Я окончательно взбесилась, оковы дипломатии с грохотом пали, и я устроила Мареку мощный скандал. Он-де втоптал меня в грязь, раздавал кому ни попадя мой номер телефона, а теперь даже не даёт себе труда прекратить эту мерзопакость! И вообще что это за знакомства! Заодно я высказала ему напрямик все, что о нем думаю, вполне сознавая, каковы будут последствия. Чувство справедливости я оставила для разборок наедине с собой. Что скрывать, сама ведь лезла и добровольно делала из себя идиотку, никто меня не вынуждал. А в моем возрасте пора соображать, что делаешь. Видели зенки, на что зарились. Божество, свергнутое с пьедестала, не выдержало и отправилось в голубую даль, оставив меня с разгромленной квартирой Люцины и с враньём насчёт Катыни.А самое смешное во всей этой кутерьме с Мареком, что у меня и в мыслях не было от него избавиться. Почему бы и не признаться: напротив, мне хотелось не выпускать его из когтей, чтобы устраивать все новые скандалы. Расквитаться за четырнадцать лет долготерпения и выложить ему все его враньё. У него хватило ума сбежать и унести ноги живым.Таким манером избавилась я от блондина моей мечты. И приступила к ликвидации Люцининой квартиры. Я понятия не имела, входило ли это вообще в мои обязанности. Квартира была кооперативная, и говорили, что моя мать могла получить её по наследству. Мать не хотела — во-первых. Во-вторых, кажется, именно это дело пытался уладить Марек, добившись лишь того, что кооператив начал ко мне цепляться. Я освободила квартиру от Люцининых вещей, прежде всего от книг, часть которых вообще мои. Помогал мне Витек, муж Малгоси, той самой, что много лет назад слетела с верхней полки в спальном вагоне. Дай Бог Витеку здоровья, не представляю, как бы я без него все одолела. При разборке шкафа на части нечистая сила оттяпала мне кусочек пальца, но аптека оказалась близко, и отрезанная часть приросла. Второй дар судьбы — тётя Ядя. Ей все пригодилось, и насчёт половины вещей у меня голова не болела. Умаялась я как последняя кляча, кое-какое барахло оставила на произвол судьбы — бегать с тяжестями через три этажа у меня не хватило сил. Мусоропровода в доме не было, а выбрасывать в окно я сочла неприличным.Наследство своё (к счастью небольшое) Люцина забрала с собой в могилу, что далеко не всякому удаётся. Деньги у неё лежали на счетах — в злотых и в долларах, завещаний или распоряжений она не оставила. Теоретически ей наследовали сестры. Тереса охотно отказалась, но официальный отказ нужно оформлять через нотариуса, что в Канаде стоило дороже, чем все наследство. Моя мать получила лишь деньги от соцстраха на расходы по похоронам, от остального она отказалась. Я — тем более, и мне не пришлось гонять по всяким официальным местам.А вот кооператив поблажки не дал. Я отправилась к ним вручить ключи, однако ключи у меня не взяли. Квартиру примет комиссия, все помещения надо привести в порядок и сделать ремонт, словом, сдать в идеальном состоянии, а комиссия оценит. На вопрос, кто обязан ремонтировать, заявили — тот, у кого ключи. Мне было не до дискуссий, я пожала плечами и удалилась.Через несколько месяцев я получила уведомление, выдержанное в угрожающем тоне: от меня требовали ключи и исполнения всех обязательств, иначе, мол, дело передадут в суд. В самый раз: я отправлялась на Кубу. Меня так и подмывало прихватить ключи с собой и отправить их из Гаваны, но я подавила в себе соблазн поразвлечься — бегать по чужому городу и искать почту. Там же жарко. Я послала ключи из Варшавы заказной посылкой, присовокупив к ней письмо, по пунктам объясняющее, что, во-первых, я никогда в этой квартире не была прописана, во-вторых, никогда там не проживала, в-третьих, не являюсь наследницей умершей, в-четвёртых, истинные наследники от наследства отказываются и у них нечего отбирать, в-пятых, ключами я завладела исключительно из чувства милосердия — передавала тётке в больницу её личные вещи, в-шестых, ключи я уже дважды приносила, но администрация не пожелала их взять. В общем, их претензии не по адресу, очень прошу от меня отвалить.Позже я от разных людей слышала: кооперативы и управления жилыми зданиями повсеместно занимаются таким вымогательством. Получают задаром квартиру и, пользуясь методами устрашения, норовят на кого-нибудь свалить стоимость ремонта. Многие якобы уступают при одной только мысли о суде. Я пришла к выводу — общество позволило себя оболванить до крайних пределов.А вообще-то в этой неразберихе печальных событий я снова упустила хронологию. * * * Сперва восполню небольшое упущение.Возвращаясь из Алжира в первый раз с тем огромным багажом, я везла кроме всего прочего и арабский лук для Люцины — не для готовки, а чтобы высадить на нашем участке. Лук, по всей видимости, подопрел, начал прорастать и вонял невыносимо. Сидела я вечером на Восточном вокзале в Париже, ждала поезд. Стемнело. Умученная до смерти, я вдруг сообразила, что делаю — проросший вонючий лук везу через пол Европы. Я расхохоталась так, что слезы потекли из глаз, и люди на меня стали оглядываться. Физиономию прикрыть было нечем, меня наверняка приняли за помешанную. Это показалось мне ещё смешней.Позже, уже после смерти Люцины, пропал Роберт.Вскоре после нашего возвращения домой к нему поехали Зося с Моникой, а вот когда я высылала ему частями кузов для машины, не помню, — до её отъезда или после. Во всяком случае, я высылала части летом, потому как в отпуск в Польшу приезжал Саси. Решётку радиатора, крылья и дверцу мне удалось купить в авторемонтной мастерской. Заплатила я вдвое дороже, ничего другого не оставалось, и что-то — не то крыло, не то дверца — до сих пор валяется в подвале. Остальное я сплавила в Алжир. Намеревалась отправить с уезжающими знакомыми, это было бы проще всего, однако они, смертельно напуганные собственным отъездом, отказались. Не помогали никакие объяснения — им ничего не грозит, вещи везут легально, записанные в декларацию, и пошлина за них уплачена. Арабы тоже ничего против не имели, мой сын заберёт все в аэропорте. Знакомые в панике вообще не понимали, о чем речь. И тут как раз пришёл ко мне Саси, озабоченный собственными проблемами. Он спрашивал у меня совета, как провезти купленные в Варшаве пиджаки.— Да надень их на себя, — рассеянно посоветовала я.— Все четыре? — испугался Саси.— Нет. один. Ну, может, два…И я погрузилась в проблемы кузова. Тут меня осенило — я решила всучить запчасти Саси. Он не протестовал, даже обрадовался, что, по пути в Тиарет, Роберт завезёт его в Махдию. У него всего один чемодан — пожалуйста, заберёт и два места с железками.На всякий случай накануне я съездила в аэропорт и договорилась со старшим по смене — Саси, дескать, не везёт контрабанду, просто я посылаю запчасти сыну в Алжир и сама заплачу пошлину. Итак, все было в ажуре, обо всем договорились, все легально.Двое контрактников летели тем же самолётом, что и Саси. Они прошли таможню, настала очередь Саси с железками. Тут же выяснилось — он, как иностранец, должен заплатить за лишний вес в долларах. Вышло более девятисот, я расстроилась — валюты при себе не было. Девушка-таможенница понимала, в чем дело, целые машины по частям летели с людьми в Африку. Поймала одного из контрактников и вырвала у него из рук паспорт и билет. Тот обалдело уставился на девушку, которая, не обращая внимания на его протесты, приписала ему мои железяки. Я помчалась платить за лишний вес в злотых. Саси терпеливо ждал. Контрактник, очень бледный, открещивался от подозрительного багажа и орал: мол, в Алжире он ни за что не отвечает. Вся заварушка продолжалась довольно долго. Как всегда, в кассу стоял хвост, Саси был последний. Пришла другая таможенница, её заинтересовало, почему араб везёт чужие запчасти. Саси разнервничался, начал говорить по-арабски и показывать пальцем на меня. Таможенница наконец подошла ко мне. Я объяснила, что договорилась со старшим по смене.— С кем? — недоверчиво осведомилась она.— Откуда мне знать — с кем? Такой высокий, красивый…— У нас все красивые, — мрачно ответствовала она, но заколебалась и махнула рукой.В суматохе на чемодан Саси никто и внимания не обратил. Пиджаки преспокойно отправились в Алжир. Железо уехало на конвейере. Я прорвалась через дежурного у дверей и полетела платить пошлину по своему собственному паспорту, когда самолёт уже набирал высоту.Роберт части кузова у Саси получил, а трусливых контрактников спровадил на такси. Ехали они куда-то на юг, не помню, в какое селение, во всяком случае по эту сторону Сахары. Автобусное сообщение оставляло желать лучшего. Я пыталась во время пребывания в Алжире узнать, имеют ли алжирские автобусы хоть какое-то расписание? Оказалось, имеют и придерживаются его с точностью до полутора суток. Забери знакомые Робертово железо, он отвёз бы их сам, а автобуса пришлось бы ждать Саси.А затем, как я сказала, Роберт пропал.Зося и Моника улетели к нему, все вместе отправились в отпуск во Францию, и тут их след затерялся. В Алжир они не вернулись, в Польшу не приехали, никто ведать не ведал, что с ними случилось. Марек со свойственным ему оптимизмом утверждал — Роберт записался в Иностранный легион или стал торговать наркотиками и теперь сидит в тюрьме. Зося и Моника наверняка тоже. Я перетерпела эти утешительные прогнозы, полагаясь на собственные предчувствия.И в самом деле, через несколько месяцев мой ребёнок нашёлся в Канаде. Выезд он оформил во Франции, Канада его принимала. Фирма оплачивала проезд, предоставляла часть мебели и полугодовую стипендию на изучение языка, нужного ему как телеге пятое колесо, а потом работу. Наконец-то ему пригодилась любимая профессия — производство точных приборов. Когда я летела на Кубу, я уже имела адрес Роберта в Гамильтоне.На Кубу меня отправили в командировку. Там проводился конгресс детективов, пардон, авторов детективных произведений. Пригласили писателей из стран народной демократии, Центральной и Южной Америки и несколько человек со стороны. Думаю, от нас никто не захотел ехать, а посему пихнули меня. Я согласилась сразу и совершенно забыла — ведь лететь туда придётся через Бермудский треугольник.Бермудского треугольника я боюсь панически, и пусть никто меня не уговаривает, что там ничего нет. Сама убедилась — есть. Сейчас об этом расскажу.Выехала я в спешке. Министерство оформило моё дело так идиотски, как только могло: я не получила никакой информации, никакой валюты, деньги — кубинские песо — сняла со своего счета. Иначе летела бы без гроша. Я представляла себе лишь одно: по пути будет Прага, а потому взяла и кроны. Доллары оставила дома, даже мелочь выложила — зачем мне обменная валюта на трассе Варшава-Прага-Гавана. Я не взяла ни одной своей книги, постаралась только не забыть купальник. Что касается книг, то, честно говоря, у меня самой их не осталось, а переиздания ещё не вышли.В Праге выяснилось — транзитом летят двое: какой-то наш парень в Панаму и я. Парень не имел ни гроша в чешских деньгах, следующий самолёт вылетал лишь вечером. Мы шлялись по городу, я поставила ему пиво и скромную еду. Пересадка в Монреале оказалась полной неожиданностью, в свою очередь парень поставил мне напитки и подарил тридцать пять центов — послать открытку детям. Ждали недолго, вылетели.Погода с самого начала была прекрасная. Чистое небо, солнце непонятным образом всходило дважды, все очень мило. И вдруг ни с того ни с сего самолёт врезался в туман. Густое молоко на высоте почти десяти километров, вата со всех сторон, вверху, внизу, впереди и сзади. Я возмутилась.— Ну и что это значит? — показала я вид за окном.— А вы не знаете? — удивился парень. — Бермудский треугольник.— Езус-Мария!!!.. — Волосы у меня зашевелились, и я едва не задохнулась. — Вы уверены, что мы летим вперёд? — в панике вопросила я.— Вроде бы крена нет, да в Бермудском треугольнике никогда ничего не известно…Стиснув зубы, я начала считать километры. Скорость сообщили, часы на руке шли точно, сосчитала — туман тянулся на протяжении тысячи двухсот километров. Многовато…Зато какое облегчение наступило, когда внизу я увидела океан и острова, описать невозможно. Куба уже почти видна, острова и морской простор вокруг как рекламная картинка Цвет воды показался мне совершенно ненатуральным, от светлой зелени до темно-фиолетового через все оттенки голубого и зеленого. Я поинтересовалась, отчего это происходит, уверенная, что оттенки зависят от цвета разных водорослей. Парень летел в Панаму не первый раз и объяснил: ничего подобного, никаких водорослей, просто разный песок на разной глубине просвечивает сквозь кристально чистую воду. Так оно и оказалось, позже я все увидела вблизи и сама входила в такую воду.На месте обнаружились разные сюрпризы. Во-первых, кубинскими песо я могла обклеить сортир! Иностранцы на Кубе расплачиваются долларами. Существуют также особые средства оплаты, нечто подобное нашим бонам, коими когда-то расплачивались в коммерческих магазинах. Меня обязаны были снабдить ими в Варшаве, но, как я уже сказала, министерство все оформило блистательнейшим образом, отправив меня без гроша в кармане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31