Мы как раз поравнялись, и я разглядела его лицо Господи, спаси и помилуй!..Увиденное до того меня ошарашило, что парализовало все рефлексы. Я превратилась в соляной столп — даже шею не сумела повернуть, чтобы оглянуться вослед человеку, в существование которого уже перестала верить. На этот раз об ошибке не могло быть и речи. Это он, его лицо, оно мне навсегда врезалось в память — таким, каким я видела его в тот драматический вечер, в свете интимного полумрака! Нарочно не придумаешь — попался на глаза в самый подходящий момент Надо сказать, способность изумляться, говорить и шевелиться вернулась ко мне лишь на Свентокшиской, после сложного поворота влево. Способность рассуждать запоздала ещё больше, какое-то время я сидела в полном трансе, потом взвизгнула:— Заворачивайте назад! — И тут же, вспомнив о безденежье, дала отбой:— Нет, остановитесь!А чего останавливаться, не мчаться же за ним на своих двоих…— Нет, езжайте!Что делать? Ехать наперерез?— Сверните влево, в первую же улицу! Быстрей!Опять не то, ничего это не даст, доеду до Варецкой, там есть полоса с обратным движением…— Погодите, не сворачивайте!— Вы бы, мадам, решили, чего вам нужно, — занервничал водитель, которому надоело тормозить, давать газ, переключать свет, подчиняясь моим прихотливым командам. — Вон уж и постовой на нас глазом стреляет.Плохо дело, уйдёт он от меня… Ну же, шевели мозгами!Увы, отсутствие наличности шевелению мозгами явно не способствовало.— А, езжайте, — махнула я рукой в бессильной ярости. — Чтоб мне провалиться…— Куда?— Как куда? На Волю…С равным успехом можно было направить его в Китай или преисподнюю, конечная цель меня уже не интересовала. Теперь все мои помыслы занимал только этот человек. Как же так, значит, он жив, существует, ходит себе по земле как ни в чем не бывало! А я уже совсем разуверилась, бросила поиски! Ах ты, курицын сын!Перед глазами молниеносно пронеслись все события, случившиеся с того момента, как я услышала по телефону чарующе красивый голос, и меня охватило дикое бешенство. Ненависть, ещё вчера вспыхнувшая в моей душе, заполыхала неукротимым пламенем. Нет сомнений, он всему виной, и он мне ещё ответит — и за глупую мою выходку в отеле “Варшава”, и за разбитое сердце. Втянул в идиотскую игру, постоянно оставляет в дураках, а я, как одурманенная, не могу выйти из навязанной мне роли? Знаю почему! Единственный выход — отыскать его, и я найду, пусть бы пришлось положить на это всю жизнь! Из-за него я запятнала свою честь, теперь вопрос стоит ребром: смыть позор местью — или умереть!Я, конечно, понимала, что при виде этого человека мне сразу отказал здравый смысл, но взять себя в руки уже не могла. Кровь из носу, а отыщу. Предыдущий опыт подсказывал, что никакие разумные способы тут не срабатывают, ну что ж, вооружусь неразумными. Буду выспрашивать о нем каждого встречного, буду названивать чужим людям, всем подряд, по телефонному справочнику, кто-то ведь должен, черт подери, его знать! Заведу знакомство со всеми столичными таксистами, с билетёрами в кинотеатрах, обойду всех участковых милиционеров!.. Под землёй разыщу, не сейчас, так через год, через десять лет! А уж как найду, пусть тогда уповает на одного господа бога!В Нарсовете на меня бросали странные взгляды, но мне было плевать. Мне уже на все было плевать. Возвращаясь на работу, я успела многое передумать. По всему получалось, что я попала в какой-то порочный круг. Не страдала бы я тогда от любви — не состоялось бы наше знакомство. Не протянись от этого знакомства цепочка диких событий, которые выбили меня из колеи, — я бы не сорвалась тогда в отеле. А если бы я так по-идиотски не сорвалась, то не впала бы в слепую ненависть, не вынашивала бы с такой одержимостью планы возмездия. А тут ещё дёрнула нелёгкая напороться на него в самый неподходящий момент, когда я прямо-таки исходила отчаянием и злостью. Налицо фатальная связь, а против рока не попрёшь!Вломившись к себе в бюро на точке кипения, я незамедлительно приступила к реализации своих кровожадных устремлений. Все остальное, равно как и служебные обязанности, отошло на задний план. Януш и Весе, оторвавшись от своих трудов, уставились на меня с нескрываемым изумлением. Вошёл главный инженер лаборатории, о чем-то со мной заговорил и, не дождавшись ответной реакции, обменялся с коллегами ироническим взглядом, постучав пальцем по лбу. Главного инженера сменил начальник лаборатории, что-то спросил у глазеющего на меня Весе и тоже обернулся в мою сторону.— Она что, с ума сошла? — спросил он с тревогой.— Оставьте её, — вступился Януш, с интересом наблюдавший за моими действиями. — Ничего, пройдёт, у неё сегодня плохой день. С женщинами бывает…А я сидела за телефонным столиком, набирала номер за номером, ругаясь последними словами, когда связь не срабатывала, и всем на проводе задавала один и тот же вопрос:— Ежи? Слушай, может, ты знаешь или слышал об одном типе, приметы у него такие… Нет? Подумай как следует, припомни…— Ирена? Слушай, может, ты знаешь, или слышала, или видела…— Сташек? Слушай, может, ты видел человека с примечательной внешностью…На одиннадцатом звонке Януш сломался:— Нет, больше не выдержу, или она уймётся, или я за себя не ручаюсь. Иоанна, тебе надо лечиться!— Ищи! — рявкнула я ему. — Ищи этого субчика! Обзвони всех своих знакомых или дай мне их телефоны, сама обзвоню. А приставать ко мне не советую, я сейчас опасна для окружающих!— Совсем дошла, — вздохнул Януш. — Погоди, ты меня заинтриговала. Как же так, стольких обзвонила — и никто не знает?Он решительным жестом потеснил меня в сторону и сам засел за телефон.— Лешек! Привет, слушай, ты случайно не знаешь одного субъекта…Весе корчился на своём стуле в приступе смеха. Я дамокловым мечом висела над Янушем, подгоняя его и осыпая проклятиями, если он переходил на светский трёп. Януш послушно закруглялся и набирал очередной номер. Так мы обзвонили бы весь город, если бы коммутатор к концу рабочего дня не отключился.Вернувшись домой, я снова повисла на проводе. В десять вечера контингент знакомых, имеющих телефон и оказавшихся дома, был исчерпан. Трое из них знали бывшую мою жертву, но двух одинаковых не знал никто!В одиннадцать я решила перейти на правительственные номера, включая Циранкевича. Как раз в тот момент, когда я раздумывала, который из государственных объектов взять под прицельный огонь, Совет Министров или Генштаб, зазвонил телефон.— Алло…— Это Скорбут…Нет, я уж точно свихнусь. Не многовато ли на мою бедную голову? Я добросовестно пыталась переключиться с одной темы на другую, тем более что интерес к невольным моим собратьям-бандитам во мне не угас. Лихорадочно восстанавливая в памяти последние сведения, я искала глазами листок, на который заносила все рапорты по мере поступления. Листок куда-то черти подевали. Тяжело вздохнув, я решила довериться памяти.— Да, слушаю…— Район сто три в полной готовности. Время ездки — одиннадцать минут от городской черты. Быстрей не удаётся…— Дорожные работы? — со знанием дела уточнила я.— Да, на четырнадцатом километре. Срок ещё не установлен.— Минутку, — сказала я. — За сколько времени можно доехать от района сто к сто третьему?— Без задержек?— Да.В трубке озадаченно молчали. Сердце у меня беспокойно забилось. Вдруг я сморозила какую-нибудь глупость?— Дороги скверные. Средняя скорость не превысит сорока. В час можно уложиться.— И то хорошо, — одобрила я, узнав, что требуется; теперь пусть себе отключается. Но он, вопреки ожиданиям, со вздохом разоткровенничался:— Ещё только В-3, а там последняя общая проверка — и на покой.«Упаси боже, — подумала я. — Управятся с делишками — и поминай как звали. А я не успею с ними разобраться…»Закончив разговор, я решила пока пренебречь правительственными структурами и бросилась к карте. По дороге смела на пол стакан и даже не убрала осколки, не до того.За час… Сорок километров объездом от места, где проходят три состава. Одиннадцать минут от городской черты… Я достала циркуль, ухитрившись рассыпать прочие чертёжные принадлежности. Призвав на помощь все свои познания в области транспортных коммуникаций, я произвела в жуткой спешке сложные математические расчёты. Через пятнадцать минут на карте вырисовался под моей рукой красный круг, — на который я взирала с глубоким удовлетворением. Вот он где, район сто три! Я так гордилась своим открытием, как будто покорённая тайна уже лежала у моих ног.В приливе вдохновения я перебирала один вариант за другим. Все эти “клюмбоки” и “вейники” как бог свят означают проверку радиосвязи. По некой причине они проверяют её именно так, отказавшись от солидных научных методов, но дальше сообразительность моя буксовала, поскольку причину эту я не знала, а в специфически научных методах на разбиралась. Ясно лишь, что речь идёт о проверке. Зато их пристрастие к ночным часам в сочетании с помехами в виде поездов кое-что подсказывало. В принципе помех следует избегать при любых акустических испытаниях, а раз так, значит, речь идёт о воздействии помех на работу аппаратуры?Можно ли радиоаппаратуру использовать для других целей — кроме традиционных? И для каких именно? Если копнуть поглубже, то там все так сложно, что сам черт ногу сломит, — радиоволны, ультразвук и прочая китайская грамота. С помощью ультразвука можно стирать бельё, что уж говорить о радиоволнах? Небось тоже горазды на многое…В приливе ещё большего вдохновения я здраво рассудила, что любой радиоинженер, доведись ему прочитать мои мысли и гениальные выводы, живот надорвал бы со смеху. Ладно, пускай надрывает, мне не жалко, лишь бы посоветовал что-нибудь путное, специалист сразу зрит в корень.Посмотреть на часы мне даже в голову не пришло. С пылу с жару я набрала номер одного из приятелей.— Как дела? — выпалила я и сразу перешла к сути. — Мне надо проконсультироваться с тобой по профессиональным делам.— Твоим или моим?— Твоим, разумеется. В своих я, смею надеяться, кое-что смыслю.— Боюсь, ничего толкового ты от меня не услышишь. Я в такую пору не совсем в форме…— Ты что, спал? — забеспокоилась я, только сейчас вспомнив о времени.— Нет, просто минуту назад вернулся с работы. Чертовски, понимаешь, устал.— Постараюсь сократить свой допрос до минимума. Скажи мне одно: для чего, помимо прямого назначения, можно использовать все ваше оборудование?— Не понял. Какое оборудование?— Ну то, у которого на одном конце микрофон, на другом — радио, а посередине масса всяких сложных штуковин.— Как это — для чего?— Для каких целей, кроме непосредственного назначения?В трубке растерянно помолчали.— Нельзя ли объяснить попроще, чего тебе надо? А то я не возьму в толк.— Хорошо, объясню на примере. Если ты у меня спросишь, для чего можно использовать цементный раствор, я тебе отвечу так: можно заткнуть им кому-нибудь рот, можно нарезать его на тарелке ломтиками — на определённой стадии затвердевания, причём я даже знаю, через сколько часов такая стадия наступит. Я знаю очень много. И наверняка ты о своей радиоаппаратуре не меньше.— Ах, вот в чем дело… Тогда, конечно, могу тебя просветить. Можно, например, скинуть её кому-нибудь на голову, килограмма два в ней уж точно будет, можно натянуть всякие провода и сушить на них пелёнки. Проводов там хватает.— Что ты мелешь, опомнись! На головы можно бросать и горшки с цветами! Меня интересуют специфические возможности такой машинерии.— Можешь по радио от души кому-нибудь насолить…Наконец я не выдержала. Вопреки первоначальным намерениям рассказала о таинственных звонках — в общих словах и самый необходимый минимум. Афёра и без того была непонятной, а в моем сокращении стала невразумительной до абсурда.— ..что бы ты на моем месте им сказал?..— Послал бы куда подальше, тем более в три часа ночи.— Ты, конечно, послал бы. Прошу тебя, посоветуй, что им для затравки разговора подкинуть, чтобы и себя не выдать, и их разговорить…— Хорошо, дам тебе безотказный совет. Неси всякую чушь. Например: игрек, игрек, пять. А дробь ноль двадцать.— Не валяй дурака, говори серьёзно…— В такое-то время?— Сейчас я смилуюсь и отпущу тебя спать, но сначала выдай мне совет.— Точно отпустишь?— Клянусь!В трубке какое-то время раздумывали.Сейчас или никогда, шестое чувство подсказало мне, что от усталости он стал податлив как воск и я вот-вот услышу от него то, что надо.Я ждала в напряжении.— Так вот, — отозвался он, сдаваясь. — Тут недавно брали во временное пользование мои усилители…— Твои уникальные усилители? Те самые, каких нигде больше нет? Кто?!— Ведомство, о котором по телефону не распространяются…— То, что заказывало вам измерения?— Родственное. Скажу тебе лишь одно: во всей Польше имеется один-единственный человек, который владеет интересующей тебя информацией.Дальше можно было не говорить. Я уже и сама знала, какой человек мне нужен. И как я не сообразила в ту самую минуту, когда услышала идиотские, бессмысленные слова, каких в польском языке и в помине нет? Хотя какая разница, я знала этого человека настолько, чтобы не строить себе иллюзий: ничегошеньки он мне не скажет.Положив трубку, я почувствовала, что вся вибрирую, как конь на старте. * * * Внутренний голос настоятельно советовал мне расписаться в книге приходов и уходов и немедленно улизнуть с работы. Пришлось ему подчиниться. В отчаянной решимости двинулась я к тому дому, по ступенькам которого безнаказанно разгуливал объект моих кровожадных поползновений. Изучив список жильцов, я обнаружила в нем трех разнофамильных Янушей, взошла на третий этаж и стала ревизовать квартиры. Не церемонясь и даже не удосужившись придумать правдоподобный повод для своих изысканий на местности, я бормотала ради приличия первое пришедшее в голову объяснение — о портнихе, адрес которой мне указали не правильно, после чего, бегло оглядев хозяина через порог, на продолжении визига не настаивала. Подозрительные мины меня не смущали. Прочесав таким манером весь дом снизу доверху и тупо постояв перед заколоченным чердаком, я вернулась несолоно хлебавши на работу. Результат оказался нулевой — ни положительный, ни отрицательный, — учитывая тот факт, что в нескольких квартирах мне не открыли.Владевшая мною ярость мыслительному процессу не способствовала. Я сидела за столом и перебирала планы один глупее другого, к счастью все невыполнимые.Зазвонил телефон, и Януш молча протянул мне трубку.— Это ты? — нервно прокричала мне в ухо любимая подруга. — Слушай, он только что вошёл в мужской туалет на Варецкой!Сенсационная новость подействовала на меня как шпора на резвого скакуна. Я взвилась с места, порываясь к немедленным действиям.— Давно вошёл?— Пять минут назад! Я все смотрела на часы и чуть от злости не лопнула, коммутатор не отвечал.— Откуда ты звонишь?— Верх сшит безобразно, — вдруг ни с того ни с сего заявила она мне в ответ, чем на какое-то мгновение совершенно меня деморализовала. Что это с ней, неужто сбрендила, нашла же время!— Приди в себя, ну хоть ненадолго! Какой верх? Ты где?— Да нет, переделать нельзя.Сначала у меня пронеслось в голове, что ничего не остаётся, как устроиться на стрёме у первого попавшегося на Варецкой туалета, потом — что какое-то божество, заведующее телефонами, ко мне немилостиво, а потом я наконец сообразила!— Постой, я догадалась! Не можешь говорить?— Вот-вот, шевели мозгами!— Зачем? А, понятно, попробую угадать. Кто-то слушает?— Верно. Так сказать, притча во языцех.— Что?! Он?.. Тот самый, стоит рядом?!— Ага.— Силы небесные! Нет, я не переживу!.. В каком ты месте, черт тебя подери! Жди, я мигом. Туалет на Варецкой… Далеко ты не отошла, где там телефоны?.. Раз он слышит, будка отпадает, в магазине автоматов нету… В Институте международных дел?!— Точно.— А что он там делает?— Ждёт… Ждёт, когда я принесу подкладку…— Какую подкладку, не морочь голову! Чего он ждёт? Или кого?— Меня, из-за меня.— Из-за тебя… Собирается звонить? Автомат в холле?— Вот именно.— Тогда слушай! Я бросаю трубку, а ты болтай дальше, неси всякий вздор, задержи его! Бегу!Я выскочила из бюро в чем была и уже через десять минут столкнулась в дверях Института международных дел с Янкой.— Ну? Где он?— Ехала бы дольше! С тем же успехом можно на четвереньках добраться, задом наперёд!— Идиотка! Трудно было задержать?— Как? Стать грудью в дверях и крикнуть:"Только через мой труп!”?— Как угодно! Подставить ногу, грохнуться в обморок! Иначе я не опознаю его личность до скончания века!— И незачем, я и так уверена, что это он. Успокойся, не такая уж я тупица. Болтала-болтала, потом испугалась, что он потеряет терпение и уйдёт, — у мужиков ведь от бабьего трёпа быстро уши вянут. Дай, думаю, уступлю ему место и намотаю на ус, о чем он будет говорить…— И о чем он говорил?— Да ни о чем особенном. Спросил: “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19