Кто-то вернется, не колонисты, но кто-то.
Симон Нортон спросил меня, могу ли я быть в их числе и я сказал:
- Возможно. - Это, конечно, не выходило за пределы вероятного.
- Это не невероятно, - сказал он инстинктивно, - что мы могли бы
научиться ладить с ними и убедить их в преимуществе мирного
сотрудничества.
- Это возможно, - допустил я, - но мне бы не хотелось учить их
человеческому языку... хотя это было бы легче для них, чем для нас изучить
его. В настоящий момент они не могут по настоящему сойти за человека, но
если это им удастся...
- Сегодня Наксос, - пробормотал он, - завтра - Вселенная.
Я кивнул.
- Но, если мы сумеем похитить их детей, - сказал он, - и воспитать их
в соответствии с нашими ценностями, что можем мы сделать с ними?
- Мы подготовим путь для своего постепенного разрушения, - ответил я.
- Это может быть медленный процесс, чем позволить им просачиваться, но
результат будет тот же. Они слишком совершенны. Мы не сможем управиться с
ними.
Он покачал головой и сказал:
- Не знаю. По натуре он был оптимистом.
- Вам не следует оставаться на "Ариадне", - сказал я. - На "Земном
духе" найдется свободная койка. Вы могли бы вернуться, если бы захотели.
Он выглядел искренне пораженным.
- Мы потеряли слишком много людей, - сказал он. - Людей и
оборудования. Эта ошибка стоила нам дорого. Будет трудно, когда мы
достигнем места назначения.
- Вы уверены, что найдете его где-то? - спросил я.
Он был уверен, несомненно.
- Сможете ли вы теперь вернуться в морозильник? - продолжал я. -
Может перед очередной посадкой пройдет еще триста пятьдесят лет. А когда
вы достигнете, может быть другой мир похожий на Наксос, привлекательный,
но смертоносный. Не будет кому помочь вам. Никто из трех капитанов не
разрешит другой световой переход. Они оставят "Земной дух" на одной из
орбит здесь, а Джухач будет анализировать опыт. Если вы думаете, что можно
убедить формоизменяющихся в преимуществах взаимного сотрудничества, почему
бы вам не подумать о подобном сотрудничестве с Землей?
- Думаю, вы не поняли, - сказал он.
- Нет, - возразил я. Не думаю. Позвольте назвать эту задачу, основную
энигму.
Симон, конечно, был одним из умниц. Однажды приняв неизбежность,
Катерина д'Орсей быстро отбросила свое внешнее спокойствие и солидность,
но как много опыта дало ей эмоциональное банкротство, о котором я не мог
судить. Я разговаривал с ней только раз, да и то коротко, перед подъемом
челнока.
- Прошу прощения, что все так произошло, - сказал я. - Я не виноват.
- Вы никогда не были с нами, - бесцветным голосом произнесла она.
- Нет, но я никогда не был и против вас. Джухач был неправ,
подозревая нас в этом. Ему не следовало высаживать нас в болото. Хотя,
если бы он этого не сделал, все могло бы получиться хуже. Даже если взять
в расчет тот факт, что я был почти ободран заживо, я считаю, что нам
повезло. Мы прыгнули прямо к правильному выводу второпях. Это могло
случиться много позднее и с большими смертями. Первый экипаж "Ариадны"
погиб на Наксосе. Ваша миссия была близка к такому же концу.
- Если бы мы торговались намеками, - ответила она, - то один из нас
мог бы сказать, что Леандра была убита штормовой ночью, когда пыталась
встретиться с героем.
Я не обиделся на эту колкость. Она не знала, насколько это было
близко... люди с "Ариадны" могли распространить слухи о моей декламации
речи Джона Гаунта, но я ничего не говорил Зено и Ангелине, что могло бы
способствовать этому.
- Неприятности с намеками, - сказал я, - в том, что никогда нет
настоящей параллели. Ваш миф, как видите, это посылка Тезея... и в конце
концов, это был Тезей, о котором судачит история. Вы могли рассказывать о
темных лабиринтах среди звезд со множеством поэтических отвлечений, но кто
вас через него провел?
Она посмотрела мне в глаза и, не меняя выражения, сказала:
- Человечество.
- Не верно, - заметил я. - Тезей оставил Ариадну. В данном случае,
Ариадна оставила... если, конечно, вы не восстановите ГПП, когда
достигнете назначения.
- Вы правы, - без сомнений согласилась она. - Это не годится. Если мы
и дезертировали, то только из-за людей типа Джесона Хармалла. Но вы можете
вспомнить, что смерть Ариадны на Наксосе была только короткой
переориентацией ее карьеры. Окончательно она нашла свое место среди звезд.
Это больше, чем можно сказать о Леандре.
Я вынужден был уступить. Было очевидно, что я не мог победить. Я
никогда не наслаждался преимуществами классического образования, так как
не имел его.
Я не получил возможности переброситься парой слов с Мортеном Джухачем
после того, как мы вернулись на "Ариадну"... потерял возможность, о
которой не сожалел. Было правда небольшое кризисное интервью с Джесоном
Хармаллом. Оно началось достаточно хорошо, с нашими благодарностями ему за
участие в спасении. Затем мы извинились за некомпетентное шпионство.
- Но это не имеет значения, так как все вон как обернулось, - заметил
я. - Не так ли?
- Думаю, вы могли бы сделать большее усилие, - промурлыкал он.
- Могли бы, - согласился я, - если бы знали точно для чего и для кого
мы работаем.
- Для Космического Агентства, - сказал он, точно это была самая
очевидная вещь на свете.
- Бес сомнения, - ответил я. Но про себя попытался определить, чьим
бы интересам не содействовало Космическое Агентство, я не видел
необходимости в "плаще и кинжале".
- Забудь это, Ли, - сказала Ангелина. Это был хороший совет. Мудрец
оценил бы его, но я все еще не оправился от недавних ран, и мое чувство
благоразумия не было таким, каким ему следовало бы быть.
- Мы имеем больше общего с людьми "Ариадны", чем кажется на первый
взгляд, не так ли? - спросил я. К "мы" я относил, конечно, Космическое
Агентство. Я озаглавил его "мы", будучи его членом, хотя и на низком
уровне. - Они провозгласили независимость, решив, что в своих руках держат
судьбу человечества. Космическое Агентство делает то же, не так ли? Не то,
чтобы марсианская база и спутники собираются объявить независимый курс...
это все "де факто", что мы достигли информационного контроля. Мы изменили
свои собственные цели для тех правительств Земли, и очень спокойно.
- Земля воткнута в колею, - ровно произнес Хармалл. - Она находится
на краю бедствия и никогда не убежит с него. Прогресс, который осуществили
за пятьсот лет - это прогресс в космосе. С точки зрения будущего, доктор
Каретта, человечество - это мы. Не только Космическое Агентство... все не
так узко, как оно. И не мир Советов. Это не мятеж, как вы знаете. Это
значит, что мы - те, кто управляет судьбой. Это - свершившийся факт. Это
дело предохранения от экспорта проблем Земли во Вселенную.
- Вы удивляете меня, - сказал я. Подразумевал я это буквально. Он
улыбнулся, словно я был примитивным существом, и эта улыбка заставила меня
подумать, что я пропал, хотя по-настоящему и не спорил с ним.
Когда он ушел, я сказал Ангелине.
- Держу пари, Везенков оказался лучшим шпионом, чем мы.
- Вероятно, - ответила она.
Мы присоединились к Зено поесть, так что он смог посвятить нас в то,
как Наксос подходит к великой космической схеме. Он уже разрабатывал ее во
всю. По его мнению должна быть некоторая разновидность метафизического
многозначения всего этого вдали от игр с глупыми намеками на мифологию, и
я знал, что это не будет гимном вечному величию человечества... или даже
гуманоидов.
- Все другие миры, которые обладали тем, что мы называем
парателлурианской биологией, - отметил он, - более сильны и больше склонны
к изменениям чем Земля и Каликос. Разрушительные силы против которых
должна бороться жизнь для того, чтобы сохранить свою организацию, есть то,
что много больше, и жизнь проще и более примитивна в ее приложениях в
следствие этого. Наксос - первый мир, где мы нашли что-то более
стабильное, чем Земля и Каликос, где жизненная система не в споре с
силами, даже такими бурными как те, которые действуют на наших родинах.
Может быть, что для каждого мира похожего на Каликос, во Вселенной есть
также мир, сходный с Наксосом. Наши надежды на распространение в Галактике
и превосходство над ее видами может быть более хилым, чем мы себе
представляем.
- Не совсем, - сказал я. - Формоизменяющиеся могут быть умнее нас...
может быть, ты хочешь сказать, что они более приспособлены к их окружению.
Это не значит, что они станут конкурентами. Мы могли бы доказать, что
из-за того, что они много лучше приспособлены к их теперешнему окружению
они не имеют стимула покидать ее. С нашей точки зрения, они, возможно,
живут не лучшим образом, но по их мнению - жизнь удобна.
- Пересекающие пространство путешественники способны сказать то же
самое о своих покинутых предках, - подсказал он. - И в любом случае, та
невинность, которой народ Наксоса обладал, теперь разрушена. В их Рае
появилась змея и, если они придут к соглашению с ней, они должны совершить
прогресс... наш тип прогресса. Мы подсмотрели будущее, Ли, и оно не
принадлежит существам похожим на нас. Мы транзитные пассажиры во
Вселенной, продукты побочного эволюционного процесса. Если не люди,
заселяющие Наксос, станут ее владыками, то во всяком случае, раса,
родственная им, а не нам. Мы были бы безрассудными, если бы не определили
значение того, что узнали о жизни в последние несколько дней.
- Это не воздействует на наши жизни, - заметил я. - Мы можем менять
наши иллюзии до тех пор, пока проводим свое время здесь... как и капитаны
"Ариадны".
- Конечно, - сказал Зено. - Но мы знаем, какие это иллюзии. Мы знаем,
что мы только пешки в игре, управление которыми вне нашей компетенции.
- Мы всегда знали это, - сказал я. - Не так ли?

23
Мы провели пару дней на "Ариадне", прежде чем ее экипаж был готов
воодушевиться, пока корабль сам не воодушевился, чтобы возбуждением и
мечтой унестись к отдаленным звездам. Думаю, для нас всех это были
тягостные дни. Что в них было хорошего - по крайней мере на мой взгляд -
так это то, что у меня была комната для перемещения и дыхания, и
наслаждения небольшим уединением. Я не заглядывал вперед в длинное
путешествие домой и судорожную расквартировку "Земного Духа". Это не
обещало идеального состояния для моего постепенного выздоровления от
сложных повреждений, полученных мною на Наксосе.
На второй день был восстановлен гиперпространственный переход, чтобы
восстановить важную ступеньку в попытке человечества покорить Вселенную.
Это был вполне эмоциональный момент.
Когда все прощай были произнесены, Ангелина сказала:
- Полагаю, если бы я поцеловала тебя, тебя мучили бы плохие грезы, и
ты стер бы это из своей памяти после пробуждения.
- Не знаю, - сказал я, - но мы можем попробовать.
Так мы и сделали, и никаких неблагоприятных последствий не было.
Конец кошмара?
Возможно.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18