«Дикая выходка» сестры всполошила фрондирующего маркиза дель Донго, и о
н, под благовидным предлогом, вернул юного Фабрицио в Грианту. Графиня гл
убоко презирала своего брата, считая его унылым глупцом, который может с
тать зловредным, если дать ему волю. Но она безумно любила Фабрицио и, нару
шив ради него десятилетнее молчание, написала маркизу, требуя Прислать к
ней племянника; письмо ее осталось без ответа.
Итак, Фабрицио возвратился в грозный замок, построенный самыми воинстве
нными его предками, и весь запас его знаний заключался в военных артикул
ах да в уменье ездить верхом, Ц граф Пьетранера, который так же, как и жена
его, был без ума от мальчика, часто сажал его на лошадь и брал с собой на пар
ады.
Когда Фабрицио прибыл в Грианту, глаза его еще были красны от слез, пролит
ых при расставании с тетушкой и ее великолепными гостиными, а дома тольк
о мать и сестры встретили его горячими ласками. Отец заперся в своем каби
нете со старшим сыном маркезино Асканьо: они сочиняли шифрованные письм
а, которым предстояла честь быть отправленными в Вену; отец и сын обычно в
ыходили из кабинета только к столу. Маркиз с важностью твердил, что обуча
ет своего «законного преемника», как вести двойные счетные записи доход
ов, получаемых натурой от каждого из его поместий. На самом же деле он слиш
ком ревниво оберегал свою власть, чтобы говорить о таких предметах даже
с сыном и наследником всех его майоратных владений. Он приспособил Аскан
ьо для шифровки депеш в пятнадцать Ц двадцать страниц каждая, которые п
осылал два-три раза в неделю в Швейцарию, откуда их переправляли в Вену. М
аркиз воображал, что он знакомит своих законных государей с внутренним п
оложением Итальянского королевства, и, хотя это положение было совсем не
ведомо ему самому, письма его имели большой успех. И вот почему. Маркиз пос
ылал надежного человека на большую дорогу подсчитывать количество сол
дат какого-нибудь французского или итальянского полка, менявшего гарни
зон, и в своем донесении венскому двору старался по крайней мере на четве
рть уменьшить наличный состав этих воинских частей. Его письма, кстати с
казать преглупые, отличались одним достоинством: они опровергали сообщ
ения более правдивые и потому нравились. Недаром перед возвращением Фаб
рицио в Грианту камергерский мундир маркиза украсила пятая по счету зве
зда первостепенного королевского ордена. Правда, к своему глубокому ого
рчению, он не смел облекаться в мундир вне стен своего кабинета, но никогд
а не позволял себе диктовать депеши иначе, как в этом расшитом золотом па
радном одеянии и при всех орденах. Иной костюм означал бы недостаточное
почтение к монарху.
Маркиза пришла в восторг от миловидности младшего своего сына. Но она со
хранила привычку писать два-три раза в год генералу графу д`А***, как звали т
еперь прежнего лейтенанта Робера, а лгать тем, кого она любила, маркиза со
вершенно не могла. Расспросив хорошенько сына, она была поражена его нев
ежеством.
«Если даже мне, хотя я ровно ничего не знаю, он кажется малообразованным, т
о Робер, человек такой ученый, несомненно, нашел бы, что у него совсем нет о
бразования, а ведь теперь оно необходимо», Ц думала она.
Почти так же сильно удивила ее и другая особенность Фабрицио: он чрезвыч
айно серьезно относился ко всем правилам религии, преподанным ему иезуи
тами. Маркиза и сама была весьма благочестива, но фанатическая надежност
ь мальчика испугала ее: «Если у маркиза хватит сообразительности воспол
ьзоваться этим средством влияния, он отнимет у меня любовь сына». Она про
лила много слез, и страстная ее привязанность к Фабрицио оттого лишь воз
росла.
Жизнь в замке, где сновало тридцать Ц сорок слуг, была очень скучна, поэто
му Фабрицио по целым дням пропадал на охоте или катался в лодке по озеру. В
скоре он тесно сдружился с кучерами и конюхами; все они были ярыми привер
женцами французов и открыто издевались над богомольными лакеями, прист
авленными к особе маркиза или старшего его сына. Главной темой насмешек
над этими важными лакеями был их обычай пудрить волосы по примеру господ
.

2


…Когда нам Веспер
Веспер Ц второе на
звание планеты Венеры Ц Вечерняя звезда (лат.); здесь Ц символ вечера.
тьмой застелет небосклон,
Смотрю я в небеса, грядущим увлечен:
В них пишет бог Ц путем понятных начертаний Ц
Уделы и судьбу живущих всех созданий.
Порой на смертного он снизойдет взглянуть,
И, сжалившись, с небес ему укажет путь.
Светилами небес Ц своими письменами Ц
Предскажет радость, скорбь, и все, что будет с нами.
Но люди Ц меж смертей и тяжких дел земных Ц
Презревши знаки те, не прочитают их.

Ронсар
Ронсар, Пьер (1524Ц 1585) Ц крупн
ейший французский поэт эпохи Возрождения, глава поэтической школы «Пле
яда».
.
Маркиз питал свирепую ненависть к просвещению. «Идеи, именно идеи, Ц гов
орил он, Ц погубили Италию»; он недоумевал, как согласовать этот священн
ый ужас перед знанием с необходимостью усовершенствовать образование
младшего сына, столь блестяще начатое им в коллегии иезуитов. Самым безо
пасным он счел поручить аббату Бланесу, священнику гриантской церкви, да
льнейшее обучение Фабрицио латыни. Но для этого надо было, чтоб старик са
м ее знал, а как раз он относился к ней с презрением, и познания его в латинс
ком языке ограничивались тем, что он читал наизусть молитвы, напечатанны
е в требнике, да мог с грехом пополам разъяснить их смысл своей пастве. Тем
не менее аббата Бланеса почитали и даже боялись во всем приходе: он всегд
а говорил, что пресловутое пророчество святого Джиовиты, покровителя Бр
ешии, исполнится вовсе не через тринадцать недель и даже не через тринад
цать месяцев. Беседуя об этом с надежными друзьями, он добавлял, что число
тринадцать следует толковать совсем иначе, и многие весьма удивились бы
, если бы только можно было все говорить без утайки (1813)!
Дело в том, что аббат Бланес, человек честный, поистине добродетельный и п
о существу неглупый, проводил все ночи на колокольне: он помешался на аст
рологии. Весь день он занимался сложными математическими выкладками, ус
танавливая различные сочетания и взаимоположение звезд, а большую част
ь ночи наблюдал за их движением в небе. По бедности своей он располагал то
лько одним астрономическим инструментом Ц подзорной трубой с длинным
картонным стволом. Легко представить себе, как презирал изучение языков
человек, посвятивший свою жизнь определению точных сроков падения импе
рий, а также сроков революций, изменяющих лицо мира. «Разве я что-нибудь б
ольше узнал о лошади, Ц говорил он Фабрицио, Ц с тех пор как меня научили
, что по-латински она называется equus?»
Крестьяне боялись аббата Бланеса, считая его великим колдуном; он не воз
ражал против этого: страх, который внушали его еженощные бдения на колок
ольне, мешал им воровать. Окрестные священники, собратья аббата Бланеса,
завидуя его влиянию на прихожан, ненавидели его; маркиз дель Донго прост
о-напросто презирал его за то, что он слишком много умствует для человека
, столь низкого положения. Фабрицио боготворил его и в угоду ему иногда пр
оводил целые вечера за вычислениями, складывая или умножая огромнейшие
числа, Затем он поднимался на колокольню, Ц это была большая честь, котор
ую аббат Бланес никогда никому не оказывал, но он любил этого мальчика за
его простодушие. «Если ты не сделаешься лицемером, Ц говорил он Фабрици
о, Ц то, пожалуй, будешь настоящим человеком».
Раза два-три в год Фабрицио, отважный и пылкий во всех своих забавах, тону
л в озере и бывал на волосок от смерти. Он верховодил во всех героических э
кспедициях крестьянских мальчишек Грианты и Каденабии. Раздобыв ключи,
озорники ухитрялись в безлунные ночи отпирать замки у цепей, которыми ры
баки привязывают лодки к большим камням или прибрежным деревьям. Надо ск
азать, что на озере Комо рыбаки ставят переметы далеко от берега. К верхне
му концу лесы у них привязана дощечка, обтянутая снизу пробкой, а на дощеч
ке укреплена гибкая веточка орешника с колокольчиком, который звонит вс
який раз, как рыба попадется на крючок и дергает лесу.
Главной целью ночных походов под предводительством Фабрицио было осмо
треть поставленные переметы, прежде чем рыбаки услышат предупреждающи
й звон колокольчика. Для этих дерзких экспедиций выбирали грозовую пого
ду и выходили в лодке за час до рассвета. Садясь в лодку, мальчишки думали,
что их ждут великие опасности, Ц это было поэтической стороной их вылаз
ок, и, следуя примеру отцов, они набожно читали вслух Ave Maria. Но нередко случал
ось, что перед самым отплытием, происходившим тотчас же вслед за молитво
й, Фабрицио бывал озадачен какой-нибудь приметой. Суеверие являлось еди
нственным плодом его участия в астрологических занятиях аббата Бланес
а, хотя он нисколько не верил предсказаниям своего друга. По прихоти юной
фантазии Фабрицио приметы с полной достоверностью возвещали ему то усп
ех, то неудачу, а так как во всем отряде характер у него был самый решитель
ный, мало-помалу товарищи привыкли слушаться его прорицаний; и если в ту м
инуту, когда они забирались в лодку, по берегу проходил священник или с ле
вой стороны взлетал ворон, они спешили запереть замок причальной цепи, и
все отправлялись по домам, в постель. Итак, аббат Бланес не сообщил Фабриц
ио своих познаний в довольно трудной науке Ц астрологии, но, неведомо дл
я себя, внушил ему беспредельную веру в предзнаменования.
Маркиз понимал, что из-за какой-нибудь неприятной случайности, касающей
ся его шифрованной переписки, он может оказаться в полной зависимости от
сестры, и поэтому ежегодно ко дню святой Анджелы, то есть к именинам графи
ни Пьетранера, Фабрицио разрешалось съездить на неделю в Милан. Весь год
он жил только надеждой на эту неделю и воспоминаниями о ней. Для такого пу
тешествия, дозволяемого в важных политических целях, маркиз давал сыну ч
етыре экю и, по обычаю своему, ничего не давал жене, всегда сопровождавшей
Фабрицио. Но накануне поездки отправляли через город Комо повара, шестер
ых лакеев, кучера с двумя лошадьми, и поэтому в Милане в распоряжении марк
изы была карета, а обед ежедневно готовили на двенадцать персон.
Образ жизни злобствующего маркиза день Донго был, разумеется, не из весе
лых, зато знатные семьи, которые решались вести его, основательно обогащ
ались. У маркиза было больше двухсот тысяч ливров годового дохода, но он н
е тратил и четверти этой суммы, Ц он жил надеждами. Целых тринадцать лет,
с 1800 по 1813 год, он пребывал в постоянной и твердой уверенности, что не пройде
т и полугода, как Наполеона свергнут. Судите сами, в каком он был восторге,
когда в начале 1813 года узнал о катастрофе на Березине
В ноябре 1812 года при перепр
аве через реку Березину были окончательно разгромлены русской армией о
статки армии Наполеона I, отступавшей из России.
. От вестей о взятии Парижа и отречении Наполеона он чуть с ума не со
шел; тут он позволил себе самые оскорбительные выпады против своей жены
и сестры. И, наконец, после четырнадцати лет ожидания, ему выпала несказан
ная радость увидеть, как австрийские войска возвращаются в Милан. По рас
поряжению полученному из Вены, австрийский генерал принял маркиза дель
Донго с великой учтивостью, граничившей с почтением; тотчас же ему предл
ожили один из главных административных постов, и он это принял как заслу
женную награду. Старший сын его был зачислен в чине лейтенанта в один из а
ристократических полков австрийской монархии, но младший ни за что не хо
тел принять предложенное ему звание кадета. Триумф, которым маркиз насла
ждался с редкостной наглостью, длился лишь несколько месяцев, а за ним по
следовали унизительные превратности судьбы. У маркиза никогда не было т
алантов государственного деятеля, а четырнадцать лет-деревенской жизн
и в обществе лакеев, нотариуса и домашнего врача и раздражительность, по
рожденная наступившей старостью, сделали его совсем никчемным человек
ом. Однако в австрийских владениях невозможно удержаться на важном пост
у, не обладая теми особыми талантами, которых требует медлительная и сло
жная, но строго обдуманная система управления этой старой монархии. Пром
ахи маркиза дель Донго коробили его подчиненных, а иногда даже приостана
вливали весь ход дел. Речи этого ярого монархиста раздражали население,
которое желательно было погрузить в сон и беспечное равнодушие. В один п
рекрасный день маркиз узнал, что его величество соизволил удовлетворит
ь его просьбу об отставке и освободил его от административного поста, но
вместе с тем предоставил ему должность второго помощника главного мажо
рдома Ломбардо-Венецианского королевства
По решению Венского конгр
есса в 1814 году Ломбардо-Венецианская область стала зависимым от Австрии
королевством.
. Маркиз был возмущен, счел себя жертвой жестокой несправедливости
и даже напечатал «Письмо к другу», несмотря на то, что яро ненавидел свобо
ду печати. Наконец, он написал императору, что все его министры Ц предате
ли, ибо все они Ц якобинцы. Совершив все это, он с грустью вернулся в свое п
оместье Грианту. Здесь он получил утешительное известие. После падения Н
аполеона, стараниями могущественных в Милане людей, на улице убили графа
Прину, бывшего министра итальянского короля и человека весьма достойно
го. Граф Пьетранера, рискуя жизнью, пытался спасти министра, которого тол
па избивала зонтиками, причем пытка его длилась пять часов. Один из милан
ских священников, духовник маркиза дель Донго, мог бы спасти Прину, откры
в ему решетчатую дверь церкви Сан-Джованни, когда несчастного министра
волокли мимо нее и даже ненадолго оставили около церкви, швырнув его в ка
наву посреди улицы; но священник издевательски отказался открыть решет
ку, и за это маркиз через полгода с удовольствием выхлопотал для него бол
ьшое повышение.
Маркиз ненавидел своего зятя, ибо граф Пьетранера, не имея даже пятидеся
ти луидоров дохода, осмеливался чувствовать себя довольным да еще упорс
твовал в верности тому, чему поклонялся всю жизнь, и, невзирая на лица, дер
зко проповедовал дух справедливости, который маркиз называл якобинско
й мерзостью. Граф отказался вступить в австрийскую армию; этот отказ пол
учил должную оценку, и через несколько месяцев после смерти Прины те же с
амые лица, которые заплатили за его убийство, добились заключения в тюрь
му генерала Пьетранера. Его жена тотчас же взяла подорожную и заказала н
а почтовой станции лошадей, решив ехать в Вену и высказать всю правду имп
ератору. Убийцы Прины струсили, и один из них, двоюродный брат г-жи Пьетра
нера, принес ей в полночь, за час до ее выезда в Вену, приказ об освобождени
и ее мужа. На следующий день австрийский генерал вызвал к себе графа Пьет
ранера, принял его чрезвычайно любезно и заверил, что в самом скором врем
ени вопрос о пенсии ему, как отставному офицеру, будет решен самым благоп
риятным образом. Бравый генерал Бубна
Бубна-Литтиц Ц австрийский генерал и дип
ломат, после низложения Наполеона был губернатором Пьемонта; командова
л австрийскими военными силами в Ломбардии.
, человек умный и отзывчивый, явно был сконфужен убийством Прина и з
аключением в тюрьму графа Пьетранера.
После этой грозы, которую отвратила твердость характера графини Пьетра
нера, супруги кое-как жили на пенсию, которой действительно не пришлось д
олго ждать благодаря вмешательству генерала Бубна.
К счастью, графиня уже пять или шесть лет была связана тесной дружбой с од
ним богатым молодым человеком, который был также задушевным другом граф
а и охотно предоставлял в их распоряжение лучшую в Милане упряжку англий
ских лошадей, свою ложу в театре Ла Скала и свою загородную виллу. Но граф,
ревностно оберегавший свое воинское достоинство и вспыльчивый от прир
оды, в минуты гнева позволял себе резкие выходки. Как-то раз, когда он был н
а охоте с несколькими молодыми людьми, один из них, служивший в армии под д
ругими знаменами, принялся трунить над храбростью солдат Цизальпинско
й республики
Цизальпинская республика была образована в 1797 году Бонапартом в Сев
ерной Италии. В течение всего времени своего существования была занята ф
ранцузскими войсками; с 1805 года Ц Итальянское королевство.
. Граф дал ему пощечину; тотчас же произошла дуэль, и граф, стоявший у
барьера один, без секундантов, среди всех этих молодых людей, был убит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10