О: Какое ж оно мое, сэр? Я за что купил, за то и продаю. Одно могу сказать неложно: без злоумышления не обошлось. И случилась беда как раз в тех местах, где видели кобылку и нашли сундук. Спросите, почему не в другом месте – есть у меня на это ответ. Последуй они дальше, они бы непременно добрались до Даккумба. А в майский-то праздник, когда на улицах толпы, неужто они остались бы незамеченными?
В: В Даккумбе их не видели?
О: Ни одна живая душа. Не доехали они туда.
В: Нет ли туда каких окольных дорог?
О: Как не быть, да только по ним и налегке проехать не захочется, а у этих поклажа. Притом они не здешние – откуда бы им знать про окольные дороги. А если б узнали, то уж верно добрались бы до Бидефорда.
В: Справлялись ли о них в Бидефорде?
О: Да, сэр. Доктор Петтигрю посылал туда своих людей, но проездили они попусту. Известное дело: место бойкое, приезжих тьма-тьмущая. Тем второе следствие и закончилось.
В: В ту ночь, которую они провели под вашим кровом, не доносился ли до вас шум ссоры? Бранные выражения?
О: Нет, сэр.
В: Не наведывались ли к ним иные посетители, кроме мистера Бекфорда, – посыльные с известиями, незнакомые люди?
О: Нет, сэр.
В: Можете ли вы описать мистера Брауна?
О: Как вам сказать, сэр... Лицом грозен, да только что лицом.
В: Грозен?
О: Вернее сказать, строг. Как у нас говаривают, по виду – человек великой учености.
В: Нет ли тут противоречия с его вышеозначенным ремеслом? Ведь он, как было сказано, купец?
О: Уж это я не знаю, сэр. О лондонских судить не берусь. Они, слышно, все из себя люди значительные.
В: Толст он или худощав? Какого роста?
О: Все в меру, сэр, – и рост, и дородство. Мужчина осанистый.
В: В каких летах?
О: Да чтобы не соврать, лет под пятьдесят. Может, чуть больше.
В: Имеете ли сообщить еще что-нибудь, касающееся до предмета моего расследования?
О: Сейчас мне, похоже, добавить нечего. Из главного-то я ничего не упустил, уж будьте покойны.
В: Хорошо, мистер Пуддикумб, благодарю вас. И потрудитесь, как я предупреждал, сохранить цель моего приезда в тайне.
О: Я вам, сэр, клятву давал. А слово мое кремень, не извольте беспокоиться. Для меня король и истинная церковь – не пустой звук. Я же не еретик какой, не отступник. Кого угодно спросите.

Jurat tricesimo uno die Jul. anno Domini 1736 coram me Приносит присягу 31 июля года от Рождества Христова 1736 в моем присутствии (лат.)

.
Генри Аскью.


ДОПРОС И ПОКАЗАНИЯ ДОРКАС ХЕЛЛЬЕР,

данные под присягою июля 31 числа, в десятый год правления Государя нашего Георга Второго, милостью Божией короля Великой Британии, Англии и прочая.

Мне семнадцать лет от роду, я уроженка этих мест, девица. Я состою в услужении у мистера и мистрис Пуддикумб.

В: Хозяин растолковал вам, для чего я вас призываю?
О: Так, сэр.
В: И предупредил, что вы свидетельствуете под присягой, как в суде?
О: Так, сэр.
В: А посему вы должны мне ответствовать по чистой совести, ибо тот человек будет записывать каждое ваше слово.
О: Как перед Богом, сэр.
В: Хорошо. Взгляните еще раз на это изображение. Тот ли это джентльмен, которому вы прислуживали в этом самом покое в последний день апреля?
О: Так, сэр. Как будто он.
В: Точно ли? Если у тебя есть хотя бы самомалейшее сомнение, девушка, говори прямо. Никакой беды тебе от этого не будет.
О: Точно он, сэр.
В: Хорошо. Вы ли подавали джентльменам ужин?
О: Я, сэр. И ужин и все прочее.
В: Разве у вас не в обычае, что проезжающим джентльменам услужают их собственные люди?
О: Это уж как будет их воля, сэр. А джентльмены к нам жалуют редко.
В: Никаких распоряжений о том, кто должен им служить, они не отдавали?
О: Нет, сэр.
В: Они беседовали между собой, когда вы накрывали на стол?
О: Нет, сэр. Мы не слыхали.
В: Вы присутствовали при их ужине?
О: Я хотела остаться, но они немедля меня отослали.
В: Значит, за столом они обходились без прислуги?
О: Так, сэр.
В: Не приметили вы чего-либо необычного в их поступках?
О: Что мы должны были приметить?
В: Вопросы делаю я. Вспомните. Не выказывали они волнения, не хотелось ли им поскорее остаться в комнате одним?
О: Ничего необычного, сэр. Просто они утомились после долгой дороги. А накануне худо пообедали. Это их слова.
В: И теперь желали отужинать без лишней канители?
О: Так, сэр.
В: Какие кушанья они спросили?
О: Жаркое с яичницей и похлебку гороховую с луком, и еще салат, а под конец молочный пудинг.
В: Сытно они поели?
О: Да, сэр. Изрядно.
В: Чувствовалось ли между ними согласие? Не дулись ли они друг на друга как после ссоры?
О: Нет, сэр.
В: Кто из них отдавал вам приказы?
О: Который постарше, сэр.
В: А потом вы носили ему и мистеру Бекфорду чай? (Non comprendit не понимает (лат.)

). Чай, милая. Китайская травка.
О: Так, сэр. В нижнюю комнату.
В: Что из их беседы вы расслышали?
О: Мистер Бекфорд, помню, рассказывал про себя.
В: Что же именно?
О: Про своих родных, сэр. Что он родом из Уилтшира. Про сестрицу свою сказывал – что она недавно в Солсбери сыграла свадьбу.
В: И больше ничего?
О: Нет, сэр.
В: Случалось вам прежде усматривать, чтобы мистер Бекфорд таким же порядком заводил беседы с проезжающими?
О: Как же, сэр. Его дом стоит тут же на площади – вон, сэр, извольте только голову повернуть. Ему из окна все видно.
В: Он предпочитает водить знакомство с людьми просвещенными?
О: И ни с кем другим, сэр. Такая о нем молва.
В: Скажите мне, Доркас, среди скарба, который джентльмены отнесли к себе в комнаты, не бросилась ли вам в глаза какая-нибудь диковина?
О: Нет, сэр. Разве вот сундучок да бумаги.
В: Что за бумаги?
О: Молодой джентльмен в сундучке привез, сэр. Я принесла ему еще свечей, а на столе, на котором пишут, бумаги. А свечи ему велел подать второй джентльмен, когда спустился к мистеру Бекфорду.
В: Молодой джентльмен читал?
О: Да, сэр. Это ему надобны были свечи.
В: Какого рода бумаги?
О: Не знаю, сэр. Я по-азбучному не разбираю.
В: Вы разумеете, что не знаете букв? Не имелось ли на верху этих листов каких-либо надписей, сделанных особо – адресов?
О: Мы неграмотные, сэр.
В: Да-да, но буквы-то вы различили. А не было ли на тех листах складок от сгиба, печатей, тайных знаков?
О: Нет, сэр. Они больше походили на счетные цыдулки.
В: Что это такое?
О: А это, когда проезжающие просят, хозяин им дает бумагу с указанием, сколько платить за постой.
В: Вы хотите сказать, что на них были изображены цифры?
О: Да, сэр. И еще вроде букв, только не азбучные – те-то я знаю, какие из себя.
В: Эти знаки писались в строчку или столбцами, как в счетах?
О: Нет, сэр. Промеж фигур.
В: Каких фигур?
О: Одну я разобрала: большой круг. И другая – с тремя сторонами, и еще такие, навроде луны.
В: Как это понять – «навроде луны»?
О: Ну, как корка у сыра. Или как темный краешек у старой луны.
В: То есть луны на ущербе?
О: Так, сэр.
В: И рядом цифры?
О: Так, сэр.
В: Много ли бумаг на столе содержали означенные фигуры и цифры?
О: Много, сэр. С дюжину, а то и больше. Изрядное число.
В: Какой величины были эти листы?
О: Вон как те, на каких пишет джентльмен. А иные вдвое больше.
В: Укажите так: фолио и полуфолио. Листы были исписаны? Чернилами?
О: Так, сэр.
В: Слова не были напечатаны, как в книге? Может, то были страницы из книги?
О: Нет, сэр.
В: Джентльмен занимался писанием?
О: Нет, сэр. При нас – нет.
В: Не приметили вы каких-либо принадлежностей для письма – перьев, чернильницы?
О: Нет, сэр.
В: И такими же бумагами был набит сундук?
О: Лежали там и бумаги, сэр. А еще книги, а промеж них – большие медные часы без футляра.
В: Часы? Вы это знаете за верное?
О: И пребольшие, сэр. А нутро у них – как у надкаминных часов мистрис Пуддикумб, ежели заглянуть через заднюю дверцу.
В: Вы видели циферблат, стрелки, указующие время?
О: Нет, сэр: часы лежали ничком. А вот нутро ихнее мы видали: колесики, колесики – совсем как в наших часах.
В: А книги? Где они помещались?
О: Сундук стоял возле дверей, сэр, весь нараспашку. У дверей было темно, ну да я, уходя, в сундучок-то заглянула.
В: И увидели книги?
О: Да, сэр. Нынче слух пошел, будто в нем было золото – из-за него-де всех и порешили.
В: Но вы знаете, что это не так?
О: Знать-то знаю, сэр, да только моим словам веры не дают.
В: Пусть их. Я, Доркас, тебе верю. Но перейдем к горничной Луизе.
Расскажите-ка, о чем вы с ней судачили.
О: Перемолвились только словечком, когда я показывала ей комнату, а других разговоров не было.
В: О чем перемолвились?
О: Я спрашивала, издалека ли они едут, сэр. Куда направляются. Все в этом роде.
В: А о себе она не рассказывала?
О: Как же, сэр, я и про нее спрашивала. Она и говорит: везут-де ее в Бидефорд прислуживать одной леди – она джентльменам сродница. Прежде в Лондоне служила у другой хозяйки, да та подалась за границу, а горничную не взяла. Потом она спросила, знаем ли мы Бидефорд. Как не знать, говорю, мы туда однажды ездили – с отцом, правда. Право слово. Город изрядно большой, рынок знатный.
В: Приводила ли она имя прежней своей хозяйки?
О: Имя она поминала, сэр, да я уже запамятовала.
В: Английское имя?
О: Так, сэр.
В: Какая-нибудь важная дама?
О: Нет, сэр. Хозяйка как хозяйка. Не помню, как ее...
В: Не узнавали вы у Луизы, откуда она родом?
О: Она сказывала, из Бристоля, сэр. А как подросла, перебралась в Лондон, потому что ее родители умерли. Она умеет шить и укладывать волосы, а в Лондоне такие мастерицы хорошие деньги зарабатывают.
В: А про вашу жизнь она расспрашивала?
О: Да, сэр. Довольна ли я хозяйкой да как нам у нее служится.
В: Что еще?
О: Мы говорили недолго, сэр. Меня кто-то кликнул. Тут она спохватилась, что у меня, верно, дел невпроворот, а она меня держит. А она-де притомилась и сядет ужинать отдельно от всех. И чтобы я себя не утруждала, а ужин ей снесет этот, Дик.
В: Не было ли речи о двух джентльменах?
О: Сказывала, будто впервые их увидала десять дней назад, но о старшем слыхала от прежней хозяйки много хорошего.
В: А те двое слуг – о них вы не толковали?
О: Про Фартинга – нет, сэр. Про другого, Дика, который глухонемой, она сказывала, чтобы я ни повадок его, ни наружности не страшилась: он зла не причинит.
В: Припомните хорошенько, дитя мое: подлинно ли она походила на горничную или же было заметно, что она лишь присвоила оное звание для какой-то причины?
О: Манеры у нее самые лондонские. Говорит как по писаному, а собой уж такая красавица. Одни глаза чего стоят. Мужчины ради таких глаз жизни не пощадят.
В: Больше похожа на леди, чем на горничную? Слишком видная для девицы простого звания?
О: Не знаю, как и сказать, сэр. Но слова она выговаривала слегка на бристольский лад.
В: Стало быть, держалась она не как знатная дама?
О: Нет, сэр. Она говорила, что после ужина ляжет почивать, а сама не легла. Я через час-другой пошла спать, и случилось нам проходить мимо покоя молодого джентльмена – так она у него сидела.
В: Вы слышали ее голос?
О: Так, сэр.
В: И остановились у дверей полюбопытствовать?
О: Был такой грех, сэр. Всего на минуточку. Ведь этакая странность: мы думали, она спит, а она вон где.
В: Вы расслышали, о чем они беседовали?
О: Куда там. Дверь толстая, а они все вполголоса да вполголоса.
В: Кто же из них говорил больше?
О: Джентльмен, сэр.
В: И что вам удалось разобрать?
О: Он ей наказывал, чтобы она потрафляла новой хозяйке, сэр.
В: А, выходит, что-то все же было слышно! Ну-ка, рассказывай, что там происходило.
О: Как Бог свят, сэр. Уж мы и так и этак – ничего не слыхать.
В: С чего бы ему читать ей такие наставления среди ночи?
О: Ума не приложу, сэр.
В: Повторяю прежний вопрос: не явилось ли у вас подозрения, что это никакая не горничная?
О: Мне только то было удивительно, что беседа их больно затянулась.
В: Откуда вам известно, сколько они беседовали? Вы только что уверяли, будто замешкались у дверей всего на минуту.
О: Истинная правда, сэр. Но наша с Бетти комната по соседству с ее покоем. И вот спустя полчаса – мы еще уснуть не успели – возвращается.
Слышим – проскользнула к себе и дверь на защелку.
В: Не пришло ли вам на мысль, что девица, возможно, предназначалась для угождения не новой хозяйке из Бидефорда, но молодому джентльмену?
О: Стыдно вымолвить, сэр.
В: Полно, Доркас, тебе уже восемнадцатый год. Чтобы у такой бойкой да пригожей девицы не было воздыхателя – ни за что не поверю. Их, поди, уже с десяток имеется?
О: Ваша правда, сэр, есть один. Я его прочу себе в мужья.
В: Так пристало ли тебе корчить стыдливую невинницу? Не обнаружилось ли позже указаний на то, что они имели плотское соитие?
О: «Соитие» – это я не знаю, что такое.
В: Что они спали в одной постели.
О: Что вы, сэр, в постели и вовсе никто не спал.
В: Никто не спал? Верно ли?
О: Да, сэр. Ложиться ложились, но покрывало не скидывали.
В: Не входил ли кто ночью в покой к девице?
О: Нет, сэр.
В: И не выходил?
О: Нет, сэр.
В: Не слышали вы там шума или голосов?
О: Нет, сэр. Мы спим крепко, и Бетти тоже.
В: Можно ли было почесть ее за беспутницу, блудодейку, продажную девку?
О: Нет, сэр.
В: Не заводила ли она часом речь, что для девицы столь приятной наружности, как ты, можно сыскать в Лондоне местечко более благодатное и доходное?
О: Нет, сэр.
В: Не рассказывала ли горестных историй о своей несчастной любви?
О: И об этом разговора не было, сэр.
В: Была она довольна своей участью или скорбела о ней?
О: Не знаю, сэр. Я чаю, на прежнем месте ей жилось лучше и она не рада, что заехала в такую даль с чужими людьми.
В: Так и сказала?
О: Так сказали ее глаза, сэр.
В: Она не улыбалась?
О: Раз или два, сэр. А потом и того пуще.
В: Как пуще? Сделалась игрива и резва?
О: Нет, сэр. Не умею объяснить.
В: Смелее, милая, я тебя не съем.
О: Как они уехали, нашли мы у нее на подушке платочек с цветочным узором, будто нарочно оставленный, чтобы нам сделать удовольствие.
В: Где теперь этот платок?
О: Матушка велела спалить, сэр. Тогда только и разговоров было что про убийство, про Фиалочника, и она побоялась: как бы беду не накликать.
В: Из дорогой материи платочек?
О: Да, сэр, материя прочная, вроде индийского хлопка. А по ней – цветы да заморские пичужки.
В: Обыкновенной горничной подобная вещица верно не по карману?
О: Приезжал на прошлую ярмарку коробейник из Тивертона, так он такие привозил. Сказывал, такую материю нынче ткут в Лондоне. Меньше чем за три шиллинга нипочем не отдавал. Ткань, говорит, хоть и не из Индии, но индийской не уступит. И король ее носить не запрещает.
В: Не спрашивали вы наутро, отчего горничная так долго оставалась в покоях молодого джентльмена?
О: Нет, сэр. Кроме прощания, у нас других разговоров не было.
Недосужно: день праздничный, работы – втроем не управиться.
В: Я слышал, Доркас, этот самый Фартинг приставал к тебе с бесстыдными домогательствами?
О: Приставал, сэр, да я слушать не стала. Не на такую напал.
В: Он отозвал вас в сторонку?
О: После ужина мне понадобилось в кладовую. Он за мной. Хочет меня обнять, а я гоню его прочь. Тогда он стал зазывать в покойчик над конюшней, где ему было постелено, и посулил шиллинг.
В: Он пришелся вам не по сердцу?
О: Сдался мне этот пьяница! И лгун к тому же. Я сразу смекнула, что лгун.
В: Из чего вы это заключили?
О: Стал он за ужином рассказывать про того, другого, Дика, и уж какими только поносными словами его не обзывал. Он-де сущий скот, будь-де его воля, он бы нам обиду сделал. А на поверку вышло, сам такой, если не хуже.
Видит, что я на его шиллинг не польстилась, – я, говорит, сам приду нынче к вам в почивальню – вас охранять. Охранять! Так я и поверила.
В: Однако ночью он к вам не пришел?
О: Нет, сэр, не пришел. И жаль, что не пришел: уж Бетти наша его бы приголубила дубинкой по маковке.
В: Я слышал, он отъехал еще до света. Не сказывал ли он вам об этом намерении?
О: Нет, сэр, ни словечка.
В: Вижу, Доркас, девушка ты честная. Исправна ли ты в рассуждении церкви?
О: Так, сэр.
В: Держись тех же правил и впредь. Вот тебе шиллинг, которого лишило тебя твое добронравие.

Jurat die at anno supradicto coram Приносит присягу в вышеуказанный день и год в присутствии... (лат.)


Генри Аскью.


ДОПРОС И ПОКАЗАНИЯ СЕМПСОНА БЕКФОРДА,

Данные под присягою июля 31 числа, в десятый год правления Государя нашего Георга Второго, милостью Божией короля Великой Британии, Англии и прочая.

Я зовусь Сэмпсон Бекфорд. Я изучал науки в Оксфордском университете, в Уодем-колледже. Два года тому назад, в Михайлов день, был поставлен викарием здешнего прихода, в каковой должности состою по сию пору. От роду мне двадцать семь лет, жены не имею.

В: Благодарю вас, сэр, за то, что вы отозвались на мое приглашение. Я отниму у вас малую толику времени.
О: Сколько вам будет надобно, сэр. Я весь в вашем распоряжении.
В: Благодарствую, мистер Бекфорд. Мне ведомо, что вы познакомились с мистером Брауном и мистером Бартоломью не прежде как 30 апреля сего года, не так ли?
О: Истинная правда, сэр.
В: Вы никак не чаяли их приезда и не получали о нем ни письменного, ни иного предуведомления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49