– торжествующе воскликнул разогнавшийся Пукельник. – Две недели. Если по прошествии двух недель ремонта не начнут…
– Предположим, не начнут. Что тогда?
Пан Пукельник снисходительно улыбнулся.
– Тогда бывший владелец лишается всех прав. Он вообще не имеет права явиться на территорию поместья без стройматериалов и бригады рабочих. И в этом случае здание переходит к нам за символическую цену. А мы устроим в нем музей.
– По какой статье переходит?
– Нет пока такой статьи в кодексе, мы действуем на основании подзаконных актов, достаточно постановления Центрального правления защиты и консервации памятников старины.
– А консервация памятников старины имеет право явиться?
– Разумеется. Сразу, как только владелец лишается своих прав. И уверяю вас – на следующий же день начнется инвентаризация объекта. А также появляется возможность приобретения поместья посторонним лицом, которое выполнит данные обязательства, такие же, а не исключено, и более жесткие, чем поставленные перед законным владельцем.
– Значит, постороннее лицо обязано въехать на территорию поместья на самосвалах с кирпичом и так далее?
– Вот именно. Кто успел, тот и… то есть я не то хотел сказать, ну да мы понимаем друг друга. Доверительно могу вам сообщить, что в этот дом прямая выгода вложить средства, окупится с лихвой, ведь там есть что смотреть, любой согласится заплатить живые деньги. И, если новый владелец Блендова провернет с умом рекламную кампанию, он скоро получит обратно вложенные капиталы.
– И мебель?
– Что мебель?
– Вы говорили, в доме сохранилась старинная мебель, не под старину, а подлинная?
Деятель культуры победно усмехнулся.
– Да, сохранилась, прежняя прислуга припрятала ее, но как только юридическая сторона дела стабилизируется, мебель мы вернем…
Весь обратный путь Томаш провел в интенсивных раздумываниях, но теперь уже не на любовные темы. Где же мебель и почему дочь Польдика ни словечком о ней не обмолвилась? Опять солгал пан Пукельник?
Вспоминая все его высказывания о порядке очередности, Томаш автоматически обогнал большегрузный фургон, два маленьких «фиата», одну «шкоду» и три грузовика и за это время проанализировал возможности нанять бригаду рабочих. Без денег исключено. Отсюда простой вывод: в дом Агнешке не войти, что и требуется Пукельнику. Возможно, у дочери Польдика уже отобрали ключи, хотя, зная характер старухи, вряд ли. Но даже если… Получается, сверхзадачей всей этой псевдокультурной деятельности является недопущение Агнешки в дом!
Значит, в доме находится то, чего жаждет Пукельник и что надеется обрести Агнешка. Обрести, вот точное слово, ведь это нечто принадлежало когда-то ее предкам. Интересно, что же это такое? Мешок талеров? Нет, не те времена, тогда уж мешок золотых рублей. Картина Рембрандта, спрятанная от грабителей в одну из войн? Алмаз из царских регалий? Дневник адъютанта Наполеона? Хотя при чем тут Наполеон и с какой стати его адъютанту оставлять свой дневник в Блендове? Тогда уж скорее в Яблонне. Что-то очень ценное, но не из фамильных сокровищ, на них Пукельник претендовать не может, не принадлежа к роду Вежховских. А не пускают в дом из-за того, что нужно время на поиски, понятно. И вообще все понятно, только почему же Агнешка от него это скрывает?
Вот что было самым неприятным. И пришло решение. Неизвестную вещь Томаш решил условно называть «кладом» и притвориться, что ему абсолютно все известно, пусть не думает!
В доверительной беседе у пана Пукельника вырвались слова, из которых Томаш понял – тот знал дом в давние времена, в период расцвета поместья, а ведь это невозможно, ведь родился он где-то под конец войны. Но познаниями обладал. Откуда? Наверняка из того же источника, которым пользовалась и Агнешка, – из мемуаров предков. Выходит, и предки Пукельника домом интересовались.
Томаш доехал до Варшавы, вернул мотоцикл приятелю и помчался к Агнешке.
* * *
К этому времени Агнешка с Фелей успели обработать всю огромную прихожую и переместились: Агнешка – в кабинет, Феля – в каморку у кухни. Плодом их трудов явились одиннадцать ключей, но трех на одном кольце среди них не было. Агнешке очень хотелось знать, как выглядит кольцо, но тут Феля ничем не могла помочь, даже если и видела когда, так позабыла.
На звонок открыла Феля, и Томаш увидел свою предполагаемую невесту сидящей на полу кабинета, всю взъерошенную, запыленную и явно расстроенную. Вокруг громоздились кучи всевозможных предметов, вываленных из ящиков письменного стола. Поскольку, проходя мимо каморки, парень уже видел перевалившие через порог подобные кучи, его осенило.
– Если вы не ключи ищете, пусть у меня кактус на пятке вырастет, – рискнул он. – А Пукельник спит и видит, как бы тебе в этом помочь.
Агнешка вскочила на ноги.
– А ты откуда знаешь?
– Такое у меня создалось впечатление.
– Видел его?
– Собственными глазами. И у нас состоялась весьма содержательная беседа. Дружественная.
Не помня себя от волнения, Агнешка перелезла через кучи мусора, споткнулась о мраморное пресс-папье и угодила прямиком в объятия парня. Отдавшись его поцелуям, девушка понемногу приходила в себя. Ну конечно, проклятый Пукельник знает о ключах! Сколько лет преследует их семейство! Сначала вкрался в доверие к пану Фулярскому, потом завоевал симпатии панны Доминики, а теперь вот Томаша. Минутку, не может это быть один и тот же Пукельник, ведь ему должно быть за сто пятьдесят. И с чего вдруг Томаш заинтересовался этим типом?
Осторожно, но решительно, хотя и вопреки собственному желанию, девушка высвободилась из объятий молодого человека.
– Расскажи мне о беседе, – попросила она.
И Томаш рассказал. Честно и откровенно признался, мол, захотел сам узнать, что от него скрывают, а кроме того, Пукельник показался ему личностью подозрительной. Теперь, после доверительной беседы, кажется еще более подозрительным. И он сделал для себя кое-какие выводы.
Агнешка оглядела свалку в кабинете и предложила перейти в столовую. Придется, видно, немного приоткрыть завесу тайны.
– Ты уже догадался, что мне попали в руки дневники прабабки, которой некогда принадлежало Блендово, и я имею на него все законные права. Начну, пожалуй, с сообщения, что Пукельник совершил уголовное преступление. Не этот, теперешний, а его пра… дай посчитаю… получается – прадед, наверное?
Преступление замяли, но тот прадед, а потом и дед вдруг стали усиленно интересоваться Блендовом.
– Ты знаешь почему?
– Знаю, но не знаю, откуда он знал.
– От своих предков, откуда же еще.
– Должно быть… Видишь ли, там… – Агнешка села за длинный обеденный стол, расставила локти и мужественно двинулась дальше: – Видишь ли, похоже, моя бабуля сделала большую глупость и не хотела в ней сознаваться. Я тоже не собираюсь трезвонить о бабулиной дурости, не то проклянет меня с того света. Лучше уж постараюсь исправить, что смогу. Ты правильно понял, я ищу ключи, сейчас это главное, без них пришлось бы весь дом разложить на элементарные частицы, да и то сомневаюсь в успехе. И вообще не уверена, там ли оно еще.
– Что? – терпеливо поинтересовался Томаш, непонятно почему усевшись тоже за стол, только на другом его конце. Сидя так по оба конца длинного стола, молодые люди напоминали средневековых феодалов или даже монархов, которых во время церемонного обеда обслуживают дюжины две прислужников.
– Если собираетесь поужинать, – ехидно заметила заглянувшая в дверь Феля, – так, может, усядетесь как-то поближе? Гостей нету, а мне бегать несподручно, да и времени маловато.
Оба удивленно посмотрели на старую служанку, потом, переглянувшись, расхохотались и сели рядышком.
– Вот так-то лучше, – похвалила Феля и исчезла.
Смех сблизил молодых людей и даже сломал барьер, выросший между ними в последнее время. Агнешка почувствовала, как напряжение ее отпустило.
– Да я и сама, скажу тебе откровенно, не хотела выглядеть дурой. Потому и решила до поры до времени никому не говорить, пока не найду ключи. И даже потом собиралась сама проверить, без свидетелей. Разочарование легче пережить одной. Решила – если повезет, сообщу родным. И тебе. Понимаешь, приду в себя и сообщу…
Томаш понимал и тоже расслабился. – Значит, все о'кей. И я правильно понял, сейчас дело в ключах, для Пукельника недоступных?
– Вот именно.
– И ты рассчитываешь, что тебе как-то удастся выполнить условия реставрационно-восстановительного договора?
– Рассчитываю… немножко. Во всяком случае, намерена попробовать. А вдруг?..
– Так что же там такое? Вот этого я, признаюсь, разгадать не мог.
– Давным-давно оставленные ценности, не знаю точно, в каком виде, но, судя по дневнику прабабки Матильды, – очень значительные. Однако ведь прошло столько времени, их уже может там и не быть. Две войны, Пукельники…
– Вот как раз Пукельники отпадают, не лезли бы теперь так настырно, если бы твои ценности захапали. И какие-то ваши трупы тоже успеха не имели.
– И я так считаю, – согласилась Агнешка. – Поэтому, видишь сам, ищу ключи. Хочу реабилитировать бабулю и при случае сама разбогатеть.
Феля принесла блюдо ужина в виде макарон, запеченных с сыром и ветчиной, сдобрив их маринованными грибочками, корнишончиками и малюсенькими зелеными помидорками. Немного посомневавшись, Агнешка достала красное вино.
– И если бы у меня были ключи, я бы без всяких соглашений тайком пробралась в дом.
– А ты уверена, что ключи сохранились?
– Надеюсь. Моя мать очень педантична по натуре, прежде чем выбрасывать, спросила бы.
– Помочь тебе искать?
– Если есть время. Знаешь, я сегодня даже на занятия не пошла.
В результате поисками трех ключиков на одном кольце занялись все. Даже тетка Марина перетряхнула свою квартиру, чтобы отвязались, хотя в этом не было необходимости, но ведь родичи найдут к чему придраться! Искала у себя Амелия. Пани Идалия решила уж заодно сделать в своей квартире генеральную уборку, куда входило также мытье окон и натирка полов. Подключился даже косьминский дядя Юрек, ведь в детстве Агнешке случалось там бывать. На целых две недели ключи радикально отравили жизнь всем родственникам, причем никто из них толком не знал, зачем их нужно искать.
Результат оказался внушительным. Все трофеи сносили к Агнешке, и вскоре посередине кабинета возвышалась большая куча железяк. И так случилось, что с находками все явились к Агнешке в один день. Пани Идалия с мужем принесла увесистую сумку. Младший сын дяди Юрека, Михалек, ровесник Агнешки, которого чрезвычайно смешила ключевая лихорадка кузины, тоже приволок изрядную тяжесть. Двоюродная бабушка Амелия явилась с обнаруженной под старыми негативами коробкой, забитой всяким железным хламом, а тетка Марина пришла просто так.
Неожиданное нашествие гостей заставило Агнешку мобилизоваться, и она без особого промедления устроила прием. Угощением служили сельдь в оливковом масле, крутые яйца в горчичном соусе и огромное количество картофельных оладий, которые непрерывно жарила Феля, принося по мере готовности. Ничего другого в доме не оказалось. Видимо телепатически что-то почувствовав, с некоторым опозданием явился Томаш, принеся мороженое.
– А, собственно, зачем тебе, дорогуша, все эти ключи? – поинтересовалась тетка Марина, накладывая добавку. Поскольку тут как раз явился Томаш, пришлось прервать процесс, переждать приветствия. Покончив с добавкой, тетка Марина для верности повторила вопрос.
– Ну! – живо поддержал ее любопытный Михалек.
– Все мне не нужны, – вежливо ответила Агнешка. – Я ищу конкретные, три ключика в одной связке, на запаянном кольце. Однако за долгие годы они могли рассыпаться, поэтому надо осмотреть все.
– Лично я без претензий, – сообщила бабушка Амелия, – потому что в ходе поисков отыскала парочку очень нужных мне ключей. Их я не принесла, надеюсь, сделала правильно.
– А зачем тебе эти три ключика? – упиралась тетка Марина.
– Должно быть, для того, чтобы отпереть какие-то замки, – пробурчал Агнешкин отец.
– Фамильный сувенир? – предположила ее мать.
– И ради сувенира мы все на голове стоим? – удивился Михалек.
– А что такого? Наша мать ради фамильных сувениров полжизни читала фамильную литературу…
– Некоторые всю жизнь читают, причем не только фамильную…
– Так пусть она прямо скажет, зачем ей!
– А ну, тихо! – прикрикнула на родичей Амелия. – Я тут самая старая, и что-то мне вспоминается…
Наморщив лоб, она задумалась. Ложка застыла в руке, и с нее капала на оладью густая сметана. Остальные тоже замерли, с надеждой глядя на Амелию.
– Ну? – не выдержала Марина.
– Кончай нукать. Ты в семье нашей старшая, – упрекнула ее сестра Идалия. – Как мама читала записки предков, ты никогда не поинтересовалась, что там, а если мама и рассказывала, то не слушала. А если и слушала, то ничего не запомнила…
– Могла бы и сама запомнить, – огрызнулась Марина.
– Меня история никогда не интересовала, но я хотя бы понимала, что мама читает из чувства долга…
– …и для собственного удовольствия, – добавила Амелия и передала ложку Агнешке. – Господи, у вашей Фели оладьи еще вкуснее, чем у Гени когда-то! Юстина любила старину, сколько раз тетка Гортензия ее упрекала, что уж если воткнет нос в старинные бумаги, так обо всем на свете позабудет. Барбара с Антосем могли поубивать друг дружку, а ей хоть бы что, даже не заметила бы.
Агнешка вдруг испытала глубокое сожаление от того, что позже уже никто не писал дневников. Взять хотя бы бабулю Юстину. Исторический отрезок времени она прожила интереснейший, послевоенные события по драматичности отнюдь не уступали событиям прошлого века, в том числе и в недрах их семейства. О двоюродной прабабушке Барбаре уже приходилось слышать, а ведь можно было бы прочитать и подробности. Мать уверяет, что ничего не помнит, возможно, тетка Амелия…
– Но и ответственная была, ничего не скажу, – продолжала Амелия. – А завещанный дневник обнаруживался два раза, один раз – в капусте, а второй – в сейфе, причем я лично при этом присутствовала.
– Оба раза присутствовали? – поразился Михалек.
– В принципе оба, только первого не помню, меня и остальных детей выгнали из дому. Зато второй раз… Надеюсь, у вас еще где-то сохранилась старинная шкатулка? – подозрительно поглядела Амелия на Идалию и ее дочь. – Не выбросили на помойку?
Обе отрицательно покачали головой.
– Значит, порядок. Тогда вместе с дневником нашли еще какие-то старинные бумаги, тоже точно не знаю, какие именно, и ключи. Три ключика на одном кольце. Так и вижу, как все по очереди их разглядывали, а потом их забрала Барбара. Кольцо я очень хорошо запомнила, потому что оно нетипичное, не обычный брелок, с него нельзя было снять ключей и пользоваться ими отдельно. Запаяно печаткой, что-то малюсенькое… ага, вспомнила, в виде клеверного листа. И Барбара передала ключи Юстине, любительнице старинных вещей.
– Это я знаю, – вздохнула Агнешка. – А бабушка Юстина отдала их мне для игры.
– Не иначе как умственное затмение на нее нашло, – сурово изрекла Амелия, не скрывая, что чрезвычайно шокирована.
– Да скажут мне наконец, от чего эти самые ключи, которые мы все, как дураки, ищем! – взорвалась тетка Марина.
И опять Агнешке пришлось сделать полупризнание.
– Судя по дневниковой записи нашей прапра…
– И так далее бабки! – раздраженно перебила Амелия.
– Да, Матильды. Этими ключами отпирается один из шкафов в Блендове, а в том шкафу, вернее, за ним, возможно, все еще лежат какие-то ценные старинные вещи. Во всех завещаниях о них упоминается, так я решила попытаться их разыскать.
– А без ключей нельзя? – удивился Михалек.
– Без ключей не откроешь, пришлось бы стену ломать, а там бдит охрана памятников старины, и они сразу вцепятся.
– Факт! – впервые раскрыл рот Томаш.
– Вот именно! – прицелилась в него Амелия вилкой с куском политой густой сметаной оладьи. Сметана капнула в чай Михалека. Амелия опустила вилку. – Что за наказание в этом семействе, как только заговорят о серьезных вещах, сразу продукты начинают прыгать и безобразничать. То же самое было в доме Гортензии. А тебя, – забывшись, она ткнула вилкой в Идалию, и кусок оладьи влетел в вырез декольте Марины, – вот, что я говорила! Так тебя еще на свете не было.
Михалек расхохотался. Амелия тут же обернулась к нему.
– И тебя тоже. В тот день мы узнали, что твой отец жив, кажется, ему уже годик стукнул.
– Вы, тетушка, оказывается, прекрасно запомнили множество никому не нужных вещей, – сердито проговорила Марина, извлекая и съедая злополучный кусок оладьи, – а как дело доходит до ключей, так ничегошеньки не помните.
– У меня тогда были свои проблемы. Супружеские.
– Верно, были проблемы, – подтвердила Феля, появившись с новым блюдом горячих оладий. – Я в ту пору только к вам нанялась, очень помню, как пани по всему дому с ножом в руках мужа гоняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Предположим, не начнут. Что тогда?
Пан Пукельник снисходительно улыбнулся.
– Тогда бывший владелец лишается всех прав. Он вообще не имеет права явиться на территорию поместья без стройматериалов и бригады рабочих. И в этом случае здание переходит к нам за символическую цену. А мы устроим в нем музей.
– По какой статье переходит?
– Нет пока такой статьи в кодексе, мы действуем на основании подзаконных актов, достаточно постановления Центрального правления защиты и консервации памятников старины.
– А консервация памятников старины имеет право явиться?
– Разумеется. Сразу, как только владелец лишается своих прав. И уверяю вас – на следующий же день начнется инвентаризация объекта. А также появляется возможность приобретения поместья посторонним лицом, которое выполнит данные обязательства, такие же, а не исключено, и более жесткие, чем поставленные перед законным владельцем.
– Значит, постороннее лицо обязано въехать на территорию поместья на самосвалах с кирпичом и так далее?
– Вот именно. Кто успел, тот и… то есть я не то хотел сказать, ну да мы понимаем друг друга. Доверительно могу вам сообщить, что в этот дом прямая выгода вложить средства, окупится с лихвой, ведь там есть что смотреть, любой согласится заплатить живые деньги. И, если новый владелец Блендова провернет с умом рекламную кампанию, он скоро получит обратно вложенные капиталы.
– И мебель?
– Что мебель?
– Вы говорили, в доме сохранилась старинная мебель, не под старину, а подлинная?
Деятель культуры победно усмехнулся.
– Да, сохранилась, прежняя прислуга припрятала ее, но как только юридическая сторона дела стабилизируется, мебель мы вернем…
Весь обратный путь Томаш провел в интенсивных раздумываниях, но теперь уже не на любовные темы. Где же мебель и почему дочь Польдика ни словечком о ней не обмолвилась? Опять солгал пан Пукельник?
Вспоминая все его высказывания о порядке очередности, Томаш автоматически обогнал большегрузный фургон, два маленьких «фиата», одну «шкоду» и три грузовика и за это время проанализировал возможности нанять бригаду рабочих. Без денег исключено. Отсюда простой вывод: в дом Агнешке не войти, что и требуется Пукельнику. Возможно, у дочери Польдика уже отобрали ключи, хотя, зная характер старухи, вряд ли. Но даже если… Получается, сверхзадачей всей этой псевдокультурной деятельности является недопущение Агнешки в дом!
Значит, в доме находится то, чего жаждет Пукельник и что надеется обрести Агнешка. Обрести, вот точное слово, ведь это нечто принадлежало когда-то ее предкам. Интересно, что же это такое? Мешок талеров? Нет, не те времена, тогда уж мешок золотых рублей. Картина Рембрандта, спрятанная от грабителей в одну из войн? Алмаз из царских регалий? Дневник адъютанта Наполеона? Хотя при чем тут Наполеон и с какой стати его адъютанту оставлять свой дневник в Блендове? Тогда уж скорее в Яблонне. Что-то очень ценное, но не из фамильных сокровищ, на них Пукельник претендовать не может, не принадлежа к роду Вежховских. А не пускают в дом из-за того, что нужно время на поиски, понятно. И вообще все понятно, только почему же Агнешка от него это скрывает?
Вот что было самым неприятным. И пришло решение. Неизвестную вещь Томаш решил условно называть «кладом» и притвориться, что ему абсолютно все известно, пусть не думает!
В доверительной беседе у пана Пукельника вырвались слова, из которых Томаш понял – тот знал дом в давние времена, в период расцвета поместья, а ведь это невозможно, ведь родился он где-то под конец войны. Но познаниями обладал. Откуда? Наверняка из того же источника, которым пользовалась и Агнешка, – из мемуаров предков. Выходит, и предки Пукельника домом интересовались.
Томаш доехал до Варшавы, вернул мотоцикл приятелю и помчался к Агнешке.
* * *
К этому времени Агнешка с Фелей успели обработать всю огромную прихожую и переместились: Агнешка – в кабинет, Феля – в каморку у кухни. Плодом их трудов явились одиннадцать ключей, но трех на одном кольце среди них не было. Агнешке очень хотелось знать, как выглядит кольцо, но тут Феля ничем не могла помочь, даже если и видела когда, так позабыла.
На звонок открыла Феля, и Томаш увидел свою предполагаемую невесту сидящей на полу кабинета, всю взъерошенную, запыленную и явно расстроенную. Вокруг громоздились кучи всевозможных предметов, вываленных из ящиков письменного стола. Поскольку, проходя мимо каморки, парень уже видел перевалившие через порог подобные кучи, его осенило.
– Если вы не ключи ищете, пусть у меня кактус на пятке вырастет, – рискнул он. – А Пукельник спит и видит, как бы тебе в этом помочь.
Агнешка вскочила на ноги.
– А ты откуда знаешь?
– Такое у меня создалось впечатление.
– Видел его?
– Собственными глазами. И у нас состоялась весьма содержательная беседа. Дружественная.
Не помня себя от волнения, Агнешка перелезла через кучи мусора, споткнулась о мраморное пресс-папье и угодила прямиком в объятия парня. Отдавшись его поцелуям, девушка понемногу приходила в себя. Ну конечно, проклятый Пукельник знает о ключах! Сколько лет преследует их семейство! Сначала вкрался в доверие к пану Фулярскому, потом завоевал симпатии панны Доминики, а теперь вот Томаша. Минутку, не может это быть один и тот же Пукельник, ведь ему должно быть за сто пятьдесят. И с чего вдруг Томаш заинтересовался этим типом?
Осторожно, но решительно, хотя и вопреки собственному желанию, девушка высвободилась из объятий молодого человека.
– Расскажи мне о беседе, – попросила она.
И Томаш рассказал. Честно и откровенно признался, мол, захотел сам узнать, что от него скрывают, а кроме того, Пукельник показался ему личностью подозрительной. Теперь, после доверительной беседы, кажется еще более подозрительным. И он сделал для себя кое-какие выводы.
Агнешка оглядела свалку в кабинете и предложила перейти в столовую. Придется, видно, немного приоткрыть завесу тайны.
– Ты уже догадался, что мне попали в руки дневники прабабки, которой некогда принадлежало Блендово, и я имею на него все законные права. Начну, пожалуй, с сообщения, что Пукельник совершил уголовное преступление. Не этот, теперешний, а его пра… дай посчитаю… получается – прадед, наверное?
Преступление замяли, но тот прадед, а потом и дед вдруг стали усиленно интересоваться Блендовом.
– Ты знаешь почему?
– Знаю, но не знаю, откуда он знал.
– От своих предков, откуда же еще.
– Должно быть… Видишь ли, там… – Агнешка села за длинный обеденный стол, расставила локти и мужественно двинулась дальше: – Видишь ли, похоже, моя бабуля сделала большую глупость и не хотела в ней сознаваться. Я тоже не собираюсь трезвонить о бабулиной дурости, не то проклянет меня с того света. Лучше уж постараюсь исправить, что смогу. Ты правильно понял, я ищу ключи, сейчас это главное, без них пришлось бы весь дом разложить на элементарные частицы, да и то сомневаюсь в успехе. И вообще не уверена, там ли оно еще.
– Что? – терпеливо поинтересовался Томаш, непонятно почему усевшись тоже за стол, только на другом его конце. Сидя так по оба конца длинного стола, молодые люди напоминали средневековых феодалов или даже монархов, которых во время церемонного обеда обслуживают дюжины две прислужников.
– Если собираетесь поужинать, – ехидно заметила заглянувшая в дверь Феля, – так, может, усядетесь как-то поближе? Гостей нету, а мне бегать несподручно, да и времени маловато.
Оба удивленно посмотрели на старую служанку, потом, переглянувшись, расхохотались и сели рядышком.
– Вот так-то лучше, – похвалила Феля и исчезла.
Смех сблизил молодых людей и даже сломал барьер, выросший между ними в последнее время. Агнешка почувствовала, как напряжение ее отпустило.
– Да я и сама, скажу тебе откровенно, не хотела выглядеть дурой. Потому и решила до поры до времени никому не говорить, пока не найду ключи. И даже потом собиралась сама проверить, без свидетелей. Разочарование легче пережить одной. Решила – если повезет, сообщу родным. И тебе. Понимаешь, приду в себя и сообщу…
Томаш понимал и тоже расслабился. – Значит, все о'кей. И я правильно понял, сейчас дело в ключах, для Пукельника недоступных?
– Вот именно.
– И ты рассчитываешь, что тебе как-то удастся выполнить условия реставрационно-восстановительного договора?
– Рассчитываю… немножко. Во всяком случае, намерена попробовать. А вдруг?..
– Так что же там такое? Вот этого я, признаюсь, разгадать не мог.
– Давным-давно оставленные ценности, не знаю точно, в каком виде, но, судя по дневнику прабабки Матильды, – очень значительные. Однако ведь прошло столько времени, их уже может там и не быть. Две войны, Пукельники…
– Вот как раз Пукельники отпадают, не лезли бы теперь так настырно, если бы твои ценности захапали. И какие-то ваши трупы тоже успеха не имели.
– И я так считаю, – согласилась Агнешка. – Поэтому, видишь сам, ищу ключи. Хочу реабилитировать бабулю и при случае сама разбогатеть.
Феля принесла блюдо ужина в виде макарон, запеченных с сыром и ветчиной, сдобрив их маринованными грибочками, корнишончиками и малюсенькими зелеными помидорками. Немного посомневавшись, Агнешка достала красное вино.
– И если бы у меня были ключи, я бы без всяких соглашений тайком пробралась в дом.
– А ты уверена, что ключи сохранились?
– Надеюсь. Моя мать очень педантична по натуре, прежде чем выбрасывать, спросила бы.
– Помочь тебе искать?
– Если есть время. Знаешь, я сегодня даже на занятия не пошла.
В результате поисками трех ключиков на одном кольце занялись все. Даже тетка Марина перетряхнула свою квартиру, чтобы отвязались, хотя в этом не было необходимости, но ведь родичи найдут к чему придраться! Искала у себя Амелия. Пани Идалия решила уж заодно сделать в своей квартире генеральную уборку, куда входило также мытье окон и натирка полов. Подключился даже косьминский дядя Юрек, ведь в детстве Агнешке случалось там бывать. На целых две недели ключи радикально отравили жизнь всем родственникам, причем никто из них толком не знал, зачем их нужно искать.
Результат оказался внушительным. Все трофеи сносили к Агнешке, и вскоре посередине кабинета возвышалась большая куча железяк. И так случилось, что с находками все явились к Агнешке в один день. Пани Идалия с мужем принесла увесистую сумку. Младший сын дяди Юрека, Михалек, ровесник Агнешки, которого чрезвычайно смешила ключевая лихорадка кузины, тоже приволок изрядную тяжесть. Двоюродная бабушка Амелия явилась с обнаруженной под старыми негативами коробкой, забитой всяким железным хламом, а тетка Марина пришла просто так.
Неожиданное нашествие гостей заставило Агнешку мобилизоваться, и она без особого промедления устроила прием. Угощением служили сельдь в оливковом масле, крутые яйца в горчичном соусе и огромное количество картофельных оладий, которые непрерывно жарила Феля, принося по мере готовности. Ничего другого в доме не оказалось. Видимо телепатически что-то почувствовав, с некоторым опозданием явился Томаш, принеся мороженое.
– А, собственно, зачем тебе, дорогуша, все эти ключи? – поинтересовалась тетка Марина, накладывая добавку. Поскольку тут как раз явился Томаш, пришлось прервать процесс, переждать приветствия. Покончив с добавкой, тетка Марина для верности повторила вопрос.
– Ну! – живо поддержал ее любопытный Михалек.
– Все мне не нужны, – вежливо ответила Агнешка. – Я ищу конкретные, три ключика в одной связке, на запаянном кольце. Однако за долгие годы они могли рассыпаться, поэтому надо осмотреть все.
– Лично я без претензий, – сообщила бабушка Амелия, – потому что в ходе поисков отыскала парочку очень нужных мне ключей. Их я не принесла, надеюсь, сделала правильно.
– А зачем тебе эти три ключика? – упиралась тетка Марина.
– Должно быть, для того, чтобы отпереть какие-то замки, – пробурчал Агнешкин отец.
– Фамильный сувенир? – предположила ее мать.
– И ради сувенира мы все на голове стоим? – удивился Михалек.
– А что такого? Наша мать ради фамильных сувениров полжизни читала фамильную литературу…
– Некоторые всю жизнь читают, причем не только фамильную…
– Так пусть она прямо скажет, зачем ей!
– А ну, тихо! – прикрикнула на родичей Амелия. – Я тут самая старая, и что-то мне вспоминается…
Наморщив лоб, она задумалась. Ложка застыла в руке, и с нее капала на оладью густая сметана. Остальные тоже замерли, с надеждой глядя на Амелию.
– Ну? – не выдержала Марина.
– Кончай нукать. Ты в семье нашей старшая, – упрекнула ее сестра Идалия. – Как мама читала записки предков, ты никогда не поинтересовалась, что там, а если мама и рассказывала, то не слушала. А если и слушала, то ничего не запомнила…
– Могла бы и сама запомнить, – огрызнулась Марина.
– Меня история никогда не интересовала, но я хотя бы понимала, что мама читает из чувства долга…
– …и для собственного удовольствия, – добавила Амелия и передала ложку Агнешке. – Господи, у вашей Фели оладьи еще вкуснее, чем у Гени когда-то! Юстина любила старину, сколько раз тетка Гортензия ее упрекала, что уж если воткнет нос в старинные бумаги, так обо всем на свете позабудет. Барбара с Антосем могли поубивать друг дружку, а ей хоть бы что, даже не заметила бы.
Агнешка вдруг испытала глубокое сожаление от того, что позже уже никто не писал дневников. Взять хотя бы бабулю Юстину. Исторический отрезок времени она прожила интереснейший, послевоенные события по драматичности отнюдь не уступали событиям прошлого века, в том числе и в недрах их семейства. О двоюродной прабабушке Барбаре уже приходилось слышать, а ведь можно было бы прочитать и подробности. Мать уверяет, что ничего не помнит, возможно, тетка Амелия…
– Но и ответственная была, ничего не скажу, – продолжала Амелия. – А завещанный дневник обнаруживался два раза, один раз – в капусте, а второй – в сейфе, причем я лично при этом присутствовала.
– Оба раза присутствовали? – поразился Михалек.
– В принципе оба, только первого не помню, меня и остальных детей выгнали из дому. Зато второй раз… Надеюсь, у вас еще где-то сохранилась старинная шкатулка? – подозрительно поглядела Амелия на Идалию и ее дочь. – Не выбросили на помойку?
Обе отрицательно покачали головой.
– Значит, порядок. Тогда вместе с дневником нашли еще какие-то старинные бумаги, тоже точно не знаю, какие именно, и ключи. Три ключика на одном кольце. Так и вижу, как все по очереди их разглядывали, а потом их забрала Барбара. Кольцо я очень хорошо запомнила, потому что оно нетипичное, не обычный брелок, с него нельзя было снять ключей и пользоваться ими отдельно. Запаяно печаткой, что-то малюсенькое… ага, вспомнила, в виде клеверного листа. И Барбара передала ключи Юстине, любительнице старинных вещей.
– Это я знаю, – вздохнула Агнешка. – А бабушка Юстина отдала их мне для игры.
– Не иначе как умственное затмение на нее нашло, – сурово изрекла Амелия, не скрывая, что чрезвычайно шокирована.
– Да скажут мне наконец, от чего эти самые ключи, которые мы все, как дураки, ищем! – взорвалась тетка Марина.
И опять Агнешке пришлось сделать полупризнание.
– Судя по дневниковой записи нашей прапра…
– И так далее бабки! – раздраженно перебила Амелия.
– Да, Матильды. Этими ключами отпирается один из шкафов в Блендове, а в том шкафу, вернее, за ним, возможно, все еще лежат какие-то ценные старинные вещи. Во всех завещаниях о них упоминается, так я решила попытаться их разыскать.
– А без ключей нельзя? – удивился Михалек.
– Без ключей не откроешь, пришлось бы стену ломать, а там бдит охрана памятников старины, и они сразу вцепятся.
– Факт! – впервые раскрыл рот Томаш.
– Вот именно! – прицелилась в него Амелия вилкой с куском политой густой сметаной оладьи. Сметана капнула в чай Михалека. Амелия опустила вилку. – Что за наказание в этом семействе, как только заговорят о серьезных вещах, сразу продукты начинают прыгать и безобразничать. То же самое было в доме Гортензии. А тебя, – забывшись, она ткнула вилкой в Идалию, и кусок оладьи влетел в вырез декольте Марины, – вот, что я говорила! Так тебя еще на свете не было.
Михалек расхохотался. Амелия тут же обернулась к нему.
– И тебя тоже. В тот день мы узнали, что твой отец жив, кажется, ему уже годик стукнул.
– Вы, тетушка, оказывается, прекрасно запомнили множество никому не нужных вещей, – сердито проговорила Марина, извлекая и съедая злополучный кусок оладьи, – а как дело доходит до ключей, так ничегошеньки не помните.
– У меня тогда были свои проблемы. Супружеские.
– Верно, были проблемы, – подтвердила Феля, появившись с новым блюдом горячих оладий. – Я в ту пору только к вам нанялась, очень помню, как пани по всему дому с ножом в руках мужа гоняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39