- Джули, - сказал он, - то есть сестра Дельта Четыре, если вам это
больше подходит. Верно ли то, что сказал генерал Вилер? Что Машина сошла с
ума?
Совершенные черты ее лица, полуприкрытые капюшоном, не дрогнули.
- Я знаю только то, что сказал генерал Вилер, - пропела она.
- Но она на самом деле сошла с ума, Джули. Ее испортил Дитя Звезд.
Теперь она разрушает План. Ты до сих пор желаешь служить ей?
- Я служу Планирующей Машине, - сладким голосом пропела она. Темные
глаза девушки были холодны и бесстрастны. - Из-за наслаждений сообщности?
Я понимаю тебя, Джули. Не забывай, - он коснулся блестящей пластинки
на лбу, - я тоже почувствовал, что это такое.
В глазах Дельта Четыре что-то мигнуло, какая-то искра
снисходительного любопытства. Но она сказала лишь:
- То, что вы испытали, майор Ганн, бледное подобие того, чем
награждает Машина своих действительных слуг. А вы еще лишь наполовину
слуга Машины. Машина еще не открылась вам полностью. - Голос ее звучал,
как удары колокола.
Ганн спросил в замешательстве:
- Вы имеете в виду... прямое соединение? Связь через... как это
назвать?.. С помощью самой Машины?
Она лишь пожала плечами.
- Возможно, что-то в этом роде. - равнодушно сказала он. - Вы этого
не поймете. - Она быстро пропела серию тональных морфем. Ганн пытался
понять смысл, но сразу запутался.
- Вы сказали что-то о... душе? - сделал он предположение. - О душе
Машины?
- Теперь понимаете? Мне жаль вас, майор Ганн. Даже больше, чем себя.
Так как вы уничтожили мой связь-куб, я не могу соединиться с Машиной, но
когда-нибудь я найду другой. Но вы никогда не получите того, что буду
испытывать я.
Пока они разговаривали, машин-генерал Вилер дремал. Теперь Ганн
заметил, что генерал успел проснуться и прислушивался к их разговору.
Когда он встретился глазами со взглядом Ганна, он сел прямо и хрипло
захохотал, словно старая машина, за которой плохо присматривали.
- Дура, - сказал он, бросив презрительный взгляд на девушку. - И ты,
Ганн, тоже болван. Ни ты, ни она - вы не способны выжить.
- Я выживу, если этого потребует Машина, - пропела девушка. - Я
прекращу существование, если Машина перестанет испытывать во мне
потребность.
Генерал механически кивнул и повернулся к Ганну.
- Видел? А что же тебя заставляет жить?
- Не знаю, - честно сказал Ганн. Он встал и прошелся по тесной каюте
крейсера. В слабом поле тяготения, которое создавал нереактивный генератор
космолета, его походка утратила уверенность.
- Там, среди Рифов, они говорили о свободе... - сказал он. - Я не
уверен, но... Да. Надежда на свободу поддерживает меня сейчас, надежда на
то, что свобода реальна и что в ней - благо.
Генерал снова захохотал. Без всякого чувства, словно проигрывая
древнюю запись, он сказал:
- Планирующий, которого я недавно убил, понимал, что такое свобода.
Он называл ее "романтической ересью". Свобода - она позволяет этим грязным
анти-Плановым кочевникам в Рифах влачить свое жалкое существование. Это
миф.
- Я видел в Рифах счастливых мужчин и женщин, - тихо сказал Бойс
Ганн, больше для себя самого, чем для генерала.
- Ты видел животных! Они верят в добрую природу человека. Они верят,
что обыкновенные люди, оставленные без власти Плана на дрейфующем куске
рифа, произвольно откроют в себе природные источники морали и
изобретательности. Они ошибаются!
Он закрыл и снова открыл глаза, глядя на Ганна и хранящую молчание
девушку.
- Человек плох по своей природе, - сказал он. - Создатели законов
всегда это знали. Ко всякому доброму поступку его нужно побудить,
заставить, подтолкнуть. И наш План Человека был построен в подтверждение
этого правила - краеугольного камня всей цивилизации. План признает
порочную сущность человека и добродетели. Другого пути нет!

Под ними лежал Меркурий, планета-ад.
Управляющие сенсоры их крейсера протянули вперед свои лучевые
щупальца, касаясь планеты, Солнца, ориентируясь по заданным точкам
положения ярких звезд, ощупали полюса и экваториальные зоны планеты, потом
зафиксировали нужную точку на линии терминатора - граница между светом и
тенью. Затем, будучи в состоянии машинного аналога чувству удовлетворения,
они завершили коррекцию курса и вывели крейсер на посадочную траекторию.
До великого ослепительного костра Солнца оставалось всего тридцать с
чем-то миллионов миль - в три раза меньше, чем от Земли. Могучее излучение
тепла и света возросло в девять раз. Поверхность Солнца испещрили оспинами
темные пятна, чешуеобразные образования, называемые гранулами. На него
больно было смотреть даже сквозь толстые фильтры. Машин-генерал Вилер
сердито шевельнул рукой, и на центральном видеоэкране черное пятно
заслонило изображение Солнца, как Луна во время затмения. Теперь они могли
видеть алую хромосферу, медленно вздымающиеся арки протуберанца, словно
кусающие пустоту змеи. Все это окружала белая сияющая корона.
В этом могучем горниле каждую секунду целые моря солнечного водорода
превращались в гелий, излучая океаны энергии. Каждую секунду каждый
квадратный сантиметр необъятной поверхности светила бросал в пространство
шесть тысяч ватт лучевой энергии.
На солнечной стороне Меркурия расплавленное олово и свинец, подобно
воде, стекали с оплавленных камней. Жидкая атмосфера, выжженная из скал
солнечным жаром или ударами метеоритов, проводила частицу тепла на теневую
сторону, которая иначе застыла бы в холоде, почти не отличающемся от
близкого к абсолютному нулю мороза на Плутоне.
Расположенные на линии терминатора станции Плана балансировали на
грани между испепеляющим жаром с одной стороны и смертельным холодом с
другой.
- Вот она! - проскрипел генерал Вилер, тыкая пальцем в экран. -
Станция номер Семь. Так-так, посмотрим, что это за Дитя Звезд!
Массивный крейсер Плана, покачиваясь в поле своих генераторов
нереактивной тяги, замедлил падение, повис неподвижно, потом нежно
коснулся оплавленной скалы, замерев в тени серебристого купола,
протягивающего в сторону Солнца все свои раструбы телескопов, радаров,
пирометров, мазеров. Над входом в купол сверкала надпись:
НАИМОГУЩЕСТВЕННЕЙШИЙ НАГРАЖДАЕТ НАИВЕРНЕЙШИХ
Генерал Вилер коротко рассмеялся.
- Верных кому, а? Мне, Ганн! Верь в меня!
Бойс Ганн спокойно посмотрел на него, потом на сестру Дельта Четыре.
Она по-прежнему хранила молчание, глаза ее были спрятаны складками черного
капюшона. Ганн покачал головой, но ничего не сказал.
Про себя он подумал: "Безумен. Так же безумен, как и Машина".
Из купола в их направлении медленно выдвигалась труба входного
коридора. Ее конец встретился с воздушным шлюзом корабля и герметически
соединился.
Открылись люки.
Ганн поднялся.
- Пойдемте. Все вместе. Я... я не знаю, что мы увидим.
Генерал Вилер прошествовал вперед, ноги и локти его двигались, словно
поршни мотора. Сестра Дельта Четыре приблизилась к люку, потом
заколебалась и взглянула на Ганна.
Она быстро пропела серию нот, голос ее был чист, как звон хрустальных
колокольцев.
- Я... я не понял, - с запинкой сказал Ганн. - Как вы уже говорили, я
обучен лишь наполовину. Что-то касающееся родственника?
- Я попросила вас проявлять осторожность, майор Ганн, - его характер
эмоционально неустойчив.
- Я не понимаю, - сказал Бойс Ганн. Девушка ничего не ответила, лишь
равнодушно кивнула и прошла в люк, ведущий на терминаторную станцию номер
Семь.
Ганн последовал за ней и услышал хриплый рев генерала Вилера:
- Кто-нибудь, привет! Есть тут кто-нибудь вообще?
Генерал стоял, взобравшись на крышку металлического стола, покрытого
эмалью, вертя головой во все стороны. Позади него протянулись ряды
электронного оборудования, похожие на шкафчики в гимнастическом зале, в
которые кладут одежду. Они гудели, жужжали и мигали лампочками, игнорируя
присутствие генерала. Больше в комнате никого не было.
- Не понимаю, - процедил генерал. Он слез на пол, взял трубку
телефона, наугад ткнул кнопку вызова, послушал и швырнул трубку на место.
- Никого здесь нет, сказал он, в раздражении нахмурив лоб. - Это что,
шутка? Осмелился бы Дитя Звезд шутить со м_н_о_й!
- А в остальных помещениях, генерал? Тоже никого? - спросил Ганн.
- Обыщите! - пролаял Вилер. - И вы тоже, сестра! Здесь должен быть
кто-нибудь! Дверь в Рифы... ключ к тайне "Сообщности"... я не позволю,
чтобы они выскользнули из моих рук!
Ганн предупреждающе взглянул на Дельту Четыре, но она не ответила на
его взгляд. Перебирая тональные четки, она послушно направилась к одной из
дверей. Складки ее капюшона зашевелились - она искала в соседнем помещении
следы присутствия людей. Ганн пожал плечами и, выбрав другой дверной
проем, начал поиски.
До него доносились сердитые возгласы генерала, щелканье и жужжание
автоматических приборов обсерватории, продолжавших направлять инструменты
на заданные области солнечного диска и обрабатывать полученные данные. Он
слышал далекие вздохи насосов, посвистывание воздуха в вентиляционных
трубах. Больше ничего не было слышно. Обсерватория была пуста. Ганн прошел
через помещение, где находилось хранилище информации - на стеллажах
разместились катушки с магнитными лентами, на которых были записаны
результаты бесчисленных машиночасов наблюдения за светилом, потом заглянул
в комнату, служившую, очевидно, для отдыха, и оказался в главном помещении
обсерватории.
Безмолвие. Неподвижность.
- Кто-нибудь! - крикнул Ганн, эхом повторяя далекий возглас генерала
Вилера. Ответа не было.
Как правило, команда такой автоматизированной станции, как
терминаторная номер Семь, составляла полдюжины человек, может быть, еще
меньше. Но трудно было поверить, что произошла катастрофа, покончившая
сразу со всеми...
Или так казалось Ганну.
Потом, повернувшись, он понял, что катастрофа действительно
произошла.

Их было трое. Трое мужчин, свалившихся в кучу, словно соломенные
чучела, у закрытой и запертой двери. Они были мертвы - сомнений не было
Сверху лежал уже немолодой седой человек в форме тех-капитана. Его
невидящие желтоватые глаза уставились в потолок. О двух остальных Ганн
мало что мог сказать - хорошо были видны только знаки различия. Один был
тех-лейтенантом, второй - кадетом. Один - молодой и полный, второй - тоже
молодой и странным образом кого-то Ганну напоминающий.
Ганн нагнулся, коснулся мертвых тел. Пульса не было. Дыхания тоже. Но
тела казались еще теплыми.
Наверное, это лишь воображение, подумал Ганн. Или виновата
температура в комнате - слишком близко к солнцу станция, хотя и
охлаждаются ее помещения холодным воздухом из рефрижераторов.
Послышался слабый шум, и Ганн рывком выпрямился и прислушался,
нахмурясь.
Звук был не один. Их было два. Первый он сразу определил - это пели
тональные четки сестры Дельта Четыре. Следуя по собственному маршруту
сквозь помещения купола, она приближалась к главной камере.
Но второй звук? Казалось, он доносится откуда-то из самой камеры.
Ганн обернулся и посмотрел на запертую дверь. Может, звук доносился из-за
двери? Похоже, там находилась кладовая или отсек для хранения записей.
Дверь была солидная, и открыть ее можно было только специальным ключом. Но
теперь Ганн был уверен - за дверью было что-то живой.
В камеру вошла сестра Дельта Четыре, увидела Ганна, потом быстро
подошла к трем мертвым телам, склонилась над ними.
Когда она снова подняла голову, взгляд ее был темен.
- Не нужно его бояться, майор Ганн, - пропела она.
- Кого бояться? - не понял Ганн.
- Брата, - протянула девушка. - Он умер. Его анти-Плановые эмоции не
должны вас больше волновать.
- Брата? Но... - И Ганн замолчал, не закончив предложения. Он начал
понимать. Он нагнулся и повернул голову мертвого тех-кадета. Да, это лицо
он уже видел раньше.
- В_а_ш_ брат! - воскликнул Ганн.
Сестра Дельта Четыре поправила его:
- Брат Джули Мартин. Брат м_о_е_г_о тела, совершенно верно. Как
видите, он мертв. - В глазах ее не светилось даже искры сочувствия, словно
она говорила о погоде.
Толстая квадратная дверь, перед которой лежали мертвые, по-прежнему
таила за собой источник непонятных звуков, но Ганн не обращал на них
внимания. Брат Джули Мартин! Он видел сходство - те же серьезные глаза, те
же линии подбородка... У сестры Дельта Четыре они завершали правильный
овал лица, у юноши они обрисовывали сильный подбородок, но лицо его было
лицом мечтателя.
Но Бойс Ганн заметил не только это. Не веря глазам, он нагнулся,
придвинувшись поближе. Сомнений не было. Несмотря на мертвенную бледность,
кожа лица имела явный золотистый оттенок. Она почти светилась.
Ганн быстро осмотрел остальные трупы. То же самое!
Подобно машин-полковнику Зафару, подобно Гарри Хиксону, подобно
существам Рифов, трое мертвых технокорпусников слегка мерцали, словно
далекое Солнце отражалось на блестящем медном шлеме.

Утащив за собой сестру Дельта Четыре, Ганн отыскал генерала Вилера и
кратко рассказал ему о том, что видел.
- Тот самый золотистый цвет, генерал, - сказал он. - Это смертельно.
Или... - Он замолчал, вспомнив Гарри Хиксона, который умер от болезни, но
потом снова оказался живым.
Он отбросил эту мысль.
- Смертельно, - повторил он. - Кажется, это называется фузоритной
инфекцией. Если поместить каплю их крови под микроскоп, мы увидим
маленькие светящиеся шарики фузоритов. Что-то вроде симбиоза, как говорил
доктор Снег. Но для человека он смертелен...
- Фузориты, говоришь? - проскрипел генерал Вилер. - Ага, значит,
Рифы! Ты понимаешь, что это означает? Дитя Звезд, вот что. Мои сведения
были верны. Он здесь!
- Не может быть, - запротестовал Ганн. - Мы обыскали всю станцию и
никого не нашли.
- Мы никого не видели, генерал, - эхом повторила сестра Дельта
Четыре. - Здесь никого нет, только умершие.
- Живые, мертвые, но он должен быть здесь. - проворчал генерал. - Я
его найду! Я заставлю его отвезти меня на "Сообщность"!
Бойс Ганн вспомнил о звуках за массивной дверью. Там... что-то может
обнаружиться. Рядом с телами есть дверца...
- Вперед! - закричал генерал и помчался в соответствии с призывом,
словно приведенная в действие машина, не дожидаясь ответа остальных. Ганн
и девушка отыскали его в отдаленной инструментальной части станции, в
подвале среди хранилищ с консервами и чистыми катушками магнитной ленты.
Генерал, время от времени издавая вопли, рылся в кипах припасов. Обратный
путь, даже в слабом поле тяготения Меркурия был утомителен, и сестра
Дельта Четыре начала задыхаться уже на полпути. Потом они оба
остановились, тяжело дыша, глядя друг на друга. Потому что оба услышали
один и тот же звук - далекий гул движущихся гусениц шасси, с помощью
которого передвигался соединительный коридор. Звук передавался через скалу
и фундамент станции.
Через длинную трубу коридора шлюз их крейсера соединялся со шлюзом
станции. Теперь коридор пришел в движение. Значит, или прибыл еще один
корабль...
Или их собственный крейсер готовился к взлету!
- Бежим! - крикнул Ганн, и они помчались изо всех сил.
Массивная дверь, перед которой лежали раньше мертвые тела, была
распахнута настежь. Мертвые исчезли.
Генерал Вилер и Ганн без слов повернулись и принялись обыскивать
камеру, заглядывая под столы, консоли пультов, в ниши приборов.
- Они исчезли, - наконец сказал Ганн, и генерал повторил, как эхо:
- Они исчезли.
И новый голос добавил:
- Они также забрали ваш корабль.
Ганн и генерал стремительно развернулись. Сестра Дельта Четыре не
стала беспокоить себя поисками в камере, а сквозь открытую теперь
массивную дверь вошла в скрывающуюся за ней каморку со стальными стенами.
Она явно предназначалась для хранения самых ценных записей на случай
какой-нибудь катастрофы, грозящей станции уничтожением, но теперь в ней
хранился ценный предмет совсем иного рода. Это была девушка. Губы ее были
еще белыми - сестра Дельта Четыре только что вытащила из ее рта кляп и
продолжала теперь освобождать ее руки от веревок.
- Они взяли ваш корабль, - повторила девушка. - Все трое. Они открыли
дверь... а потом убежали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19