— Ты не слишком устал?— Нет.— Я хотел бы, чтобы ты продолжал за ним следить.Когда он вернется домой, позвони на Набережную, чтобы тебя сменили. Сделай это и в том случае, если он пойдет к девице, что весьма возможно, или поведет ее в какой-нибудь отель. Тебе надо поесть вместе со мной.Он подозвал Пернеля, который усадил их за маленький столик, освещенный позолоченной лампой с шелковым абажуром.— Сегодня я рекомендую вам острое испанское блюдо паэллу, а начать советую с тарталеток с сыром, приготовленных по ниццкому рецепту. К этому очень подходит сухое вино тавель, если только вы не предпочитаете пуйи.— Давайте паэллу и тавель.— Два прибора?Комиссар кивнул и во время ужина, казалось, занимался только едой и вином, действительно очень душистым. Месье Луи, со своей стороны, делал вид, что смотрит только на подружку, которая все-таки два или три раза поворачивалась в сторону полицейских и, конечно, расспрашивала о них своего кавалера.— Чем больше я смотрю на него, — вздохнул комиссар, — тем больше убеждаюсь, что знаю этого человека. Это было давно, может быть, лет десять назад, а может быть, и того больше. Возможно, тогда он был молодым и стройным, и меня сбивает с толку, что теперь он такой толстый.Пернель принес счет и склонился с профессиональным видом над посетителем.— После вашего ухода, — зашептал он на ухо Мегрэ, — я вспомнил одну деталь. Некоторое время назад ходили слухи, что Пальмари принадлежит отель на улице Этуаль.Это был тогда отель для любовных свиданий, «Бюсьер» или «Бесьер».Мегрэ расплатился, сделав вид, что не придает значения словам Пернеля.— Я пошел, Лапуэнт, — прошептал он немного погодя. — Думаю, задержусь там недолго. Желаю удачи!Месье Луи проследил за ним глазами до самых дверей. Проезжало свободное такси. Десять минут спустя Мегрэ вышел из машины напротив отеля «Бюсьер», находящегося меньше чем в ста метрах от полицейского комиссариата, что не мешало двум или трем девицам неподвижно стоять на тротуаре с самыми откровенными намерениями.— Пойдешь со мной?Он покачал головой и, войдя в отель, нашел дежурного, сидевшего за окошком, отделявшим коридор от маленькой комнаты.— На одну ночь? Вы один? У вас нет багажа? В таком случае прошу заплатить вперед. Тридцать франков плюс двадцать процентов за обслуживание.Он подвинул комиссару тетрадь.— Фамилию, адрес, номер паспорта или удостоверения личности, профессию.Если бы Мегрэ пришел с девушкой, он избежал бы всех этих формальностей. После ловушки, которую ему расставили две недели назад и которая чуть не привела его к преждевременной отставке, он предпочел не компрометировать себя и явился один.Он указал свою фамилию, адрес, номер удостоверения, но уклонился от того, чтобы написать профессию.Ему вручили ключ, и плохо выбритый дежурный нажал кнопку электрического звонка, предупреждая второй этаж о клиенте. Здесь его встретила не горничная, а лакей без пиджака, в белом переднике, он взял ключ и с недовольным видом посмотрел на номер.— Сорок второй? Пойдемте.В отеле не было лифта, чем и объяснялось плохое настроение лакея. Ночной персонал в гостиницах второго и третьего сорта часто состоит из малопривлекательных образцов человеческой породы.Этот парень хромал, и лицо его с кривым носом было неприятного желтого цвета — признак больной печени.— Ох уж эти лестницы! Все лестницы да лестницы! — ворчал он вполголоса. — Проклятый бордель!На пятом этаже он свернул в узкий коридор и остановился у двери номера 42.— Вот ваш номер. Я сейчас пришлю полотенца.В номерах не было полотенец — это классический прием для получения чаевых сверх двадцати процентов за обслуживание.Потом парень сделал вид, будто проверяет, все ли необходимое на месте, и его взгляд остановился наконец на пятидесятифранковой ассигнации, которую Мегрэ держал на виду между двумя пальцами.— Вы хотите сказать, что это для меня?Он не мог скрыть недоверия, и тем не менее глаза его заблестели.— Вы хотите красивую девушку? На тротуаре, вижу, вам ни одна не подошла?— Закройте на минутку дверь.— Надеюсь, вы ничего худого не задумали? Странно, но мне ваше лицо кажется знакомым.— Может быть, кто-нибудь на меня похож? Скажите, вы всегда работаете по ночам?— Я? Нет. Если я работаю ночью, то только потому, что должен пройти курс лечения в диспансере.— Значит, вам случается работать и днем, а поэтому вы должны знать постоянных клиентов.— Есть такие, которых знаешь, но есть и другие, которые приходят только на одну ночь.Его маленькие глазки перебегали от банковского билета к лицу комиссара, а лоб пересекала складка, выдававшая мучительные усилия мысли.— Скажите, знакома ли вам эта женщина?Мегрэ вытащил из кармана фотографию Алины Бош, которую приказал сделать без ее ведома несколько месяцев назад.— Я хотел бы знать, приходит ли она сюда в сопровождении мужчины? — уточнил комиссар.Лакей только бросил взгляд на фотографию и еще больше нахмурился.— Вы смеетесь надо мной?— Почему?— Да это же фотография хозяйки. Во всяком случае, насколько мне известно.— Вы ее часто видите?— По крайней мере, ночью никогда. Случается, что вижу, когда работаю днем.— У нее есть комната в отеле?— Спальня и гостиная, на втором этаже.— Но она не занимает их постоянно?— Повторяю вам, что не знаю. Иногда мы ее видим, иногда нет. Это не наше дело, и нам не платят за то, чтобы мы следили за хозяйкой.— Вы не знаете, где она живет?— Откуда мне знать?— А ее фамилию?— Я слышал, как управляющая называет ее мадам Бош.— Она подолгу бывает в отеле?— Это сказать невозможно — кабинет управляющей на первом этаже соединен винтовой лестницей с комнатами на втором.— А можно спуститься из этих комнат по общей лестнице?— Конечно, можно.— Возьмите эту ассигнацию. Она ваша.— Вы из полиции?— Возможно.— Скажите, вы, случайно, не комиссар Мегрэ? Ваше лицо мне кажется знакомым. Надеюсь, вы не доставите неприятностей хозяйке, потому что это может отразиться и на мне.— Обещаю, что речи о вас не будет.В руках комиссара, как по волшебству, появился второй банковский билет.— А это за правильный и честный ответ еще на один вопрос.— Смотря что за вопрос.— Когда мадам Бош бывает в отеле, видится ли еще с кем-нибудь, кроме управляющей?— Она не занимается персоналом, если вы это имеете в виду.— Нет, я имею в виду другое. Не принимает ли она в своих комнатах посторонних людей, которые поднимаются по главной лестнице, а не по винтовой, внутренней?Ассигнация была такой же соблазнительной, как и первая. А тут еще Мегрэ сразу прервал колебания лакея, задав ему прямой вопрос:— Какой он из себя?— Я мельком видел его несколько раз. Он моложе и худее вас.— Волосы темные? Тоненькие черные усики? Красивый мужчина?Лакей утвердительно кивал.— Он носил с собой чемодан?— В большинстве случаев — да. Он снимает комнату на втором этаже, всегда одну и ту же, номер семь, — она ближе всего к апартаментам хозяйки. Но он там никогда не ночует.Банковский билет перешел в руку лакея. Лакей быстро сунул его в карман, но вышел не сразу, быть может решая, не будет ли третьего вопроса, ответ на который принесет ему еще пятьдесят франков.— Спасибо. Обещаю не впутывать вас в это дело.Я уезжаю через несколько минут.Раздался звонок, и лакей быстро вышел из комнаты, крикнув:— Кто-то пришел!— Тебе не было слишком жарко? — беспокоилась мадам Мегрэ. — Надеюсь, у тебя хватило времени пообедать и поужинать, а не довольствоваться бутербродами?— Я ел отличную паэллу в «Золотом бутоне», а вот что на обед — позабыл. Помню только, что обедал с забавным маленьким судебным следователем в бистро «У овернца».Заснул он с трудом, потому что лица, населявшие этот день, появлялись по очереди перед ним, и на переднем плане — почти гротескная туша, как-то странно скрюченная, — тело Пальмари у колес инвалидного кресла.Для следователя Анселена это была просто жертва, начало следствия, которым он будет заниматься в течение нескольких недель. Мегрэ же знал Манюэля в различные периоды его карьеры, и хотя они находились по разные стороны барьера, между ними протянулись нити хрупкой связи, которые трудно было определить.Можно ли сказать, что комиссар уважал бывшего владельца «Золотого бутона»? Слово «уважение» в данном случае звучало слишком сильно. Но когда многоопытный полицейский без предрассудков думал об этом человеке, он невольно испытывал к нему некоторую симпатию.Точно так же с самого начала он заинтересовался Алиной, которая как бы зачаровывала его. Он старался понять ее, порой казалось, что ему это удается, но он тут же начинал сомневаться в своем мнении.Наконец он окунулся в тот зыбкий мир, который отделяет бодрствование от сна, людские силуэты начали расплываться, мысли стали текучими, неточными.В основе всего лежал страх. Он часто спорил об этом наяву с доктором Пардоном, который тоже обладал большим опытом, хорошо знал людей и недалек был от того, чтобы разделить взгляды Мегрэ.Все чего-то боятся. У самых маленьких детей стараются рассеять страх волшебными сказками, и почти сразу же, как только ребенок идет в школу, он боится показать родителям дневник, в котором учитель поставил плохую отметку.Страх перед водой. Страх перед огнем. Страх перед животными. Страх перед темнотой. Страх, в пятнадцать или шестнадцать лет, неверно выбрать свою судьбу, испортить себе жизнь.В его полусознании все эти страхи становились нотками глухо звучащей трагической симфонии. Явные страхи, которые тащат за собой до конца, — острый страх, вызывающий крик, страхи, которые потом заставляют смеяться, боязнь несчастного случая, болезни, страх перед полицейскими, перед людьми, перед тем, что они говорят, что думают, перед взглядами, которые они бросают на вас, проходя мимо.Глядя на банковский билет между пальцами комиссара, болезненный лакей в отеле разрывался между страхом быть уволенным и соблазном. Потом, при появлении следующего билета, действовал тот же механизм.А разве теперь он не боялся, что Мегрэ выдаст его, запутает в дело, которое, как он понимал, было серьезным и могло повлечь за собой Бог знает какие осложнения?А разве не из страха Пернель, совсем недавний владелец «Золотого бутона», шепнул на ухо комиссару адрес отеля на улице Этуаль? Из страха, что теперь ему не будет давать покоя полиция, из страха, что закроют его заведение, сославшись на какое-то никому не известное правило.А разве месье Луи тоже не боялся? До сих пор он держался в тени, без всякой видимой связи с Манюэлем и Алиной. Но вот и за ним ходит по пятам полиция, а ведь невозможно дожить на Монмартре до его возраста, не понимая, что это значит.Кто сейчас больше боялся, Алина или Фернан Барийар?Еще сегодня утром никто не подозревал, что между двумя квартирами на пятом этаже существует связь. Мадам Барийар весело наслаждалась жизнью, не ставя себе никаких вопросов, и, как подобает представительнице мелкой буржуазии, вела как можно лучше свое хозяйство.Решилась ли Алина лечь спать? Люка словно врос в ее квартиру, спокойный и непреклонный. Ничто не заставит его уйти. Она не сможет ни выйти, ни позвонить по телефону. Она вдруг оказалась предоставленной самой себе, отрезанной от остального мира.Официально полиция находилась в квартире, чтобы ее защищать.Две двери, лестничная площадка отделяли ее от человека, которого она много раз принимала в своих тайных апартаментах в отеле «Бюсьер».Знал ли об этом Пальмари? Он тоже долгие месяцы жил так: против его дома беспрерывно дежурил полицейский, его телефон был взят на прослушивание, да вдобавок ко всему он еще был инвалидом.И все-таки он не прерывал свою деятельность, руководя людьми через посредство Алины.Это была последняя мысль Мегрэ перед тем, как он заснул по-настоящему: Алина… Манюэль… Алина называла его папой… Она, со всеми такая ироничная и агрессивная, становилась нежной, когда дело доходило до старого вожака шайки, и защищала его, как тигрица.Алина… Манюэль…Не хватало одного. Сознание Мегрэ было сейчас недостаточно ясным, чтобы он мог вспомнить, кто не ответил на перекличке. Не хватало одной из шестеренок сложного механизма. Он говорил об этом с кем-то, может быть, со следователем? Важной шестеренки, имеющей отношение к бриллиантам.Алина… Манюэль… Фернан… Вычеркнуть Манюэля, поскольку он мертв. Алина… Фернан…Каждый из них в своей клетке ходил взад и вперед, ожидая, пока Мегрэ проявит какую-нибудь инициативу.Когда он проснулся, мадам Мегрэ широко открыла окно, потом подала чашку кофе.— Ты хорошо спал?— Не знаю. Все время что-то снилось, но не помню что.Такое же солнце, как накануне, такая же легкость в воздухе, в небе, в щебетании птиц, в звуках и запахах улицы.Но Мегрэ уже был другим, он не участвовал в этой радостной песне начинающегося дня.— У тебя усталый вид.— У меня впереди трудный день, придется брать на себя ответственность.Это она угадала уже накануне, когда он вернулся домой, но старалась не задавать ему вопросов.— Ты наденешь серый костюм? Он легче других.Слышал ли он ее слова? Машинально проглотив первый завтрак, он выпил, не замечая вкуса, две чашки черного кофе. Под душем он не напевал и одевался с рассеянным видом, забыв осведомиться о том, что будет на обед.— Вызови мне, пожалуйста, такси.Никаких пейзажей сегодня утром, цветных картинок, которые сладостно бы мелькали перед глазами.— Набережная Орфевр.Сначала в свой кабинет.— Вызовите мне Фернана Барийара… Площадь Звезды, сорок два — тридцать восемь… Алло! Мадам Барийар? Говорит комиссар Мегрэ. Будьте любезны, позовите вашего мужа… Да, я подожду…Его рука машинально перебирала рапорты, сложенные в стопку на письменном столе.— Алло! Барийар? Это опять я… Вчера я забыл попросить вас оставаться все утро дома и, конечно, весь день тоже… Я знаю… Знаю… Что же поделаешь, ваши клиенты подождут. Нет, понятия не имею, в котором часу вас увижу…Отчет Люка был просто запиской, адресованной лично комиссару; официальный отчет он должен был представить позже.«Ничего важного сообщить не могу. Она ходила по квартире до двух часов ночи, и несколько раз мне казалось, что она готова вцепиться мне в лицо. В конце концов она заперлась в своей спальне и затихла. Позвоню на Набережную около одиннадцати, чтобы узнать, не нужен ли я вам».Отчет Лапуэнта был не более интересным. Он позвонил на Набережную в три часа ночи.«Передать комиссару Мегрэ. Месье Луи и его девушка оставались в „Золотом бутоне“ до половины двенадцатого. Девушку зовут Луиза Пегас. Под именем Люлю-Торпеда она выступает в конце программы в кафе-стриптиз „Зеленый шар“ на улице Пигаль.Месье Луи пошел вместе с ней. Я отправился за ним и сел за столик поблизости. Проскользнув через артистический вход, Люлю появилась на сцене, а закончив свой номер, устроилась вместе с подругами в баре, где им надлежит стараться, чтобы клиенты побольше пили.Месье Луи продолжал сидеть за столиком, не звонил по телефону, ни на минуту не выходил из зала.Около трех часов Люлю подошла к нему и шепнула несколько слов на ухо. Он спросил свою шляпу, и мы, один за другим, вышли на тротуар. Люлю тоже скоро вышла, и они направились пешком к меблированному отелю «Сквер» на площади Сен-Жорж. Я расспросил швейцара. Луиза Пегас живет в этом отеле уже несколько месяцев. Часто возвращается в сопровождении мужчины, редко с одним и тем же. Месье Луи появился в ее комнате во второй или третий раз. Я звоню из бистро, которое сейчас закроется. Продолжаю следить».— Жанвье! Где Жанвье? Он еще не пришел?В кабинет вошел Жанвье.— Пошли человека дежурить напротив отеля «Сквер» на площади Сен-Жорж. Надо сменить Лапуэнта, который, наверное, уже изнемогает. Если у него нет ничего нового, пусть идет спать, а вечером позвонит. Возможно, он мне будет нужен.Мегрэ едва поспел на доклад к начальнику, вошел в его кабинет последним. Коллеги бросили на комиссара понимающие взгляды, Мегрэ выглядел так, как в особые дни, предшествующие раскрытию преступления, — на лице выражение упрямства, а трубка так крепко зажата в зубах, что того и гляди лопнет кончик эбонитового мундштука.Мегрэ не слушал, что говорилось в кабинете. Когда дошла очередь до него, он ограничился тем, что пробормотал:— Я продолжаю вести следствие по убийству Манюэля Пальмари. Если все пойдет хорошо, возможно, я заодно раскрою и организацию, совершавшую кражи драгоценностей.— Ваша старая идея! Сколько уже лет вы подозреваете Пальмари?— Много лет, это правда!В кабинете его ожидали и другие рапорты: от Гастинн-Ренетта, а главное, от судебного медика. Три пули, попавшие в Манюэля, одна из которых застряла в спинке кресла, были действительно выпущены из «смит-и-вессона», принадлежавшего Пальмари.— Жанвье, зайди на минутку!Он дал ему инструкции насчет дежурства на улице Акаций.Немного погодя комиссар прошел в застекленную дверь, через которую по галерее можно было прямо попасть из уголовной полиции во Дворец правосудия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12