Хватит ли на всех пирацетама?

И я не знаю каков процент
Сумасшедших на данный час
Но если верить глазам и ушам
Больше в несколько раз
Виктор Цой "Муравейник"

Самая первая глава
...Никогда, никогда не ешьте пряных трубочек!
А вы их поди и не пробовали не разу в жизни? И даже не знаете что это
за фрукт такой? Зря! Уж раз-то вкусить сей диковинный плод кулинарного
искусства решительно необходимо, иначе завистливый червячок не угомонится:
"А отведал ли ты то заморское блюдо, о котором так много пекутся в самом
начале?"
Впрочем, если понравится, попросите уж и вторую порцию, покуда её не
съел ваш сосед, он уже давно приглядывается к вашим пищевым исследованиям.
Подождите, о чём же я хотел вам рассказать?.. Ах, да! Ну так вот,
день тот был обычнее обычного...
Итак!
День тот был обычнее обычного. Мы сидели у меня дома, попивая
жиденький чаёк со злосчастными пряными трубочками, а мой друг, служащий
ТрансПнациональной Корпорации Поль Дуреман рассказывал всяческие истории о
своих потрясающих космических рейсах, где он выступал провозником
наивсевозможнейших фракций проверочного фронта, налоговых и прочих
комиссий, контролирующих деятельность наших граждан во всех уголках
Вселенной, а также походя выясняющих, неужели это правда всё то, что
рассказывают господа космонавты об открываемых ими планетах?
- Да, - восклицал Дуреман по окончании каждой истории, - каких только
на свете миров не бывает!
Потом он брал следующую трубочку и начинал новую историю.
- Опускаемся это мы на планету 8FФ.3,7/50-А галактического
параллепипеда 14.ЕА.32 и видим - что-то не так. Деревья растут вниз
головой, кусты тоже, ну и трава, понятно. Мы удивились, понимаешь, пожали
плечами - до чего эволюции не доходят! - а сами стоим перед Домом
Правительства, ждем контакта. Вдруг с веранды сбегает абориген и так
красиво-красиво семенит локтями по мраморной дорожке, болтающимися в
воздухе ногами грозит и ещё издалека ругается: "Перевёртывайтесь, вашу
мать!.." В конце концов выясняется, что обитают-де у них хищники: пожирают
- все, что ни попадя. Только вот от перевёрнутого у них голова кружится.
Ну и пришлось нам тоже на руках ходить... - тут Поль демонстрирует нам на
руках свои мускулы. - Вот... Каких только на свете миров...
И как раз тут произошло непредвиденное: пряные трубочки кончились. А
я-то, ничего не подозревая, тоже их ел!
Дуреман, их страстный любитель, мгновенно помрачнел, отодвинул ногтём
кружку с чаем и говорит:
- Скучно у вас. В космосе куда интереснее.
Сам тем временем двинул к себе тарелку с борщом, смачно поперчил,
посолил, поукропил, добавил полную ложку деревенской сметаны.
- Я тут... на днях планету открыл - и она совсем под носом у нас! Под
носом... Понимаете меня?.. Знакомый астроном сказал: "Да? Этого не может
быть!", а потом, приставив к переносице палец: "Хотя м-м... если учесть
парочку нелинейных членов в уравнениях поправки имени Тициуса, возможно
она и выскочит".
Дуреман похлебал борща в наступившей тишине. Потом посмотрел на меня
в упор.
- Эта планета, - говорит, - чистый рай, эдем и парадиз, вместе
взятые. И мне не безразлично её будущее, чёрт подери, но ведь она не
приживётся с нами... Понимаете меня?.. Ну не всё там... гладко, - тут он
обратился ко мне. - Феодосушка, послушай! Ты ж ведь работал миссионером
раньше, или, как ныне модно говорить, корректором?
- Да, - с подозрением подтвердил я. - А что?
- Феодосушка, - живо воскликнул Дуреман. - Ты полетишь со мной.
Решено! Только не отпирайся, уже все решено.
- Но куда лететь? Кем решено? - удивился я.
- Не отпирайся...
- Да отстань ты - заладил!
- Но она же мне как дитя, - забубнил Поль, - Только чуть-чуть
подправить. Возьмёшься?
- Ну ладно, - махнул я рукой и знал почему. Разве не интересно
познакомиться с новым, едва открытым миром?
- А разрешение от Всемирного Правительства?
- Будет, - обрадовавшись, твердо заверил Дуреман. - есть влиятельные
знакомые.
Разговор продолжался ещё некоторое время в другом русле, где Дуреман
снова мусолил космические бредни, а нетерпеливые друзья с расширенными
глазами добивали его расспросами. А я всё думал: "Скоро познакомлюсь с
неизведанным миром, буду продираться по его джунглям или бродить по сёлам
или в прохладной библиотеке читать историю цивилизации. Каким же окажется
он?
На следующий день раненько поутру, когда я ещё барахтался в постелях,
вваливается Поль:
- Всё улажено, Феодос, Правительство санкционировало полёт на
Дуремонию. Извини, но на таком дурацком предварительном названии настояли
в Комитете по астрополитике.
Я бегло просмотрел печатные каракули Разрешения на одном из
интернациональных языков и мило предложил:
- Попьём чайку? Правда он вчерашний.
- Нет, нет, - решительно отказался Поль. - Полетели.
- Прямо сейчас?
- Да, да, прямо сейчас, - заторопился он. - Быстрее, быстрее. Ну
шевелись же. Мы опаздываем. О, скоро ты оденешься? - он затопал ногами по
полу, стал хлопать себя руками по бёдрам и оживлённо ходить из угла в
угол.
- Постой-ка, - сделал я неожиданный выпад. - У меня ночью побывала
бабушка и принесла пряных трубочек. С пылу, с жару - не хочешь перекусить?
Дуреман остановил как вкопанный свои шесть с полтиной пудов веса и
стал потягивать носом воздух. Сразу же приношу извинения читателю за этот
подлый обман моего лучшего друга. Мне пришлось на это пойти, зная его
резкий характер. На самом деле я вчера перед сном случайно заглянул в
верхнюю нишу буфета и обнаружил там полную вазу давнишней стряпни,
сохранившейся просто неведомым мне чудом.
Поставил я перед ним эту вазищу, налил "бадью" чая и спокойно
одевался, пока он у меня все эти пищевые дела оприходовал. Любит он
поесть, гастроном. Да я сразу почувствовал, что он доволен: появилось
спокойствие и точность в движениях. Вот теперь, думаю, пора.
Всегда я хотел и всем говорил что космос следует подчинить человеку и
сделать так, чтобы он (космос) был ему (человеку) удобен. И чтобы нам было
слетать куда, извиняюсь, как в сортир сходить со всею подобающей этому
действию простотой. В последние годы, к счастью, особенно с появлением
косморейеров, преодолевать пространство стало гораздо быстрее и удобнее.
Но это так, в качестве отступления. В общем, собрал я кой-какие
вещицы в саквояж и ну себе в путь с богом, с ангелом. Поль сказал, что
высадит меня на Дуремонии и улетит по своим делам, а на обратном пути,
если захочу, заберёт. Когда летели, он мне все уши прожужжал, говорит:
"Как прибудешь, ищи ИДЕЮ цивилизации". "А как же, ответил я ему, но
ориентироваться буду на месте, вдруг они разменяли свою идею по мелочам".
Он как-то странно так посмотрел и углубился в изучение последних
бюллетеней по космоосвоению. Приборы мерно гудели, исправно выполняя свои
обязанности. Я раздвинул штору иллюминатора.
- О-о-о! - красота была необыкновенна.
- Что, уже прибыли? - оторвался от журнала Поль. - Хо, это она.
Я ещё раз посмотрел. Планета походила на кормовую тыкву: пупырчатая,
пузатая... и пёстрая. Никакого солнца, зато весь небесный горизонт
равномерно и ярко чем-то подсвечивался. Затем замечательное зрелище
смазалось в неуклюжую пелену, корабль ткнуло и гундосый голос
электростюарда сообщил: "Перелёт завершён, все важные показатели в норме".
- Ты не передумал? - спросил Поль.
- Не-а, - тут я прислушался к внутреннему голосу, который настойчиво
бился в токе крови. "Нет, - вдруг возопил он, - тебе вовсе не хочется
выходить сейчас наружу и оставаться одному. Одумайся! Ещё можно
отказаться!.. Неразумный!.. Нечестивый!.. Мель твоего духа..."
Он наверное ещё что-то кричал, но я жестоко подавил революционные
волнения, настроив себя на рабочий тон. Будем ещё тут!
- Ну мы договорились, - буркнул Поль, - я нагряну через недельку. -
О'кей, - я попрощался, взял чемодан и вышел. Трап ещё не был спущен -
сквозь решётку рифлёных прутьев и пыльное наружнее стекло видно было как
пена медленно, словно каракатица, стекает по желобу и застывает, гранёно
раскалываясь на куски-кубы. Кубы эти потом проваливались и образовывали
заказанные в программе ступени.
Я весело взгромоздился всем своим весом на беднягу чемодан и стал
баловаться дребезжащим замком. Должен признать, мы давно себя не
рассматривали со стороны. Некоторые полагают, что посмотреть со стороны
это не значит отойти слишком далеко - до самой туманности Андромеды, а
немного поближе. И я с ними согласен. Вот, например, хотя бы до
Дуремонии...
Трап закончил эволюцию. Я встал, зевнул и сошёл на землю; косморейер
сразу же взвился в прозрачные небеса, оставляя меня одного. Глубокий вдох
принес известие, что воздух здесь схож с земным, правда с заметным
приторным буфетным запахом. Я осторожно огляделся. Площадка, на которой я
стоял, была словно из стекла и походила на взлётную полосу аэродрома с
яркой и беспорядочной разметкой. Вот и состоялось моё первое знакомство с
Дуремонией. Душещипательный момент!.. В носу зазудило и я
а...а...апчхи-и-иии-чихнул. Организм привыкал к новой атмосфере.
А вот на горизонте и первый житель. Он приближался семимильными
шагами, высоко задирая длинные прямые ноги в отутюженных брюках, так что я
различал на подошве его башмаков затейливую надпись, а может даже и девиз.
Примерно когда его обувь чуть не стала задевать мне лицо, он остановился и
прокричал:
- Приветствую Вас, милейший!.. Мы догадывались о вашем, милейший,
прибытии!!. Как живёте? Я тоже плохо! А теперь позвольте представить Вам
меня самого, - он ткнул предлинным пальцем себе в грудь, - Генерал-Консул
Льдов-Поворотень!!
Разумеется, я опешил от этого набора слов.
- Очень приятно, - говорю, - а меня зовут Феодос Блюмбель.
- Знаю, - поморщился Генерал-Консул, - проконсультировали. А правда,
что...
- Правда что?
- А?.. Да так, мысли вслух. Не обращайте внимания. Ну, пойдёмте! - он
снял фуражку, козырнул к ней отточенным движением ноги и напялил обратно
на лоб, прикрыв свой мягковатый "ёршик". И мы пошли туда, откуда он
пришёл: где различались здания, похожие на стоячие книги, и здания,
похожие на лежачие книги, а над ними в синеве бултыхались яркие клубы
облаков, окутывая всю землю от правого горизонта до левого.
Говорить было не о чем и мы прошли порядочно, когда мне в голову
ударила первая, но уже родившаяся тяжелой мысль
- Подождите, товарищ Генерал-Консул...
- Да, милейший? Я еще помню, что вы гость.
- Вот хотел спросить, где вы овладели русским языком? Говорят, он
труден.
Он удивленно посмотрел на меня.
- ... Не понял вопроса. Может аспирина выпьете - после поездки-то?
Переутомились, бедняга... Всегда мне не давались языки, что вы.
- А, понял! - воскликнул я. - Вы разговариваете телепатически!
Того аж передернуло.
- Милейший! Это мы хотим знать, с помощью каких переговорных
устройств вы выплевываете наши родимые словечки и даже не портите их
акцентом!
- Язык моего детства!
- Неправда!
- Правда!
- Тогда все ясно, - подытожил Генерал-Консул, - здесь на славу
потрудилась вероятность.
- Кто? В смысле, что? - переспросил я.
- Вероятность, милейший. Можно только гадать теперь каким образом у
вас сложился тот же язык, на каком издавна говорим мы. Хотя я бы лучше
считал это плагиатом. Но забудем обиды. Впереди нас ждет необычное!
- Хорошо, - уступил я. - Лучше необычное, чем обиды.
Совершенно незаметно "аэродром" кончился и мы вышли к трамвайной
остановке. Исправно выполнялись законы Мэрфи: трамвай только что отошел. С
другой стороны линии поднимался на насыпь еще один человек - он бежал, но
не успел; так что на остановке нас, опоздавших, оказалось трое или
четверо, - четвертый то приближался, то удалялся к зданиям. Генерал-Консул
наклонился и шепнул в самый нос:
- Пожалуйста, милейший, не подводите меня под гильотину,
разговаривайте осторожнее. Правое Ухо Короля чувствителен к раздражениям.
- Постараюсь, - неуверенно пообещал я. Неуверенность возросла после
того, как к нам подошел запыхавшийся третий и мы разговорились. В его речи
присутствовали обиняки.
- Товарищ, вы "за"? - как насос шумно дыша, спросил он. - А вы,
товарищ? Я гляжу, вы только из Сколопентерры, не так ли?
- Нет, что вы!
- Значит этак, - он кисло осклабился и помпончик на его шерстяной
шапочке сделал неполный периметр. - Сегодня в математической логике
главный закон: "не так, дак этак". Утверждаю как человек, имеющий к этой
науке самый непосредственный доступ - я личный шофер декана матфака нашего
университета!
От удивления у меня открылся рот и я не смог его закрыть.
- Умоляю вас! Только не называйте имен! - в ужасе глядя на меня,
немедленно воскликнул Генерал-Консул.
Мимо нас, как тень Люцифера, прокрался четвертый дожидающийся и,
неожиданно припав к земле, прислонился к рельсу. Ухо растеклось в лепешку
и облепило теплое железо.
- Едут, - таинственно сообщил он и, как-то крадучись, побежал к лесу,
что рос по ту сторону трамвайной линии. Через несколько секунд он скрылся
в разлапистых драчливых ветвях кустарника, с неимоверным трудом
продираясь, царапая руки, ноги и цепляясь волосами. Чуть правее лежала
ухоженная просека в многоугольниках плит.
- Вы игнорируете мой вопрос? - хмуро поинтересовался назойливый
собеседник и я перевел на него взгляд. Рот медленно очухивался и наконец
закрылся.
- Ни-ни-ни! - вскричал Генерал-Консул. - Только будьте, милейший,
великодушны, повторите его еще раз.
- С удовольствием. Я "за". А вы?
- Против! Против! - замахал рукою Генерал-Консул, словно отбивал
волшебным мечом методичные атаки зачумленных полчищ. - И он против (это он
про меня сказал) и я.
- Извините, но о ком вы ведете речь, - я поинтересовался, - не о
кандидатуре ли на правящий политический пост?
Оба как-то странно посмотрели в мою сторону и отвернулись, незнакомец
даже засобирался, закинул за плечо свой рюкзак на одной лямке и пошел
прочь. Мы остались одни. Тепло было, птицы пели и ветер шелестел травой.
Законы Мэрфи сегодня выполнялись как никогда исправно. Трамвая мы так
и не дождались, правда однажды мимо нас что-то промчалось, пыхтя едким
смрадом и волоча по шпалам длинным серебристым хвостом с бренчащими
костяшками, но это был явно не транспорт. Что именно - Генерал-Консул не
сказал, зато предложил нам идти пешком, потому что и идти-то всего
оказалось через три квартала отсюда.
- А чего ж мы стояли? - неподдельно возмутился я.
- Не знаю. Так принято. Кстати, хотите конфетку? - участливо спросил
Генерал-Консул, когда мы направились вдоль улицы. - Где-то у меня была
конфетка, - он начал шарить по карманам, выворачивая их наизнанку и даже
остановился чтобы поглядеть в ботинке - не затерялась ли она где-нибудь в
ботинке. Посыпался лишь сухой мусор.
- Кололось что-то! - радостно сообщил он мне, вытаскивая из
нагрудного углубления длинную сморщенную сигару. - Запишите конфету на мой
счет - буду должен. Закурите?
- Нет, - получивши урок, твердо мотнул я головой.
Он чиркнул спичкой и за нами потянулся шлейф сладкого дыма. Я начинал
догадываться почему воздух здесь был столь приторен. Тем временем
надвигался угол первого дома, с потемневшей в веках алюминиевой табличкой
"Проспект Художников-сюрреалистов 12/3-а".
- Обратите внимание, милейший, на Зеркало Логослова, последнее
изобретение кооператива "Нерукотвор".
И впрямь, на стене висело зеркало в человеческий рост, довольно чисто
отражавшее окружающий мир.
- Встаньте ровнее и нажмите белую кнопку.
Я в точности последовал совету Генерал-Консула. Поверхность зеркала
вдруг потускнела и на фоне поблекшего мира проступили ярко-золотые буквы:
"Феодосий Никанорович Блюмбель, - прочитал я свою фамилию, -
Галактика, Солнечная сист., пл. Земля, органическое, белковое, животное,
тип хордовых, класс млекопитающих, отряд приматов, семейство
человекообразных обезьян, род людей, подрод неоантроп, вид Человек
Разумный, - и потом ниже характеристика:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10