Но теоретически возможно,
а значит, это будет сделано.
Лейн сжал зубы и напряг мускулы, подавляя дрожь. Мысль о том, что
придется так отплатить Марсии за ее гостеприимство, была неприятна. До сих
пор она была очень добра, правда, возможно, не из чистого альтруизма. Не
исключено, что она с самого начала что-то замышляла против него.
В одном из шкафчиков лежала эластичная веревка - та самая, при помощи
которой Марсия вытащила его из трясины. Открыв шкафчик, Лейн достал ее.
Марсия стояла в центре комнаты и наблюдала за ним, поглаживая голову
голубоглазого червя, обвившегося вокруг ее шеи. Лейн надеялся, что она не
сдвинется с места, пока он не приблизится к ней. Было очевидно, что при
ней нет никакого оружия, кроме ее любимца - с тех пор, как она сняла
скафандр, на ней так ничего и не было.
Видя приближающегося Лейна, Марсия вопросительно посмотрелся на него,
недоумевая, что он собирается делать с веревкой. Он попытался беззаботно
улыбнуться, но улыбка вышла никудышной.
Более того, он почувствовал тошноту. Мгновением позже это чувство
стало почти невыносимым. Марсия громко произнесла какое-то слово и...
Лейну показалось, что оно ударило его в низ живота. Ему стало совсем
дурно, рот наполнился слюной и он, отбросив веревку, едва успел добраться
до душа, где желудок его изверг на пол полупереваренную пищу.
Спустя минут десять желудок совершенно опустошился, и Лейну
полегчало. Он попробовал добрести до постели, но ноги не слушались, и
Марсии пришлось помочь ему.
Он мысленно выругался. Сблевать от чужой пищи, да еще в такой
ответственный момент! Удача явно изменила ему.
Конечно, если все это было простым совпадением. Странно, ведь до
этого злополучного мгновения его организм спокойно принимал эту самую
пищу. Было что-то необычное в том, как она произнесла это слово. Какая-то
непреодолимая сила... Может быть, она внедрила в его сознание реакцию на
это слово? При определенных условиях гипноз может бить посильнее
пистолета.
Хотя вряд ли тут дело в гипнозе. Возможно ли так легко
загипнотизировать его, знавшего всего несколько слов на ее языке? Язык?
Слова? Но разве они необходимы? Лейн знал кое-что о гипнозе и понимал, что
он вполне мог быть причиной такой реакции желудка, особенно, если
допустить присутствие в пище какого-нибудь наркотика.
Но так или иначе, сейчас он лежал, распластавшись на спине.
Но день прошел все-таки не зря. Он выучил более двадцати слов,
просмотрел книги и множество картинок, которые нарисовала Марсия, и сделал
еще одно небольшое открытие - то, во что он спрыгнул с трубы, и в чем едва
не утонул, было... супом. Субстанция, в которую были высажены молодые
цимбреллы, была зооглоком - клейкой кашей из простейших растений и
примитивных животных форм, питающихся этими растениями. Тепло от множества
живых организмов, поглощающих воду, удерживало садовую грязь в полужидком
состоянии и предохраняло нежные ростки цимбрелл от замерзания зимними
морозными ночами, когда температура опускалась до минус сорока градусов по
Фаренгейту. Подросшие деревца пересаживались на трубу вместо погибших, а
зооглок возвращался в канал трубы, где его частично съедали, частично
фильтровали реактивные рыбы, перекачивающие воду из полярных широт в
экваториальные.
К концу дня Лейн вновь попробовал этот суп и даже смог пропихнуть его
в желудок, а чуть позже съел и немного салата.
- Я могу ошибаться, Марсия, - сказал он, - но мне кажется, между
нашими мирами возможно взаимопонимание и хорошие отношения. Погляди на нас
- если бы ты была настоящей женщиной, я бы полюбил тебя. Правда, в любой
момент ты можешь заставить меня почувствовать мучительную тошноту, но
делаешь ты это не по злому умыслу, а из самосохранения. И сейчас ты
заботишься обо мне, о своем враге. Ты даже любишь этого врага, хотя и не
можешь объяснить мне это.
Конечно, Марсия не могла понять его. Однако она что-то ответила на
своем языке, и Лейну показалось, что в ее голосе прозвучала ответная
симпатия, и в голову пришла мысль, что он и Марсия - послы, несущие мир
своим цивилизациям. Ведь оба они - цивилизованные существа, мирные и
искренне религиозные по своей сути. В конце концов, должно же быть
братство всех разумных существ в масштабе всей Вселенной и...
Тяжесть в мочевом пузыре разбудила его. Открыв глаза, Лейн обнаружил,
что стены и потолок пришли в движение, то удаляясь, то приближаясь.
Огромным напряжением воли ему удалось сфокусировать блуждающий взгляд на
руке с часами, специально предназначенными для отсчета длинных марсианских
суток. Сейчас они показывали ровно полночь.
Лейн встал на ноги, осознавая, что одурманен наркотиком. Вероятно, по
замыслу Марсии, он должен был еще спать. Так бы оно и было, не будь резь в
мочевом пузыре такой сильной. Если удастся найти что-нибудь нейтрализующее
наркотик, он-таки выполнит свой план. Но сначала нужно обязательно
посетить туалет.
Сделав это, он подкрался к Марсии. Та неподвижно лежала на спине с
широко раскрытым ртом; ее раскинутые руки свисали по бокам кровати.
Вдруг его глаза уловили какой-то мимолетный блик, словно драгоценный
камень блеснул у нее во рту. Лейн склонился над ней и, присмотревшись, в
ужасе отшатнулся - меж зубов виднелась голова. Он протянул руку, чтобы
вырвать существо, но так и замер в этой позе, узнав крошечные припухшие
губки и голубые глазки. Это был червь. Существо не свернулось кольцами в
ее рту - его тело исчезало в глотке.
Сначала Лейн решил, что она мертва, но, приглядевшись, заметил, что
грудная клетка поднимается и опускается, и Марсия не испытывает
затруднений с дыханием. Заставив себя приблизиться, он поднес руку к ее
губам - при этом мышцы живота и шеи напряглись, а пальцы ощутили дуновение
теплого воздуха. Слышалось легкое посвистывание. Марсия дышала через это
существо!
- Боже! - хрипло произнес Лейн и тихонько потряс ее за плечо. Он не
стал дотрагиваться до червя, боясь причинить ей вред. Лейн был так
шокирован, что даже забыл о своих планах, хотя вполне мог бы
воспользоваться преимуществом внезапности. Марсия открыла веки и
бессмысленно вытаращила глаза.
- Попробуй осторожно удалить это, - сказал он успокаивающим тоном,
указывая на червя.
Марсия задрожала. Веки ее вновь прикрылись, шея выгнулась назад, лицо
исказилось. Что выражала эта гримаса - боль или что-то иное?
- Что это такое... эта тварь? - спросил он. - Симбионт? Паразит?
Она села на кровати и протянула к Лейну руки. Он крепко сжал их,
повторяя: "Что это?" Марсия стала притягивать его к себе, одновременно
приближая к нему свое лицо. Из ее открытого рта высунулся червь, пытаясь
своей головкой достать лица Лейна. Крошечные губки существа сложились
колечком.
Лейн отдернул руки и отпрянул назад. Это было чисто рефлекторное
движение, вызванное внезапным страхом. Он не хотел этого, но не смог
справиться с собой. Марсия проснулась, на этот раз окончательно. Червь
высунулся на всю свою длину, выскользнул из ее рта и кучкой упал к ее
ногам. Прежде чем свернуться кольцами, как змея, он немного повозился,
голова его при этом покоилась на бедре Марсии, а глаза уставились на
Лейна.
Сомнений больше не осталось - Марсия выглядела разочарованной и
расстроенной. Сердце Лейна бешено колотилось, воздуха не хватало, колени
подогнулись. Он присел позади Марсии, немного отодвинувшись, чтобы червь
не мог дотянуться до него, но она жестом велела ему вернуться на свою
кровать и продолжать спать.
"Она ведет себя так, словно не произошло ничего особенного", -
подумал Лейн. Понимая, что все равно не сможет заснуть, не получив
разъяснений и не удовлетворив любопытства, он взял со столика у кровати
бумагу и ручку и сделал выразительный жест. Марсия, пожав плечами, стала
рисовать, а Лейн - наблюдать из-за ее плеча.
Рассказ занял пять листов бумаги. Когда Лейн осознал смысл
нарисованного, глаза его округлились.
Марсия все же была женщиной - в том смысле, что заботилась о яйцах, а
иногда - о младенцах, находящихся в ее утробе. А этот червь... Он не
укладывался ни в какие рамки, не подходил ни под одну из известных
категорий.
Это была личинка. Это был фаллос. И в то же время - ее отпрыск, ее
плоть и кровь. Но не ее гены. Она родила его, но не была его настоящей
матерью. Она даже не была одной из его матерей.
Головокружение и дурнота, которые он ощутил, не были только
результатом его плохого самочувствия. События развивались слишком
стремительно. Мозг его лихорадочно работал, пытаясь как-то
систематизировать и осмыслить новые сведения, но никак на мог
сосредоточиться - мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем не
задерживаясь.
"Нет причин удивляться, - успокаивал он себя. - В конце концов,
деление животных на два пола - лишь один из способов воспроизведения,
опробованный на Земле. В мире Марсии природа... Бог предпочел иной способ
воспроизведения для высокоразвитых животных, и только Он ведает, сколько
существует других способов во множестве миров на всей Вселенной".
И все-таки Лейн был растерян.
"Этот червь... нет, эта личинка... нет, этот зародыш, вылупившийся из
яйца его вторичной матери... Хорошо, назовем его раз и навсегда личинкой,
так как потом с ней может произойти метаморфоз. Эта личинка так и будет
пребывать в своей теперешней форме, пока Марсия не найдет другого
взрослого зэлтау. И если при этом они оба почувствуют влечение друг к
другу..."
Далее, судя по рисункам, она и ее друг, или любовник, будут лежать
вместе, совсем как земные влюбленные, говорить друг другу нежные и
возбуждающие слова. Как и земные мужчина и женщина, они будут ласкать и
целовать друг друга, хотя на Земле вряд ли уместно назвать возлюбленного
Большим Ртом. А затем к ним присоединится третий, чтобы создать
необходимый, желанный, возвышенный и вечный треугольник.
Личинка, слепо повинуясь своим инстинктам, и побуждаемая ими обоими,
поднимется и погрузит свой хвост в глотку одного из зэлтау. При этом в
глотке открывается сфинктер, позволяя поглотить практически все тело
личинки. Дотронувшись кончиком хвоста до яичника своего обладателя,
личинка, как электрический угорь, произведет слабый электрический разряд,
который приведет влюбленного в состояние экстаза, одновременно давая его
нервной системе мощный электрохимический стимул. В ответ на это яичник
сформирует яйцо, размером не больше точки от шариковой ручки, которое
исчезнет в отверстии на кончике хвоста личинки и начнет свой путь по
каналу к центру ее тела, подгоняемое колебанием ресничек и сокращением
мускулов.
Потом личинка выскользнет изо рта одного влюбленного и заберется в
рот второго, чтобы повторить процесс. Удастся ли личинке захватить яйцо,
зависит от того, насколько готов яичник к выделению яйца. Если процесс
протекает успешно, яйца, сформированные обоими влюбленными начинают
двигаться навстречу друг другу по каналу личинки, доходя до центра ее
тела, но не сливаясь сразу. Там, как в инкубаторе, уже может содержаться
какое-то количество пар яиц, причем не обязательно от тех же доноров.
В один прекрасный день, когда таких пар наберется от двадцати до
сорока, таинственный химизм клеток сообщит организму личинки, что яиц
набралось достаточно. В результате организм выделяет гормоны, и начинается
метаморфоз. Личинка интенсивно распухает, а заботливый родитель сразу же
помещает ее в теплое место и начинает обильно вскармливать отрыгнутой
пищей и сахарной водой.
На глазах личинка станет короче и толще, хвост ее сократится. Широко
отстоящие друг от друга в стадии личинки хрящевые кольца сблизятся,
сожмутся и затвердеют, формируя позвоночник, ребра и плечи. Появятся руки
и ноги, которые, вытягиваясь, приобретут человеческую форму. Пройдет
месяцев шесть, и в детской кроватке будет лежать создание, очень
напоминающее ребенка Homo Sapiens.
Наступление зрелости знаменуется не менее диковинными процессами: под
действием гормонов происходит слияние яиц из самой первой пары, дремавших
в юном организме около четырнадцати лет. Они проникают друг в друга,
хроматин одного реагирует с хроматином другого, и из двух яиц рождается
существо около четырех футов длиной. Затем наступает тошнота и рвота, и
вскоре наружу почти безболезненно выходит генетически совершенно новое
существо - червь.
Это одновременно и предмет гордости, и фаллос, способный вызвать
любовный экстаз. Он может втягивать в свое тело яйца взрослых любовников,
претерпевая далее метаморфоз и становясь младенцем, затем ребенком и,
наконец, взрослым зэлтау.
И так далее...
Лейн, пошатываясь, направился к своей кровати, сел, склонил голову и
прошептал:
- Выходит, в личинке, которую вынашивает Марсия, нет ни одного ее
собственного гена. Марсия для нее всего лишь хозяйка, но если найдет
любовника, то сможет привнести и свою наследственность в последующие
поколения. Когда эта личинка превратится во взрослом зэлтау, она выносит
настоящего ребенка Марсии.
Он в отчаянии воздел руки.
"Но как зэлтау считают свои поколения? Как прослеживают линию своих
предков? Или у них это не принято вовсе? Может быть, проще считать свою
вторичную мать, свою хозяйку, настоящей матерью? Ведь муки родов достаются
ей. И что представляет собой генетический код, создающий эти существа?
Наверное, он не слишком сильно отличается от человеческого. Для этого нет
никаких причин. А кто отвечает за развитие личинки и ребенка? Его
псевдомать? Или это вменяется в обязанность любовнику? А как обстоят дела
с отношениями собственности и правами наследования? А..."
Он беспомощно посмотрел на Марсию. Та ответила ему спокойным
взглядом, ласково поглаживая головку личинки.
Лейн, покачав головой, произнес:
- Я был неправ. Ээлтау и земляне не смогут найти общего языка. Люди
будут реагировать на вас, как на отвратительных чудовищ. В людях проснутся
их глубинные предрассудки, будут осквернены их вековые нравственные табу.
Они не научатся ни жить с вами, ни даже считать вас отдаленным подобием
людей. Ладно, допустим, что научатся. Разве ты не была шокирована, увидев
меня без одежды? Не является ли такая реакция отчасти ответом на вопрос,
почему вы не хотите вступать в контакт с нами?
Марсия встала, оставив личинку, подошла к Лейну и поцеловала кончики
его пальцев. Он, поборов отвращение, тоже взял ее пальцы, поцеловал их и
мягко сказал:
- Да... Отдельные личности могут научиться уважать друг друга... и
даже полюбить. Но вместе они образуют массу, толпу.
Лейн снова лег в кровать. Дрожь, подавленная возбуждением, пришла
вновь, а с ней и сонная одурь. Он больше не мог бороться со сном.
- Прекрасная, благородная беседа! - прошептал он. - Но она ничего не
даст. Ээлтау не считают возможным общаться с нами. Да и неизвестно еще,
стерпим ли мы их. А что случится, когда и мы научимся совершать
межзвездные перелеты? Война? Нет, они не позволят нам достигнуть такого
уровня развития, уничтожат задолго до этого. В конце концов, одна
кобальтовая бомба...
Он вновь посмотрел на Марсию, на ее не совсем человеческое, но
по-своему прекрасное лицо, на гладкую кожу груди без сосков, на живот без
пупка и лобка, на промежность... Она явилась из чуждого, недоступном
воображению мира, преодолев жуткие расстояния. Но в ней совсем мало
жуткого, зато много теплого, щедрого, дружеского и привлекательного.
Как будто оба они ждали поворота какого-то таинственного ключа, и
этот ключ был, наконец, повернут. И в который раз в голову Лейну пришли
строки, прочитанные в последнюю ночь на базе.
- Беседуя с тобой... - громко произнес он, отвернулся от Марсии и
ударил кулаком по кровати. - Великий Боже, почему не может быть иначе?!
Какое-то время Лейн лежал, вжавшись лицом в матрас, пока не
почувствовал, что усталость, обволакивающая мозг, исчезла, а тело словно
вынырнуло из какого-то резервуара. Он сел, улыбнулся Марсии и поманил ее к
себе.
Когда она медленно поднялась и направилась к нему, Лейн попросил ее
захватить с собой и личинку.
1 2 3 4 5 6 7