Но усталость и
вино сломали привычные барьеры, и Лейн, уговаривая себя, что Марсия, мол,
не женщина, начал раздеваться.
Марсия пристально наблюдала, и, по мере того, как он снимал одну
одежку за другой, глаза ее становились все шире и шире. Под конец он
побледнела и отступила назад, раскрыв рот от изумления.
- Это еще не так плохо, - проворчал он, догадываясь о причине такой
реакции. - После того, что я здесь увидел, можно было ожидать и более
глубокого стресса.
Марсия выставила дрожащий палец и спросила испуганным голосом:
- Ты болен? Злокачественные наросты?
Конечно, это была только игра воображения, но Лейн мог поклясться,
что она использует те же речевые обороты, какие есть и в английском языке.
Он промолчал, решив не иллюстрировать функции действием, закрыл дверцу
куба и повернул вентиль, открывающий воду. Тепло душа, смывающего грязь и
пот, и аромат мыла расслабили его настолько, что теперь он мог спокойно
собраться с мыслями, систематизировать все увиденное и выработать наконец
хоть какой-то план.
Во-первых, следовало освоить язык Марсии или обучить ее своему.
Вероятно, и то и другое будет происходить одновременно. В одном он был
совершенно уверен - в ее мирных намерениях по отношению к нему... по
крайней мере, пока. Ритуал единения был абсолютно искренним - во всяком
случае, не создалось впечатления, что в привычки Марсии входит предлагать
хлеб и вино будущей жертве.
С чувством облегчения, хотя и немного утомленный, Лейн покинул
кабинку и неохотно направился к своей грязной одежде. Обнаружив, что она
уже вычищена, только улыбнулся. Марсия сделала суровое лицо и приказала
ему лечь в кровать, сама же, взяв ведро, покинула комнату. Лейн решил
последовать за ней. Увидев это, она не стала возражать, только пожала
плечами.
В туннеле была кромешная тьма, и Марсия сразу включила фонарик. Луч
пробежал по потолку, и Лейн обратил внимание, что огненные черви выключили
свою иллюминацию. Многоножек тоже не было видно.
Луч света упал в канал - торпедообразная рыба лежала на прежнем месте
и перегоняла воду. Прежде чем Марсия отвела фонарик в сторону, Лейн,
положив руку ей на запястье, попытался другой вынуть рыбу из воды. Он
почувствовал некоторое сопротивление, которое, впрочем, легко преодолел,
и, подняв существо, увидел столбик плоти, свисающий с живота. Выступающей
ногой животное присасывалось к дну канала - это позволяло ему оставаться
на одном месте, несмотря на отдачу перекачиваемой воды.
Между тем Марсия довольно нетерпеливо вырвалась и быстро зашагала
дальше. Приблизившись к отверстию в стене, котором раньше опасалась, она
вошла внутрь, стараясь не привлекать внимания целой груды многоножек,
вповалку лежавших на полу с перепутавшимися ногами. Это были большие особи
с огромными клювами, прежде они стояли на страже у входа, а сейчас
отсыпались после дежурства.
Лейн предположил, что и существо, которое они охраняли, тоже спит.
А как же Марсия?. Какое место она занимала среди всех этих существ?
На первый взгляд она никак не вписывалась в общую картину жизни на Марсе.
Она была абсолютно чужда этим существам - и они игнорировали ее так же,
как и Лейна.
Они вошли в высокую камеру, объемом, самое малое, двести кубических
футов. Здесь было так же тепло, как и в туннеле, а днем, должно быть,
очень светло - потолок был буквально увешан огненными червями.
Луч фонарика обежал камеру, осветил толпу спящих многоножек и
неожиданно замер. Сердце Лейна бешено забилось, волосы встали дыбом -
перед ними лежал гигантский червь, высотой три фута и длиной около
двадцати.
Лейн, не раздумывая, бросился к Марсии, пытаясь оградить ее от червя,
но тотчас же уронил руки - должно быть, она знает, что делает. Она
осветила свое лицо, улыбнулась, как бы говоря, что бояться нечего, затем
робко и нежно коснулась его руки. Так она, наверное, выражала
признательность за заботу о своей безопасности. Более того, этот жест
означал, что Марсия пришла в себя после потрясения, которое испытала,
увидев Лейна без одежды.
Существо спало. Большие глаза были закрыты вертикальными веками.
Огромная голова, как и у маленьких многоножек, имела форму футбольного
мяча. Оно было очень большим, а клювы - наоборот, слишком маленькими,
похожими на бородавки. Телом оно напоминало гусеницу, но было лишено
волосяного покрова и раздуто, словно наполнено газом. Десять ножек,
абсолютно бесполезных для животного, были настолько коротки, что болтались
по сторонам, не доставая до пола.
Марсия подошла к существу сзади, и, дождавшись своего спутника,
приподняла складку кожи на его теле. Под ней лежала кучка из дюжины
кожистых яиц, слепленных вместе густыми выделениями.
- Понятно, - пробормотал Лейн, - яйцекладущая матка,
специализирующаяся на воспроизведении потомства. Поэтому остальные и не
имеют органов размножения, или они настолько рудиментарны, что я не смог
их обнаружить. Все-таки у многоножек много общего с земными насекомыми.
Все это было интересно, но не объясняло отсутствия пищеварительной
системы.
Марсия переложила яйца в ведро и направилась к выходу, но Лейн
остановил ее, показывая жестами, что хочет осмотреть все вокруг. Пожав
плечами, она стала показывать помещение, стараясь не наступать на
многоножек, лежавших повсюду.
Они подошли к открытому коробу, сделанному из того же серого
вещества, что и стены. Внутри было множество полок, на каждой лежали сотни
яиц. Нечто вроде паутины обволакивало яйца, удерживая их на полке.
Рядом с коробом стоял чан с водой, на дне которого также лежало
множество яиц. В ведре плавали крошечные рыбки, похожие на торпеды. Лейн
был поражен. Рыбки были не представителями отдельного вида, а личинками
тех же многоножек. Здесь они находились до тех пор, пока не превратятся во
взрослую особь, и тогда их используют для перекачки воды с Северного
Полюса.
Здесь же находился еще один короб, содержимое которого частично
подтверждало эту теорию. Он был сухим, и яйца в нем лежали прямо на дне.
Достав одно из них, Марсия разрезала жесткую кожистую скорлупу и вывалила
содержимое на ладонь.
И вновь глаза Лейна широко раскрылись от изумления. Эмбрион имел
тонкое цилиндрическое тело с присоской на одном конце, и открытым ртом с
двумя свисающими отростками на другом - молодой огненный червь.
Марсия посмотрела на Лейна, словно спрашивая, все ли ему понятно, но
тот только развел руки и пожал плечами. Кивнув, она подвела его к
следующему ящику. Некоторые из яиц в нем были уже расколоты, и малыши,
раздолбившие твердыми клювами оболочку, бродили по дну, слегка покачиваясь
на десяти ножках.
Наблюдая за этой серией загадок, Лейн постепенно начал кое-что
понимать. В процессе своего развития эмбрионы проходили три фазы:
реактивных рыб, огненных червей и, наконец, юных многоножек. Если яйца
вскрывались на ранних фазах, эмбрион все равно вырастал во взрослую особь,
но застывал на этой стадии развития.
"А как же матка?" - жестами спросил Лейн, указывая на чудовищно
раздутое тело.
В ответ Марсия подняла одного из новорожденных, который сразу засучил
всеми своими ножками, но другого протеста не выразил, будучи немым, как и
все представители этого рода. Она перевернула малыша и указала на
небольшую складку на его заду. У спящих взрослых особей это место было
гладким.
Марсия сделала жевательное движение, и Лейн понимающе кивнул.
Существа рождались с зачаточными половыми органами, которые полностью
атрофировались в результате специальной диеты. Иначе многоножки
развивались в яйцекладущих.
Но картина была еще не полной. Если есть женские особи, должны быть и
мужские. Было сомнительно, что такие высокоорганизованные существа
размножаются партеногенезом или самооплодотворением.
Мысли Лейна вновь перекинулись на Марсию. Она не имела наружных
половых органов. Мог ли ее род быть самовоспроизводящимся? Или ее
состояние тоже было вызвано диетой? Эту мысль Лейн не мог назвать
приятной, но на Земле природа выкидывала и не такие штуки.
Нужно было разобраться во всем до конца. Игнорируя желание Марсии
покинуть комнату, он исследовал пятерых детенышей - все были
потенциальными самками.
Вдруг Марсия, до этого наблюдавшая с серьезным видом, улыбнулась,
взяла его за руку и повела в дальний угол помещения. Приблизившись к
очередному сооружению, Лейн почувствовал сильный запах, похожий на вонь
хлорокса. На этот раз это был не короб, а полусферическая клетка без
дверцы, с прутьями из твердом серого материала, изгибающимися от пола и
сходящимися к вершине. Очевидно, клетка была построена вокруг существа,
которое было с рождения заточено в ней и, вероятно, останется там до самой
смерти.
Увидев это существо, Лейн сразу понял, почему тому не дают
разгуливать на свободе. Чудовище спало, и Марсии пришлось, просунувшись
сквозь прутья, несколько раз стукнуть его кулаком по голове, чтобы оно
отреагировало. Тогда, разведя в стороны веки, монстр открыл огромные,
хищные глаза, яркие, словно свежая артериальная кровь.
Марсия бросила существу одно из яиц. Его клюв легко раскрылся, яйцо
исчезло, последовал громкий глоток. Пища пробудила чудовище к жизни. Оно
вскочило на десять своих ног и, щелкая клювами, стало бросаться на прутья
клетки. Марсия, хотя и находилась за пределами досягаемости, все же
отступила под алчным взглядом алых глаз чудовища-убийцы. И ее можно было
понять - голова Марсии приходилась на уровне спины гиганта и могла
полностью убраться в его клюв.
Лейн подошел к клетке с другой стороны, желая получше рассмотреть
чудовище сзади, но даже сделав два круга, не обнаружил ничего мужского,
если не считать дикой ярости, как у жеребца, запертого в сарае в период
гона. Если же отвлечься от размеров, веса и красных глаз, самец выглядел
так же, как и любой из стражей.
Увидев разочарование своего спутника, Марсия разыграла целую
пантомиму, отдельные движения которой были так энергичны и наглядны, что
Лейн невольно улыбнулся.
Для начала она продемонстрировала несколько яиц, лежавших на
отдельном выступе. Они были больше виденных ранее, все в мелких красных
пятнышках. По-видимому, они содержали эмбрионы мужских особей. Затем,
состроив гримасу, которая, должно быть, означала свирепость, но только
позабавила Лейна, скрючив пальцы и клацая зубами, Марсия стала изображать,
как страшен самец в ярости и что произойдет, если он вырвется из клетки.
Тогда он уничтожит все, что попадется ему на глаза: самку, яйца, рабочих,
охранников; всем оторвет головы, искалечит и съест. После этой бойни самец
будет набрасываться в туннеле на каждую встреченную многоножку, пожирать
реактивных рыб, срывать с потолка огненных червей, выдирать корни
деревьев, убивать, убивать, убивать, жрать, рвать, драть...
"Все это очень интересно, - подумал Лейн, - но как же он..."
Марсия изобразила и это. В один прекрасный день рабочие буквально
подкатывают самку через всю комнату к клетке, разворачивая ее так, чтобы
зад ее находился в нескольких дюймах от прутьев и бесящегося за ними
самца. И тут самец, не желающий ничего, кроме как вонзить свои клювы в ее
плоть и разорвать на части, уже не может ничего с собой поделать - природа
берет верх, и нервная система трансформирует его желание.
В мозгу Лейна всплыла картина разделанной многоножки, и он вспомнил о
канале на внутренней поверхности языка. Вероятно, у самца два канала: один
для выделения продуктов жизнедеятельности, другой - для вывода спермы.
Внезапно Марсия положила фонарик на пол и замерла, выставив руки
перед собой. Луч осветил ее побледневшее лицо.
- Что случилось? - спросил Лейн, делая шаг к ней. Марсия отвернулась,
все еще держа в испуге руки перед собой. - Я не причиню тебе вреда.
Он остановился, показывая, что не намерен приближаться.
Что испугало ее? В помещении все оставалось по-прежнему, и Лейн был
рядом.
Тогда Марсия показала вначале на нем, а затем на взбешенного самца.
Этот жест безошибочной идентификации мог означать только одно - она поняла
назначение некоторых его органов и осознала, что он - самец, как и
существо в клетке.
Но что ее так напугало? Разве он такой же ужасный? Отвратительный -
может быть. Ее тело, лишенное пола, вызывало у него отвращение, граничащее
с тошнотой. Было бы естественно, если бы и Марсия так же реагировала на
его тело, но она, кажется, уже оправилась от первоначального шока. Откуда
этот необъяснимый испуг?
Клюв самца клацнул позади него, когда тот яростно бросился на прутья
клетки, и это клацанье эхом отдалось в его мозгу. "Ну конечно,
единственное желание самца - убивать!"
До встречи с человеком Марсия знала только одно существо мужском пола
- монстра-убийцу, заточенного в клетку, и сейчас, наверное, поставила их
на одну доску.
Очень осторожно, боясь сделать резкое движение, Лейн стал успокаивать
ее. "Нет, нет, нет! - качал он головой. - Я не причиню тебе вреда!"
Марсия, внимательно наблюдавшая за ним, начала понемногу
успокаиваться. Кожа ее вновь приобрела нормальный розоватый оттенок, глаза
потеплели, она даже улыбнулась, правда, чуть напряженно.
Когда она совсем успокоилась, Лейн поинтересовался, почему самка и
самец многоножки имеют пищеварительную систему, а рабочие особи лишены ее.
В ответ Марсия подошла к червю, свесившемуся с потолка. Ее рука,
подставленная к рту червя, быстро наполнилась выделениями. Понюхав свою
ладонь, она предложила сделать это Лейну. Тот послушался, и Марсия
невольно вздрогнула, ощутив его легкое прикосновение. Вещество имело запах
отрыгнутой пищи. Затем она приблизилась к другому червю, который излучал
не красноватый, а зеленоватый свет. Она пощекотала пальцем язык животного,
и в подставленную ладонь закапала жидкость. Понюхав ее, Лейн не ощутил
никакого запаха, а, попробовав на вкус, обнаружил, что вещество очень
похоже на подслащенную воду.
Огненные черви являлись пищеварительной системой рабочих многоножек.
Рацион многоножек состоял, в основном, из яиц и листьев цимбреллы, богатых
протеинами, и сока ее корней, содержащего глюкозу. Жесткие листья цимбрелл
доставляли в туннель специальные команды сборщиков, которые отваживались
выходить на поверхность в дневное время. Огненные черви переваривали
листья, а также яйца и мертвых многоножек, и результат возвращали рабочим
особям в виде своего рода супа. Те заглатывали суп, как и глюкозу, и он
всасывался стенками глотки или вытянутого мешка, соединяющего глотку с
основными кровеносными сосудами. Отработанные продукты удалялись через
кожу или испускались через канал в языке.
Удовлетворив свое любопытство, Лейн кивнул и направился к выходу.
Марсия с заметным облегчением последовала за ним. Вернувшись в комнату,
она убрала яйца в холодильник, достала два стакана и наполнила их вином.
Обмакнув палец в одном стакане, затем в другом, она коснулась им сначала
своих губ, потом поднесла к губам Лейна. Он слегка коснулся кончиком языка
ее пальца, как бы подтверждая, что они едины во Вселенной. Возможно, смысл
этого ритуала был еще глубже, но это его значение ускользало от Лейна.
Марсия проверила, как себя чувствует червь, которого она посадила в
чашу. Обнаружив, что тот съел всю пищу, она вынула его и вымыла чашу;
потом, наполнив ее до половины теплой сладкой жидкостью, вновь поместила
туда червя. Затем она сама улеглась на кровать, забыв накрыться, а может
быть, даже не ведая, что нужно накрываться.
Лейн не мог заснуть, хотя и устал. Он ходил взад-вперед по комнате,
словно тигр по клетке, и никак не мог отвлечься ни от загадок Марсии, ни
от проблемы возвращения на базу и на орбитальный корабль. Земля должна
была узнать о том, что здесь произошло.
Через полчаса Марсия села и начала пристально следить за Лейном,
пытаясь понять причину его бессонницы. Затем поднялась и открыла шкафчик,
скрытый в стене. Внутри оказались книги.
"Что ж, может, теперь я получу ответы на кое-какие вопросы", -
подумал Лейн, подходя к шкафчику. Он выбрал наугад три книги и присел на
кровать, чтобы внимательно ознакомиться с ними.
1 2 3 4 5 6 7