Его позиция определялась тем, что всех возмущала продажность начальства. И если грядущие перемены давали возможность продвинуться по служебной лестнице, то они приветствовались.В этой ситуации генералы, независимо от того, на чью сторону они станут, выбывали из игры, поскольку их приказы никто не станет выполнять.Флот пока что пребывал в состоянии неопределенности. Но он располагал крайне ограниченными возможностями противодействия заговорщикам, поскольку водные пути здесь легко контролировались. Для этого было достаточно занять ближайшие к ним здания.Наиболее многочисленной силой являлась полиция. Но ее подразделения размещались по всему метрополису и имели слабое вооружение. Что же касалось политической полиции, которая имела право по малейшему подозрению арестовывать любого гражданина, то она не представляла собой значительной военной силы. Большую опасность она представляла до переворота, так как могла раскрыть его подготовку. С началом же вооруженного восстания ее можно было не принимать в расчет.Наибольшую угрозу делу таила в себе гвардия метрополиса. Она представляла собой бригаду наемников, абсолютно преданную своим хозяевам керематам, к тому же прекрасно вооруженную. Офицерами в ней служили члены клана керематов. Гвардия располагалась близ Воздушного Дворца и по численности липа немного уступала армейским частям. Среди гвардейцев многие прекрасно владели магией и имели неограниченный доступ к плазме.Предстоящую операцию Константин и Друмбет обсуждали, попивая чай и управляясь с зажаренным молодым цыпленком.Когда разговор зашел о гвардии, голоса заговорщиков стали заметно громче. Оба понимали, что справиться с гвардией очень непросто, а игнорировать ее нельзя. Вести против нее открытые боевые действия? Но в густонаселенном городе это грозило обеим сторонам большими потерями. Потери среди гражданского населения при этом в расчет вообще не принимались.Константин пришел к выводу, что бой с гвардией неизбежен. Но Друмбет надеялся, что вопрос можно будет решить без большого кровопролития.— В любом случае нужно сделать так, чтобы гвардия осталась в казармах, — твердил Константин.Друмбет, судя по всему, сомневался в том, что это удастся.Затем разногласия возникли при обсуждении вопроса об участии дельфинов. Полковник видел в них своих союзников. Константин в принципе не возражал, но не хотел вооружать их.Затем Константин напомнил о необходимости блокировать все дороги, которые вели к Воздушному Дворцу.— Психологическое воздействие этого факта значительно превосходит его военную эффективность, — подчеркнул Константин. — Здесь наши будут стоять за баррикадами, а их людям придется атаковать, не зная сил обороняющихся. Для успеха им потребуется решительность, смелость, уверенность в себе и… удача. Думаю, что им не хватает воли.Друмбет кивнул в знак согласия.— Я обеспокоен тем, что не обладаю вашим боевым опытом, — сказал он. — Ведь мы не воевали последние пятьсот лет.— Ваш противник имеет тот же недостаток, — успокоил его Константин. — Не забывайте, что у вас есть еще Геймард и его бригада из Тимократии.Айя заметила, что в лице Друмбета при этих словах что-то изменилось, но он не подал виду.Беседа продолжалась не менее двух часов, но ее итог внушал оптимизм. По основным пунктам план все же удалось согласовать. Константин пожал руку полковника, и гость ушел. Константин торопливо прошел в комнату Айи.— Собирайся! — бросил он на ходу. — Нам нужно немедленно возвращаться в Джасперию.Немного погодя аэрокар взлетел с крыши «Вулкана» и стремительно понесся над многолюдным городом.«Сколько здесь людей со своими заботами, бедами и надеждами? — подумала Айя. — Наверное, миллионы».Держась за руку Константина, Айя смотрела вниз, и мир представлялся ей сплошным серо-коричневым пятном бетона и кирпича с редкими вкраплениями стекла. Под аэрокаром плыли темные облака с танцующими зигзагами молний, они протянулись на сотни радиев.Девушка повернулась к Константину и заметила, что он с любопытством наблюдал за ней.— Спасибо за то, что показал мне мир! — поблагодарила она и поцеловала его.Поцелуй затянулся. Девушку манил и пьянил запах митрополита. Впрочем, может быть, дома она очнется от этого волшебного дурмана и вернется к холодной реальности Джасперии?Время от времени раскаты грома заглушали гул моторов. Выглянув в иллюминатор, Айя увидела, что гроза осталась позади, но отдельные вспышки молнии расцвечивали небо неоновыми сполохами.Аэрокар начал спускаться, и его прожектора прорезали во тьме тучи яркие туннели света. Внезапно облака расступились. Внизу была уже Джасперия.Площадка, на которую они опустились, еще хранила запахи недавнего дождя.У стоявшего невдалеке лимузина маячила приметная фигура Мартинуса. Сев вместе с Константином в машину, Айя обнаружила, как всегда, на заднем сиденье вино и фрукты. Она опустила стекло, чтобы подышать свежим воздухом. Прохожие почти не встречались. При виде появившегося на горизонте Лоэно-Тауэрса у Айи заныло сердце.— Между прочим, я еще не видел, где ты живешь, — произнес Константин. — Мне можно зайти к тебе?— Конечно, — сдержанно ответила она.В присутствии Мартинуса и охранника Айя старалась держаться по отношению к митрополиту корректно. Правда, ей стоило большого труда не поддаться соблазну коснуться его руки или положить голову на его плечо. Поэтому квартира показалась ей вполне подходящим местом для того, чтобы попрощаться.— В этот час нас не заметят, — произнес Константин фразу, адресованную Мартинусу. — Я скоро вернусь.«Эльтон» подкатил к дому Айи, и охранник, как всегда, выскочил из машины, не дождавшись ее полной остановки. Константин галантно нес ее сумочку. Никто их не видел. Они прошли мимо дремлющих в горшках хризантем, миновали двери холла. В кабине лифта они еще успели обняться.— У меня для тебя подарок, — произнес Константин, протягивая ей плоскую коробочку.Айя не утерпела и открыла. Она увидела ожерелье из кости и в паре к нему сережки. Центральная подвеска была изготовлена в форме Триграма. Сюрприз настолько очаровал и потряс девушку, что она оказалась в состоянии лишь пробормотать банальные слова благодарности. Дверь лифта открылась, они вышли, и Константин защелкнул бесценное украшение на ее шее. Потом поцеловал ее чуть ниже уха.Когда они шли по коридору, Константин с любопытством оглядывался по сторонам.«Наверное, он в Лоэно не бывал, — подумала Айя. — Не говоря уже о таком районе, как Олд-Шорингс». Митрополиту чужд этот образ жизни, как и Айе чужд «Вулкан».— Постарайся не обращать внимания на груду белья на кровати, — предупредила Айя, поворачивая ключ в двери.Войдя в комнату и включив свет, Айя поняла, что совершила катастрофическую, непоправимую ошибку. Но слишком поздно.С кровати на нее, часто моргая глазами, недоуменно взирал Гил.— Привет! — произнес он.— А я тебя не ждала, — ответила она на приветствие тоном, который казался ей вполне нормальным, но которого, конечно же, быть не должно.Гил поднялся на локте и отбросил с лица прядь волос.— Я звонил и оставил тебе сообщение примерно неделю назад, — попытался объяснить он свое появление. — Еще я звонил тебе на службу, и там мне сказали, что ты отпросилась на несколько дней. Твоя сестра тоже ничего о тебе сказать не могла.Айя сообразила, что теперь о случившемся знала вся семья.— И еще твой брат Стопи хотел поговорить с тобой, — продолжал Гил. — Я и не знал, что его уже выпустили из тюрьмы.Постепенно Гил привык к свету, и тут он заметил Константина. Судя по выражению его лица, он не мог понять, что делал здесь этот высокий темнолицый мужчина, молча стоявший у двери с женской сумкой в руке.Айя провела рукой по шее и ощутила пальцами ожерелье. Она вспомнила, какой гордостью был преисполнен Гил, когда смог позволить себе купить в подарок Айе браслет с вставкой из кости. Где же теперь тот браслет? Ах да, его же украл Фредо.Только тут ей пришло в голову, что, пожалуй, кое-что следовало бы объяснить.— Гил, это митрополит Константин, — представила она. — Константин, это Гил.Набрав в легкие побольше воздуха, она умоляюще посмотрела на митрополита.— Я вам рассказывала о нем.Константин опустил сумку на пол и с присущей ему уверенностью вошел в комнату.— Здравствуйте! — прогремел он. — Да, госпожа Айя много рассказывала мне о вас. И очень хвалила.Гил еще не совсем пришел в себя и не знал, как следует принимать слова Константина, этого видного и противоречивого деятеля, который вторгся в его квартиру так внезапно и в столь непривычное время.И Гил промолчал. Пока. Айя не сомневалась, что немного погодя он задаст свои вопросы. 15 После того как Константин ушел, Гил недоуменно посмотрел на дверь.— Так что же… — начал он на вопросительной ноте.— Ах да, я тебе потом все расскажу, — перебила его Айя, которая в этот момент тоже смотрела на дверь. — А сейчас, извини, я так устала с этой дорогой…И она без лишних слов выключила свет.«А что, собственно, я ему расскажу?» — подумала Айя, раздеваясь.Она поцеловала Гила и легла к нему спиной. В ее голове проносились самые различные варианты предстоящего объяснения, но все они выглядели неуклюжими, нелепыми и невероятными. А утром они покажутся просто смехотворными. Ее нервы напряглись до предела, она невольно фиксировала каждое движение Гила, каждое его случайное прикосновение.Так прошло несколько часов. Она засыпала, но сон не приносил ей отдыха и успокоения.Вдруг Айя почувствовала, как теплые руки Гила обняли ее. Она вздрогнула и окончательно проснулась. Он нежно целовал ее в шею, и его поцелуи отзывались во всем ее теле тревогой и беспокойством.— Извини, что разбудил, но уже поздно, а у нас с тобой только один день, — произнес он. — Мы так долго-предолго не были вместе.Айя повернулась к нему. Он погладил ее плечи, потом прижался к груди. Она откинула с лица волосы и привычно обняла его за шею.— Как ты хорошо пахнешь, — произнес он.Она поняла, что в ее жизни начался совсем новый период. Но кончился ли старый? И где какой? И с кем?Руки Гила жадно и настойчиво скользили по ее телу. Он пытался возбудить ее, но каждое прикосновение его коротких сильных пальцев только еще острее напоминало о неминуемой развязке.«Надо как-то расслабиться, — подумала она. — Тогда, может быть, удастся принять Гила и даже получить удовольствие от его ласк».Она закрыла глаза, откинула голову на подушку и глубоко вздохнула.Так кому же принадлежало право на ее плоть? На ее сердце? На ее преданность?Колени Гила раздвинули ее ноги, и он, не переставая, ласкал ее губами и языком. Она добросовестно старалась расслабиться, но каждый его поцелуй заставлял ее вздрагивать. Гил добрался языком до клитора. При этом Айя испытывала сильное ощущение, но его нельзя было назвать приятным. С ее губ сорвался стон, и она затрясла головой. Гил, похоже, не понял ее состояния и продолжал…— Полегче, — прошептала она ему сквозь зубы.В этот раз он, как всегда, оказался послушным любовником. Ощущения Айи стали не столь острыми, и в душу ей закрался страх.«Не ищет ли Гил следы Константина?» — подумала она.Не должно быть, Гил очень практичный человек. В случае чего, он просто спросил бы. Именно за это он ей так нравится. Любую проблему он всегда раскладывает на части, чтобы лучше понять . А если не понимает, то просто спрашивает . Никогда не драматизирует, всегда остается самим собой. Он — оптимист, убежденный, что все поддается решению, если подойти к делу с нужной стороны.Айя вновь постаралась расслабиться. Она закрыла глаза, замедлила дыхание. Удовлетворение охватило ее, будто волна плазмы. Ее бедра приподнялись навстречу нежным касаниям Гила. Желание все нарастало, вот оно охватило ее всю.Гил встал на колени и вошел в нее. Она прижалась к его мохнатой груди.Все так знакомо, ничто не удивляло, не ошеломляло, а только успокаивало, наполняя всю ее тихой радостью возвращения домой. Ее обрадовало, что она не сравнивала Гила с Константином. Да сравнения в данном случае были просто невозможны. Как сравнивать привычного Гила с чем-то нереальным? Фигура любовника-митрополита стала тускнеть на фоне реальности ее дома, знакомых и милых вещей, нежных движений Гила. Лежащего на ней Гила, такого домашнего и уютного.
Они купили хлеб и пирожные в соседней булочной, сварили кофе и разложили снятый со стены маленький стол. Помидоры и огурцы Гил принес со своего огорода, за которым всегда так старательно ухаживал. Сделав маленький глоток, он посмотрел на Айю.— Проверил вчера наш банковский счет, — сообщил он. — Там, оказывается, больше тысячи.— Восемьсот — это те деньги, что ты прислал из Герада, — объяснила она. — А остальные мне заплатили за консультации.Она не сказала ни слова о шести тысячах, которые хранились в мешочке под ящиком с помидорами.Гил нахмурился.— А в чем заключаются твои консультации? — спросил он.«Началось, — подумала Айя. — Гил будет копать до тех пор, пока ему все не станет ясно и понятно».Она немного помолчала, собираясь с мыслями.— В общем, есть целый ряд вопросов, по которым требуется мнение специалиста, — произнесла она. — Митрополит Константин хочет, чтобы я…Гил вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.— Как же это я забыл! Ведь это действительно был он вчера, да? Только почему так поздно?— Да. Мы с ним…— Подумать только! Ты работаешь на этого старого разбойника. А что об этом думает Департамент Правосудия?Она смущенно посмотрела на него:— Они ничего не знают, а я не спрашивала. Нам нужны деньги. Поэтому, если ты не проболтаешься, то…Гил усмехнулся и взял пирожное.— Кстати, а как ты с ним познакомилась?— Ну просто. Я написала ему письмо.Гил нахмурился, и рука с пирожным застыла в воздухе.— По почте? — уточнил он.Его беспокоила высокая стоимость почтовых отправлений.— Да, — подтвердила она. — В новостях сообщили, что он переехал в Маг-Тауэрс. Вот я и подумала…Гил посмотрел на нее с нескрываемым изумлением:— Ты хочешь сказать, что действительно в восхищении от него?— Да.Гил стал медленно пережевывать пирожное, обдумывая столь искреннее признание.— Но ведь этот самый Константин уничтожил свой родной метрополис, разве не так? — спросил Гил. — Челоки сейчас в полном запустении, а он здесь живет в роскоши. Наверное, нагреб…В ней вдруг закипела ярость. Чувствуя, что может сорваться и натворить нечто непоправимое, она закусила губу.— Это сделал не он, на него самого напали, — произнесла она через несколько секунд тихим, напряженным голосом. — Вся эта коалиция состояла из гангстеров и продажных политиканов, а он…— Вряд ли они напали бы, не чувствуй с его стороны потенциальной угрозы, — перебил ее Гил. — Все его попытки в то время создать сильную армию, увеличить резервы плазмы… На что все это могло быть использовано? Ясное дело, на ведение войны.Айя сжала кулаки:— Он пытался помочь людям!— Такие, как Константин, никому не помогают.— Но он хотел изменить положение вещей! Ведь кое-что нужно изменить?— Такими методами ничего изменить нельзя. Да и нужно ли вообще менять?Айя с глухой яростью посмотрела на самодовольного, рассудительного Гила, который сейчас облизывал перепачканные маргарином пальцы. Чем он отличался от других джасперийцев, тупо и непоколебимо верящих в свою правоту? Сейчас он представлял собой стену, которая вдруг выросла между Айей и ее судьбой.— Тебе этого не понять, — устало произнесла она. — Ведь ты относишься к привилегированному сословию.В глазах Гила вспыхнули тревожные искорки.— Что-то я не особенно ощущаю эту привилегированность, — заметил он.— Тем не менее это так, — стояла она на своем. — Можешь мне поверить. А я отношусь к непривилегированному сословию. Поэтому прямо скажу, что у меня нет перспектив, и я выступаю за перемены, чего бы они ни стоили . Ситуация такова: или ты освобождаешь людей, или нет. Если нет, то какая от тебя польза? Если люди не свободны, то какой толк во всем остальном?Идеи и фразы исходили, конечно, от Константина, но резкость суждений принадлежала лично Айе.Прежде они никогда не обсуждали проблемы положения тех социальных слоев, откуда вышли, их этнические особенности. Айя давно уже убедила себя в том, что это не имеет никакого значения. И лишь теперь она поняла, что ошибалась. Мелочи вдруг выросли до размеров проблем, требующих немедленного решения.Гил открыл рот и стал говорить, тщательно подбирая слова.— Неужели ты чувствуешь, что я… плохо обращался с тобой? Может быть, унижал или… в чем-то ограничивал твою свободу?Гнев исчез, и его сменила неизвестно откуда взявшаяся грусть. Вот так. Гил взял и перенес проблему из сферы абстрактных рассуждений в плоскость практических отношений двоих людей, которые сидели сейчас за своим раскладным столиком. Она нашла своими пальцами руку Гила.— Нет, ты — единственный человек, который всегда считал, что я полноценная, — сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42